Перезаряжай, выстрели в спину За то, что я любил тебя лишь наполовину Сожги меня, пока я сплю в пустой квартире Когда в твоих глазах огонь, ты настолько красивый
Если прежде Эррор просто боялся любых прикосновений к себе и избегал их, то теперь сам тянулся к Инку. Это была их серая, спокойная, в приглушенных тонах история любви. Без страсти, соперничества за кого-то, без ярких вспышек эмоций. Эррор привык к Инку и считал, что так будет всегда. Неужели ему удалось найти близость в ком-то из этого жестокого мира? Что, если этот улыбчивый художник уже стал для него всем? Эррор был готов признаться ему, отдать всего себя, всю свою надежду... и согласиться разделить с возлюбленным путешествие по жизни. Он надеялся, что и тот поймет его, будет прислушиваться к его мнению как поступать правильно. Но только червячок сомнений все же подавал голос в душе Эррора - он старался его заглушать, надеясь на лучшее, но просто игнорировать не мог. Как же так получилось, что разрушитель так просто отказался от самого себя, своих убеждений, своей веры в одиночество, как только Инк появился в его жизни? Что, если вся прежняя жизнь - ошибка, боль, просто ожидание спасения? Но сейчас он просто зависим от художника, прекрасно понимая, что тот живет не только их любовью,у него полно занятий и дел, где Эррору нет места... Вдруг однажды он уже не будет важен для Инка и его просто проигнорирует? А разрушитель уже открыл свое сердце и не может вернуть его в обратное положение. И к тому же - Эррор хотел, чтобы Инк был близок ему всегда. Он будто хотел удержать своего солнечного возлюбленного рядом с собой надолго. Но является ли такая " любовь" искренним его чувством, если она просто выражается в желании обладать человеком, приобрести его чувства... Но что, если Инк пришёл к нему лишь на короткое время? Что, если может уйти в любой момент, так как художник мало что потеряет при расставании? Эррор хотел обладать им, ни с кем не делить Инка... Любое упоминание о каких-то других приятелях могло заставить его ревновать. Ведь разрушитель понимал, что не может заставить того принадлежать только ему, общаться только с ним. Это Эррор должен чувствовать угрызения совести за то, что за все свои годы жизни так и не смог общаться хоть с кем-то. По сравнению с положением Инка он совершенно одинок. Но почему он чувствует свою ущербность только сейчас, когда завёл свои первые отношения? Почему раньше жил совершенно счастливо и спокойно, а теперь мучается в сомнениях и мыслях о том, действительно ли Инк любит его, не бросит ли? Почему стал думать о своей "нормальности" только сейчас, как будто раньше его все устраивало? Просто потому, что хочет подходить Инку? Просто потому, что, узнав тёплые чувства к себе, внезапно растаял и стал от них зависим? Больше не может представлять себя кем-то другим, тем, кем был раньше. Больше не может жить без Инка. Как будто в серой пустой жизни Эррора, похожей на закрытую картонную коробку, внезапно включили свет и дали волю невероятно ярким, неизведанным чувствам. И сердце его вдруг заплясало, дух внезапно поднялся, а жизнь впервые за такое долгое существование показалась не бессмысленной. Но почему именно Инк? Он просто случайно попался под тайное желание разрушителя? Или же был действительно близок ему даже когда - то давно, когда они оба даже не могли подумать о том, чтобы узнать друг друга лучше? Эррор понимал, что раньше не мог даже представить своего привычного "врага" по битве за право наблюдения за вселенными в качестве близкого ему человека. Так почему же сейчас...? "И страстную любовь его он заслужил только тем, что вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими." Ведь только Инк однажды показал Эррору, что тот на самом деле лучше, гораздо лучше, чем хочет себе казаться. Только он разглядел в нем личность, желающую любви, а вовсе не бездушного и равнодушного ко всему психа, отказавшегося от общества. Но что, если Эррор видел в Инке только свои проявления любви к нему? Что, если видел в нем только спасателя? В тот день, когда разрушитель отдал ему шарф, связанный собственными руками, то понял, что уже принял решение. Уже отдал свою душу. Окончательно и бесповоротно. И теперь зависел только от решения художника. Инк победил. Правило этого жёстокого мира - кто первый показал чувства, тот проявил слабость. Крохотную надежду на то, что другой человек тебя поймёт. И Эррору не нравилось осознавать свою зависимость от него. Приходилось поддаваться правилам. И разрушитель таял в объятьях улыбчивого художника, поддавался его власти просто потому, что не мог иначе. Свёл свое и без того жалкое существование ( ах, с какой же горечью он осознавал сейчас это) до созерцания только отголоска жизни любимого. У него как будто ничего не осталось кроме тех чувств, которые он обрёл. И самая сильная боль Эррора заключалась в том, что он осознавал, что Инк видел это все и понимал. Разрушитель оказывался беззащитно открытым перед ним день за днем. Все больше и больше. Стоит просто закрыть глаза и верить ему - но ведь и в идеальной любви всегда есть какая-то горечь.Стираешь все из памяти легко и безболезненно, И я с оскалом каменным глотаю это месиво. Молчи со мной, забудем о том, что было. Я запомнил тебя голым, но не помню, счастливым ли (?).
