Wer solche Freunde hat, braucht keine Feinde mehr

В мире, где Снейп покидает «Кабанью голову» за пару минут до того, как это начертано судьбой, Волдеморт не знает о пророчестве, касающемся его и еще не родившегося мальчика. Но поскольку судьба не может позволить мальчику жить тихой жизнью, не исполнив своего предназначения, Волдеморт все равно должен узнать о пророчестве. И все дороги ведут к тому, что он появляется у дома Поттеров на семь лет позже, чем было предначертано. *** Отец мальчика лежит у порога в очаровательный маленький коттедж, стоящий между домами магглов и магглолюбцев, его тело уже начинает остывать, когда Волдеморт подходит к комнате ребенка из пророчества. Он уже собирается подвергнуть той же участи большеглазого малыша, когда между ними встает мать ребенка. Она предсказуемо умоляет Волдеморта пощадить Гарри. Он не знает, что именно удерживает его руку… похоже на древнюю магию, давящую, убедительную. Это и есть тот мальчик, которому предначертано победить его? Внезапно прежний всепоглощающий страх кажется ему абсурдным. Судьбоносный ребенок сидит перед ним, одетый в нелепую зеленую пижаму, – единственная примечательная черта его существования. Впрочем, нет, не единственная. Мальчик сидит поверх одеяла и кажется на удивление лишенным страха – ему явно не хватает изрядной доли здравого смысла. Конечно, ему не о чем беспокоиться – он бессмертен, а это ничем не примечательный ребенок. Он и в самом деле выглядит весьма посредственно. Неужели он выбрал не того ребенка? Он был так уверен, что это Гарри Поттер, а не отпрыск Лонгботтомов – оба полукровки, оба потомки одного из древних родов. Он не видит в мальчике сильного сходства с родом Певерелл. На самом деле его безобидность почти разочаровывает. Должно быть, он что-то упускает! И все же что-то в этом мальчике приковывает его внимание. Он подходит ближе и протягивает руки и магию, влекомый какой-то вековой силой. Панический страх матери волнами бушует где-то позади него. Он не обращает на нее внимания, как и ребенок. Оба захвачены вниманием друг друга. Он отбрасывает черные пряди в сторону за секунду до того, как кожа прикасается к коже. – Наконец-то, – выдыхает судьба; слова пропитаны мощью и приводят в движение то, что должно было произойти много лет назад. Как только они соприкасаются, мальчик начинает плакать, жалобно завывая. Волдеморт резко отдергивает руку и видит, что пальцы испачканы кровью. Метка, похожая на молнию, рассекает лоб мальчика. Сочится кроваво-красными слезами. Но Волдеморт не слышит плача мальчика, опьяненный и поглощенный властью судьбы, направляющей его руку. Душа раскололась в седьмой раз на седьмой день седьмого года жизни мальчика. *** Потрясенный разумом и душой, лорд Волдеморт делает выбор, которому суждено навсегда изменить будущее магического мира. Он оставляет Гарри Поттера в живых при условии, что ребенок и его мать пойдут с ним; что она согласна позволить мальчику расти в непосредственной близости от Волдеморта, чтобы он мог следить за его развитием. Но, если мальчик начнет представлять опасность, он запросто сможет избавиться от него, говорит он себе. *** Волдеморт почти забывает о ничем не примечательном существовании мальчика, поскольку тот не проявляет никаких неординарных склонностей, которые могли бы приблизить его кончину. Ровно до тех пор, пока однажды он не заходит в свой кабинет, а там мальчик. Один. Разъяренный, он бросается к нему, не обращая внимания на широко раскрытые от шока глаза, и безжалостно проникает в его разум, разрушая слабые врожденные окклюменационные щиты, чтобы узнать, как тот попал в кабинет; в место, которое он собственноручно накрыл магическими щитами. Первая линия обороны – модифицированный Фиделиус, который позволял лишь определенным людям находить его покои в извилистых коридорах поместья Малфоев. Этого одного должно было хватить, чтобы помешать мальчику попасть внутрь. Была лишь горстка людей, кровью вписанных в обереги, которые не были бы сразу же отважены при приближении. Кто, во имя Салазара, предал его? Волдеморт не готов к увиденному в разуме мальчика – маленькая, пытливая рука, скользящая вдоль стен пустых коридоров, ведомая инстинктом. Ребенок не осознает, что направляет магию, прощупывая окружение. Похоже на привычку, которая зачастую влечет за собой неприятности. Однажды он нашел кухню в недрах поместья; в другой раз он пошел на странный звук, похожий на крики животного, и очутился в саду, где нашел… Волдеморт немного отстраняется от воспоминаний. Думать, что дверь просто открылась, повинуясь стихийной магии мальчика, просто нелепо. И все же. Доказательство прямо у него перед глазами! Он снова погружается в податливый, уступчивый разум ребенка и сосредотачивается на ощущении магии мальчика под руками. Она не имеет привычного привкуса стихийной магии. Но с другой стороны он знаком всего с парой детей, и ни одному из них не пророчили стать его погибелью. Он все еще может убить мальчика и его мать и покончить с этим, успокаивает он себя. Магия мальчика почти маслянистая. Она кажется несовместимой с большинством обычных чар; будто она и вовсе отталкивает обыденную магию. Но все же, когда ее скользкая структура сталкивается с магией Волдеморта, вплетенной в барьеры, те немедленно уступают. Как любопытно. Магия мальчика напоминает его собственную, до того, как в Хогвартсе его научили проводить ее через «надлежащие каналы» – волшебную палочку. Резко покинув чужой разум, отчего ребенок пошатывается, он тяжело оседает в кресло, отстраненно проверяя прочность защиты своих комнат. Он все еще не готов поверить, что ребенок способен разрушить тщательно созданные им барьеры. Ребенок дрожит, инстинктивно чувствуя переменчивое настроение Волдеморта. Нет, его защита надежна, как всегда. Однако он не может отрицать своей заинтересованности. – Дитя, – властно приказывает он. – Открой дверь. Естественно, ребенок подчиняется, но Волдеморт почти сразу чувствует разницу с воспоминанием. Когда мальчик протягивает дрожащие руки, тонкий привкус магии оседает на языке, но ее явно недостаточно. Мальчик трясет дверную ручку, дверь не поддается. Волдеморт бесстрастно наблюдает. Он самолично видел его воспоминания. Невозможно отрицать, что стихийная магия этого ребенка смогла обойти его защиту. Мальчик поворачивается к нему, смущенный и расстроенный: – Раньше она открывалась, – говорит он. Волдеморт задумчиво хмыкает. Затем порывисто говорит: – Не волнуйся, дитя. Подойди ко мне. Мальчик подходит ближе, сначала настороженно, но с каждым шагом все более уверенно. Волдеморт протягивает руку, сокращая расстояние между ними, и отводит темные