Эхо затерянного мира

      Когда сталкиваешься с чем-то действительно необъяснимым, паранормальным, сложно сохранять привычный скептицизм. НЛО, снежный человек, вампиры — это, конечно, чепуха. Но что, если потусторонний мир действительно существует? Что если души умерших продолжают жить? Где-то там, необъяснимо далеко и… вечно. Пару недель назад, я бы сказала, что человек, принявший сторону верующих в эту теорию — просто сумасшедший. Но после встречи с ней, язык уже не поворачивается доказывать что-то обратное. Это был мой двадцать шестой конец лета. Несмотря на то, что была уже середина августа, ничто: ни беспощадно палящее солнце, ни вечнозеленые леса, ни свежие радио хиты — не указывали на приближающуюся осеннюю хандру. Асфальт буквально парил под рассекающимися мной на мотоцикле тенями редко встречающихся вдоль трассы домов. Запах потертой резины и гнусного самодовольства врезался в нос под защитным шлемом каждый раз, когда я гоняла в десятках километров от «дома», который никогда не был мне так близок, как Шефр-пайнс. Этот городишка хоть и не мегаполис, но чувство, что здесь все такие же потерянные и несостоявшиеся как ты, всегда делало его особенным. Маленький, неприглядный и чертовски неприветливый. «Напоминает твою душонку, да, Кэт?» — первое, что я подумала, когда однажды повстречала дорожный знак «Добро пожаловать Катитесь к черту в — Шефр-пайнс!». Местные вандалы ясно дали понять, что гостям здесь не рады. Но я и не собиралась становиться здесь гостем. Я — его неотъемлемая часть. Я заглушила мотор, как только оказалась возле «чернушной» двери — так мы с Филом всегда называли служебный вход в бар «Левиафан». Этот парень — сущая заноза в заднице, на голову ниже меня придурок, а по совместительству мой самый верный товарищ и лучший в мире начальник. Фил дал мне все: пристанище, работу, поддержку. Без него, я бы сгнила где-нибудь в канаве под кайфом, или же меня бы забили до смерти местная шпана. Что лучше, думайте сами. В общем, он хороший парень, хоть я иногда и хочу прищемить его дверями лифта. Его кадиллак идеального черного цвета без единой царапины уже был припаркован рядом со входом. Кто знает, приехал ли Фил совсем недавно или работал двое суток напролет. Если второе — мне влетит как следует за долгое отсутствие, потому что я — его единственный работник. Эта жмотистая задница каждую пятницу пересчитывает предназначенные для страховки деньги, поговаривая, какой же он «экономный». «Скупой платит дважды», однажды сказала ему я, когда в очередной раз застала его за этим делом. «А дурак — трижды. Пусть я лучше буду скупым, чем дураком — деньги сами себя не заработают», — ответил он мне. С правдой жизни поспорить, конечно, трудно. Задержавшись на минутку, чтобы закрепить шлем на мотоцикле, сквозь круглое оконце в двери, я увидела, как мой начальник заходит в кладовую. Его шелковистые полосы вновь были завязаны в растрепанный пучок, а на шее под пленкой красовалась недавно набитая татуировка «GUYLTY». Я знаю значения всех тату, покрывающих процентов шестьдесят его тела. Но эта показалась мне особенной. «Поскорее бы узнать и ее значение тоже», — подумалось мне тут же. Вдохнув поглубже запах застоявшейся древесины, перемешанного с запахом бензина, я двинулась Филу на встречу. — Боже мой, какие люди! — его плечи скользнули вверх от наигранного удивления. — Только без автографов и папарацци, — съязвила я в ответ, быстро зашагав мимо парня. — Так-так, — он взял в руки пустую коробку и стал накладывать туда охлажденного немецкого пива в желтой обертке, — где это мы пропадали столь долгое время? Опять скрывалась от закона, Кэт? Что на этот раз? Драка с бомжами, наверно…- он самодовольно ухмыльнулся. — Пошутил, Фил? Молодец. Больше так не делай, у тебя плохо получается, — я закрепила непослушные волосы резинкой. — Новая татуировка? — я повела подбородком, указывая на обнаженную шею. — Когда успел набить? — Не меняй тему, дорогая, — бутылки изможденно зазвенели, когда парень резко поставил их на пол. — Зная тебя, произойти могло, что угодно. Помнишь, как ты пропадала где-то неделю, после того, как напилась в стельку в компании каких-то школьников и случайно зашла в дом к незнакомцам? В этот раз что-то более или менее нелепое? — Не собираюсь это обсуждать.       