до луны и обратно

Однажды утром, стоя босыми ступнями на прохладном кафельном полу Ястреб лениво и сонно переворачивая лопаткой готовящийся завтрак. Шото расслабленно утыкается ему носом сначала в основание шеи, ведет губами по голой коже, что хранит на себе следы их общего ночного приключения, а потом протискивается под руку, почти полностью загораживает обзор на плиту, и герой со смехом обнимает его крыльями, кутая и оберегая от ярких солнечных лучей. Именно тогда Ястреб говорит: — Мне жаль, — звучит даже искренее. Шепотом, почти на ушко. Он говорит так, потому что в нормальном адекватном обществе, до которого им всем, как до луны и обратно, это приемлемые слова. — Мне жаль, что я втянул тебя в это. Наверное, ему приятно это услышать? Почувствовать себя не одиноким? Почувствовать поддержку и чужую вину? Люди обожают такое. На сковородке поджариваются три лепешки с сыром, калорийный удар по печени с самого утра, и диетолог Ястреба выстрелил бы в него в упор, если бы увидел такое. Золотистое масло, аромат жареного теста и плавящегося сыра. Тодороки медленно качает головой и прячет лицо в ключице Ястреба, выдыхает на грани слышимости, последнее, что герой ожидает услышать. — Тебе не жаль, — в голосе парня скользит шелковой змейкой намек на слабую улыбку, но тон у него и эти слова, все равно, что гвозди в крышку гроба вбитые. Прочные и монументальные. — Если не я и не ты, то был кто-то другой. И жалеть здесь не о чем. Слышно, как на другом конце квартиры скрипит дверь ванной комнаты. * Такое повышенное внимание не заметил бы разве что слепой, а Ястреб птица зоркая и как ни крути подобные вещи довольно сложно упустить из виду, особенно, когда это происходит у тебя под носом. — Мне стоит переживать о том, что ты заглядываешься на малолеток? — у Даби в телефоне на репите бой Шото Тодороки с одноклассника и другими первогодками на спортивном фестивале. — Или это жертва дня на очередное похищение? Пирокинет негромко смеется, откидывая голову на спинку старого, изъеденного молью и кем-то еще, дивана, телефон пропадает в кармане плаща. — Жертва дня? — он буквально пробует эти слова на вкус, вместе с яки-собой, что в картонной коробочке стоит у него на коленях. — Не совсем так. Знаешь как говорится, Птичка? Знай о своем враге все. — Как-то низко приплетать к этому еще и детей, Старатель это одно, а… Сухой жар затапливает тесное пространство конспиративной квартиры на отшибе Киото. Далеко или наоборот близко от основной базы, Ястреб не знает. Радует, что они перешли на общение здесь или в задрипанных мотелях, вместо грязных проветриваемых всеми семи ветрами пром-зон. — А он его замена в перспективе, лучшее творение, — в словах Даби столько яда и затаенной злобы, в перемешку со вселенской насмешкой, что это даже пугает. У него бывают такие необъяснимые приливы, что-то личное, что не ковыряется ни одной отмычкой. Покажется просветом между приоткрытых дверей и тут же пропадет снова. Вот как сейчас. Миг и Даби вновь обманчиво расслабленный и спокойный. — Да и тем более, интересно знать будущего противника. Он неплох. «Он неплох…» — похвала из этих уст, щедрость невиданного масштаба. Ястреб берет это на заметку и оставляет на полочке «на подумать» в дальнем углу своего сознания. Спортивный фестиваль, жадный интерес к месту практики, Даби тянет на одержимого фаната и злость у него неясная, мешающаяся в яркий бурный коктейль из других чувств. В баре душно, немноголюдно, бармен не задает ненужных вопросов выставляя на стол закуску в виде горы жареных креветок. Ястреб подкидывает одну и ловко ловит ртом «добычу». Даби шутливо аплодирует и поджигает принесенные стопки самбуки. — Это какая-то странная гиперфиксация. Просто чтоб ты знал, — герой опасается ставить локти на липкую стойку, он бы и ноги с пола поднял, ибо тот выглядит выходцем из Палиолита, только усесться аки птица высокого полета на мелкой сидушке барного стула, такая себе идея. — Он напоминает мне моего младшего брата, — покачивая головой в такт «Heartbreak» от Freemasons откликается злодей. — Что-то не так, Птичка? Ястреб залпом выпивает горящий синим пламенем шот. Не то чтобы это многое объясняет, но… На этом же можно выехать? Как-то использовать. Мозг генерирует одну плохую идею за другой, пока из всего этого не складывается откровенная квинтэссенция идиотизма, грязи и хреновых решений. — Нет. Это даже трогательно. Даби прячет улыбку оскал за очередной стопкой самбуки и жестом просит бармена повторить. * Комиссия закрывает глаза на все. Привлечение третьих лиц, подставные почти убийства, руки по локоть в крови, перепих на заброшенном складе. Делай, что угодно, цель оправдывает средства. Смотря в разноцветные глаза напротив Ястреб задается вопросом к себе самому. К себе, которому план показался до смешного идеальным и простым. Привлечь ребенка, чтобы его подпустили к Лиге ближе. Привлечь третье лицо, как было с Джинсом, только должно обойтись без фейковых трупов в мешке. В голове все еще свежи воспоминания… — Моя ты послушная, Птичка. Пальцы что настойчиво лезут под воротник теплой куртки, руки что воюют с пряжкой ремня горячие губы, слюнявый поцелуй, укус в шею и дрочка почти на сухую Два тела, что скрыты от посторонних глаза на крыше, хриплые стоны и звездочки перед глазами. Где-то совсем рядом — чужое тело, надежно спрятанное в темном мешке. — Это серьезно, — Ястреб на каком-то больном, почти инстинктивном уровне знает, ему не откажут. — Ты уверен? Шото Тодороки греет руки о пузатую кружку с петухом, сидит в его квартире и сосредоточенно рассматривает чаинки на дне. Словно углядел в них смысл жизни или предсказание скорейшего будущего. Он такой серьезный для своих шестнадцати. В нем поровну сочетаются черты матери и отца, удивительно словно взявший от них все только самое лучшее, победитель в генетической лотерее. Хочется опустить руку на разноцветную макушку и в братско-отеческом жесте зачесать разноцветные волосы назад, потрепать мягкие отросшие пряди и пропустить их сквозь пальцы. Пацан жадный до тактильного контакта и об этом в нем кричит красной сигнальной ракетой буквально все. Понимает ли он что все давно и прочно решили в данной ситуации за него? Понимает ли на какое дно Ястреб собирается его утащить? Едва ли. Ему шестнадцать, в нем на пополам подростковая неловкость, максимализм и юношеская гиперсексуальность. Хотя в последнем ключе отвратительно думать про ребенка. (Расширенные зрачки, тихая улыбка. Пропалить эту безумную подростковую влюбленность было не сложно и сыграть на это на раз два… Ястреб знает, ему гореть в аду за все дерьмо, что он делает этими вот руками. Но какая к херам разница где будет он после всего этого, если мир от его поступков станет чище и спокойнее?) Номер два накрывает мальчишескую ладонь своею. — Я понимаю, — легкий румянец на щеках, но в лице Шото не меняется и взгляд от кружки все-таки отрывает. — И хочу помочь и сделаю все, что от меня зависит. Смотря в эти разноцветные глаза, Ястреб уже думает, что скажет своему кумиру, если однажды его сын не вернется домой… * — Ты хотел того, кто в курсе внутренней кухни UA, ты его получил, — Ястреб расслабленно откидывается на матрас и расправляет крылья. Те болят после длительного дня перелетов туда обратно, да и патруль выдался не из легких. Хочется закрыть глаза и продрыхнуть на этом вонючем пружинистом матрасе в лав-отеле до декабря следующего года. Хочется упиться в хлам, хочется хоть как-то забыться. Он даже не был против если Даби начал приставать по новой, если бы снова опрокинул его или зажал в каком-нибудь темном углу. Вместо этого он пожинает плоды собственной интриги. Так держать, подбадривает его ехидный голос Наган в голове. Так держать, Чемпион. И закончишь, как я. Кровавое месиво из чужих органов и мозгов встает перед глазами под аккомпанемент зарождающегося пиздеца. — Свежо предание, да верится с трудом, — кровать проседает под весом второго тела. — Вот мы поговорили о нем. А вот ты притаскиваешь папкину куклу на наше рандеву. Ничего более