пряди со лба. Осматривает покрытую струпьями метку, которую он оставил на нем. «…И Темный Лорд отметит его как равного себе…», – гласило пророчество. Равного. – Ты помнишь, кто я такой? – спрашивает он благосклонно и на редкость восторженно. Мальчик, заметно успокоившись, горячо кивает. Волдеморт наклоняет голову, поощряя его продолжать. – Вы лорд Волдеморт, так ведь? – спрашивает он застенчивым голосом. Волдеморт кивает. – Мама сказала мне вести себя наилучшим образом, если я случайно встречу вас. Волдеморт великодушно дарует ему прощение за вторжение в его личное пространство. Он узнает, что мать ребенка наказала ему не разговаривать с другими людьми в поместье (замке, как называет его Гарри), кроме частных учителей мальчика. И в особенности ни в коем случае не разговаривать с Волдемортом. Человека, о котором идет речь, забавляет эта мысль. – Но вы не такой страшный, как она говорит, – говорит мальчик, нахмурив брови в замешательстве, а затем изучающе смотрит на него. – У вас красивые глаза. Волдеморт застигнут врасплох. Его глаза неестественного цвета свежей крови на снегу. Редко кто приписывает им прилагательное «красивые». – …Она велела мне не заходить в чужие комнаты, – говорит мальчик. Волдеморт практически чувствует раздражение мальчика из-за упомянутых ограничений его духа авантюризма. Волдеморт не знает почему, но он чувствует себя на редкость великодушным сегодня. – Какое нелепое правило, ты не согласен, Гарри? У тебя есть прямое разрешение ходить везде, куда ты сможешь зайти. – Будет интересно посмотреть, распространяются ли таланты мальчика на другие зачарованные помещения. – Если кто-то не может помешать тебе пробраться внутрь, то они сами виноваты, что не способны должным образом защитить свое пространство, – объясняет он восторженно глядящему на него Гарри Поттеру. – Тебе пора, дитя, – говорит он, погладив мальчика по голове. Когда мальчик уже на полпути к двери, Волдеморт, насквозь довольный, говорит: – О, и Гарри? Я всегда разгляжу настоящий магический талант, где бы его ни встретил. Сегодня ты превзошел все мои ожидания. Гарри заметно расцветает от комплимента, а затем… уходит. Хотя Волдеморт все еще не снял барьеры. Сцепив пальцы, Волдеморт размышляет о произошедшем. Занятный мальчик, этот предсказанный немезида, думает он. *** Волдеморт, заваленный работой, уже забыл бы об этом инциденте, если бы Гарри Поттер не удивил его в очередной раз. Он возвращается в свои комнаты, мысленно выстраивая предстоящую на день работу в удовлетворительном порядке, когда случайно натыкается на ссору между Гарри и наследником Малфоев. – Заткнись! – говорит Гарри белокурому мальчику того же возраста и роста. – Убирайся! К крайнему удивлению Волдеморта, слова мальчика насквозь пронизаны внушением – стихийной магией, которую Волдеморт не видел ни у одного ребенка, кроме него самого. Даже он на мгновение ощущает тяжесть приказа Гарри Поттера. Как и ожидалось, глаза другого мальчика становятся стеклянными, а выражение лица отсутствующим, он тут же разворачивается и уходит, деревянно переставляя ногами. – Очень хорошо! – восхищенно говорит Волдеморт. Мальчик неуклюже поворачивается к нему и дважды протирает глаза. – Беспалочковый Империо! Гарри, ты заметил, что команда подействовала на твоего друга, но не на меня? – Он не мой друг, – перебивает Волдеморта упрямый мальчик. – …Потому что заклинание зависит от силы воли противника или его окклюменционных щитов, если они у него есть. – Гарри непонимающе смотрит на него. Он опускается на колени, чтобы сравняться с мальчиком в росте. – Чем меньше магии в живом существе, тем легче оно поддается внушению и… – Волдеморт замолкает. Мальчик совсем не выглядит воодушевленным, напротив, он кажется… грустным и отнюдь не благодарным за объяснения Волдеморта. – Тебя это не волнует, – определяет он, и мальчик, еще не знающий, когда нужно лгать, а когда говорить правду, отрицательно качает головой. Удивительно, но он находит честность мальчика освежающей. И Волдеморт смиряется, стараясь понять, что же так расстроило Гарри. – Драко сказал, что у меня нет отца, а у всех остальных есть. Ах. Действительно хороший повод, чтобы кинуть Непростительное. – Он такой… титулованный! – говорит мальчик. Выбор слов застает Волдеморт врасплох. Он с любопытством изучает отведенные глаза мальчика. – Титулованный? – спрашивает он, чтобы удостовериться. – Не знаю, что это значит. Мама всегда его так называет, – говорит упрямый Гарри Поттер. Волдеморт смеется. – Это слово так не употребляется, дитя. – Неважно. – Глаза Гарри вспыхивают ослепительным гневом, прежде чем потускнеть и снова стать печальными. – У него есть отец. У Нотта есть… – Он выглядит так, будто глубоко задумался. – Даже у Рона, Джинни и их братьев есть… У них шесть братьев и сестер; вы можете в это поверить? Получается, у каждого из них есть по отцу? Нет… этого не может быть, – бессмысленно лепечет мальчик. Волдеморт на секунду сомневается в собственном рассудке, затем в рассудке мальчика. Он совершенно уверен, что в семье Уизли только семеро детей. Ради Салазара, разве он не назначал мальчику наставника по математике?! – Думаю, у меня тоже был отец. Но его здесь нет, не так ли? Я даже не очень-то его помню… – несчастным голосом говорит мальчик. Волдеморт не находит слов. Не так он представлял себе сегодняшнее утро. Внезапно, искрящееся внимание мальчика снова приковано к нему. – Волдеморт? – спрашивает он. – Разве ты не можешь стать моим отцом? Волдеморт застигнут врасплох. Что за?.. Конечно, его слабо интересует воспитание детей. Он вообще слабо интересуется детьми. Волдеморт решительно отказывается, отчего плечи мальчика печально опускаются. Привязанность мальчика к нему может оказаться полезной, решает он, поэтому он рассказывает Гарри, что у него тоже не было отца в детстве. Настойчивое внимание мальчика снова приковано к нему. – Отсутствие родителей никоим косвенным образом не формирует твой характер, – говорит он. Мягкий рот мальчика приоткрыт в беззастенчивом интересе. Волдеморт ясно видит, что мальчик не понимает, что такое «косвенно» или «формировать». Ну что ж. В конце концов, его заставят учиться. – На самом деле, люди, которых излишне баловали в детстве, в конечном итоге становятся титулованными. А такие люди, как ты и я, в конечном итоге становятся сильными; потому что мы упорствуем перед лицом трудностей. Гарри вежливо благодарит его и затем говорит: – Вы подняли мне настроение, сэр, – улыбаясь так широко, что у Волдеморта сводит челюсть, и убегает. *** В результате Волдеморт начинает проявлять больше интереса к мальчику. Он в кабинете, барьеры подняты, занят