Эррор смотрел на Инка и думал, думал, думал... Размышлял целыми днями напролёт. Готов ли он открыться ему полностью? Доверяет ли он ему? Тот доказывал ему своей теплотой день за днём, что да. Но разрушитель до сих пор не мог понять, почему тот так поступает... Может быть, он просто стал слишком мнительным? Не стоит же отказываться от счастья, если оно вдруг появилось в его жизни. Но счастье ли? Может быть, Эррору хорошо жилось и раньше? А может быть, он просто думает о себе и не уверен в том, чего по-настоящему хочет Инк. —Я... я должен показать тебе кое-что,—внезапно нерешительно проговорил разрушитель, —Кое-что очень важное для меня. Мой "тайный сад", который до сих пор я никому и никогда не показывал. И... я решил, что тебе будет важно это знать. Инк снова кивнул, доброжелательно улыбнулся и притих. Он был готов слушать. Эррор достал с верхней полки шкафа небольшого размера коробку. Про себя подумал, что ни разу к ней ни притронулся у ней за все это время. За то время, когда с ним был Инк, он ни разу не уделил своему единственному любимому занятию хотя бы минуты. Как будто считал, что это ему уже не нужно. А ведь прежде он любил только это подобие настоящей жизни... Любил гораздо больше, чем какие - то грустные серые программы на своём телевизоре. Инк сам открыл коробку и ахнул от восторга. В ней лежали крохотные вязаные фигурки. Связанные очень аккуратно, наполненные домашним уютом. На них было затрачено много времени Эррора, которого раньше у него и правда было полно. Разрушитель скрашивал свои деньки созданием маленьких "копий" всех обитателей мультивселенных. Здесь был и он сам, без преувеличений в своём образе, и Инк в те годы, когда они соперничали, и Дрим, и даже Найтмер... Эррор будто создал сам для себя "идеальный" маленький мирок, который можно было хранить у себя дома. Мирок, где он сам диктует правила и может сохранять воспоминания. Мирок, где можно тихо и беззаботно творить. Мирок, который до этого времени был секретным, тайным, личным. Он ведь его и не планировал никому показывать. Но если раньше Эррор верил - уничтожь он хоть весь мир, совершенным останется только его заветная коробочка, то теперь, показав её Инку, вдруг понял, какой на самом деле глупой была его тайна. Это ведь ненастоящие создания, только куколки. Игрушки. Инк его, конечно же, похвалил. Но не придал такого большого значения, посчитав просто обычным хобби или интересным занятием. Открыв свой "секрет", Эррор почувствовал лишь разочарование. Он разменял то, что должно было быть тайным, на простые слова. Но только теперь вдруг понял, как было бессмысленно этим заниматься... Просто вязать фигурки, считая, что больше ему ничего не нужно. Не зная реального общения, не зная жизни. —И я готов признаться,—снова сделал большой вдох Эррор, готовясь к ещё одному разрушительному для себя решению, —Я больше никогда к ним не притронусь. Прежде я считал их намного лучше жизни. Я отрекался от всего, кроме них. Я хотел уничтожить все миры, чтобы на их фоне мои изделия оставались единственно реальными. И только теперь я осознал, как же это было неправильно. Только с тобой. С сегодняшнего дня я перестаю заниматься всем, в чем был убеждён раньше. Я больше не притронусь к разрушению вселённых и откажусь от того, в чем прежде видел свое призвание. Я... Я для тебя это делаю. Если ты просишь... —Конечно, —улыбнулся Инк, —так и должно было произойти. Я рад, что ты наконец осознал свои заблуждения и встал на верный путь. Он снова принял Эррора в свои объятья, глухо затушив его разрастающую тревогу. Бывший разрушитель понял, что отныне будет всегда делать так, как скажет ему Инк... Конечно, тот же знает, как нужно, знает, как правильно... Он был все это время прав. Это он, Эррор-ошибка, все эти годы жил неверно. —Да уж, если бы Найтмер был бы несколько сильнее, у нас бы не вышло так, чтобы все устраивало даже тебя. —Задумчиво вдруг после недолгого молчания проговорил художник, перебирая волосы возлюбленного.