Персональный яд.

      Рихард уже не помнит, когда уступил места темноте и пустоте. Когда позволил скользкому, противному холоду поселиться внутри и поедать себя, с каждым днём отгрызая кусок все больше и больше. Он уже давно привык устало прикрывать глаза и курить, стараясь не смотреть через стекло окна собственной квартиры. Ведь тогда полезут мысли о том, что где-то там, в соседнем доме, какая-то счастливая семья ужинает, смотрит фильм, разговаривает, в общем, радуется жизни. А рядом с ним только холод и одиночество. На душе так противно и ужасно. Хочется вырвать её вместе с сердцем, разорвать вместе с собственной плотью. Но всё, что он может – это курить на кухне, стараясь не смотреть в окно.       Телефонный звонок кажется слишком громким в квартире, что полностью утонула в гнетущей тишине. Круспе берет трубку. Голос собеседника знаком до боли. Так хочется бросить трубку, но гордость и какое-то странное чувство, что-то скребущее в душе не позволяют. — Приехать? — простой вопрос, но он так необычен, когда его произносит Пауль. Хоть на самом деле в нем нет ничего особенного, лид-гитаристу кажется, что Ландерс спрашивает его с надеждой. Словно он тоже хочет поскорее его увидеть. Но это не так. — Да… — голос немного дрожит. Ответ показывает слабость Рихарда перед ним, показывает зависимость. Но что можно сделать? Это уже не убрать. Его душа завывает только от одной мысли об этом человеке. А тот приедет, подарит тепло и заботу, заставит почувствовать его хоть на мгновение счастливым... А потом исчезнет. На месяц, на три, а может, что и навсегда. Но Круспе будет курить на кухне и ждать, стараясь не смотреть в окна. Его душу опять начнет разрывать изнутри, а его персональный яд будет его разъедать до тех пор, пока от него ничего не останется.

Так странно, что всё это сделала проклятая любовь…