Обещаю, больше не буду

      Казалось, что он никогда не ехал так быстро, хотя может это неправильное восприятие времени Юи. Но как бы то ни было, скоро Шота сидел напротив девушки и сверлил ее взглядом, обдумывая, что сказать, а она только нервно оглядывала все вокруг, будто ее завезли в лес, а не в знакомый ей дом.Она очень старалась не показывать, что у нее перед глазами все плывет, сама почти ничего не понимает, и легкий мандраж сковывает движения. —Такахаси...как дела?—лишь для проверки спросил мужчина. —Ахуенно—с прикрытыми веками и большой эмоциональностью выдала девушка. —Ясно. Значит никакого дельного разговора не будет        Юи отказывалась воспринимать, что он что-то понял, однако старалась запустить хоть какой-то связный мыслительный процесс.         Айзава поставил перед ней кружку зеленого чая и отошел к аптечке, смачивая ватку нашатырным спиртом.         Девушка серпала напиток, даже не понимая вкуса, но словно слыша его. Странное ощущение. На вкус что-то незнакомое, но на слух сразу ясно, что чай. Так...непонятно.         Шота присел ближе и поднес кусочек ваты к носу девушки. Она чуть ли не свалилась со стула, пока пыталась понять, что ей суют. —Сядь ровно! —шикнул на нее Айзава и надавил на спину, дабы та чуть наклонилась.           Такахаси послушалась, хотя так и и не узнала, что нюхает, но ей понравилось. В конце концов, она просто пересела в кресло и уставилась в стену, переставая реагировть на все, что происходит где-то там, снаружи. Через какое-то время такого изучения комнаты, она все таки стала слышать что-то. Но не Айзаву и не его действия. Что-то иное, за гранью понимания. Будто ее внутренний голос пытается донести до нее что-то на слишком высоких частотах, где она не может воспринимать инфоомацию, но понимает, что что-то да происходит. Или какой-нибудь человек пытается докричаться до нее, когда она на большой глубине в толще воды с пробитой головой...        Юи проснулась, когда за окном горели фонари, а на середине неба висела луна. Яркая и полная. Рядом лежал Шота, что чуть жмурился, видимо, от сна и не самого приятного. Такахаси оглядела комнату, стоявшую в полумраке и, найдя на тумбочке гашиш, осознала всю серьезность ситуации. Она стала потихоньку вспоминать, что произошло, пока хлебала уже второй стакан воды. На столе небольшая тарелочка сытного салата, а рядом записка.         "Я тебя правда люблю. Не обижайся, если я, проснувшись, разгромлю дом в злости на тебя. Ты ужасно глупая".         В конце было пририсовано маленькое сердечко и грустный смайлик. Девушка грустно улбынулась, но знала, что он и впрямь разнесет здесь все, если она случайно скажет что-то не то.         Юи съела оставленный перекус и снова завалилась спать, чувствуя, что тяжелые веки скоро закроются...          В глаза стало бить яркое солнце, заставляющее очнуться от глубокого, но неприятного сна. Девушка вскочила, глядя на время, но осознав, что сегодня суббота, расслабилась. На кухне были слышны звуки агрессивной готовки, что не предвещало ничего хорошего, кроме завтрака. Юи, умывшись, решила выйти к смерти, которую сама подписала. Шота кинул на нее вовсе не злой, а скорее разочарованный взгляд и отвернулся, продолжая дела. —Выспалась? —Да...прости меня, пожалуйста —Извиняться не за что, к тому же, это не поможет. Ты же не будешь против, если я смою эту гадость в унитаз? —Делай, что хочешь, только череп мне не вскрывай. Хотя это тоже можно       Шота поставил две тарелки и сел напротив, привычным жестом потирая переносицу. —Милая...ты можешь просто объяснить мне, для чего?—пробормотал он совершенно спокойно, будто готовился к этому разговору месяцами.        