Альфа-бета

Сукуну уже порядком бесило то, что все считали, будто у них есть право с ним разговаривать. Сукуна не затем строил свою империю, чтобы потом каждый встречный бросал ему вызов. И конечно, когда этот рогалик появился в поле зрения с наглой усмешкой, Сукуна почувствовал, как жжётся в горле, и закатил глаза. Парень представился (Сукуна тут же забыл имя) и бросил вызов: «Тебе не хватает лёгкости». Сукуна помнил, как сдержанно ответил: «Да? Как же это?» — и как Рогалик откинул гору комплиментов о том, что Сукуна обстоятельно подходит к делу, очень внушительный, но также очень негибкий. «Помню, у вас в компании бывали такие решения, которые не имели никакой рыночной выгоды, то есть или скрытая договорённость, или прихоть, но в основном всё такое стабильное, жуть берёт!» — вот, что он сказал. Сукуна не слушал фрилансеров, откуда им знать, как руководить компанией, но это замечание — тот факт, что парень вообще пришёл лично с этим наглым лицом и бросил что-то такое, о чём его даже не спрашивали, чтобы потом (красиво) подвести к деловому предложению — вызвало у Сукуны нехилое раздражение. Сукуна подумывал спустить парня с небес на землю и втянуть в махинацию, которая подпортит ему репутацию, но вместо этого оказался с ним на крыше роскошного отеля. Сукуна появился здесь по приглашению делового партнёра, чтобы поговорить с человеком, которого рассчитывал видеть своим будущим деловым партнёром. А Рогалик пришёл, очевидно, тоже по приглашению, но Сукуна ещё не знал, чьему именно. Его удивляло, что кто-то из его круга действительно мог хотеть работать с этим парнем, хотя его портфолио выглядело неплохо, да и прошлый опыт работы тоже был умеренно представительным. Парень пришёл в лёгком хлопковом костюме, под которым было видно плавки. Почти пошло. Сукуна бросил только один взгляд мельком и тут же отвлёкся. Когда Сукуна упустил человека, ради переговоров с которым он и пришёл, то иллюзия о том, что это может быть деловой ужин или что-то вроде того, рассеялась. И настрой легко сменился на поиск развлечений. Сукуна не пошёл к бару, а так и сел у бассейна (даром, что его средней строгости костюм не соответствовал), и так снова встретился взглядом с Рогаликом. Сукуна держал в руке стакан с виски, и конденсат, скапливающийся на стекле из-за огромного куска льда внутри, стекал по кисти и ниже, под линию рукава. Чужой взгляд следил за каплей, пока её ещё было видно, а потом бежал на лицо Сукуны. Рогалик пил газировку на бортике бассейна, опустив голые ноги в воду, и разглядывал Сукуну. Разглядывал так, что не оставалось вопросов относительно того, что у него в голове, и Сукуна даже сомневался, что тот изначально пришёл говорить о делах, а не найти предлог вот так выбраться с человеком, до которого иначе не добраться. Сукуна сделал короткий кивок головой, и парень с неловкой улыбкой выбрался из бассейна, чтобы подойти и сесть рядом. — Так чем ты зарабатываешь на жизнь? — лениво спросил Сукуна, и Рогалик задорно усмехнулся. — Халтурка там, халтурка здесь… Я хорошо разбираюсь в дизайне, но и другие вещи знаю. Сукуна хмыкнул. — Откуда тогда эти рогалики, дизайнер? — О, эти? — он указал на два хвостика, скрученные рогаликами на его макушке. — Это для узнаваемости. Вот помнишь ли ты, например, моё имя? — Он кивнул, не дожидаясь ответа, с таким самодовольным видом, что Сукуна снова почувствовал зуд в кулаках. — И как же тебя зовут? — Кашимо. Как ты зовёшь меня про себя? Сукуна задумался на секунду, он не был уверен, что хочет здесь честности, но и ничего унизительного тоже сходу не придумал, так что ответил, как есть: — Рогалик. Буквально как те трубочки с кремом: маленькие, хрупкие, полные жирного