тупого не придумал, маленький шпион? — Это был мой выбор, — Шото маячит неясной каланчей рядом с дверью, опасливо профессионально оглядывает выходы. Если что-то пойдет не так. Ведь Даби больной параноидальный ублюдок, который подпустит к своему телу, но не к своей организации. Иногда все так ужасно сложно. — Ястреб-сан объяснил, что делает Лига и я подумал, что могу помочь. Ястреб демонстративно разводит руками, мол, слушай парня, я тут по максималке не причем. Во взгляде Даби читается откровенно насмешливое: «Ты тупой, и это не вопрос», — он хмыкает вновь оглядывает Шото с ног до головы. В его глазах мелькает этот опасный маниакальный блеск фаната, блеск безумца, зарождающиеся искры будущего пожара. Главное, чтоб не материального. — Система прогнила, — тихо произносит он не разрывая зрительного контакта с пирокинетом. Тодороки касается левой стороны своего лица и хмурится. — И я прямое тому доказательство. Был ли это Старатель? Ястреб задается этим вопросом впервые смотря на пурпурный ожог на левой стороне лица мальчишки. Был ли это Энджи Тодороки, что в порыве очередной тренировки ударил ребенка огненной причудой. Неприятное чувство сворачивается тугим склизким комком внизу живота. Мог ли его кумир так поступить со своим ребенком? Перья прослушки улавливают чужое сердцебиение. И сердце Шото не врет. На каком-то уровне он и впрямь считает себя ошибкой в геройской системе. Даби не теряет запал, но его плечи расслабляются, а поза становится более открытой. Он словно ожидал услышать именно эти слова. — Предположим, удачный ребенок, и посмотрим за твоим поведением, — злодей по собственнически устраивает руку на ноге Ястреба и поглаживает его тонкие лодыжки. Шото краснеет, не очевидно в полумраке номера, но кто знает куда смотреть все сразу правильно поймет. Возможно Даби тоже узнал эту безумную влюбленность и решил немного поиграть на чужих чувствах. — Птичка даст тебе телефон для связи со мной. Заведи новую симку или телефон. Длинные пальцы нагло поднимаются вверх и задерживаются на коленке, обводят чашечку по кругу, пока Ястреб раздраженно не скидывает чужую руку с ноги крупным пером и не приподнимается на локтях. Тодороки бормочет что-то вроде прощания и выскакивает из тесной комнаты в лав-отеле чересчур быстро. Даби фыркает от смеха и наваливается на героя всем телом. — Когда я просил новых людей для Лиги, я не имел ввиду чтобы ты тащил влюбленного в тебя по самые помидоры мальчишку, — злодей седлает его бедра. — Тоже самое касается информатора из UA. Мог бы просто украсть план здания. Он выглядит… счастливым, довольным, несмотря на легкое раздражение в голосе. Даби впервые словно отпускает какой-то груз, в нем мелькает что-то до этого дня неизвестное. Ястреб пялится в эту щель из приоткрытых дверей и никак не может понять что же это такое. Наглые пальцы лезут под ремень брюк и собственнически оглаживают тонкую ткань боди под ними. Он сжимает в ладони полутвердый член Ястреба, заставляя того выгнуться на жестких грязных простынях и рефлекторно взмахнуть огромными крыльями. — Ты настолько недоволен, что аж в штаны ко мне полез, — глотая звонкий стон проговаривает герой. — Просто признай, что тебе понравилось, что я завербовал парня в наши ряды. — Скорее нассал море синее ему в уши, что он проникся твоим чириканьем, Птица счастья, — на пол летит тяжелый кожаный плащ, а за ним и майка. В неоново-синей подсветке, что мягким светом озаряет небольшое пространство спальни, бледная кожа Даби окрашивается в причудливый свет, что ему так идет. Будто бы блики от пламени. Ястреб шумно сглатывает, стягивает зубами перчатки и ведет ладонью по подрагивающим мышцам живота, чуть царапая нежную кожу внизу когтями оставляя на ней заметные алые полосы. Дальнейший конструктивный диалог теряется между громкими выкриками и хриплыми невнятными стонами. * — Что мне говорить? — Общие факты. Все что известно вроде как всем, можешь приправить парой тройкой незначительных правдивых деталей и немного ложью, но не