Такахаси собралась с мыслями и решила, что будет лучше отвечать по факту и без заминок, дабы не раздражать его, и так нестабильное, самочувствие. —Мне просто нужно расслабиться. Это помогает. Очень. Я нигде не могу испытать таких прекрасных чувств —Знаешь насколько ужасные последствия у этих чувств? По тебе уже видно, что есть проблемы. Я давно подозревал, что что-то не так, но не думал, что ты куришь ебаную анашу. Ты к чертям сгубишь весь свой организм, начиная с ЖКТ и заканчивая нервной системой с психологическим состоянием. Мало того, это нелегально, что ты прекрасно знаешь. Я не понимаю тебя. Ты так усердно трудишься для того, что бы стать героем, но в то же время делаешь все, не соответствующее герою. Лучше бы ты продолжала курить сигареты...—на удивление без агрессии бормотал мужчина.       Такахаси хотелось бросить все прямо сейчас, когда видела, как ему плохо от того, что делает его девочка. —Почему ты никогда и ничего мне не рассказываешь? Почему ты не могла сказать мне об этом? Я ведь не убью тебя и не стану презирать. Ты—самый близкий мне человек, и я готов пойти на все, чтобы у тебя все было хорошо —Извини. Мне правда очень жаль...я... —Перестань. Ты ни капли не сожалеешь. Не обманывай меня хотя бы сейчас. Как давно? —Мг...три недели, наверное. Каждый день—чуть робко выдавила Такахаси.        Мужчина прикрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух. —Милая, ты хочешь бросить или так и будешь оставлять все это? —Я не знаю. Я себя не понимаю. Вообще       Шота наконец поднял на нее глаза. Глаза, полные сдерживаемых, до сей поры, слез и боли. Такахаси непонимающе уставилась на него и даже не знала, что делать в такой ситуации. Душу просто раздирало от этого взгляда, а совесть душила изнутри. —Пожалуйста, давай ты...мы бросим эту грязь. Я оплачу тебе любые консультации и терапии. Я не знаю, почему ты решилась на это и не знаю, насколько тебе плохо, раз ты согласилась, но прошу тебя, не нужно этого делать. Есть много способов чувствовать себя хорошо. И ты заслуживаешь этого. Ты заслуживаешь быть лучшей и чувствовать себя так же. Я не хочу, что бы ты закончила свою жизнь с наркотой под подушкой или за решеткой. Я хочу, что бы ты была рядом со мной, здоровая и счастливая. Я хочу, что бы ты жила, а не существовала. И я знаю, что у тебя достаточно воли. Знаю, что ты устала, что тебе очень плохо сейчас. Но пожалуйста, рассказывай это мне, а не стене, будучи под наркотой. Я приму все твои жалобы, все твои проблемы и все, что ты из себя представляешь. Грустить, плакать и быть хуевым—это нормально. Все, что ты чувствуешь—нормально, но только то, что чувствуешь ты, а не Такахаси с гашишом в сумке и организме. Я сделаю абсолютно все, что ты скажешь, только прекрати, пока не поздно        Его брови подрагивали, из глаз непрерывным ручьем шли слезы, которые он, как бы ни старался, скрыть не смог. Руки девушки тряслись от волнения, и это, наверное, была одна из немногих ситуаций, когда она совершенно не знает, как себя вести и не может успокоить свои нервы перед кем-то. В глазах Айзавы были все чувства на этом свете. Все. От печали до странного смущения за то, как сейчас ведет себя. Он глубоко вдохнул, зарылся руками в волосы и поднялся с места. Можно было только ожидать, что он сейчас сделает. Обнимет или выдернет дверь с петель?       И это был почти второй вариант. Айзава со всей силы ударил по стеклу в двери, раскалывая его на мелкие едкие кусочки, на счет которых можно было бы долго философствовать, но не когда твой любимый человек переживает настолько, что впервые показывает все свои эмоции со слезами и все, что он хочет, а не отшлифованную и выровненную сторону своей души, которая только больше притупляет собеседника.        Шота оперся на стол двумя руками и наконец слегка успокоился, стараясь не перевернуть еще и завтрак. —Извини—тихо выдал он, пока его лицо закрывали падающие с плеч пряди. —Тебе вовсе не за что извиняться...