Навсегда прощай

В здании стало невыносимо душно и шумно. Оставив недопитый бокал шампанского на столике, я стала проталкиваться в опьяневшей толпе, то и дело отказываясь от всего: потанцевать, выпить, немного поболтать. Все по-настоящему веселились. Послезавтра рождество, это была последняя вечеринка перед праздничными выходными. Все мы заслуживали отдых. Я расслабленно выдохнула, когда вышла на свежий воздух. Возле губ образовалось плотное облако пара. Было довольно морозно, и я тут же пожалела, что не надела пальто. Стены заглушали крики и музыку. Я немного расслабилась. Выпитый мною алкоголь не особо поднял настроение, да и признаться, выпила я чуть больше бокала. В такие оживленные вечера, собрания и вечеринки меня всегда окутывала грусть. Потому что именно в этой обстановке начинаешь чувствовать себя по-настоящему одинокой. Гонимая печальными мыслями, я спустилась по ступенькам дома Клейтонов, и мои зимние сапожки тут же погрузились в неглубокий, рыхлый снег. Защипало кончики пальцев. Я обняла себя руками, огляделась, и в свете уличного фонаря заметила Тома. Как и прежде, его вид вызвал на моём теле мелкую дрожь, но я попыталась списала это на холод. Стараясь вести себя тихо, я замерла возле ступеней, неотрывно наблюдая за мужчиной. Такой высокий, стройный. Хиддлстон тоже не надел пальто, и я слегка улыбнулась. Мне безумно нравился его темно-серый костюм, в который он облачился на вечеринку. Том пошевелился, его строгое лицо теперь было в профиль. Я нервно выдохнула. Прямой нос, острые скулы, орлиные глаза, прищуренные, словно наблюдающие за добычей. Я могла закрыть свои и нарисовать это прекрасное лицо по памяти. Оно снилось мне каждую ночь. Оно преследовало меня, когда я пыталась забыть и познакомиться с парнем. Оно стояло перед моими глазами, строгое и сердитое, пока я плакала в подушку перед тем, как провалиться в спасительный сон. Теперь же Том стоял передо мной, и его лицо было только для меня. Я жадно рассматривала малейшую деталь. Это последняя возможность посмотреть на мужчину вживую, ведь уже завтра он будет далеко. Хиддлстон не просто уедет в Лондон. Он отдаст своё сердце другой. Том скоро женится. Сердце больно сжалось в груди и протестующе забилось в удвоенном ритме. Набрав в грудь побольше морозного воздуха, я двинулась к мужчине. Мы мало общались, но я почему-то была уверена, что Том знал мой маленький секрет. Одно из плохих качеств любви — это её очевидность. — Привет. Голос дрожал. Хиддлстон заметил меня, и, боже, я тут же пожелала исчезнуть. Серо-голубые глаза были сегодня по-особенному сияющими. Вероятно, виной тому была парочка пузатых бокалов с виски. Уж точно не я. — О, Чарли! Тоже не любитель шумных тусовок? Том улыбнулся, быстро пробегая взглядом по моему съежившемуся телу. Я была такой маленькой и забитой по сравнению с ним. — Да. Колин выпил сотый бокал и решил, что поцеловать меня — это отличная идея. Мужчина искренне улыбнулся и кивнул. — Да. От пьяного Колина можно ожидать что угодно. Мы помолчали какое-то время. Я рассеянно потерла покрасневшие плечи. — Боже, Чарли, ты же окоченеешь! Вот, надень. Хиддлстон снял мой самый любимый пиджак, и я не могла поверить в происходящее! Он лёг на мои плечи, и мужской, мускусный запах накрыл меня сладкой волной. Хотелось оставить его навсегда. — Спасибо, — это все, что мне удалось выдавить. Мы снова помолчали. Том украдкой забрался в карман брюк и достал пачку сигарет. Посмотрел на меня исподлобья. — Никому не говори. Я усмехнулась и пообещала оставить это в секрете. Мужчина пытался бросить. Дым от сигареты слился с моим паром изо рта. Том сладко простонал, сделав первую затяжку, и я нервно сглотнула. Самый лучший звук на свете. — Я уезжаю завтра, Чарли. Это моя последняя сигарета. Джулия ненавидит, когда я курю. Вежливо улыбнулась, когда он упомянул имя своей невесты, но почувствовала, как от сердца откололся маленький осколок, причиняя невыносимую боль. — Курить вредно. — Ей наплевать на это. Она запрещает мне курить, потому что ей неприятен запах. Я пожала плечами. — Запах твоих сигарет не самый ужасный. Я знала и похуже. Даже наоборот, твои сигареты приятно пахнут. Его взгляд метнулся ко мне, и Том улыбнулся уголками губ, затягиваясь