работой. Переписывание структурной основы магической Британии, как оказалось, требует гораздо большего терпения, чем мог предполагать юный Том Риддл. Даже сейчас, когда его оппозиция разгромлена, или, скорее, деморализована после исчезновения Поттеров. Он вздыхает и встает, чтобы размять спину, и подходит к большим окнам, выходящим во двор поместья. Лишенные когтей, его противники, стали только радикальней, опустошенно думает он. Он окидывает взглядом зеленую лужайку, усеянную нелепым увлечением Люциуса Малфоя – белыми павлинами. Слева собралась небольшая группа людей, а над ними – Гарри и наследник Малфоев, парящие на метлах. Видимо, они снова помирились. Небольшая прогулка на свежем воздухе поможет проветрить голову, решает он и выходит во двор. Дети играют в квиддич – спорт, на который у него никогда не хватало терпения… Хотя, учась в Хогвартсе, он притворялся таким же увлеченным игрой, как и его однокурсники. Мелочи детства, вспоминает он с ноткой ностальгии. Примет ли судьба, если Гарри Поттер просто… свалится с метлы, думает он, как раз в тот момент, когда упомянутый мальчик замечает его. В отличие от остальных присутствующих, которые замирают от страха или бросаются к его ногам в приступе подобострастия, мальчик радостно машет ему рукой. Он потворствует ребенку и машет в ответ. Мать мальчика в сопровождении Нарциссы и одного из бесполезных наставников Малфоев, бледнеет от страха. К его разочарованию, мальчик не показывает никаких впечатляющих магических талантов на протяжении всей игры. Хотя он демонстрирует сверхъестественную способность чудом избегать смерти. Что можно счесть впечатляющим. Или просто слепой удачей. Волдеморт еще не решил. Тем не менее, когда Волдеморт возвращается к работе, его охватывает редкое спокойствие. Солнце на его коже и ветер в волосах стоили того. Он не осознает, что это были не его ощущения. День был совершенно безветренный. *** В следующий раз, когда он встречает мальчика, тот сидит в нише, одинокий и угрюмый. Вместо того чтобы просто пройти мимо, не обратив никакого внимания, Волдеморт останавливается и спрашивает: – Что на этот раз, дитя? Гарри упрямо сжимает челюсть. – Мама сказала не разговаривать с вами. Потому что вы плохой, – говорит мальчик. Волдеморт смеется, наслаждаясь явным недоверием Гарри, его глаза с надеждой смотрят на старшего волшебника. Забавно, что мальчик совершенно не осознает, в какой опасности он находится. – Что ж, она не ошибается, дорогой Гарри, – говорит он. Глаза Гарри резко устремляются на него; широкие, поразительно зеленые. Он наклоняется и смахивает слезы, готовые вот-вот пролиться из доверчивых глаз мальчика. – Значит, вы плохой? – спрашивает Гарри, явно сбитый с толку. – Но… Волдеморт садится рядом с мальчиком, невольно заинтригованный. Его ждет много работы. И он обычно не пренебрегает ей. Так почему же он потакает мальчику? Волдеморт задумчиво хмыкает. – В чем заключается смысл хорошего и плохого, Гарри? – спрашивает он. – Правильного и неправильного? Справедливого и бесчестного? – Если кто-то причиняет боль людям, он плохой, – решает Гарри после недолгого раздумья. – Хм. Я определенно причинял боль людям. Но я также воздерживался от этого ради… нашей взаимной выгоды. Я совершил много поступков, которые большинство людей могли бы назвать неправильными и бесчестными, чтобы достичь правильной и справедливой цели. Так, кто же я, Гарри Поттер? – спрашивает он, глядя в большие пытливые глаза мальчика. Ему приятно это восхищение, решает он. Пережиток юности, когда ему приходилось завоевывать людей ласковыми словами и милой улыбкой. Навык, от которого он давно избавился. Мальчик ловит каждое его слово. – Возможно, это зависит только от тебя и твоего впечатления, хороший я или нет? Как думаешь, Гарри? По-моему, это слишком личный вопрос, чтобы позволить другим решать за тебя, – заканчивает он, взъерошивает вечно непокорные волосы мальчика и уходит, чтобы наконец приступить к работе, улыбаясь про себя. *** Когда Гарри Поттеру исполняется одиннадцать, ему, конечно же, приходит письмо из Хогвартса. В скором времени общественность узнает, что он жив. Волдеморт задумывается, на какой факультет попадет мальчик, но в конце концов отбрасывает эту мысль. Сможет ли Дамблдор взглянуть в невинное лицо Гарри Поттера и осознать свой провал? Утром, когда мальчик должен был уехать, Волдеморт застигнут врасплох внезапным стуком в дверь его кабинета. Он не ожидает, что его последователи принесут отчеты так рано. Вместо одного из Пожирателей Смерти в полуоткрытую дверь протискивается Гарри Поттер, его щеки горят, он сбивчиво прощается и убегает. Волдеморт в недоумении. Еще больше он удивляется, когда не проходит и трех недель, а он получает письмо, написанное крупным детским почерком. Пергамент испачкан чернильными пятнами и пестрит орфографическими ошибками. Несмотря на то, что мальчик великолепен в магии, ему явно необходимо подтянуть основные дисциплины. Он решает приставить к мальчику учителя английского языка, когда тот вернется из Хогвартса. Затем, что любопытно, в середине первого курса письма от мальчика резко прекращаются. *** Неожиданно мальчик возвращается на пасхальные каникулы. Волдеморт прекрасно видит отчаянные попытки Лили Поттер всячески оградить сына от его предсказанного врага. На самом деле ему все равно, но все же он лениво задается вопросом, насколько она осведомлена о своеобразном восхищении Гарри Волдемортом. Очаровательные зеленые глаза мальчика горят жгучей яростью. – Дамблдор сказал, что ты убил моего отца! – обвиняет Гарри вместо приветствия. Похоже, мальчик ворвался в личную библиотеку Волдеморта сразу после того, как оставил сундук в комнате. Волдеморт закрывает фолиант с терпением, которого не испытывал с начала первого года обучения Гарри. – Так и есть, – говорит он. – С возвращением, Гарри. – Но почему? – Слезы мальчика излишни, они оставляют Волдеморта равнодушным. У него были свои причины в прошлом, о чем он и сообщает Гарри. – Ты говоришь, что хотел убить меня в детстве и мою маму… А потом не убил… Потому что тебе было любопытно?! – кричит мальчик. Что ж, оглядываясь назад, это может быть чересчур бессердечным для юного Гарри, который еще ничего не смыслит во власти и политике. Он понимает, почему мальчик считает его мотивы странными. Волдеморт тщательно взвешивает свои слова, обдумывая, как поступить. – Существует пророчество. О нас с тобой, – наконец говорит он. – Я хотел увидеть, как оно исполнится. Оно и сейчас продолжает исполняться. Гарри, кажется, сбит с толку; он садится рядом на любимый диван Волдеморта. – Но ты убил моего отца… – без надобности повторяет