я не хочу бросать, но и не хочу, что бы ты чувствовал себя так из-за меня. Я просто не могу разобрать то, что чувствую. У меня все вперемешку, а я даже не понимаю, правда ли то, что я сама говорю. Мне очень хочется стать сильнее и я хочу иметь большую волю, чем сейчас, но меня все так заебало. У меня нет сил. Меня везде и всегда ограничивают, и я делаю то, что полагается герою, не считая моих тупых выходок. И меня это раздражает. Я не хочу быть тем, кому можно только то, что общество одобряет. Да я даже не знаю, как правильно тебе объяснить всю эту херню, которая у меня сейчас внутри. И я знаю обо всем вреде, я изучила эту тему вдоль и поперек, но это единственное, что заставляет меня чувствовать себе лучше. Я понимаю твои... —Ты не понимаешь! Ни черта ты не понимаешь! Если бы ты понимала, то прекратила бы. Если бы понимала, то хотя бы пыталась бросить. Если бы ты меня понимала, то я бы сейчас не пытался донести до тебя, что это ужасно! Хватит постоянно мне лгать! Что бы я ни сказал, что бы я ни спросил, ты постоянно врешь мне! И ты уже даже не понимаешь, что обманываешь меня, потому что ты врешь даже самой себе. Именно поэтому ты не можешь понять свои чувства. И именно поэтому тебе нужно перестать усугублять ситуацию и пойти к ебаному психологу! Я уже давно понял, что я не смогу вытащить тебя из этой грязи, но я пытаюсь! Ты не принимаешь даже моей помощи! Ты постоянно твердишь, что ты можешь сама, что ты справишься, что ты будешь первой, чего бы тебе это ни стоило, но ты никогда...Никогда не справляешься сама! Да, ты первая, но только в двух сферах! А что остальное? Там ты утонула! Утонула блять в себе! И ты все равно продолжаешь говорить, я буду первой, я буду той, кем будут восхищаться. И для одних людей это так, но оглянись блять! Проанализируй нахуй ситуацию! Ты и так не справляешься, так еще и гробишь свой организм. И не только сигаретами с наркотой. Ты нагружаешь себя так, словно ты—доктор наук, а не простая ученица!        Сердце бешено стучало в висках, слегка затуманивая говор Шоты. Однако она прекрасно знала, что ей лучше говорить все, что думает и не пытаться ему потакать, иначе он вспылит, снова распозная ее ложь. —Айзава...не нужно говорить так, словно ты можешь точно определить, что со мной. Ты и половины моего состояния не осознаешь, но я правда благодарна, что ты пытаешься мне помочь. Просто тебе нужно было появиться в моей жизни года на полтора раньше, когда меня можно было поменять —Я не хочу тебя менять. Я хочу, что бы ты просто чувствовала себя хорошо, для этого не нужно полностью меняться —Боюсь, что в моем случае нужно либо менять себя, либо сферу деятельности. Мне кажется, что я уже не вывожу это ваше геройство. Как по мне, у нас достаточно достойных героев, и возможно я к черту брошу эту вашу академию —Пиздец —Слушай...я постараюсь бросить это, но только ради тебя. Сама бы я ни за что не отказалааь. Одно условие. Ты не будешь ненавидеть меня за один шаг, который я могу сделать —Вот это ты должна была говорить, когда бросала курить, но подсела на наркоту. Какой шаг? —Увидишь. Тебе пока не за чем это знать. Просто пообещай —Ладно..? Обещаю...наверное       Шота тяжело выдохнул и стал хрустеть пальцами, то ли от нервов, то ли разминаясь. Он, кажется  успокоившись, обнял задумчивую наркоманку и поцеловал ее в макушку. —Не пойми меня не правильно, я просто сильно волнусь—прошептал мужчина, перебирая ее волосы—И как я не заметил раньше..? —Еще никто, кроме тебя и моих продавцов, не знает. Ты еще преуспел —Я не успел. Мне нужно было догадаться и остановить все это, пока ты не привыкла к этому —Ты бы не смог определить в первые дни. Внешние признаки только через полторы недели появились, если не больше —Внешние—да, а твое поведение смогло бы выдать тебя сразу, если бы я заострял на этом внима...        