Я двинулась в сторону шкафчика, за рабочим фартуком, не обращая внимания на выжидающий взгляд начальника, преграждающего мне путь. Схватив мое запястье, Фил снял с меня авиаторские солнцезащитные очки, и его глаза, всего на секунду, округлились от искреннего замешательства. До него тут же дошло: — Это опять она? — Фил… — меньше всего на свете я хотела, чтобы он за меня переживал. Хоть на первый взгляд может показаться, что ему нет дела до всего, что не касается бара, собственной тачки и денег, это было далеко не так. Фил один из немногих людей, кто принял меня со всеми проблемами и темным прошлым, что волочется за мной, как грозовое облако, которое вот-вот издаст ошеломительный гром и пробудит свирепую бурю. — Я поеду к ней завтра. — И что ты собираешься ей сказать? Что если она не прекратит, ты накатаешь на нее заявление в полиции? — Во-первых, — он, едва дотрагиваясь, провел большим пальцем по моему недавно поставленному синяку под глазом, — что сын гей — не конец света. А во-вторых, да. Если она не прекратит распускать руки, я добьюсь своими связями ее ареста. — И тогда Майло окажется на улице, — я скинула его руки. Он прекрасно знал, что при всех скандалах и побоях со стороны матери, она проявляла к нему заботу, хоть и в самом ее минимально странном виде. — Пока не встану на ноги, я не могу допустить этого, понимаешь? — Ну и как долго ты собираешься еще вставать на ноги и получать взбучки от нее за защиту младшего брата? — Как только, так сразу, — я потянулась за фартуком. — Сейчас не до твоих наставлений, Фил. Давай лучше поработаем. — Не отказывайся от моей помощи, Кэт. Однажды она перейдет черту, поверь мне. Стоит ей только…       Но я уже не слушала треп Фила, ведь увидела ее.       Девушка сидела за барной стойкой, прислонившись головой к брусчатой стене. Холодный блонд стекал изящными волнами по ее тонкой шее, ложась на напряженные плечи, едва ли скрывая истощенные впадины на ключицах. Худое вытянутое лицо украшали глубинной синевы широко распахнутые глаза, точенный королевский нос с неявной горбинкой и припухшие от многочисленных надкусов кожицы губы. Под серой майкой, будто ободранной когтистым зверем, вздымалась грудь, когда она изредка вдыхала едкий табачный дым, заполонивший бар. Она не казалась мне больной или наркозависимой — таких я чую за версту. Скорее, она была измотанной или потерянной. — Эй! Ты же меня вообще не слушаешь! — Фил резво махнул рукой пару раз перед моим лицом, выводя из транса. — Я кому тут юридическую консультацию провожу? — Кто она? — я вновь покосилась в сторону незнакомки, ощущая ее пытливое внимание на нас. — Кто? — совершенно бестактно парень развернулся и стал пялиться в окно идентичной «чернушной» двери, ведущей в зал. Разглядев объект моего нескрываемого любопытства, он цокнул языком и поднял с пола коробку с припасами алкоголя. — А, ясно. Впервые вижу. Зашла пару часов назад, ничего не заказала. О чем-то расспрашивала местных байкеров, но те лишь язвительно хохотали в ответ. Теперь, вот, сидит и пялиться на нас, — он ухмыльнулся, — прямо как мы на нее. — Мне кажется, ей нужна помощь или… — Че? — Фил выпрямился, словно туго натянутая струнка. С