Альтер-эго

... 7 февраля 1889 года. Джонатан Джостар погиб... Где-то на дне океана, когда-то между 1889 и 1983. Он снова очнулся в темноте. Сколько времени прошло с того момента, как он погрузился на дно? Неделя? Месяц? Глухой шум за толстыми стенками узкого гроба, отсутствие пригодного для дыхания кислорода и обжигающий холод – единственное, что он ощущал. В прочем, ему было плевать на всё это. Дио снова погрузился в свои мысли. Засыпать было нельзя, иначе он снова погрузится в пучину кошмаров, которые были ещё хуже, чем однообразная реальность. В прочем... Он уже начинал путать сны и реальность. – Ты проснулся? О нет. Опять этот голос, до боли знакомый, мучительный, любимый и ненавистный. Голос одного из тех людей, которых он убил, однако отличавшегося от них. Джонатан Джостар на протяжении большей части его жизни был его братом и другом, пускай и ненастоящим, пускай всё, что было между ними – не более, чем игра, которую Дио вел ради достижения своих целей. – Тогда мы можем поговорить. Брандо задумался. Он не знал, что было хуже: становиться героем кошмаров во снах или наяву. Но, в любом случае, заснуть сейчас ему не удастся. Джонатан... Всё же между ними и было что-то настоящее помимо ненависти. То, в чем Дио никогда не сознается другим и с трудом сознается себе. Иногда им и правда удавалось находить общий язык, говорить о чём-то, когда Дио забывал о своей роли, о своей ненависти. Он по-настоящему наслаждался играми с ним, радовался победам, искренне улыбался, но почти сразу одергивал себя, напоминая о том, что должен ненавидеть Джостаров. – Скажи, Дио... Зачем ты меня убил? Опять один и тот же вопрос. У него был план. Это единственное, что его интересовало. Ему не нужно было ничего, кроме достижения его цели. Или же..? – Заткнись, Джоджо. Молчи. Дио с трудом поднял руку. Когда-то это тело принадлежало тому, кто теперь был не более, чем голос в его голове. Это тело было прекрасным, но, к сожалению, Брандо не мог подчинить его до конца. Он провёл пальцами по своей шее, и они нащупали посередине поперечную выпуклую линию. Шрам... Он почти зажил. – Да, оно теперь моё... Моё, слышишь, Джоджо? Джонатан не ответил. Что, замолк наконец? От тишины начало закладывать уши. Ради чего он всё это делал?.. Ради чего лилась кровь множества людей, пачкая его руки, тело, уродуя душу... Через сколько смертей должна пройти душа, чтобы стать совсем кривой, чёрной, омерзительной?.. Отец, старик Джостар, множество людей, которых он не знал, множество людей, на которых ему было плевать... И Джоджо, с которым он теперь находился в одной ловушке. Неужто всё, что он делал, должно было закончиться вечным заточением здесь, на дне океана? Все предательства, подлые поступки, весь обман... За всё это он был наказан пребыванием здесь, в этом земном аду? Новый поток мыслей, в которых он терял себя, переставал чувствовать ход времени, переставал понимать, спит он, или нет... Это было похоже на бред больного человека. Он не знал, сколько ему лет, что происходит сейчас на земле, будто жил совсем в другом мире, тёмном, смутном... Он провалился в сон. Только здесь он мог видеть солнечный свет, о котором начал забывать ещё на земле, который был для него смертельным, но таким прекрасным, таким пьянящим... Однако ему не было суждено долго наслаждаться светом. Земля под его ногами разверзлась, множество рук потянуло его вниз, в тёмную пропасть. Серые руки с кривыми пальцами пачкали кровью его брюки, до синяков сжимали лодыжки... Он пытался сопротивляться, но с каждым сантиметром погружения под землю ему было сложнее управлять собой, он словно тонул, задыхался... Кругом всё темнело. Из темноты послышались голоса, они плакали, кричали, словно перед смертью, беспрестанно повторяли его имя. Рук становилось больше, они тянулись к нему, царапали обломанными ногтями кожу, душили, зажимали рот... Он полностью оцепенел. Последний луч солнца померк. Дио открыл глаза. Снова темнота. Снова тишина. Долго он спал? Очередной кошмар... Его била мелкая дрожь. Неужели в нём до сих пор осталось что-то вроде дрожи? Проявление слабости, остаток человека в теле вампира... Однако это могло быть последствием присоединения человеческого тела и того, что оно ещё не до конца прижилось. Возможно, со временем это пройдёт. – Опять приснился