У ног Айзавы стал тереться котенок, чуть виляя хвостом. Он еле заметно усмехнулся и, опустившись на корточки, стал гладить зверька. —Ру...моя ты хорошая, а вот эта блять... наркоша—косился на Такахаси Шота. —Вот вся твоя любовь, пидор—возмутилась она, шутливо закатывая глаза. —Ноль баллов в журнальчик? —Молчать —Дашь мне номерок продавца этой хуеты? —Что бы ты его в полицию сдал? Может тебе еще список его поставщиков дать? —Я был бы только за, красавица—улыбнулся он, отводя взгляд.       Девушка как-то настойчиво подняла брови и поджала губы, показывая все свое несогласие...        Такахаси выбросила ручку и уже потянулась к полочке, где хранила любимое вещество, однако одернула руку, оглядываясь на турник.        Ладони сомкнулись в кулаки на перекладине, а все свои силы и эмоции девушка выместила в эти пятнадцать...или двадцать пять подтягиваний. Но этого было недостаточно. Усталость и злость все еще колебались между пределом и сдерживающей их волей. Такахаси снова постаралась успокоиться, не тревожа Айзава, но и не начиная делать то, что ему так не нравится.        Но мысли съедали изнутри. Ведь даже если она остынет, то не закончит работу. Нужно еще успеть на смену, иначе Сато опять начнет ебать мозги. И зачем только вернулась. Хотя живя она сейчас у Шоты, ей было бы просто неудобно, а так хоть немного денег есть.         Юи оперлась спиной о стену и, закрывая лицо руками, сползла вниз, стараясь не давать волю дурацким слезам и закончить эту истерику прямо сейчас, чтобы все было хорошо. Хотя при таком раскладе хорошо не будет. Волнение стало охватывать все тело, а неприятное чувство в животе вызывало ужасно сильное отвращение. Мысли почему-то перестали связываться, только мешая и угнетая все больше предположениями, не дающими покоя.        Телефон на столе вибрировал от сообщений, на которые Юи была просто не в силах ответить. Да и вероятности, что она разобьет этот телефон было больше, чем что она начнет диалог.        Руки опять затряслись, в ушах зазвенело, тело схватил озноб.  Привычное состояние для таких моментов, но сколько бы раз оно ни повторялось, было так же страшно. Словно она сейчас не у себя в комнате наедине с собой, а стоит перед смертью. Но даже быть на грани двух миров не так страшно, это уже было пройдено, и тогда Такахаси только думала, как бы избавиться от боли, а не как выжить. А сейчас...сердце гулом било в висках, пальцы холодели, и единственное, о чем девушка могла думать—почему ей плохо? Неужели она не заслужила чувствовать себя хорошо..?     Рука потянулась к столу и тщетно пыталась нащупать телефон. Но схватила не то. Совсем. Опять эти ебаные наркотики. Девушка смотрела на ладонь и не могла даже понять, хочет этого или нет, пока страх только разыгрывался, съедая ее изнутри. Она бы могла сдержаться. Но не захотела или не поняла, что делает. В голове ведь были мысли просто позвонить Шоте. Были мысли просто выкинуть эту херню. Но они почему-то не смогли дать ей осознать всю ситуацию и ошибку, которую сейчас делает.        Но ей уже стало легче. Сколько бы раз она не говорила себе, какая слабая, раз сорвалась, это было бессмысленно, ведь препарат уже дал ей расслабиться.         И все по кругу. Уже привычно. Уже словно не хватает одной дозы. Но на такое Такахаси все-таки поставила крест. Пока. Она даже не поняла, сколько прошло времени, однако встала и на ватных ногах поплелась в ванную, сжимая в ладони ненавистную любовь.       И ведь в этом зеркале на нее смотрела вовсе не Юи. Синяки под глазами, а сами они красные, кожа бледная, словно фарфор и такие тяжелые, непонятные мысли. Как же она жалела, что ослушалась тогда Кацуки. Она ведь могла продолжать курить, но зато быть честной с Айзавой. Но отдалась слабостям. Она бы могла просто быть рядом с Шотой, могла просто продолжать общаться и плакаться Бакуго. Но почему дала слабости взять ее тело именно тогда?        