масштабной. Что-нибудь про расположение слепых зон или еще что-то, — Ястреб заваривает крепкий кофе. — Со сливками или с молоком? — С апельсиновым соком. Даби расцветает на этих встречах. Словно получает по глотку воздуха каждый раз, как видит Шото, липнет к нему настолько откровенно, что почти пугает. То какие-то странные клички, то прикосновения, иногда даже смахивающие на братские. Треп обо всем и о ни о чем, традиционные выспрашивания о том какова ситуация в AU и в отцовском агентстве. Из Тодороки врун так себе, а вот мастер недоговаривать, словно, от бога. Полуправда преподносится в таком ключе, что Ястреб думает, услышь пацана Комиссия прибрала бы его к рукам при первой возможности. Тихий уравновешенный спокойный и на своей орбите, он смотрелся странно рядом с Даби, что буквально излучал хаотичную энергию. Ястреб не завидовал, Ястреб молча благодарил высшие силы, что маневр выстрелил. Продвижение в Лигу не просто сдвинулось с мертвой точки, а понеслось с какой-то страшной силой. Даже удивительно. — На Рождество, — вглядываясь во тьму ночного города за панорамным окном, как-то объявляет Даби. — Босс одобрил. Тодороки задумчиво стучит ручкой по губам и вновь утыкается в конспекты по математике. — Вдвоем или втроем? — фальшивый отчет на компьютере сам себя не на печатает. — Слишком тяжело? С ним? — Ястреб заботливо укрывает Шото собственным крылом и ерошит цветные волосы. Тодороки, недоласканное и недолюбленное дитя, льнет к малейшему прикосновению буквально весь рассыпается в этой скупой ласке и поддается навстречу руке, словно, огромный изголодавшийся по прикосновениям кот. — Нет, — тихо отвечает он. — Только с домашкой из-за встреч почти ничего не успеваю. Он дергает уголком губ в намеке на улыбку, а Ястреб делает еще один максимально сволочной шаг по разрушению чужого сердца в будущем. Он обнимает Шото крепко, руками притягивая к груди. Пацан перерос его на полголовы и наверняка вырастет таким же высоким, как Старатель. Если доживет до его лет. Грустные мысли лезут в голову и Ястреб отчаянно просит прощение за то, что еще не сделал, но в скором времени сделает. Это все ради общего блага. Все ради спокойного мира. Все ради того, чтобы стереть Лигу. Юношеское сердце стучит оглушительно быстро и громко, Тодороки несмело смыкает руки за спиной Ястреба и ласково зарывается пальцами в мягкий пух у основания крыльев. — Хотел бы втроем. Шото тяжело вздыхает и задумчиво стучит ручкой по губам, возможно уже обдумывая все сто вариантов отмазок. Непонятно правда для кого, для Даби или же для отца, семьи и учителей с одноклассниками. * Не то чтобы это неожиданность, просто… Ястреб не думал, что до этой точки они дойдут настолько быстро. Шото нервно выдыхает и запрокидывает голову ему на плечо. Он раскрасневшийся, разморенный долгой прелюдией и весь в поту после того как принял в себя Даби целиком. Тот раздраженно цокает языком. — Я был бы не против хоть какого-то движения, шедевр, — поддразнивает он, опуская руки на обнаженные бедра Тодороки. — Дай ему привыкнуть, не все способны засунуть в себя член длинною в двадцать с чем-то сантиметров, — устраивая ладонь на поджаром животе тихо и успокаивающе произносит Ястреб. — Двадцать три, Птенчик. — С линейкой мерил? — ехидничает Ястреб на автомате. Он оставляет россыпь мелких поцелуев на плечах Шото, пока тот буквально плавится от удовольствия. Раскрытый, сидящий на Даби сверху, старающийся пережить неприятное растяжения в мышцах. Красиво раздвинутые ноги, напряженные мышцы спины и эти очаровательные ямочки на пояснице. Герой ведет по голой коже пацана пером, наблюдая за тем, как подрагивают его бедра, как он смущенный и раскрасневшийся ищет более удобную позу, чтобы начать двигаться. — Слишком долго, — нараспев тянет Даби и с шумом толкается бедрами вверх, заставляя Шото буквально вскрикнуть. — Ускорься, удачный ребенок. А ты, не поощряй его, Птица. Ястреб раздраженно цокает языком и наклоняется к алеющему ушку Тодороки. — Он успокоится, не торопись и дай себе