Стезя очередного попаданца

Лаанет, Локир и Алехаус пожелали опробовать новенькие зачарования, усиленные этерием, и посему стремглав пустились в испытательные путешествия. Лаанет и Локир, говоря конкретно, просто-напросто следовали за странствовавшим последним довакином, который стандартно выполнял свои линейки квестов с новым снаряжением. Вначале они осмотрительно сражались с бандитами, за чьи головы власти Скайрима типичным образом назначали награды, после чего охотились на ковены преступных чародеев, умиротворяли агрессивные стаи вервульфов в Хаафингаре и Фолкрите, истребляли террористических драконов Алдуина, помогали Страже Рассвета искоренять вампиров клана Волкихар. На данной стезе к ним присоединилась Серана, от которой у Пьера поначалу шли мурашки по коже и чесались руки шарахнуть Стихией Света, из-за печально известного инцидента. Леди вампиров, наперекор негативным стереотипам, всё-таки оказалась нормальной личностью. Её экстремальные гастрономические наклонности, однако говоря, беспокоили команду в значительной степени. Хвала Множвёрсу, Серана вскоре добровольно вылечилась от вампиризма благородя услугам Фалиона и пленённой душе аморального некроманта, продававшего невинные разумные души коммерсантам Бога Червей, Маннимарко. Вслед за чем, команда Алехауса под чистую развалила Харкона. После уничтожения предводителя клана Волкихар вампирская угроза отступила. Скайрим стал значительно спокойней и безопасней. На короткий промежуток времени Пьер сходил в мир старшей Горзы, побывал в орочьем городе Орсиниуме. Старшая Горза поделилась с ним специальным топографическим паттерном. С помощью этого уникального топографического паттерна Пьер открыл портал в Скуладафн, уже в мире Алехауса. Участие Одавинга и ярла Балгруфа не понадобилось для того, чтобы завершить главную последовательность сюжета. Довакин Алехаус, Локир, Лаанет, Серана и хускарл Аргис Бастион, которого команда подобрала в Маркарте, пока Пьер отсутствовал, успешно штурмовали крепость культа дракона и вознамерились пойти в Совангард, в царство Шора. Прежде Шор являлся реинкарнацией Лорхана. До него Лорхан ещё воплощался в форме Бормаха, бога-дракона Акавира, который сотворил себе драконов — расу дова. Алдуин, будучи сыном Лорхана, имел безраздельное право входить в царство Совангарда, в домен реинкарнации своего отца. Алдуин издревле обожал жрать души нордских героев, которые пытались добраться до бога Тсуна и праздных залов. Поскольку Шор считался мёртвым божеством, никто не мог противиться беспределу Алдуина. Только Шор мог диктовать правила в Совангарде и судить своё детище. Новая реинкарнация Лорхана, в виде Талоса, не проявляла достаточного интереса к заботам своей предыдущей ипостаси. Талос редко приходил сюда в форме Шора. Тем самым Совангард сегодня попросту бездействовал перед лицом наглейшей тирании Алдуина. Местные духи обречённо дожидались прибытия предсказанного Последнего Довакина, кому, согласном чудесному пророчеству Древних Свитков, суждено положить конец зверствам жестокого Алдуина, который, более того, хотел занять частенько пустующий трон отца. Пьер не хотел лезть в царство Шора, поэтому попросил внимания. Так он зачитал всем вслух пророчество о Последнем Довакине и с мистическим видом сказал Алехаусу, якобы довакин должен идти один в мир Шора, воззвать к помощи героев Языков и победить главное зло уже вместе с теми. Воля богов, ты никуда не денешься, никак не извернёшься. Минотавр бойко спрыгнул в портальную дыру и телепортировался в Этериус. Серана, Локир, Лаанет и Аргис от безделья решили поочереди драться с по-прежнему живым драконьим жрецом Накрином, стараясь не убивать того. Накрин бесновался, поскольку смертные богохульники разгуливали в столичном городе Драконьего Культа. Мало того, Накрин совершенно не сумел выполнить последнее священное указание Алдуина. Верный жрец не смог остановить атаку агрессоров. Еретики пробились до портала в Совангард. Всё было очень плохо. Накрин жаждал прикончить