И почему она сейчас навзрыд рыдает, хотя во всем виновата сама? Почему из носа идет кровь, смешиваясь со слезами, а в глазах вырисовываются пугающие силуэты в виде галлюцинаций? Почему же, если она виновата сама, сейчас слышит звуки, которых нет, но наводящие еще больший страх?         Девушка зарылась руками в волосы, задыхаясь собственными проблемами и смыла все наркотики, дабы они больше даже на глаза не попадались.          Глухой стук в дверь. Такахаси даже не поняла, слышится ей это или все взаправду? —Юи, ты че там делаешь?—послышалось по ту сторону.           Девушка глубоко вдохнула и быстрее стала придумывать, что сейчас сказать. —А...ничего. Ты хотел что то?—невнятно бормотала она. —Да. Во-первых, почему ты до сих пор дома, а во-вторых, почему я слышу звуки нытья и разрушения ванной? —Я не пойду сегодня никуда. И все нормально, делать же мне больше нечего, кроме как ныть —Выйди —Иди нахуй, че за допрос? —Выйди блять—уже гораздо более грубо выдал он.        Такахаси вздохнула, протерла глаза и все таки вышла с трясущемися от страха руками, лишь потому-что сзади брата, хоть и рысплывчито, виднелся очень уж мерзкий силуэт.        Парень обвел ее осуждающим взглядом и вытер кровь над ее губой. —Че случилось? —Ничего. Я выгляжу, как человек, у которого что-то случилось? —Ты выглядишь, как человек, которому нужно либо заняться делом, либо закрыться в дурдоме —Че?        Девушка все оглядывала свои галюки и еле держалась, что бы не дернуться, попытавшись ударить то, чего нет. Дыхание участилось и снова хотелось плакать, избивая несуществующее. —Кстати...ты стала отставать по учебе. Что с оценками?        Злость опять охватила тело, словно ударом, однако Такахаси, нервно выдохнув, успокоилась. —Все там нормально. Девяносто баллов —Ты сама знаешь, что для тебя это ненормально —Ты вообще только по полтиннику набирал, не забывайся —И..? Я не собирался работать в сфере, где мне пригодились бы эти знания. А ты собираешься, поэтому прекрати заниматься херней и учись. Мне все еще приходят сообщения о твоих прогулах. Еще раз, и ты из дома неделю не выйдешь никуда, кроме академии —Ты че? Совсем ебу дал? Мамочкин сыночек пошел по ее стопам? Если так, то ты скоро сдохнешь —Прекрати! Она твоя мать, а я сейчас твой опекун! Ты слишком много себе позволяешь! —Потому что я не подсасывала у мамы всю жизнь! "Вот, Сато уже работает, а ты даже восемьдесят баллов набрать не можешь!" А ты тогда даже дня не проработал! Ни копейки в семью не принес! А я каждый раз, полночи была на работе! Но Сато хороший, потому что он первый, потому что он мужчина-добытчик, да просто сука потому-что ты есть! Мне ни разу сука мама не сказала, что я молодец! Ни разу не сказала, что любит меня! А я все делала! Все блять! Поэтому она ужасная! Поэтому я хотела, что бы папа был рядом, но даже он для мамы был плохим. Даже он! И ведь папа мог пропадать, что бы ему не закатывали скандалы и он это делала, а я? Почему я блять выслушивала все ее притензии, пока папа либо на работе, либо в баре, а ты тихонько поддакиваешь?! Я не держу на него зла, я бы сделала то же на его месте. И я благодарна, что он хотя бы меня поддерживал, может и не во время ссоры, но поддерживал, в отличие от некоторых! Вы никчемные и ужасные! И ты даже прав на меня не имеешь! Мне уже есть восемнадцать! —Если ты не заслужила ее любовь, то виновата сама, нужно было работать лучше! К тому же, ты живешь в моем доме и должна слушаться, не прирекаясь, пока я тебя обеспечиваю! —Нет. Этот дом в наследство оформлен на меня, просто я не могла получить его из-за несовершеннолетия и его пока отдали тебе, как моему опекуну. Я в любой момент могу пойти и переоформить документы, а потом вышвырнуть тебя отсюда, как дворовую шайку! Дом-то папочки был, подсосник—улыбнулась Такахаси, но тут же стерла усмешку с лица—Мне ее любовь и не нужна была. И любовь заслужить нельзя. Как бы ужасно и отвратительно я себя не вела и как бы много неприятностей не приносила Айзаве, он все равно готов на все за меня, и это взаимно блять. Прекрати нести чушь, которую тебе вдалбливала мама! Она—последняя, кого нужно слушать!         