—А тут смотри как удачно получилось. —Да... —Сначала согласился Эррор, но на секунду оторопел. Что-то в этом предложении показалось ему странным,—Подожди... Если Найтмер? Найтмер что? А причём здесь Найтмер? —Стоп... Я что, сказал это вслух? Инк, вдруг осознав, что сболтнул лишнее, причём совершенно зря, закусил нижнюю губу и непроизвольно отодвинулся. Но Эррор же уже это заметил! —Я хочу сказать, эм... Что Найтмер опасен. Ты же тоже был опасен. Раньше. Но теперь-то все изменилось. А значит, не нужно ворошить то, что давно прошло и чего больше никогда не будет. И что-то в тоне Инка совершенно точно было неестественным. От прежнего ровного, мягкого, учтивого голоса ничего не оставалось. Последнюю фразу художник сказал как-то быстро и даже нервно. —Подожди, мне нужно все обдумать, —сухо сказал Эррор и встал. Почему повелитель кошмаров оказался вдруг внезапно вспомненным? "Если бы был чуть сильнее, то все не вышло бы так удачно...". За эту фразу разрушитель отчаянно зацепился, отвернувшись от взволнованного Инка. Но если бы тому действительно нечего было бы скрывать, то он бы так не волновался. Эррор быстро подгонял события в памяти, пытался сообразить. И, казалось бы, что он уже нашёл ключ к разгадке. Слишком быстро нашёл. Лучше ведь так и жить в мире иллюзий и верить в то, что все происходит случайно и тебя любят на самом деле, чем раскапывать правду и осознавать горькую истину. Иначе увидишь, что у других всегда были причины поступать так, как они сделали. Свои, корыстные причины. Стоит доверять людям... Но не слишком сильно. Найтмер... Это тот день, тот самый день, когда он напал на него в пустом мире, нанеся тяжелые увечья. Тот день, когда Эррор был на грани жизни и смерти... Именно тогда Инк нашёл его и спас. Пришёл к нему домой и медленно влюбил в себя. До сих пор Эррор считал, что Инк поступил без причины благородно, решив сохранить жизнь бывшему врагу и попытаться понять его. Но... Не подозрительно ли, что Инк пришёл в тот день слишком быстро? Почти сразу же, как Найтмер удалился. Как он узнал, где именно произошло сражение? Как вообще мог понять, что именно там произошло? Так быстро понять... Сердце Эррора посетила страшная, ледяная догадка. Но нет, этого же совершенно не может быть! Инк не может быть настолько... Или может? Что, если художник специально подговорил Найтмера напасть на него для того, чтобы казаться на его фоне ещё добрее и благороднее? Или, может быть, даже надеялся на то, что тот прикончит его и проблема уничтожения вселенных закончилась бы уже тогда. Но Найтмер облажался... Он покинул поле боя сразу же, как разрушитель потерял сознание. И тогда туда пришёл Инк. —До сей поры у Найтмера не было причины нападать на меня. Он бы не сделал этого. Мои разрушения никак его не касаются. Только если ты мог подговорить его напасть... А мне ли не знать, как конкретно ты умеешь договариваться. У тебя была причина желать мне смерти. Чужими руками... Своими-то ты не притронешься, ты слишком бел. Мне кажется подозрительным, что ты слишком быстро пришёл на это место. Даже не задавал вопросов о том, что именно там произошло. Мне ли не знать о твоих делах? —Ты всегда был слишком мнительным, Эррор, —холодно оборвал его Инк. И от прежней приветливости в его голосе ничего не осталось, что заставило Эррора не верить ни одному его слову. —К чему мне тогда было спасать тебя? Неужели ты такого мнения обо мне, что уверен в том, что я не способен на благородный порыв тебя спасти? Неужели ты думаешь, что я бы тратил своё время на тебя, шёл бы на это только для того, чтобы тебя убить?Больше нет чувств От сна в одной постели. Я любил тебя в четверг, но я семь пятниц на неделе. Все остатки сигарет между нами поделены. Разбивай все зеркала, ведь так сказали мне демоны.