мальчик. – Да, – безжалостно говорит Волдеморт. Они уже это установили. Гарри напрягается, как будто хочет что-то сказать, но затем заметно сдувается. – Я так и не узнал его. Все, что я слышал о нем, кажется… немного ненастоящим. Мама выставляет его героем войны… героем. Но Северус насмехается и сердится, когда она так говорит, а когда ее нет рядом, говорит, что папа был очень злым, а ты… Ты просто отнял его у меня! – Глаза мальчика полнятся непролитыми слезами. Зрелище, которое странным образом притягивает. И тем не менее мальчик смотрит на него с отчаянием; тянется к Волдеморту, чтобы облегчить свои страдания… Какая интригующая иррациональная реакция. – Так и есть, – говорит он, предпочтя потворствовать капризам ребенка. – Он просто оказался не в том месте, не в то время. – Нижняя губа Гарри дрожит, возможно, от шока, обиды или возмущения. – Что ж, не буду лгать, ваши родители были частью небольшой мятежной группировки, – дополняет рассказ Волдеморт, – но я никогда не видел в них угрозы. Гарри смотрит на него с сомнением. Мальчик вырос, понимает он. Он вертит в руках невзрачную неполированную коричневую палочку. – Если тебя это утешит, он выступил против меня без палочки. Довольно… героически в некотором смысле, – говорит он, морщась на этом слове. «Глупо» было бы лучшим описанием, думает он. – Гарри?! – эхо беспокойных выкриков матери мальчика разносится по пустынным коридорам западного крыла – неофициально, крыла Волдеморта. Любопытно, что мальчик краснеет, втягивает голову и бормочет, что его не должно быть здесь, и затем спешит к двери. Барьеры, которые Гарри беззастенчиво игнорирует, пульсируют, пропуская мальчика. Однако прямо перед тем, как выскочить наружу, он оборачивается. Волдеморт ловит его противоречивый взгляд, прежде чем он, наконец, убегает. Что ж, думает Волдеморт, в любом случае ему все равно, так что он берет в руки книгу и снова углубляется в чтение. Письма возобновляются незадолго до конца учебного года и продолжают приходить примерно каждые две недели. *** – Так и знал, что нужно было сначала проверить кабинет, а не спальню, где я бы нашел любого нормального человека так поздно вечером. Ты вечно работаешь, Ви, это вредно для здоровья. – Гарри Поттер открывает огромные, в человеческий рост окна справа от Волдеморта, влезая в его тишину и покой. – Мама запретила мне приходить сюда, так что мне пришлось пробираться через сад, – говорит мальчик, как будто это как-то оправдывает его присутствие здесь. Палочка, имеющая общую сердцевину с его собственной излюбленной тисовой палочкой, небрежно засунута в задний карман. – Правильное обращение – «мой лорд» или «лорд Волдеморт», если ты вдруг забыл. Не «Ви» или любое другое нелепое имя, которое ты способен придумать, – чопорно говорит Волдеморт. Гарри подкрадывается к нему сбоку. – Я сдал экзамены так же хорошо, как и в прошлом году, – гордо заявляет он, грубо игнорируя явное недовольство Волдеморта. – Не лучше? – спрашивает Волдеморт. Упреку не хватает яда. Однако надутые губы мальчика не обходятся без внимания. Он решает прервать работу и встает. Гарри с готовностью следует за ним, выглядя необоснованно довольным, Волдеморт решает не заострять внимания на причинах. – Мама гордится мной, – говорит мальчик, как будто было разумно предположить, что Волдеморт будет чувствовать то же самое. – Что ж, – на редкость снисходительно отвечает он. – Учитывая, что я не твой родитель, я не связан бессмысленными сантиментами и, следовательно, могу беспристрастно оценивать твои достижения. Гарри молчит. По правде говоря, достижения мальчика повторяют его собственные, когда он был в таком же возрасте. Можно сказать, они близки к идеальным. Хотя в то время у Волдеморта, конечно, не было такой роскоши, как частные учителя. Он видит в мальчике некоторые сходства с собой, думает он. Разве не забавно, если бы судьба выбрала этого мальчика, чтобы победить его путем… замены? Конечно, он бессмертен и, по сути, не нуждается в наследнике. Тем не менее, если бы ему пришлось выбирать, Гарри Поттер был бы не таким уж плохим вариантом. Он слегка посмеивается, заставляя Гарри взглянуть на него с нескрываемым любопытством. Какой непомерной жестокостью, должно быть, кажется Дамблдору и его Ордену глупцов, что их провозглашенный мессия совсем не выглядит ярым противником Волдеморта. «Мальчик, который выжил», как его впервые назвали, когда Гарри снова появился на публике, спустя четыре года после того, как Волдеморт выследил его семью, – вспоминает он почти с нежностью. – Молодец, – наконец признает он. Его рука находит узкое плечо мальчика, Волдеморту никогда не надоест наслаждаться явным восхищением в пронзительных зеленых глазах Гарри. Они входят в большое фойе, ведущее в нарочито роскошную столовую, которая входит в «общую зону» поместья. Что-то внутри Волдеморта не может перестать злорадствовать по поводу его всеобъемлющего контроля над последователями. Конечно, у него есть собственная жилплощадь, но ему нравится господствовать, поселившись у одной из самых влиятельных чистокровных семей Британии и сделав их родовой дом своим владением. К тому же, такое расположение имеет дополнительное преимущество – его последователи всегда под рукой, если они понадобятся. Довольно забавно наблюдать за группой людей, вынужденных жить под одной крышей, просто потому, что ему так захотелось. В настоящее время мальчик и его мать, а также доверенный зельевар Волдеморта проживают в поместье. Помимо него и самих Малфоев, разумеется, формальных владельцев собственности. Время от времени Беллатриса пытается урвать кусочек его внимания, проводя чрезмерное количество времени в доме своей сестры. Волдеморт морщится. Эта женщина раздражающе неугомонна. Поместье, конечно, отнюдь не тесное – оно буквально кричит о роскоши и помпезности, – но в его стенах рождаются довольно захватывающие враждебные отношения. Малфои отсутствуют. Мать мальчика и Северус обедают в одиночестве, сидя за дальним концом длинного стола и тихо беседуя. Заметив их приближение, мать мальчика встает, демонстрируя отсутствие сдержанности. Волдеморт не упускает из виду движение Северуса, пытающегося остановить ведьму. Он должен наказать ее за непокорность. Что мальчик говорил раньше? У нее хватило наглости запретить мальчику видеться с ним. Глядя на немного усталое выражение на лице Гарри, он вспоминает восхищение в глазах мальчика. Воспоминание смягчает его гнев. В любом случае у него нет причин беспокоиться о ее жалких попытках. Мысль о том, что Гарри могут настроить против него, просто смехотворна. Его страх перед пророчеством теперь кажется таким далеким и абсурдным. – Северус. Мисс