Мышцы под глазом задергались, а сам Сато разозлился больше обычного. Хотя кто знает, может это она не замечала его ярости прежде.          Его рука взлетела над щекой девушки, чего она совершенно не предвидела. Хлопок. На лице остался жгучий красный след, который тут же начал слегка дымить. —Ты совсем ебнулся?!—вскрикнула Такахаси, хватаясь за место удара, которое невероятно сильно болело—Ты же знаешь, что так делать сука нельзя!        Природное. Из-за причуды любые травмы, вызывающие жгучую боль тут же начинают выпускать еле видный дымок. С одной стороны полезно, такие ранки и ожоги затягиваются раза в четыре быстрее, чем у других людей, но сам процесс тоже доставляет боль гораздо сильнее. Как минимум поэтому у Такахаси почти не остается шрамов от сигарет, которые она тушит о запястье, а боль в таких ситуациях не особо важна.        И Сато прекрасно знал такую реакцию ее организма, на пощечины, например. —Иди лечись блять! Придурок        Девушка, воспользовавшись его затупленностью, ударила в печень и ушла к себе, успокаивая боль.         Ее рука в этот раз взяла то, что ей понадобилось, и на экране высветился единственный контакт с сердечком. Она начала рассказывать ему все, кроме того, что сорвалась. В ответ получило только сухое "Лучше встретимся", на которое она стала лениво собираться, зная куда идти...           При виде его переживающих глаз желание выложить даже про наркотики росло. И было неясно, ей просто стыдно и она не может, но хочет рассказать или она ему недостаточно доверяет и боится? Как бы то ни было, это нужно было исправить, иначе он так и будет смотреть на нее, как на партизанку. —Что случилось..? Ну, имею ввиду еще, ты опять странно себя ведешь—пролепетал он, заглядывая ей в глаза. —Я просто...блять, извини пожалуйста —Мг? За что это? —Я сорвалась, но не хотела! Правда! Я хотела тебе написать, но взяла не то, а потом как-то само...извини         Взгляд его потеплел, а руки прижали к себе, укрывая от цепкой прохлады. —Я ведь не прошу тебя так легко справится с наркотической зависимостью. Ни у кого не получается легко бросить и ты молодец, раз продержалась хотя бы какое-то время и старалась сдержаться. Все хорошо. Главное, что бы ты рассказывала мне об этом. Ну и, конечно, что бы это не повторялось или хотя бы не учащалось       Девушка расплылась в улыбке и подняла на него какие-то грустные глаза, а он в ответ поцеловал ее в нос, стирая печаль. —Я тебя так люблю—шепнул Шота, слабо улыбаясь. —Я тебя тоже... —Ну вот это правда, а то стоит тут, половину не рассказывает —Эй! —А что? Давай выкладывай, что еще случилось. И пошли ко мне, холодно на улице —Не холодно, это просто ты дед —Возможно, но в любом случае пошли       Юи улыбнулась и поплелась по знакомому маршруту, вспоминая, что недорассказала...        Девушка прислонилась к столешнице, отпивая чай и наблюдая за Айзавой, что яростно пытается открыть печенье. —Блять...Нахуй короче—он отодвинул от себя упаковку и уставился на Такахаси—Как дела? —Нормально. Можно я еще кое-что расскажу? —Конечно, спрашиваешь еще —У меня глюки начались дня два назад. И я тогда даже гашиша не курила. У меня паничка началась, и я всю эту херню видеть стала...и слышать        Айзава замолчал, вопрошающе уставившись на нее. Он определенно не знал, что говорить в таких моментах, но пытался приудмать. —Сука...