такого ракурса наша разница в росте становилась в разы ощутимее. — С дуба рухнула, Кэт? Даже не думай. Ты забыла, сколько проблем висит на твоей заднице? Если ей нужен байкер, чтобы доехать до дома, — у нее целый вечер на его поиски. Одни уйдут, придут другие. Кто-то точно откликнется, но это будешь не ты. — Или что? — Или я тебя уволю. Я и не собиралась предлагать ей свою помощь, но даже приблизительно вспомнить не могу, когда последний раз слышала, да и слышала ли вообще, что-то подобное от него. Может мне тогда почудилось, но мы оба подумали о том, какие неприятности повлечет за собой ее пребывание здесь. «Левиафан» никогда не был маяком для порядочных девушек, коей казалась она. Даже до того, как Фил заполучил бар от какого-то старого дядьки, который в конечном итоге свел счеты с жизнью, это место не имело в числе клиентов людей без связи с преступной деятельностью, пистолета в кармане и верного добермана за пазухой. Предполагаю, это поприще изначально строилось с намерением сводить судьбы наркодилеров, убийц и насильников с их жертвами. Даже спустя десяток лет, многие жители Шефр-пайнс обходят наш бар стороной. Фил заставил меня глубоко призадуматься: уж слишком много слов в минуту он выдавил из себя, чтобы убедить меня не помогать незнакомке. Тем более угроза в виде увольнения… Я столько вытворяла за годы работы здесь, что любой порядочный начальник давно заменил бы такого сотрудника как я. А может дело все в том, что заменить меня попросту некем? Как бы то не было, я заучила одно правило наизусть: добро никто не ценит. Поэтому, я приняла единственное правильное решение — хорошенько поработать той ночью, набив карманы деньгами неконтролирующих себя пьяньчуг до отвала. Мой босс это оценил. — Готовьте свои сбережения, козлины, — ваша любимица Кэт вернулась в строй! — громогласно заявил Фил, сотрясая содержимое своей коробки. Ну и шума он навел. — Давно не виделись, Кэт! Уже принимаешь заказы? — Ну и заждались же мы тебя! Плесни-ка мне чего-нибудь на свое усмотрение! — С дороги, верзилы, пропускать старших вперед вас не учили? Кэт, милашка, мне бы «того самого», а? — Кэт! Ой! А что это у тебя с глазом? — Так, — крикнул владелец бара, ставя на поднос опустошенные стаканы, — акция вечера! Кто хоть чуточку заикнется про синяк Кэт, — будет платить в три раза дороже! — Грабеж! — Нам же просто интересно! Может, мы можем навалять тому, кто это сделал? — Наш первый испытуемый акции — Дейв! Похлопаем дебилу! Раскатистый гул смеха, больше похожего на ржание лошадей, прокатился по заведению. Бедный мужчина покраснел то ли от стыда, то ли от злости, отчего мне стало его немного жаль. Но я была благодарна Филу за поддержку. Он и без слов прекрасно понял, насколько мне сложно делиться своими проблемами с окружающими, насколько тяжело было поделиться с ним. В ответ на его подмигивание, я слабо улыбнулась и погрузилась, казалось, бесконечный рабочий круговорот. В основном посетители «Левиафан» предпочитали пригубить чего-нибудь простого и высокоградусного, иногда с добавлением льда и мяты. Базовые напитки, конечно, расслабляют, но на мой взгляд, не придают того самого яркого настроения, как буйное сочетания самых разных красок, крепкого алкоголя и душистых ягод, которое я принесла вместе с собой в это место. Необычного вкуса коктейли — стали визитной карточкой нашего бара. Я смешивала то, что не должно быть никогда смешано и подавала в такой обертке, словно самую вкусную и желанную детьми конфетку в мире. «Тот самый» — напиток, от которого человека не с извращенными вкусами просто вывернуло где-нибудь за углом. Смесь из светлого и темного рома, клубники, кофе, ананасового листа и сок мяты — то, отчего у обычного человека желудок совершит сальто туда и обратно.       