крема, который неприятен и языку, и желудку. Ещё и вытекает с любой стороны, как бы ты его ни ел. Одно раздражение, а не десерт. — Все любят жирный крем, — возразил Рогалик (Кашимо) и выглядел так, словно услышал все слова Сукуны комплиментом в свой адрес. Это раздражало и интриговало. Они поболтали ещё пару минут, пока в стакане у Сукуны был виски, а потом повисла пауза. Сукуна огляделся в поиске человека, которому можно было бы бросить приказ повторить напиток, а Рогалик (Кашимо) смешно кивнул на бассейн: — Все такие серьёзные пришли. Не хочешь окунуться? Сукуна хмуро выгнул брови. Его лицо должно было говорить что-то такое: за кого ты меня держишь? Сукуна был не из тех людей, кто просто так раздевается на людях, чтобы забраться в общественный бассейн: видеть его без одежды — привилегия, и уж точно он предпочёл бы частный бассейн или лучше джакузи, или целый банный комплекс, но точно не эту лужу грязной воды на крыше отеля. Кашимо рассмеялся в ответ на это выражение на лице Сукуны. — Да шучу, конечно. В таком костюме никто не лезет в бассейн. Взять тебе ещё виски? Его собственное лицо выглядело лёгким и задорным, никакого напряжения. Он словно не понимал (или полностью игнорировал) неуместность своего вида и поведения в этой ситуации. В этом, конечно, что-то было, и Сукуна решил посмотреть на это недоразумение ещё немного. Он усмехнулся: — Ты и в лакеи заделался? Здесь точно должны быть люди, которым платят за то, чтобы они разносили напитки. Кашимо встал и подмигнул Сукуне: — Может, ты заплатишь мне. За скорость и клиентоориентированность. Сукуна не собирался отвечать на шутку, а Кашимо не собирался ждать ответа — он отошёл на пару минут, и почти перед самым его возвращением человек в строгом костюме принёс ещё стакан виски, забрал старый. — Какие они не оперативные, — пожаловался Кашимо, снова усевшись рядом. — Так чем ты зарабатываешь на жизнь? — Сукуна бросил скучающий взгляд, а Кашимо оскалился. — В списке есть работорговля? — Работорговля — это низко, не эффективно и несёт слишком большие риски. Торгуют людьми только дураки. Как-то это вызвало в Кашимо живой интерес, он глотнул своей газировки и продолжил размышлять на тему. — Наркотики — слишком скучно. Ты не выглядишь скучным. Оружие? Финансовые махинации? Убийства? Сукуна даже нахмурился и начал подозревать в Кашимо какого-нибудь агента под прикрытием. Потом снова посмотрел на Кашимо и передумал: он был навеселе, словно всё это было просто шуткой, и ему нравилось говорить о том, о чём он не имел ни малейшего представления. Он просто игрался, и Сукуна не собирался компрометировать себя даже в шутку, вместо этого наставляя: — Фрилансерам не положено знать такое. Устроишься в большую компанию — тогда и узнаешь. И приобщишься. — Так ты рассмотрел моё рабочее предложение? — Я тебе уже даже ответил отказом в официальной форме. Мой секретарь ответил. Кашимо хихикнул: — Да, я видел это письмо. Грустно было его читать. Может, продублируешь вслух? Что вас не устроило в моём предложении, возможно, я мог бы улучшить условия? Сукуна закатил глаза, но, на самом деле, немного веселился. Он сделал очень серьёзное лицо, чтобы ответить: — Мы не станем сотрудничать, потому что у вас не достаёт компетенций и репутации. Мы большая уважающая себя компания и не связываемся с людьми с улицы, у нас устоявшийся штат, то есть мы не нуждаемся в ваших услугах. Испытайте свою удачу в других компаниях, хотя, очевидно, ответ будет тот же: кому в большом бизнесе нужен не надёжный человек? — У вас нет никаких подтверждений моей ненадёжности, — так же официально ответил Кашимо, но тоже весёлым тоном. — Работа предусматривается на контрактной основе, то