милая, ты как вообще? —Мне страшно, но я знаю, что они ничего не могут        В его глазах было страха за нее не меньше, чем у нее при виде этих существ. —Может к врачу лучше? Я правда не знаю, что делать, но такого быть не должно. Я могу записать тебя на какую-нибудь консультацию, что бы тебе помогли или хотя бы выписали какие-то таблетки —Нет, не нужно. Мне хватит того, что ты знаешь об этом. С этим возможно справиться, не так уж это важно. Главное, что завтра выходной, и ты рядом —Милая, ты уверена? Я очень хочу, что бы ты чувствовала себя лучше —Я знаю. Все будет хорошо, мне просто нужны какие нибудь изменения, что бы перестать чувствовать себя замкнуто. Не переживай        Мужчина тяжело вздохнул и подошел к девушке. Его ладони оперлись на края столещницы, а обеспокоенные глаза смотрели в самую глубь души, где тихой гладью простирался страх. Холодные губы вовлекли Такахаси в поцелуй, заставляя ту волноваться. Он не хотел отрываться от нее, словно от запретного фрукта. Его тонкие пальцы еле слышно стучали по дереву, а после вдруг взяли руку Юи в свою. —Я устал—прошептал он, чуть остраняясь—Всмысле не просто устал, а очень сильно, и я не могу побороть это чувство       Его взгляд был каким-то жалостливым и печальным, но руки говорили, что он всего лишь хочет быть рядом и отдохнуть от суматохи вместе с ней. —Я понимаю. Тебе просто нужен перерыв. Ты ведь сам это знаешь —Да, но я не могу обеспечить этот перерыв. Работы слишком много —Я могу помочь, ес... —Ни в коем случае. У тебя забот не меньше, не нужно брать на себя еще и мои —Тогда просто отложи эти дела. Сомневаюсь, что они так уж горят, раз ты не можешь даже в выходные просто поспать до двенадцати и не делать ничего весь день —Ты прекрасно знаешь, как я буду себя чувствовать, если буду бездельничать, потому что сама такая же —Ну да...нам стоит как-нибудь убрать эту херню. Давай завтра просто забьем на все хуй —Сомневаюсь, что у меня получится, но если тебе так будет лучше... —Ура—улыбнулась Такахаси, чмокая его в губы...        Шота вдруг вскочил, как ужаленный, разбудив тем самым девушку. Она недвольно оглянулась на него, пока тот нервно оглядывался и старался наладить дыхание. —Ты чего..?—пролепетала она, потирая глаза. —Боже...знала бы ты, как я испугался—выдал он, падая на подушку—Херня какая-то приснилась. Иди ко мне...         Девушка лениво придвинулась ближе, утыкаясь носом в грудь мужчины. Его сердце колотилось так, словно он пробежал марафон, а руки его нервно поглаживали плечи Такахаси, будто не веря, что она рядом. Она только слушала его сбитое и учащенное дыхание, которые не совпадало с дыханием Юи ни на секунду. —Что приснилось-то?—прошептала она, чуть поднимая голову. —Да там долго, но если в общем, то тебя убили в каком-то сражении с Лигой, а я даже не успел защитить. Кстати...нужно будет выйти на патрулирование... —Актуальная тема. Ладно, успокойся,  я здесь, живая и здоровая —Я очень тебя люблю. Серьезно, я даже не думал, что кто-то будет мне настолько дорог. Я мог бы сделать все, что тебе угодно, только бы ты была рядом счастливая...не оставляй меня, пожалуйста —Я тебя тоже, очень...и я пока не собираюсь тебя оставлять, иначе кто будет ебать тебе мозги? —Ну и то верно. Ну я прямо не могу, вот хочется так взять и расцеловать, а потом...ладно, я лучше промолчу насчет последующих желаний       Такахаси тепло улыбнулась и почему-то захотелось плакать от понимания, что рядом есть человек, любящий ее просто за то, что она все еще существует. Любящий просто так, а не за оценки и успешность. Она была готова поставить свою душу на то, что он будет любить ее так же, даже если она разгромит всю академию и завалит директора.         Разве нельзя быть счастливой только потому что он рядом и обнимает ее сейчас, тихо сопя? Что-то мешало? Или Такахаси сама себе мешала..?