В голову мне пришла идея занести это все в один стакан, когда я, от нечего делать, принялась бросать все подряд в шейкер. Тогда я преследовала цель лишь позабавиться с цветовой гаммой напитка, но после вскрытия шейкера меня сбил с ног запах получившегося нечта. От него отчетливо исходил аромат кофе и немного сока мяты. Алкоголь в запахе не чувствовался, но унес первого же подопытного после нескольких минут, стоило оказаться «коктейлю» в его желудке.       Теперь многие его заказывают, чтобы быстро напиться, но заплатить в три раза меньше, чем платили до его появления. От этого мне пришлось целую неделю выслушивать треп Фила о том, что я приношу теперь большие убытки. Но мне было все-равно. Я лишь наслаждалась картиной кислых гримас посетителей, которых я уговаривала впервые попробовать этот экстравагантный напиток. Поистине стоящее убытков зрелище.       Пьяные байкеры завыли свои излюбленные песни, столпившись возле ретро автомата подачи музыки, а значит они уже вошли в кондицию и ближайшие пол часа можно было спокойно отмыть посуду и протереть свободные столики для все еще возможных клиентов. Уши от их «пения» всегда сворачивались в трубочку, ведь ни один из этих здоровяков не обладал ни слухом, ни поставленным голосом. Казалось, будто они мучают кошку, переезжая ей пушистый хвостик своими массивными байками, или то и делают, что медленно открывают и закрывают до скрежета зубов скрипучую дверь. Но несмотря на все это, я любила моменты, подобные этим: они волокли за собой как минимум две прекрасные новости. Во-первых, скоро я получу свой гонорар за целую ночь, проведенную на ногах. Тем более, что в эту ночь я практически работала одна: Фил все время куда-то пропадал, скрываясь за заветной дверью, ведущую в подсобку, пока мне приходилось усаживать посетителей, обслуживать их и убирать за ними, когда они решали уйти. А во-вторых, с каждым таким моментом, я становилась ближе к цели. Возможно, будь я немного терпеливее и сдержаннее, я бы уже смогла накопить достаточную сумму для переезда с младшим братом в другой штат, где, сняв небольшую комнатку и устроившись на работу, посерьезнее работы бармена, мы зажили бы новую жизнь, позабыв о старых грехах и страхах. Естественно забыть все то, что с нами происходило прежде — не секундное дело. Нам бы пришлось каждое воскресенье ходить на службы в церковь, замаливать грешки перед святым отцом, а потом покорно жить в божьем завете. Еще и горячо просить каждую ночь, стоя перед кроватью на коленях, прощения и утешения у Всевышнего. «Как же хорошо, что я не верующая, черт тебя дери!» — ухмылялась я мыслям в голове. Я перестала верить в Бога, когда он отнял у меня одного из самых важных мужчин в моей жизни. Я понятия не имела тогда, как мне жить и что делать, ведь он был единственным человеком на земле, способным образумить мать, добиться понимания брата, понять меня всем сердцем. «Папа… Ты бы знал, как я сейчас в тебе нуждаюсь». К горлу подступил тяжелый ком. — Кэт! — дверь в кладовую тревожно скрипнула. — Черт! Чего пугаешь-то?! — меня рывком за волосы вытянули из омута раздумий. Стакан в руках предательски скользнул на деревянный стол, и я едва успела ухватить его за полый край. — Завоз, — Фил оглянулся через плечо, проверив, хорошо ли припарковался грузовик с выпивкой. В прошлый раз они встали у самого столба так, что парню пришлось таскать тяжеленные коробки до бара метров двадцать. «Это не наши проблемы, сынок», — заявили поставщик и водитель. Нам, наверное, пора было бы уже заменить эту доставку на какую-нибудь другую, только проблема в том, что в это захолустье ездят только пафосные придурки из «Триглент». — Отдохни пока. «Ну наконец-то», — подумала я и тут же плюхнулась в кожаное стул-кресло, прислоняющееся к брусчатой стене. Спинка понемногу отваливалась, а на сидении образовалась сморщенная карикатура моей пятой точки. С ножек, под одну из которых подложен неразгаданный сканворд, уже сыпались щепки, между подушек пролегал таинственный Бермудский треугольник, полный мелочи, зубочисток и табака. Сколько это табуретище здесь стоит, пожалуй, знает только Фил. Когда я пришла работать в «Левиафан», сразу стало понятно, куда прирастет мое «эго» на все эти долгие годы работы.       