время привыкнуть, — номер два обводит по контуру растянутое колечко ануса и добавляет еще немного разогревающей смазки. Та остается пятнами на простынях широкой койки. — Вас слишком много, — делая первое неуверенное движение бедрами и чуть приподнимаясь на выдохе шепчет он. — Повторишь это, когда будешь сидеть не только на моем члене, но и на его? — шутливо интересуется Даби позволяя юному Тодороки устроить обе ладони на обгоревших плечах. — Или когда будешь задыхаться с чьим-нибудь членом в глотке, м? Твой рот неплохо бы смотрелся на мне. — Или наоборот, — пацан счастливо улыбается, когда находит удобный для себя темп и угол проникновения, он негромко постанывает и позволяет руке Ястреба скользнуть к своему напряженному члену и обхватить его плотным кольцом. — Ястреб говорит, что ты мастер горлового минета. Он уверенно скачет на Даби, словно занимается этим изо дня в день и не было первых неловких минут и попытки привыкнуть к слишком большому размеру. Громкие порочные выкрики, прикрытые разноцветные глаза, стоны и просьбы глубже на каждый толчок навстречу, хлюпающий звук стекающей по бедрам смазки. Даби им любуется. Ястреб ловит этот восхищенный горящий чем-то поистине ненормальным взгляд на секунду. Он словно увидел то, чего видеть не положено. От рук Даби исходит тонкая струйка дыма. — Нии-чан? — это игра, у кого-то кинк на «папочку», кто-то зовет «братиком» партнера по койке. Не Ястребу осуждать чужие кинки. Даби шумно задыхается от этого невинного на первый взгляд прозвища. На очередном движении бедер Шото буквально соскальзывает с его члена и неловко откидывается головою на грудь Ястреба, слепо ища своею рукой его. Поплывший откровенно растраханный. Герой помогает ему удобнее устроиться на своих коленях и проталкивается в растянутую дырку. Тодороки внутри влажный, подготовленный, он скулит и мечется, когда Даби под ним меняет свою позу, жадно оглядывает его с ног до головы. — Понравилось быть «нии-чаном»? — поддразнивает Ястреб оставляя на влажном от пота плече Шото засос. Синее пламя в чужом взгляде настолько очевидное и непобедимое, что есть ощущение, что оно снесет перед собою все. — Мяучит он поинтереснее тебя, Птенчик, — скалится пирокинет ловя Шото за подбородок и притягивая к себе для поцелуя. Тот толком и целоваться не умеет, слабо отвечает на агрессивный поцелуй Даби, подстраивается, пропуская язык в приоткрытый рот. — Повтори? Ястреб проезжается чувствительной головкой по простате, Тодороки стонет развратно, натурально, как в какой-то дешманской порнушке. Только в порно стонут наигранно, а тут все такое открытое искреннее, что даже неловко. — Повтори, — требует Даби. — Давай, малыш. — Нии-чан, — звучит на грани слез. Дрожащий голос, подступающий оргазм, Ястреб утягивает Шото в еще один поцелуй, мягко массирует влажный от пота затылок, оттягивает отросшие длинные волосы, когда Даби опускается вниз, соблазнительно прогибается в пояснице и накрывает губами истекающий смазкой ствол пацана. * — Нии-чан? Даби морщится и отмахивается со смешком. — У каждого свои кинки, — хрипло выдыхает он, поглаживая спящего Тодороки по голове. Шото абсолютно вымотанный засыпает почти сразу, переполненный эмоциями, чувствами и такой нагрузкой. Ястреб заботливо укрывает его крылом. Влюбленный мальчишка. На дне зрачка Даби плавает нечто мутное, странное, непонятное. Словно беспокойство, но еще полностью не сформировавшееся. Он откидывается на подушки и тянется рукой к Ястребу, переплетая пальцы вместе, над головой спящего подростка. — Лежал бы так вечность, — неожиданно тихо признается Даби. Так просто и искреннее, перья улавливают мерное сердцебиение. Маленькое ночное откровение после которого часть Ястреба, та часть которая все еще в курсе, что такое совесть и как ею пользоваться мерзко скребет за грудиной. Как в тот момент, когда он только впутал Шото во все этом. Также сейчас. — Я тоже, — шепчет он, протягивая крыло до Даби и укрывая им длинные ноги пирокинета. * — Мне жаль, — звучит даже