кошмар? Джонатан снова подал голос. – Лучше бы сказал, сколько мы тут уже находимся. То есть я нахожусь. – Я не могу этого знать. Ведь этого не знаешь ты. А ты – это я. Я – это ты. Теперь мы – единое целое, не забывай. А всё по твоей вине. Во всех бедах виноват лишь ты один. – Настоящий Джоджо такого бы никогда не сказал, он чертов добряк. – Настоящий Джоджо мёртв. Ты прекрасно знаешь это. Повисла недолгая тишина. – Я давно потерял счёт, – сам ответил на свой вопрос Брандо. – Счёт чего? Пролитой крови? Сломанных судеб? Разочаровавшихся в тебе, ненавидящих тебя людей? Ненависть. Разочарование. На протяжении той части своего существования, которую он мог назвать жизнью и которую он страстно ненавидел, Дио испытывал только эти два чувства. Ненависть ко всему миру. Разочарование в нём. Эти чувства вложил в него отец, и они и по сей день жили в нём, горели, словно ядовитое адское пламя, сжигая его душу и души тех, кто к нему приближался. – Признайся. Ты бы мог жить по-другому. Дио приподнял голову. Да ну? Это ему говорит человек, у которого всю жизнь было всё самое лучшее? Ему, Дио? Он фыркнул и повернул голову в другую сторону. Идиотизм. А в прочем... Работа, приносящая ему неплохую прибыль, жена, дети... Друг. Часть наследства Джостара. Приятная повседневность, спокойная, наполненная тем, чего ему не дали в детстве – любовью... Всё это казалось чем-то абсолютно нереалистичным, неправдоподобным. Снова сон. Луна, башня, свеча, книга. Тихий шелест страниц, медленно капающий воск. Тепло... Бледный свет луны перекликается с несколькими подмигивающими звёздами в глубоком синем небе. Алая бархатная занавеска, хрустальный бокал с тёмным, бордовым вином. Налетевший порыв ветра сбрасывает с окна свечу, та падает на деревянный пол. Всё кругом за считанные секунды начинает полыхать. Дио оборачивается. Он находится в горящем особняке Джостаров. Тот день, когда он перестал быть человеком. Всё кругом исчезало в бешеном вихре огня. Перед ним оказался Джонатан. Он кричал что-то, но Брандо не слышит. Всё резко исчезает, ветер уносит последние искры. Юноша остаётся в кромешной темноте. Перед ним лишь луна, кроваво-красная, мерцающая. Из неё струятся множественные потоки крови, стекая куда-то во тьму. Брандо опускает глаза. Он стоит на груде тел, бледных, с застывшим на лице ужасом, болью, разочарованием. Вдруг Дио обнаруживает на своих руках ещё одно бездыханное тело. Его собственное, но детское. Здесь ему около двенадцати или тринадцати лет. Его остекленевшие глаза распахнуты, губы приоткрыты, будто он хочет сказать: "это не честно..." Но уже никогда не скажет. На рубашке в области сердца разрастается алое влажное пятно. Кровь... Кровь повсюду. Дио снова очнулся. Бесконечно... Бесконечно... Бесконечно. – Зачем ты отнял у меня всё, что у меня было? Отца, дом, пса... Эрину. Я любил её больше, чем кого-либо. И люблю до сих пор. Но ты... Ты отнял её у меня. Всё могло бы пойти по-другому. Отвратительно. Тошнит от всего. От запаха гнилых водорослей, от бесконечной тьмы, от этого проклятого голоса... Потоки мыслей... Ненависть. Сны. Всё смешалось воедино. – Эй, Джоджо. Ты что-то смолк. Чего молчишь? Жив или мёртв? Что-то между. Тонкая грань между тем и этим мирами. Слишком болезненная для смерти, слишком призрачная для жизни. Он в гробу, в глубочайшей могиле из толщи воды в несколько километров... Но он ещё жив. Он чувствует... Скуку. Разочарование. И... Страх? Нет, ему не следовало быть настолько живым, чтобы испытывать что-то вроде страха. Нельзя. Немыслимо... Голод. Он чувствовал голод. Ужасный. Ему нужна была человеческая кровь. По телу прошлась дрожь, каждый мускул, каждый сантиметр его ломило. Голод. Боль. К психологическим пыткам теперь добавились и физические. Но зато он с уверенностью мог сказать, что тело прижилось, принадлежало ему. Брандо принялся ворочаться, отросшими ногтями впиваться в уже свою плоть, из-за чего стенки гроба покрылись пятнами крови и глубокими царапинами. Из груди вырвался крик, нечеловеческий, больше походивший на вой чудовища, взошедшего из самой преисподней. В этом раздирающем чувстве Брандо терял себя, свой разум, оставались лишь тёмные желания. Желания крови, убийств. ...1983 год. Однажды, было найдено безымянное судно. Оно было в рабочем состоянии без следов нападения...