Вынув из переднего кармана фартука небольшой блестящий портсигар, я вставила никотиновую палочку в зубы, но помедлила с огнем. Мое лицо внезапно загорелось алым от ощущения, что меня вдоль и поперек исследует чей-то взгляд.       Я и думать забыла на время напряженной и долгой работы, что незнакомка сидит возле меня, буквально в тридцати сантиметрах. Боковым зрением я заметила, как она едва ли не переваливается через барную стойку, желая наклониться ко мне как можно ближе. Я почти осязаемо почувствовала ее мольбу быть услышанной, но сердце коварно екнуло, припоминая слова начальника. Сделав вид, словно не замечаю ее попыток заговорить, я подожгла сигарету и сделала первую затяжку. Дым обволакивал легкие, погружая разум в омут забвения. Лучший сорт сигарет тот, который делает это с первой затяжки. При выдохе дым робко растворялся в пустоте перед глазами, рисуя расплывчатые узоры. В них иногда проглядывались танцующие балерины, иногда рельефы пистолета, но чаще я видела изуродованные лица каких-то узников. Если они были слишком пугающие даже для меня, я рукой прогоняла дым, мысленно представляя, что это мои страхи. Наслаждение накрывало так приятно, словно большое пуховое одеяло перед Рождеством. В такие моменты чувствуешь себя счастливым. -Простите, — дрожащий голос обратился ко мне. Я приложила не мало усилий, чтобы не дернуться, оставив лицо невозмутимым, как и прежде.       Забавно, ведь мне всегда удавалось выглядеть расслабленно и непринужденно, даже в те нередкостные моменты, когда пьяные посетили устраивали дебошир в полутора метрах от меня. В первое время работы, мне пару раз случайно прилетало то в глаз, то в плечо — в основном в верхнюю часть тела, почти всегда виднеющуюся из-за барной стойки. Потом я уже умела не только уворачиваться от подобных выпадов, но еще и самой прописывать пьянчугам по первое число в под дых. Но итог всегда был один и тот же: Фил выгонял нарушителей спокойствия, а потом заносил их в черный список Ливиафана на некоторое время. Бедные байкеры не знали куда им податься, приносили и мне, и моему коллеге тонны шоколада, цветов и прочей ерунды, в надежде, что срок наказание сократиться до считанных часов. Но из раза в раз Фил отказывал подобным персонажам, а я ссылалась на его строгий запрет не впускать никого из заветного черного списка. Некоторых я бы занесла туда навсегда, если бы они не делали огромный чек. Но в этот раз, все обстояло иначе, и я не могла понять почему.       Сделав затяжку и выпустив накопившийся в легких дым, я игриво спросила: -Могу чего-нибудь вам налить? -Налить?.. Н-нет, спасибо, — девушка отвела стыдливый взгляд. — Я хотела спросить…- ее голос немного сорвался. Я всеми фибрами души ощутила, как ей сложно подобрать слова, ведь она вела разговор к чему-то сложному. — Не могли бы вы мне помочь?       