Эванс, – спокойно здоровается он. Его рука на плече мальчика на секунду сжимается, что Гарри, без сомнений, принимает за ободрение. Мать мальчика поджимает губы в явном недовольстве. – Миссис Поттер, – как всегда поправляет рыжеволосая женщина. Ах, точно. Он усмехается. Видимо, она был тем родителем, от которого Гарри унаследовал свое упрямство. Тем не менее, хотя в мальчике эта черта вызывает симпатию, упрямство его матери только раздражает. Для нее же будет лучше принять его правление и законы, которые аннулируют все брачные узы между чистокровными и магглорожденными. Гарри напрягается под его пальцами. Наблюдая за остальными в комнате, Волдеморт понимает, что у него пропал аппетит. В любом случае, его медленно трансформирующееся тело почти не нуждается в пище. И мысли о неподдельной преданности мальчика пока что достаточно, чтобы удовлетворить его. Мальчик оборачивается, чтобы взглянуть на него; прикусывает губы. В зеленых глазах плещется невысказанная просьба. Волдеморта это веселит. Волдеморт наклоняется, уперев руки в бедра. Лицо на одном уровне с Гарри. Мать мальчика возмущенно вздыхает. – Что такое, дитя? – Мне почти тринадцать, – говорит мальчик. Так вот, о чем он хочет поговорить? Бровь Волдеморт поднимается в сомнении. – Я, эм, сказал ей, что ты не такой уж и злой; так что ей не нужно бояться тебя, Ви, – поспешно добавляет Гарри. Что-то внутри Волдеморта скручивается от удовольствия, вызванного невинной искренностью мальчика. Он усмехается и проводит рукой по удивительно мягким волосам мальчика. – Не волнуйся. Я действительно злой. И она правильно делает, что боится меня. – Мальчик упрямо вскидывает подбородок. Ну что за прелесть. – А теперь поторопись к матери. Ты, должно быть, проголодался после долгой поездки… – Он мягко подталкивает упрямого ребенка к его матери и зельевару, который пользуется безоговорочным доверием Волдеморта. Первая, кажется, застыла в ощутимом страхе. Второй чуть лучше скрывает свое беспокойство. – Ты сказал мне, что пошел поиграть с Драко! – Он слышит возмущенные крики до тех пор, пока не отходит достаточно далеко, чтобы даже его улучшенный слух перестал улавливать ее слова. – Я же говорила тебе, держаться от него подальше! Гарри, он… – Но Волдеморт больше не слушает, что думает о нем Лили Поттер. Он ухмыляется, полностью довольный собой. *** – Ты слишком очевиден в своей анти-маггловской пропаганде, – протягивает Гарри. Он лениво разлегся на диване слева от него. Мальчик однажды заявил, что этот диван принадлежит ему, потому что в отличие от всех остальных поверхностей в кабинете, отсутствие на нем кучи документов явно указывает на скрытое желание Волдеморта, чтобы Гарри занял его. Волдеморт продолжает писать план сепаратистского законопроекта, который он хочет продвинуть. Он совершенно не согласен со словами Гарри. Конечно, избавление магического сообщества от магглорожденных детей путем забвения их родителей и отправки их жить за границу не было вопиющей демонстрацией его черствости. Как и запрет на отношения и рождение детей между магглами и волшебниками, чтобы предотвратить потенциальное взросление волшебников в неподходящей, а иногда даже опасной среде. – Ви… – Волдеморт чувствует, как у него начинает болеть голова. – Ви-и! – Почему ты сидишь здесь и тратишь впустую драгоценные летние каникулы, Гарри? – спрашивает он, стараясь придать голосу зловещие и угрожающие нотки, которых обычно хватает, чтобы отпугнуть большинство его последователей. К сожалению, Гарри Поттер более настойчив, чем любой Пожиратель Смерти… И глуп. Он сокрушенно вздыхает. Хруст костей и довольный стон все же привлекают его внимание. Мальчик растянулся на подлокотнике дивана, спина выгнута под нелепым углом, лицо красное, от прилившей крови, зеленые глаза смотрят на него снизу вверх. Какое божество решило, что он заслужил это нелепое создание в качестве смертельного врага? Раздается слабый, но отчетливый треск, и Гарри Поттер внезапно оказывается рядом с ним, кровь быстро отливает от лица. Ха. Даже Волдеморт вынужден признать, что впечатлен спонтанной аппарацией мальчика. Невероятно редкая способность. – Так и знал, что это привлечет твое внимание, – ухмыляется Гарри, прежде чем беспечно продолжить: – Узнал, что могу так делать, всего пару недель назад. Мальчик смотрит на пергамент, над которым зависло перо Волдеморта. На прежде безупречном документе растекается чернильное пятно. Волдеморт едва сдерживается, чтобы не разразиться проклятиями. – Почему ты здесь? – снова спрашивает он, теперь явно раздраженный. У Гарри Поттера не хватает приличий, чтобы выглядеть хоть немного напуганным. Волдеморта так и тянет схватиться за полочку. – Ты не можешь помешать мне войти. – Гарри улыбается в жалком подобии невинности. Он может помешать ему. Прицельный Империо, Круцио или даже Обливиэйт прекрасно справится с задачей, если потребуется. Крайне заманчиво. Но мальчик не ошибается, ни один из вариантов не обеспечит должного… постоянства. Волдеморт проверяет защитные барьеры, кажется, уже в тысячный раз. Мальчик не должен быть способен пройти через них. Его защита безупречна. Скорее всего, он упускает что-то очевидное. Как бы он ни злился, Волдеморт не горит желанием наказывать мальчика за его способности. Гарри отвлекает Волдеморта от раздумий, тыча в документ на столе. – Видишь, тут, эта формулировка… Это просто не… – Он бурно жестикулирует. Волдеморт едва сдерживает желание схватить мальчика за непослушные конечности и прижать их к столу. – Гермиона говорит… – Гермиона? Ах, маленькая подружка, с которой они с мальчиком вечно попадают в неприятности. – …Что твоя политика явно дискриминационная, даже если ты не называешь некоторые вещи открытым текстом… – Похоже, маленькой подружке Поттера не нравится его политика, думает он, слегка пораженный наглостью мальчика. – Но в этом-то и проблема! Все это слишком очевидно! – говорит мальчик, немного задыхаясь от волнения. – Что четырнадцатилетний мальчик может знать о политике? – отмахивается он. Гарри вздергивает подбородок. – Может, мне и четырнадцать, но я знаю немало! – По щекам Гарри начинает расползаться забавный румянец. Усмехаясь, Волдеморт посылает прицельный Скорджифай на чернила, залившие документ. – Ви! – Теперь брови мальчика решительно сдвинуты, что мгновенно приковывает внимание. Волдеморт еще никогда не видел его столь явно настроенным на конфронтацию. – Последний законопроект, который ты хотел продвинуть, едва набрал нужное количество голосов. – Да, – скрипит зубами Волдеморт, взбешенный напоминанием. Виновники в его рядах, конечно, давно устранены. Законопроект вызвал ожидаемое сопротивление