искренне. Шепотом, почти на ушко. Он говорит так, потому что в нормальном адекватном обществе, до которого им всем, как до луны и обратно, это приемлемые слова. — Мне жаль, что я втянул тебя в это. Наверное, ему приятно это услышать? Почувствовать себя не одиноким? Почувствовать поддержку и чужую вину? Люди обожают такое. На сковородке поджариваются три лепешки с сыром, калорийный удар по печени с самого утра, и диетолог Ястреба выстрелил бы в него в упор, если бы увидел такое. Золотистые масло, аромат жареного теста и плавящегося сыра. Тодороки медленно качает головой и прячет лицо в ключице Ястреба, выдыхает на грани слышимости, последнее, что герой ожидает услышать. — Тебе не жаль, — в голосе парня скользит шелковой змейкой намек на слабую улыбку, но тон у него и эти слова, все равно, что гвозди в крышку гроба вбитые. Прочные и монументальные. — Если не я и не ты, то был кто-то другой. И жалеть здесь не о чем. Слышно, как на другом конце квартиры скрипит дверь ванной комнаты. — Нии-чан, — нараспев тянет Тодороки выскальзывая из объятий Ястреба. Даби негромко и насмешливо что-то отвечает Шото. * — Потанцуйте со мной. И они забавно втроем покачивается под «Heartbreak» в огромной гостиной Ястреба. Прикосновений к крыльям слишком много и счастливый смех на ушко, объятия и все еще чересчур много рук. Ястреб расслабляется. — Ты такой громкий, Птенчик, — он растянут почти на максимум в нем хлюпает от обилия смазки и чужой спермы, когда Шото заботливо вытирает его между ног, а Даби настойчиво пихает пальцы в растраханную дырку, заставляя невнятно скулить. — Если достаточно долго его стимулировать, он кончит второй раз и почти на сухую. Давай сюда руку, попробуй, удачный ребенок. И Шото нежен с ним, он исследует поглаживает чувственные горячие стеночки и мягко накрывает ладонью вновь твердеющий член. Ястреб думает, что умрет после второго за вечер оргазма. — Я в порядке, — спросонья от него идут дым и по швам стекает кровь в некоторых местах. Худой дрожащий и дезориентированный. — Как скажешь, — ледяная причуда успокаивает раздраженную в месте нового ожога кожу, пока Ястреб посылает перья за аптечкой. — Отъебитесь вы двое! — уже зло и раздраженно, когда Ястреб опрокидывает Даби на лопатки и буквально садится сверху. — Ты в порядке, горячий парень, но сначала дашь тебе немного помочь. Часы показывают три ночи. — А если нет? — А если нет, то это придется сделать принудительно, связав тебя, — Шото втирает заживляющую обеззараживающую мазь на те места, что недавно кровоточили. Даби хмыкает и послушно откидывается на подушки. * — Мне жаль… Как-будто это может что-то изменить между ними. Как-будто он не увяз в фальшивых чувствах с головой. Как-будто все это не вылилось в порочный треугольник. Как-будто его великая (не)наигранная любовь не сжигает себя у него на глазах. — Ты знал, — как-то запоздало соображает Ястреб, смотря в разноцветные глаза. — Ты знал и все равно… — Мне жаль, — возвращается ему бумерангом по темечку. — И я не был в начале уверен до конца. Ястреб потирает переносицу и прячет лицо в ладонях. Ожоги побаливают, новые крылья отрастают медленно, то что отрастает похоже на огрызки, в зеркало смотреть стремно. Шото неуверенно устраивает ладонь ему между лопаток, как в старые добрые… Когда все развалилось на части окончательно? Когда он только подумал о том, чтобы втянуть третьего в их танцы с бубном? А может когда Комиссия отправила его на эту миссию? Глаза жжет, но плакать не получается. Разучили. — Я понял слишком поздно, утром, после того, как мы впервые… — Шото запинается так и неокончивая предложение, хотя и так все ясно. — Увидел у него родинку на ступне и рядом с нею шрам старый от гвоздя. А потом все эти «удачный ребенок» и «папина кукла», у меня духу не хватило все оборвать. И вот они вдвоем вполне счастливо налетели на эти сраные грабли. В голове набатом стучит одна и та же фраза… — Мне жаль нас, Птичка. Мне жаль нас всех, Кейго Таками. Ненависть и обида горчат сбежавшим кофе на корне языка.