Но художник просто хотел сделать его виноватым. Снова... И Эррора поразила эта перемена в ранее теплом и добром к нему Инку. Что, если разрушитель сам по себе с самого начала не был ему нужен? Даже теперь, когда Инка "прижал" правдой, тот не стремится как-то оправдать себя. А обвиняет разрушителя. Снова хочет доказать, что он ошибается. Теперь Эррор увидел в глазах Инка только холодный расчёт. Художнику удобно было бы оставаться с ним... Он уже получил все, что хотел. Не важно, каким способом.Перезаряжай, выстрели в спину. С того, что я любил тебя лишь наполовину. Сожги меня пока я сплю в пустой квартире. Пока в твоих глазах огонь, ты настолько красивый.
—Неужели ты все продумал... Продумал заранее, —прошептал Эррор, —Ты знал, что я почувствую. А значит, играл эту роль все это время. Как можно быть таким лицемерным! Я ведь в-верил, верил т-твоим словам, твоей улыбке, всему, что ты д-делаешь. Но это - лишь п-притворство!Мне мало твоих пощёчин... Спускайся на метр вниз. Все раны на моей шее оставлены мной. Среди всех красок мира ты выбрал чёрный цвет.
—А я... Я ведь все это время верил... В-верил, что ты б-бескорыстен. Я доверился тебе, и что в-взамен? —он уже почти сорвался. Но попытками доказать правду никогда не добьёшься того, что нужно на самом деле. —А если и так, то что с того? —Довольно жестоко ответил художник, —Тебе бы не стоило тратить время на слова. Ты слишком много нафантазировал себе. Да если бы не я, то ты никому не был бы нужен! Посмотри на себя, на свою жизнь. Да ты просто шизофреник! Сидишь здесь один и считаешь, что прав. Ты сам виноват в своих проблемах. Во всем виноват. "Сказал мне, что я – солнце, но я мертвый рассвет." Инк снял свою "маску". И высказал все. Наконец высказал то, что реально думает о разрушителе. Но неужели на этом закончится его борьба за защиту вселенных? Неужели все пошло крахом из-за того, что он сам невовремя выболтал правду? Как ему теперь уничтожить Эррора, обо всем догадавшегося? Именно об этом жалел художник. Об усилиях, которые потратил на чувства, о времени, о неполучившейся цели. Эррор уже разочарован... И теперь его не получится переубедить. Он снова закрылся в себе, так как оказался обманутым. Инк же - разозленным от того, что его план не удался. А ведь оставалось почти немного... —Все эти миры - ошибка, всего лишь картон. Они - копии плохой души, они - скандалы и ссоры. Они должны быть уничтожены, они не настоящие, лишь иллюзия, —бормотал речь разрушитель скорее для себя, отступая,—Но ты выиграл, Инк. Ты подошёл к своей цели и выполнил её. Как я мог полюбить тебя тогда? Как я мог наслаждаться этим? Если это - очередная ложь, очередная боль. Инк с презрением осмотрел квартиру Эррора. Серую, пустую. Словно клетку. Их совместное молчание давило... Очевидно, что разрушитель больше не подслушается его. Многолетняя вражда снова продолжится. —У меня нет смысла больше быть здесь,—сказал художник, оставив опустошенного Эррора в одиночестве.