Верю, все простят и все поймут Ангелы... Но зачем ПРОНЗАЕТ сердце БОЛЬ СТРЕЛАМИ?!!
***
Ей уже не страшно прикасаться к другим. Даже если это было неправдой, она... Она, Ами Энан, Шестое дитя, отныне не оставит его на растерзание Рыжему Демону! Ох, а ведь ты всерьёз рисковала, малышка Ами. Неужели тебя не испугало её лицо, на котором, казалось, сосредоточилась вся лютая ненависть ко всему? К людям, к миру, к самой себе, в конце концов? Словно ты ранила, жестоко ранила ее ножом, а не всего лишь схватила за бледное запястье. Не дав ее кулаку соприкоснуться с его лицом. Только и всего. Но неужели ему мало боли?! Мало тьмы и ненависти?... Просто остановись! Пожалуйста, остановись! Он ни в чем перед тобой не виноват! Он... Я знаю. Ты тоже несчастна, Рыжий Демон. В раздрае с собой. Как и все мы здесь. Но это все же не повод, поверь мне. Поэтому просто оставь его в покое. Чужая боль не исцелит твою. Естественно, не знала Ами досконально всю подноготную мисс Лэнгри Сорью. Но что-то подсказывало ей...Сердце? Разум? Интуиция?
...то, что было ранено когда-то, не забудет этого. И изранит другого, лишь бы не в одиночку стонать от боли. Рыжий Демон помнит. Но они все были когда-то ранены. Никто не забыл. А ты, вопреки всему, не стала демоном, Ами. И он тоже теперь этого не забудет.***
Тот день перевернул, хоть и немногое, но все-таки... Все-таки... Серо-стальные глаза пристально смотрят в лазурно-голубые. В серых глазах — покорная робость. В лазурных — обреченный покой. А над ними... Голубое небо... Что-то теплое... Что-то незнакомое... Оно вселяет ужас... Неужели ты боишься ее, Синдзи? Может быть, ты просто не ожидал... Посмотри на нее. Она та, что заступилась за тебя. Что же так смущает тебя на этот раз? — Синдзи-кун, — первой нарушает долгое молчание Ами, — Ты как? Все хорошо? Что сказать ей, Боже милостивый, ЧТО? Он уже ничего не может понять. Что с ним не так? Или это... потому...потому что никто, кроме нее, раньше... Только не плакать, нет! Чёрт!... Поздно. Ами уже видит, как в серых глазах блестят первые слезинки. Она протягивает к нему руки. Синдзи-кун инстинктивно сжимается, готовый ко всему. Нет. Не совсем. Когда ее теплые руки, бережно и ласково, прижимают его голову к своему плечу, словно раскаленный железный прут пронзает сердце изнутри. От этой адской боли слезы окончательно высвобождаются, словно весенние воды из оков льда. Но она и не думает кричать на него и обвинять во всех смертных грехах. Она просто тихонько гладит его по растрепанной голове, ни говоря ни слова. Девочка, которую насильно сделали женщиной... Нет! Нет, не надо! Пожалуйста, нет! НЕТ!! И мальчик, которого насильно заставили стать мужчиной. Либо лезь в чертового робота, либо пошел с глаз долой. А ведь кто они? Всего лишь дети. Дети, которые могли бы любить маму всем сердцем. Которые могли бы быть вместе с отцом. Где же ты, ласковая мамина улыбка, что исцелит раны в хрупкой юной душе? Где ты, крепкое плечо отца, самая важная опора новой жизни? Их нет. Смиритесь. У друг друга есть только ВЫ. Поплачь, Синдзи-кун. Выпусти все свое горе вместе с соленой водой. Это нормально и не стыдно. Может, тебе будет легче понять, что отныне она всегда будет рядом с тобой?