со стороны Дамблдора и его уменьшающегося числа союзников, но также была одна семья из Священных двадцати восьми, которая высказалась против. Глава рода Сэйр, имеющий связи во Франции, был возмущен его планами передать «проблему грязнокровок» за границу. Новый глава рода Сэйр был менее склонен следовать по стопам своенравного отца, но все же… – Чего ты на самом деле хочешь добиться? – спрашивает Гарри. Пока Волдеморт излагает свою точку зрения на магглорожденных, угрожающих Статуту о секретности, Гарри внимательно слушает. По сути, в основе его сепаратистских законов лежит страх, что магглы, численность которых превышает магическое население по меньшей мере в тысячу раз, узнают о волшебном мире и увидят в нем угрозу. Мальчик некоторое время обдумывает его слова, губы поджаты. Затем он предлагает использовать улучшенные чары надзора, чтобы искать следы стихийной магии. Он предлагает проверять маггловские семьи, оценивать их и использовать Проклятие, связывающее язык, чтобы избежать случайного раскрытия информации. Если они проявят признаки враждебности к магически одаренному ребенку, Гарри предлагает изымать магглорожденных детей и определять их в чистокровные семьи. Гарри улыбается, неожиданно обезоруживающе, и крадет очки, сидящие на носу Волдеморта. С видом крайнего самодовольства он примеряет их на себя. – Легкотня! – говорит он с гордой уверенностью. – Прекращай! – резко говорит Волдеморт, но Гарри, как обычно, его не слушает. – Не то чтобы ты действительно мог помешать рождению магглорожденных… Я читал твои засекреченные результаты исследования о том, что они появляются совершенно случайно! – говорит Гарри с немалым раздражением. – …Хотя тебе, наверное, сначала стоит опубликовать это исследование в поддержку твоего политического курса. – Волдеморт скрипит зубами. Эта конкретная часть исследования изрядно действовала ему на нервы. – И если ты действительно беспокоишься, что они размоют наши традиции, то я бы предложил основать начальную школу для волшебников. Это поистине революционная идея, – говорит он с наглостью в голосе. Хотя Волдеморт и разгневан нахальством мальчика, решение, предложенное Гарри, кажется соблазнительно простым. Чары третьего курса, чтобы обеспечить молчание возможных нарушителей Статута, и почти доброе решение, чтобы успокоить самых ярых представителей оппозиции? Смехотворно. Просто нелепо думать, что чистокровные семьи могут… Но, если бы он сформулировал это достаточно неприятным образом, он наконец-то смог бы покончить с этим раздражающим вопросом и… Защитные барьеры пульсируют. – Мой Лорд? – Раздается вежливый, но нерешительный стук в дверь. Осторожность оправданна, учитывая, что дверь в его кабинет имеет обычай обжигать руки, если проситель застает его в неподходящий момент. Волдеморт рассеянно взмахивает рукой, чтобы впустить Люциуса Малфоя и Беллатрису Лестрейндж. Он замечает, как Гарри, примостившийся с краю захламленного стола, слегка напрягается. Поза мальчика оскорбительно неуместная, когда он медленно поворачивается в сторону открывающейся двери. Оба, конечно, низко кланяются, но Волдеморт прекрасно видит, как Малфой моргает от удивления, а Беллатриса нисколько не навязчиво изучает мизерное расстояние между ним с Гарри. – Что ж, похоже, это намек, что мне пора идти? – спрашивает Гарри и с нарочитой осторожностью кладет очки Волдеморта на стол. Тебе было пора уходить примерно час назад, хочет сказать Волдеморт, но молчит, потому что, пусть ему и не нужно оправдывать свои действия перед последователями, он не хочет, чтобы у них сложилось неправильное впечатление. Он никогда не был великодушным лидером, и если Малфой выглядит явно обескураженным, то Беллатриса, на его взгляд, кажется излишне заинтригованной. Ему до ужаса не хочется выслушивать банальные речи его последователей, понимает он, когда за Гарри закрывается дверь. Усталость пробирает до костей. Он убирает незаконченный законопроект в ящик стола и собирается с духом, чтобы выслушать стоящих перед ним людей. *** В один знаменательный день Волдеморт натыкается на Гарри, практически пожирающего рот Драко Малфоя. В его библиотеке. Какая наглость! – Вон! – Малфой резко вздрагивает и дважды спотыкается, спеша покинуть комнату. – В доме слишком тесно, Ви. В эту комнату, по крайней мере, почти никто не может войти! – хнычет мальчик в качестве объяснения. – Вон! – снова рычит он. Но Гарри идет к выходу гораздо спокойнее, чем его однокурсник, вероятно, уверенный, что Волдеморт не накажет его. Даже если по справедливости должен бы. Он крутит в руках палочку и с удовлетворением наблюдает, как взгляд мальчика падает на нее. – О, и Гарри? – говорит он спокойнее, чем на самом деле. – Если я снова застану тебя в такой компрометирующей ситуации в своих комнатах, и ты, и твой партнер пострадают. Гарри сглатывает и быстро кивает. Не проходит и двух недель, как Гарри плюхается на диван Волдеморта. Ноги бесстыдно скрещены в лодыжках. Его поза ужасна, и Волдеморт говорит ему об этом. Гарри закатывает глаза. Прямо над воротником мальчика видна багровая отметина. – Подростки, – насмехается он, и Гарри мгновенно зажимает рукой шею, пытаясь скрыть улики. – Это ты виноват, что Беллатриса застукала нас! Если бы ты разрешил нам… – начал причитать мальчик. – Нет! – он обрывает все, что Гарри хотел сказать. – Я не имею ни капли желания лицезреть это, Поттер. Держи свои бушующие гормоны подальше от моих глаз! Вместо привычных возражений Волдеморта встречает молчание. Такая реакция, настолько несвойственна мальчику, что он невольно отрывает взгляд от книги. Волдеморта встречает удивительное зрелище – загорелые скулы покрыты прелестным розовым румянцем, губы влажные и опухшие от нервных покусываний. Он сжимает руки. Салазар всемогущий! Такая кричащая демонстрация нервозности достойна всяческого презрения. Волдеморт глубоко вдыхает, раз, другой. Он снимает очки для чтения и потирает переносицу, массирует виски. Это не помогает. Жгучее разочарование отказывается утихать. Но, возможно, у мальчика на уме что-то действительно серьезное. Он практически чувствует его отчаянную потребность в помощи. Он не может просто отмахнуться от мальчика, столь явно нуждающегося в совете Волдеморта. – Что такое? – наконец спрашивает он немного резче, чем обычно. Румянец растет. – Есть одна вещь… Драко делает со своим… Гарри удивленно взвизгивает, пролетая через все комнату и дверь и шлепаясь на задницу за пределами кабинета. Дверь захлопывается яростным взмахом руки Волдеморта. Он должен был просто убить эту маленькую угрозу, пока она еще не так крепко вошла в его жизнь, и просто покончить с этим. Виски пульсируют