Соло ведет: он глаза закрывает...

Соло ведет: он глаза закрывает, А под ними мириады вселенных: Где Илья принадлежит лишь ему, И касаться можно так смело, Где простой поцелуй скажет лучше Любого движения иль слова, Где от счастья кружит голова И дыханье сбивается снова и снова. Соло кроет наркотиков мороком, Но ему как никогда хорошо, Потому что он может больше Не сдерживать рвущиеся, Страстные, неудобные мысли, И его так штормит, так бросает От видений, от ощущений. Илья рядом, Илья что-то шепчет, Упасть не даёт, а бездна глубокая манит. Соло, горячий, как печка, Бормочет бессвязно, трогать не смея. Потому-то руки дрожат, нещадно их сводит, А где-то под кадыком живо больное, страшное Дикое чувство «нельзя». Нельзя обнимать, нельзя возжелать, Нельзя прикоснуться губами. Соло стонет, отчаянно громко, Мысли уже совсем не свои, И в брюках теснеет. В горле, в грудине и в пальцах Дрожит окаянное что-то. Всё кружит в голове, всё плывёт, Соло не прячет улыбки похмельной, И как в номер они попадают — Как не сорвали всё к чёрту, Соло не понимает. — Ты, Илья, только не уходи. Останься, рядом со мной посиди, — Мне так лучше, мне спокойнее это. Слишком сильно крутит под рёбрами, Где-то в груди нарывает открытая рана. Соло падает в пропасть тоски, Но справляется с этим умело. Ноги не держат, будто ватой набиты, А Илья всё молчит, словно терпит, Помогает покорно, И сгружает на пол совсем осторожно. — Я тебе не скажу, что люблю, Ты меня не простишь. Не слушай, что же в этом такого?! А потерять тебя не могу, мне родного. Полшага твои больше мили, Был бы только он сделан. Ты — камень, крепость моя. Монолитный мрамор советов, И такой же глухой и холодный. За грехи ты был свыше мне послан, Я знаю. Не хочу, чтобы слышал и знал, Мысли, страхи, и на что, грешный я, Уповаю. Не думай, Угроза, помутненья мои — Это бред, что наркотиком веян, Прошу тебя, только не уходи. Мне так легче, я в этом уверен. Соло забил сто гвоздей, Сто замков он наставил, Чтобы Илья ничего не узнал, Не проведал о тайнах сердечных. Риск слишком высок: По глупости потерять такого партнера. Честный, сильный, безжалостный... Неприлично красивый. Только рядом бы был и спину всегда прикрывал. Бьются мысли, жар ломит, топит что-то густое, И рука, желанная, тёплая, лба докоснулась. Соло последний контроль свой теряет, И с жаром кладёт руку поверх. — Илья, Илюша, Ильюшенька, Не смешно это всё... Только останься ещё ненадолго. Губы сухие, горячие, терпкие, Желаннее боле свободы любой, Так близко аллеют. И… Соло, не надо. Поль, не дури, Потом от обид не отмыться И пустых сожалений, - Тяжкий долгий вздох разрывает На клочья, — и не будет прощенья. Но Илья, суровый, растерянный смотрит, что-то шепчет и прижимается первым нерешительно быстро губами. Соло, качаясь на волнах тоски и огня, цепляясь за полу его пиджака, отвечает. И тьма решительно и аккуратно его накрывает.