еретиков, отвратительных подельников нечестивого довакина. Лаанет и Аргис, обладавшие колоссальными чёрными душами, всегда уступали и проигрывали Накрину. Оппонент был значительно сильней. Серана и Локир, обладавшие чёрными душами столь массивными, сколь у этого драконьего жреца, выдерживали интенсивный ритм поединка. Переодически они теснили оппонента. Однако зверь Накрин все-равно побеждал, из-за превосходящей опытности и подготовленности. Всякий раз когда Накрин приближался к тому, чтобы уничтожить одного из еретиков, его прогоняли от жертвы. Тренировочный цикл перезапускался сначала. Накрин тихо впадал в состояние ядовитого бешенства. С ним, с первым жрецом Алдуина, банально играли будто с пойманной добычей. Эти смертные грешники… кем себя мнят?! Будь он реально живым, то при нём была бы сила грандмастера магии. Он бы сокрушил их всех единственным заклинанием. К сожалению, тысячелетия сна плохо сказались на качестве его увядшей души. Драугры с годами становятся слабей. И драугр-лич духовно деградировал. Когда Алехаус вернулся с победой при помощи Возврата, скривившийся Накрин уже находился в состоянии беспробудной беспамятной злости. Отчего этот жрец соображал плохо, совершал очень серьёзные и глупые ошибки. Отсюда эффективность тренажёра упала на порядки. Он стал бесполезным. Локир смилостивился. Отправил драконьего жреца на тот свет — криком Безжалостной Силы. Тем самым, лича-террориста порвало на ошмётки и разбросало по площади. Серана и Лаанет единолично прибрали себе маску и посох Накрина, прибрали до момента применения Крика. Сам Пьер не интересовался этим мусором. И хускарл Аргис также не тяготел к «магическим штуковинам». Команда поздравила Алехауса с исполнением своего предназначения. Пьер открыл портал в Винтерхолд, где они охотно посетили таверну Замёрзший Очаг и отметили как полагается. — Пожалуй, этериевые зачарования неплохо себя показали, — довакин подытожил, сидя за столом. — Неплохо? Я скажу: отлично, — Лаанет подтвердила. Локир-Пьер всего лишь кивнул и окинул взглядом носимые предметы, сделанные из этерия. А также прошёлся глазами по своему этериевому посоху, настроенному на чары Гнева Волшебника, которые совмещают воедино Стихию Огня, Стихию Мороза и Стихию Молнии. Он научился перезаряжать зачарование посоха посредством передачи паранормальной сути, которую изымал либо из нетронутого этерия, либо из душ каких-нибудь аморальных гуманоидов, желательно некромантов, вампиров и убийц Тёмного Братства. Утром, на пороге таверны показался рослый бугай, облачённый в тёмный комплект тяжёлой эбонитовой брони. Детина два с половиной метра ростом. Высокий как олимпийский баскетболист. Он снял шлем, явив на обозрение лицо бородатого редгарда, прямой наводкой дошёл до Алехауса и встал перед тем. — Настало время, — редгард прочеканил суровым тоном. Минотавр и данный редгард обладали одинаковым ростом. — Что ты хочешь сказать? — довакин непонимающе уточнил. В мистическом восприятии их души были одинаково сильны. Кроме того, каждый из них явно овладел аспектом Голоса, о чём свидетельствовали рисунки души. Прямо сейчас довакин Алехаус был несколько слабей Забытого Героя. Можно сказать, у него была слабая чемпионская душа. Через тренировки и саморазвитие Алехаус обязательно превзойдёт Эйвинда, станет будто старшая Горза. Но пока что этого не произошло. Таверна затаила дыхание. Даже обычные гуманоиды ощущали экстремальные эманции двух чемпионских душ. — В Хаммерфелле меня все знают как Эбонитового Воина, — редаград представился. — Я тоже следую пути героя. Но я содеял всё, что был содеять в состоянии. Больше ничего нет. Ни заданий, не предназначений. Ни злодеев, чтобы сразить. Нет никаких реальных испытаний. Кроме тебя. Ты будешь моим конечным испытанием. Только ты можешь победить меня в сражении и отправить в Совангард с честью. Я бросаю тебе вызов, Последний Довакин! Подготовься. Когда будешь готов, то приходи на мой последний дозор. Эбонитовый Воин передал Алехаусу свёрток карты, после чего ушёл.