Вот оно! То, о чем я и говорила Филу. При первом же взгляде на нее, я увидела человека, загруженного проблемами, какого вижу в зеркале каждый день. Подобных себе я чую за километр. — В подборе напитка на вечер? — продолжила играть свою роль я. Двоякое чувство охватило меня с ног до головы, когда я, игриво вздернув брови, повернулась к ней. С одной стороны, я прекрасно знала, как людям иногда действительно нужна помощь. Они словно вцепившийся в ветви дерева летучий змей, который, если вовремя не снять с высоты, далеко улетит в порыве ветра и больше никогда не вернется. Но с другой стороны, меня колотило при мысли, что я лишусь работы, а значит и возможности спасти брата из лап невыносимой матери. Сердце предательски громко забилось о стенки груди, пытаясь вырваться наружу и выдать во мне смятение. -Нет же! — она сорвалась на крик и обратила внимание всех посетителей на нас. Теперь они сидели тихо, вслушиваясь в каждое наше слово и ожидая развязки, будто глазея дома по телеку бурно развивающийся телесериал. Все ждали шоу, и я решила дать им то, что они хотят. -Ну-у, тише, буйная девочка. Еще не выпила, а уже так разгорячилась. Так ведь можно и обжечься! — кто-то из клиентов фыркнул в знак одобрения моих слов. -Я не… — она повернулась, взглянув на зал, полный зевак. Казалось, они все затаили дыхание, чтобы не пропустить ни секунды нашего разговора. -Что такое? Дар речи потеряла? — я начала упиваться своей ядовитости. Мне ни в коем случае нельзя было показаться любезной, что в условиях моей конченной жизни приравнивалось к понятию «слабость». Все местные верзилы знали, что я строга и чаще всего сердита на целый мир, чуть ли не больше начальника, так что не смели дерзить или упрекать в чем-то. Хоть у нас в заведении и существовало негласное правило «не ссорься с тем, кто наливает», для меня возможность быть неприкосновенной хотя бы здесь, в тесном кругу пьяниц, желающих забыться не только по пятницам, означала возможность расслабиться и быть собой. Одно из немногих мест, где я действительно могла позволить себе эту роскошь. -Мне нужно, чтобы вы меня отвезли…- она вновь перешла на спокойный тон, стараясь говорить как можно мягче, но в ее словах отчетливо значился приказ, чего я просто не переносила от незнакомых мне людей и заводилась с пол-оборота, подобно новенькому пикапу, которые на рыночных торгах покупают старые дядьки с толстыми кошельками. Приказы я могла принять лишь от своего босса и возможно от партнера в постели — не больше. -А мне нужно, чтобы ты мне отлизала, — я облокотилась о высокий край барной стойки, немного прогибая спину, чтобы оказаться как можно ближе к лицу девушки, скинув свое пепельное дыхание на ее трясущиеся губы. Я поставила точку в нашем разговоре, обведя ее личико взглядом, а потом заметила наворачивающиеся слезы на ее глазах. Меня кольнуло в бок чувство вины, но тут же испарилось в воздухе, будто и вовсе не существовало, когда по бару прокатился одобрительный возглас — мои пьянчуги меня поддержали. Если я в начале и почувствовала, что перешла черту дозволенного, то после полностью была уверена в своих словах и действиях. Со мной так никто не смеет разговаривать. Особенно, если ты нуждаешься в моей помощи. Особенно, если становишься на пути к моей цели.       Девушка не выдержала и выбежала из заведения, освистываемая посетителями. За ней лишь пару раз, смачно терроризируя колокольчик, пошатнулись дверцы.       Еще некоторое время я чувствовала, как в голове пульсировала кровь. На моей голове словно туго стянули обруч. Я не была плохим человеком ни тогда, ни до этого. Просто моя натура всем помогать, которой я была в своего отца, всегда выходила мне боком. Казалось, что добро не собирается возвращаться ко мне бумерангом, как происходило с остальными, отчего у меня складывалось впечатление, что добрым нужно быть лишь к самому себе, а то и не всегда. «Добро никто не ценит», — давно уяснила я, когда в очередной раз встала на распутье между «поступить так, как считаешь необходимым» и «поступить так, как нужно». В какой-то момент для меня оба этих понятия слились в одно. Вот почему Филу так важно было напомнить мне о цели, о задачах, которые передо мной стояли. Он знал наверняка, что со внутренним демоном по кличке «Альтруист» я могу и не справиться, прильнув к его стороне, помогающей без раздумий о том, что меня ждет позже. Потому что чаще всего, все чужие проблемы я считала за свои, и их последствия настигали меня, а не хозяина.       