от гнева. *** Лицо Гарри Поттера пылает красным, когда он врывается в кабинет Волдеморта. Волдеморт, который стоял у окна, выходящего в сад, подходит к столу и садится за него. Он подготовился. – Ты вызвал меня. На глазах у моей мамы… – говорит мальчик, бессмысленно размахивая письмом, которое Волдеморт отправил ему, – …в свои покои! Мальчик слегка задыхается. Волдеморт не понимает. С чего бы кому-то обижаться на?.. Выражение лица Гарри – смесь обвинения и странного возбуждения. Мальчик облизывает губы, глаза сияют; он выглядит почти нетерпеливым… Как будто… О… Ясно. Он сцепляет пальцы на столе, не позволяя маленькому просчету отвлечь его от цели. – Мне пришло в голову, что окончание нашего предыдущего разговора… – Румянец его собеседника приобретает несколько иной оттенок. – …Может быть неправильно истолковано в значении, с которым я… не хотел бы себя ассоциировать. – Он хочет, чтобы мальчик понял. Изгиб бровей Гарри Поттера говорит о замешательстве. Это… прискорбно. Тогда он будет вынужден говорить прямо. Волдеморт старается не обращать внимания на внезапный дискомфорт. – Причина, по которой я… потребовал, чтобы ты ушел вчера вечером, не была продиктована неодобрением твоего выбора партнеров… Рот Гарри Поттера приоткрывается, глаза расширяются от внезапного осознания. Хорошо. – …И я не осуждаю тебя за стремление к такого рода начинаниям. Я лишь хотел, чтобы ты не устраивал подобные приватные авантюры в непосредственной близости от меня, – говорит он, делая ударение на последнем слове. Мальчик теперь выглядит крайне смущенным; румянец расползся на уши и шею, а взгляд устремлен на дверь, как будто он предпочел бы быть где угодно, но только не здесь. Что ж. Никто не утверждал, что разговор выйдет простым… Но такой уровень смущения слишком избыточен, думает Волдеморт. Затем наступает тишина, во время которой Волдеморт позволяет Гарри пропустить через себя и обдумать все нюансы его рассуждений. Он глубоко вдыхает, втайне радуясь, что эта часть разговора уже пройдена, пусть он и притворяется совершенно невозмутимым. – Хорошо. Теперь, когда с этим разобрались, давай перейдем ко второму вопросу, который я хотел с тобой обсудить… Гарри сглатывает с усталым облегчением на лице. Волдеморт слабо улыбается мальчику. О, как бы он хотел, чтобы ему вообще не пришлось заводить этот разговор. – …Мне показалось, что у тебя есть вопросы, касаемо твоих… – Волдеморт пытается подобрать слова, что случается нечасто. – …О нет, прошу, – в ужасе выдыхает мальчик. Но Волдеморт стойко продолжает. Он взрослый. Здесь нет места смущению. – …Наклонностей. Учитывая, что я не желаю лично обсуждать подобные вопросы, а твое обращение ко мне показало, что тебе недостает надежных источников информации, я собрал здесь… – Он пододвигает стопку учебных материалов ближе к мальчику. – …Ряд пособий, с которыми ты можешь ознакомиться в свободное время. Мальчик избегает его взгляда, лицо красное, глаза широко раскрыты; невидящие. Волдеморт удовлетворенно откидывается на спинку кресла. Кажется, все прошло хорошо. *** Рано или поздно это должно было произойти, и это происходит – мать мальчика с решительным видом стоит напротив него. – Ты ухаживаешь за ним! – кричит она – впечатляющее проявление идиотизма от еще одного члена семьи Поттеров. Отчаяние сквозит в каждой линии ее напряженного тела. Какой позор. – Уверяю вас, это не так, – говорит Волдеморт, искренне удивленный. Что могло натолкнуть ее на подобный разговор? Женщину трясет от ярости. Гарри, сидящий рядом с ним и читающий подобранную Волдемортом литературу, приобретает занимательный красный оттенок. Он пытался научить его тонкостям политики, но вскоре понял бесплодность этих усилий. Однако у Гарри оказался прирожденный талант к дуэлям, поэтому Волдеморт решил, что мальчику стоит сосредоточиться именно на этом. Сначала женщина смотрит на книгу в загорелых руках мальчика, затем ее взгляд останавливается на отсутствии физической дистанции между ее сыном и Волдемортом. Похоже, она отнюдь не в восторге от результатов своих наблюдений. – По крайней мере, не в том смысле, на который вы намекаете, – говорит он. – Вам не мешало бы вспомнить, где ваше место, и хорошенько подумать, прежде чем бросаться обвинениями, мисс Эванс. Лицо женщины пылает яростью. Она начинает вести себя неразумно. – Мне плевать на твои угрозы, Волдеморт, я ухожу и забираю сына с собой! – Угрозы…Гарри? По телу Волдеморта растекается спокойствие. Он закрывает фолиант, лежащий на коленях, и убирает перо, которым делал пометки, чтобы понаблюдать за реакцией Гарри. Она, конечно, должна понимать, что Волдеморт никогда не позволит мальчику уйти. Мальчик выглядит восхитительно противоречивым. – Мам! – начинает он с мукой в голосе. – Это совсем не то, что ты думаешь, Волдеморт просто… знает так много и хочет меня научить… Древняя магия, ритуалы, заклинания… – он замолкает. Лицо Лили Поттер бледнеет с каждым словом, слетающим с уст ее сына. Истинное положение вещей теперь очевидно даже для самого упрямого человека. Волдеморт пытается соблюдать приличия и не показывать явного самодовольства. – Гарри! – шепчет она. – Давай просто оставим все это позади. Мы можем уйти вместе. Ты будешь в безопасности! – Отчаяние пропитывает каждое ее слово. Она выбрала крайне неверные слова. Челюсть Гарри упрямо сжимается – Волдеморт хорошо знаком с этим выражением. В глазах Лили Поттер, что так похожи на глаза ее сына, Волдеморт видит разрушительную правду, еще до того, как она сама осознает ее. Где-то в глубине души Лили Поттер, должно быть, знала, что ее усилий было слишком мало… слишком поздно. Когда приходит осознание, оно приходит тихо и незаметно. Где-то в глубине души Лили Поттер, должно быть, всегда знала, что с тех пор, как Волдеморт отметил его, как равного себе, ее сын больше не принадлежит ей. Женщина разваливается на части прямо у него на глазах, но Волдеморт всегда был равнодушен к подобным вещам. Она уходит в слезах, а Гарри остается, решительный как никогда. *** Волдеморт в очередной раз экспериментирует с темной магией. Он завершает древний ритуал для повышения магических сил, который, как ни парадоксально, истощает его резервы. Он лежит на полу, тяжело дыша, покрытый потом. Магическое истощение унизительно. Он достаточно пришел в себя, чтобы почувствовать, как его фамильяр покинул рунический круг. Он вслепую направляет магию на ее поиски. Вскоре он слышит знакомый стук легких шагов по паркету. Гарри Поттер осторожно подходит ближе. – Что он натворил на этот раз, Нагини? – слышит Волдеморт сквозь оглушающий пульс в ушах. Сбитый с толку он пытается встать. Никто не должен видеть его