в очередной раз. — Ты прелесть, Чарли. Я тут же покраснела и плотнее запахнула пиджак. Он впервые сделал такой комплимент. Как бы не свалиться в обморок от переизбытка эмоций. Не вовремя вспомнила о вежливости. — Спасибо. Голос опять дрожит. Мы молчим. — Это последняя наша беседа с тобой. Ты знаешь, — он не сразу подобрал слова, — Я буду скучать по тебе. Горло сдавили подступающие слезы, но я запретила себе плакать перед Хиддлстоном. Кивнула и посмотрела куда угодно, только не в пронзительные голубые глаза. — Я тоже. — Поговори со мной, Чарли. — Я говорю. — Нет. Скажи, что на самом деле хочешь сказать. Тело напряглось. — Желаю… удачи. Надеюсь, твоя жизнь сложится как надо. Счастья вам с невестой. Не смогла произнести ее имя. Боковым зрением увидела, как Том наблюдал за каждой моей эмоцией. — Чарли. Ты должна сказать. Не хочу, чтобы ты жалела об этом всю свою жизнь. — Какое тебе дело до меня? — Поверь, ты мне не безразлична. Сложись моя жизнь по-другому, я бы мог влюбиться в тебя… — Лучше бы ты молчал, Том… Я задрожала от его слов, таких необычных и ненастоящих для наших с ним отношений. Он сделал затяжку. Дым коснулся моей щеки. — Я хочу попращаться с тобой, Чарли. — Зачем тебе это? — Я… Я дорожу тобой. Я в недоумении посмотрела в его глаза и изумленно вздрогнула, когда нашла в них самую настоящую печаль. Никогда не видела мужчину таким. — Ты необычная. Непохожа на всех остальных, и уж тем более на мою будущую жену. Ты особенная, и я так чертовски сожалею, что понял это слишком поздно. Я наконец отпустила слезы, и его грустное лицо размылось в соленом омуте. Том вздохнул. — Ничего не исправить. К сожалению, время не повернуть вспять. Но мы еще можем правильно попрощаться. Я киваю. Сердце вдребезги разбилось в груди, но мне было плевать. На этот раз я не собиралась складывать его снова. На этот раз я поступила гораздо хуже. — Том. — Да. — Поцелуй меня. Хочу представить, будто нет никого. Ни работы, ни твоего отъезда, ни твоей невесты. Только мы. Представить, будто есть ещё шанс что-то построить. Можно мне сделать это? Том смахнул слезинки с моих щек и приблизился. Его дыхание, горячее и сладкое от сигарет, согрело мои потрескавшиеся на морозе губы. — Конечно, Чарли. Все что угодно. Сегодня вечером я полностью твой. В последний раз. Тонкие, но чувственные губы опустились на мои, и этот поцелуй показался до боли знакомым, несмотря на то, что Хиддлстон впервые поцеловал меня. Первый и последний раз. На всю жизнь. Я плакала, но самозабвенно целовала мужчину, запоминая вкус ванили и табака от его любимых сигарет. Хиддлстон притянул меня в свои большие руки, обнял крепко, словно действительно боясь отпустить. Поцелуй стал глубже, жарче, и вот уже никакой холод не мог остудить мое податливое тело. Кончик его горячего языка толкнулся в мой, завлекая, и я была слишком слабой, чтобы возражать. Так хорошо. Неправильно, безумно, но прекрасно. Почувствовав, как его длинные пальцы крепко сжали мою талию под пиджаком, я слегка отстранилась, разрывая поцелуй. — Не надо, Том. Ты пьяный, поэтому делаешь это. Хиддлстон поднял одну руку и рассеянно погладил мою припухшую нижнюю губу. — Это не так. Я и пил только ради того, чтобы решиться, наконец, поцеловать тебя. Не в силах удержаться, я повисла на его шее, жарко прошептав в самые губы. — Тогда брось Дженифер. Останься со мной. Пожалуйста. Хиддлстон снова притянул меня к себе. С его губ сорвались слова, которые острыми копьями вонзились в моё тело, вызывая новый поток вымученных слёз. — Ты же знаешь, Чарли, что я не могу этого сделать. Теперь слишком поздно. Я знала. Но не хотела принимать. Время, упущенное и грядущее, обрушилось на меня всей своей разрушительной мощью, и почувствовав подступающую горе от неспособности сделать хоть что-то, я оторвалась от Хиддлстона и, не сказав больше ни слова, быстрым шагом направилась к дому. Данная Томом крохотная, но ложная надежда окончательно разрушила моё сердце. Возможно, его слова и поцелуй были эгоистичны, но все же я была благодарна за такой подарок. Пусть я и буду терзаться от любви к нему до конца своих дней, но в самые худшие дни я смогу вспомнить его губы на своих губах и обратить эту боль вспять на одно спасительное мгновение.