Рабочее время подошло к концу к часам пяти утра, бар наконец-то опустел. Освободив себя от звона в ушах таблеткой обезболивающего, я подняла все стулья, прошлась веником по полу, сметая все крошки и мусор, оставленные байкерами, высыпала их в общий мусорный пакет и крепко его завязала. Вымыла оставшиеся стаканы, досуха вытерла полотенцем и составила их возле раковины друг на друга. Выключила свет на полке с бутылками спиртного и заметила, как тоже самое сделал Фил в подсобке. Дверь в зал скрипнула, и он вошел, толкая ее боком, пока руки и голова были заняты подсчетом накопившихся за ночь денег.       Себе он всегда оставлял гораздо больше, чем мне. И не только потому, что был жутким скрягой, но и потому, что почти каждый день закупал новенькие красочные бутылки или коробки с добавками к коктейлям. Иногда он даже мог раскошелиться и купить поштучно новенькие стулья или столики. Последней крупной покупкой стал проигрывающий музыку ретро-автомат. С него тоже поступали деньги, но лишь жалкие копейки, на которые в наше время даже жвачку не купишь. «Зачем нам это старье?» — однажды поинтересовалась я, когда Фил устанавливал эту махину в зале на место, где раньше стояла большая ваза, о судьбе которой мне до сих пор неизвестно. «Ничего-то ты не знаешь, Джон Сноу», — вечно ворчал начальник. Для него эта покупка была одной из самых дорогих за всю историю деятельности бара под его началом. Я все никак не понимала, где же та жабка, что вечно душит его, когда я прошу купить кондиционер. -Твои тридцать процентов, — он как обычно вынул стопку купюр из общей массы денег и протянул их мне. Затем снял с плеча мою кожаную куртку и перекинул мне прямо в руки. Я кивнула в знак признательности. -Сегодня что-то маловато, — я принялась подсчитывать прибыль, понимая, что мне едва ли хватит этих денег на оплату съемной комнаты и заправку байка. -Прости, я думал, что твой приход после долгого отсутствия возобновит поток нескончаемый денег. Ах, как было бы прекрасно, если бы ты предупреждала меня о том, что уходишь на неделю в запой, а потом бы о возвращении, чтобы я успевал оповестить всех местных пьянчуг, подготавливая их, и без того дырявые карманы! — он театрально прижал деньги к себе, войдя в образ милой девушки, получившей букетик полевых цветочков от возлюбленного. Меня чуть не вывернуло наизнанку при виде этой неуместной картины. -Да пошел ты, — кинула я ему через плечо, пока ровным шагом направлялась к выходу из бара. Я скривилась от мысли, что наверняка он сейчас поедет на своей отполированной тачке к себе в небольшой двухэтажный домик, где его встретит очередная потаскуха, которая весь день будет напевать ему над ушком о том, как любит эту гадину, а потом вечером, перед работой, удовлетворит его животные позывы в постели. «А после того, как он ретируется, она позвонит своему второму любовнику и сорвется с места», — не смогла не утешить себя я, все еще прибывая в расстроенных чувствах. -И тебе не хворать, — донеслось мне вдогонку через скрип двойной двери. Могу поклясться, что я буквально почувствовала его средний палец в своей заднице. Но ему там самое место.       