таким слабым! Именно тошноту, сжимающую внутренности, и головокружение, грозящее опрокинуть горизонт, он позже будет винить в том, что не сразу заметил парселтанг мальчика. Нагини игнорирует вопрос Гарри и шипит: – Хозяину нужно розовое зелье. Обычно он просто ждет, когда к нему вернутся силы. – Она внимательно следит за мальчиком, который присел на корточки позади Волдеморта. Прикосновение прохладной руки к разгоряченному лбу освежает. Это действительно приятно… Слишком приятно. И в этот момент Волдеморт понимает. – Ты можешь принести зелье для хозяина? Я покажу, где оно! – шипит Нагини. Рука Гарри исчезает со лба, и усталость накатывает с удвоенной силой. Волдеморт позволяет голове упасть обратно на пол. Он не совсем в сознании, когда Гарри возвращается с Бодроперцовым зельем. Но как только мальчик поит его зельем, в строгом соответствии с шипящими инструкциями Нагини, его голова тот час проясняется. – Ты можешь разговаривать со змеями, – первое, что он произносит. Он резко садится, заставляя Гарри попятиться назад. Мальчик смотрит на него широко раскрытыми глазами. Между ними повисает молчание, во время которого Нагини взволнованно шипит. – Да, могу, – говорит Гарри, голос окрашен неверием. Волдеморт практически слышит дерзкое «Ага!», но мальчик вовремя прикусывает язык. – Но, что ты сделал? Это было так странно, я внезапно почувствовал жуткую усталость. А потом меня нашла Нагини и… Ты выглядел очень плохо. – В чертах мальчика сквозит неподдельный страх. – Ты можешь говорить на парселтанге! – повторяет Волдеморт, коря себя за отсутствие привычной проницательности. Он касается лица Гарри, мальчик смотрит на него так, будто он ведет себя крайне странно. Волдеморт опьянен темной магией, что все еще витает в комнате и действует, как мощный наркотик. Подушечка его большого пальца касается сухих губ мальчика. Он ощущает ее странную текстуру, втайне удивляясь. Мальчик облизывает губы, как только Волдеморт убирает руку. Волдеморт задерживает взгляд на их влажном блеске, прежде чем поднять глаза выше. Он смотрит на метку от проклятия; метку, которую он оставил на мальчике много лет назад, когда судьба направляла его руку. И впервые он прислушивается, ища что-то знакомое. Он слышит тот самый гул, чувствует манящее притяжение, которое он иногда ощущает рядом с Нагини. Цирцея! Он сделал из мальчика крестраж! Оглядываясь назад, многое обретает смысл. *** Гарри, в своей не слишком утонченной манере, смотрит на него так долго, что это уже становится бестактным. Волдеморт больше не может делать вид, что не замечает его пронзительного взгляда. – Я практически слышу, о чем ты думаешь, – подталкивает его Волдеморт, даже не взглянув на мальчика. Гарри заметно напрягается, затем глубоко вдыхает, готовясь ответить. – Итак, э-э… – Мальчик расставляет свои конечности так, чтобы его поза выглядела максимально непринужденно. Он терпит неудачу. – …Твоя внешность, она… изменилась. – На деле он мучительно неуклюж. Волдеморт закрывает книгу и смотрит на мальчика. Гарри Поттер неловко ерзает под его внимательным взглядом. Его внешность действительно изменилась, как красноречиво выразился его собеседник. После последнего ритуала кожа Волдеморта стала выглядеть иначе. Когда свет падает на слишком острые скулы, на лице видны мелкие чешуйки. Его внешность не изминалась в одночасье, многочисленные экспериментальные ритуалы постепенно меняли его облик. Он прекрасно знает, как сейчас выглядит. Зеркало обрисовывает нечеловечески высокую фигуру, неестественно впалый живот, тонкие пальцы, узкие щели ноздрей и мертвенно-пепельную кожу. – Не то чтобы я был против, – поспешно добавляет мальчик. Волдеморт наклоняет голову, пытаясь понять по его лицу, насколько тот искренен. – Раньше в тебе было что-то незыблемое, э-э, притягивающее внимание, – заикается мальчик, краснея. Волдеморт с академическим интересом наблюдает, как его румянец доходит до ушей. Внимание мальчика переключается с рук Волдеморта обратно на его лицо, когда мужчина продолжает молчать. Глаза Гарри комично расширяются. – Я не хочу сказать, что теперь ты выглядишь плохо. Все хорошо. Ты выглядишь хорошо… – …Я знаю, – раздраженно огрызается Волдеморт. – Даже отлично. – Невероятно, но румянец Гарри становится еще сильнее. Что ж. Волдеморт делает глубокий вдох, призывая себя к терпению. Дело в том, что он тоже не возражает. На самом деле ему нравятся изменения, к которым привели его феноменальные исследования; изыскания в областях магии, к которым никто и никогда раньше не осмеливался поступиться. И ему не нужно выслушивать чужие заверения в его привлекательности, чтобы чувствовать себя увереннее. Однако его внешность делает его немного отчужденным. Даже если он давным-давно избавился от потребности в красоте, лицо, которое он теперь носит, внушает страх почти всем вокруг. Одно из самых заметных исключений сидит напротив него и выглядит до странности отчаявшимся. Какое любопытное создание, его крестраж. Ему интересно, о чем думает мальчик. Было бы так легко проникнуть в его мысли. И все же что-то во взгляде мальчика останавливает его. Сейчас в его преданности есть некоторые нюансы, которых не было, когда тот был ребенком. У него есть ощущение, что ему вряд ли понравится то, что он может увидеть. – Я охочусь, – говорит он, тем самым обрывая предыдущий разговор. Гарри явно заинтригован. – Я ищу три предмета. Один из них уже у меня. Второй, я полагаю, у тебя… Не хочешь ли составить мне компанию в поисках третьего? – Ответное рвение мальчика уже не вызывает удивления. Но каждый раз радует его. На следующий день об этом пишут во всех новостях. «Защита Хогвартса пала; директор Дамблдор, Великий волшебник, Президент Международной конфедерации магов, Верховный чародей Визенгамота, найден мертвым; Верховный император лорд Волдеморт избран бесспорным лидером британского волшебного сообщества». Сотни и сотни колдографий, на которых он, безупречно зачарованный, чтобы выглядеть, как человек, которым он был когда-то, великодушно принимает итоги единогласного голосования. Это начало новой эры. *** – Они твои, Гарри, – говорит он и передает текучий, словно жидкость, плащ, и узловатую палочку в руки Гарри. Мальчик округляет глаза. Пальцы касаются кольца на левой руке. Правда ли он хочет отказаться от Даров Смерти, спрашивает он себя в последний раз, прежде чем расстаться с семейной реликвией, а вместе с ней и со всем своим смертным прошлым. – Мне не нужны дополнительные гарантии бессмертия, – говорит он и бросает украшение в слегка дрожащие руки Гарри. Мальчик выглядит потрясенным. Ошеломленным. Благоговейным. Ему идет это выражение, думает Волдеморт.