Свежий прохладный воздух обдал мое лицо в первые же секунды появления на улице. Солнце едва проглядывало из-за поля, засеянного пшеницей, но его лучи пустили приятный оттенок золота по хвойным веткам леса впереди, который простирался на многие километры вдоль шоссе. Вдалеке слышались первые заведенные двигатели, птицы начинали заливаться своей ранней песней. Всю напряженность сегодняшней ночи как рукой сняло. На секунду мне даже вновь захотелось жить. Фил погасил свет во всем баре, закрыл изнутри главный вход за моей спиной, повернув ключ два раза и вышел через «чернушную» дверь, не забыв запереть и ее тоже. Проходя мимо мусорного бака, он сначала проверил его на наличие енотов и иной живности, а затем опустил туда отходы в непрозрачном пакете с ручками. Медленно прошелся к своей машине, оценочно разглядывая ее на наличие пятен и царапин. Удостоверившись в их отсутствии, поглядел на свое безупречное отражение в зеркале заднего вида, слегка взъерошив прилипшие к лицу черные волосы. Только после этого он смел дарить мне превосходный рев мотора, уносящийся все дальше, по мере того, как неспешно Фил выезжал со служебной парковки бара на проезжую часть, пока в конечном итоге совсем не скрывался из виду за озолоченными лесами. Как делал всегда.       «Хоть что-то в моей жизни имеет стабильность», — шумно выдохнула я. Мне предстояла дорога на заправку, а затем и домой. Я двинулась туда же, где минуту назад стояла машина начальника, а сейчас дожидался мой драндулет. Телефон оповестил меня сигналом:

«И, если тебе интересно, та девушка искала байкера, который отвез бы ее в старую часть города. Ну, ту, которая проклята. Понятия не имею зачем ей это, но мы с мужиками знатно поржали ХД»

      Ответ я подала тут же:

«Да наплевать.»

      И добавила:

«Ты так и не сказал, что означает твоя новая татуировка.»

      Сообщение пришло спустя минуту:

«Знаешь ли, Кэт, я совершил много плохих поступков в прошлом. Боюсь, когда я стану старым и несимпатичным, забуду это к чертям собачьим. Пусть татуировка напоминает мне о моих грехах»

      Я не сдержалась от сарказма:

«Твой самый большой грех в том, что ты мудила, Фил. : Р)»

      Меня смутило его последнее сообщение:

«Ну, я хотя бы не вру самому себе»

      Его я оставила без комментария. «Что он имел ввиду? Когда это я сама себя обманывала?» — подумала я, когда подошла к байку и вставила ключ в зажигание. Недоверчиво вглядываясь в экран и написанное на нем, я нажала на кнопку питания, и телефон погас, оставляя на темном дисплее мою задумчивую физиономию. Мгновение спустя, я завопила от неожиданности: -Твою же ж мать! -Кэт! Испуг пробил меня до дрожи, от чего я чуть не выронила из рук телефон прямо на асфальт, но вовремя успела его прижать к груди, когда увидела помимо своего отражения ее тоже. Взявшись из неоткуда, незнакомка материализовалась прямо за моей спиной, отчего стало неуютно и казалось, будто я загнанный в угол маленький зверек. -Да что тебе нужно?! — выпалила я, проверяя, в порядке ли телефон. -Прости, я не хотела тебя напугать! — девушка выставила перед собой руки и немного опустила голову, готовясь к удару. -Чего ты привязалась ко мне? Я уже ясно дала понять, что не собираюсь тебе помогать! — усталость превращалась в раздраженность. Я почувствовала, как начинают гудеть ноги, а брови вот-вот сойдутся друг с другом, образуя на лбу множество морщинок, явно дающих понять, что я уже на грани срыва. -Твой отец — Итан Рассел, — она произнесла это почти что с утверждением, так что сложно было понять, как мне следовало на это реагировать. -Да кто ты такая? — полушепотом спросила я, пытаясь всмотреться в ее лицо, покрытое глубокой тенью. Золотое свечение блеснувшего солнца на секунду ослепило меня, отчего ее силуэт будто вспыхнул ярким пламенем. Пламенем надежды. -Меня зовут Алеста, — она сделала шаг ближе, почуяв что опасность миновала, — и мне нужна твоя помощь.