есть я понесу не меньшие убытки, если работа провалится. К тому же, для моей репутации это будет более губительно, чем для большой компании. И вы, очевидно, даже не ознакомились с подробной статистикой, которую я прикладывал: как правило, я выполняю задачи быстрее целого отдела. Вы потеряете ценного сотрудника, если откажете. — Отказ — это отказ. — Сукуна сказал это до того серьёзно, даже сурово, что, действительно, почти почувствовал себя на совещании. — Неуместная навязчивость не поможет вам с устройством и точно не сделает вас привлекательнее в глазах других работодателей. Лучше воздержитесь от этой тактики в дальнейшем. Кашимо выглядел на удивление впечатлённым. Он неловко усмехнулся и почти поблагодарил: — Да уж, стоило услышать лично, чтобы проникнуться! Пользоваться советом я, конечно, не буду, но премного благодарен за обратную связь. На случай, если вы передумаете, у вас есть мои контакты. Бодрит! Сукуна фыркнул: — Говоришь так, словно получал мало отказов. Сложно поверить. Кашимо кивнул. — О да, отказов было достаточно. Но кто бы так эффектно, как ты, говорил это: «Отказ — это отказ». До мурашек. Надеюсь, это только про работу. — Мы ещё не обсуждали ничего, кроме работы, — сухо заметил Сукуна, но прекрасно понимал, к чему Кашимо ведёт. Было очевидно, даже слишком очевидно, чтобы даже обращать на это внимание, что они вообще говорили не из делового и профессионального интереса: всё дело было в том, как Кашимо позволял себе вести себя с Сукуной, и как Сукуна отзывался на это не только злостью, но ещё и интересом. На минуту повисла пауза, а потом Кашимо бросил: — Работа сосёт. Не лучшая тема в такой обстановке. Сукуна встал на ноги и небрежно ответил: — С тобой нет никаких хороших тем. Тебе нужно меньше болтать. — Я ещё кое-что умею, — обещал Кашимо, и Сукуна благосклонно поманил его пальцем, когда собрался уходить с этой тухлой крыши. В конце концов, они закончили в номере, и у Сукуны уже нетерпение горело под кожей, а Кашимо так и выглядел незатейлевым, не на взводе. Это контрастировало с тем, что Сукуна чувствовал, как считывал смешки, фразы и микрожесты: Кашимо производил такое впечатление, что упадёт на колени и вылижет Сукуне яйца, стоит тому только сказать, но в то же время вёл себя так, словно может повернуть назад в любое время, словно он может уйти, если ему станет неинтересно. Сукуна начинал видеть очертания идеи, которую Кашимо принёс ему при знакомстве, про эту лёгкость. И эта идея так сильно шла вразрез со всем, что Сукуне было важно, что он злился, сам того не замечая, он подозвал парня пальцем, и тот сразу подошёл. Он двигался плавно и уверенно, и в его глазах можно было прочитать нетерпение, желание, страсть. Он вёл себя спокойно. — Насколько хорошо у тебя с самоконтролем? Сукуна схватил парня за горло, и тот расслабил тело в ответ. Это противоестесственная реакция — значит, всё хорошо с самоконтролем, но Сукуна уже был настроен поиграть. Кашимо потребовалось немного времени, чтобы осознать, что от него ещё ждут ответа. — О, средненько, — он соврал с улыбкой. — Давай проверим, — Сукуна оскалился и чувствовал, как зверь внутри него обнажает клыки, это никогда не было к добру. — Не дыши, пока я не скажу. Сукуна сдавил горло, и у парня дрогнули пальцы, но он не поднял руки, он не паниковал, он закатил глаза, когда счёт секунд без воздуха двинулся ко второй половине второй минуты. Сукуна отпустил горло, и Кашимо зажмурился, подавляя кашель. Это было интересно, с этим действительно можно было поиграть. — Отбой, дыши. Парень закашлялся, согнулся и пару раз очень резко вдохнул, глубоко, рвано — это было предвкушением для Сукуны, ему уже хотелось сделать это тело своим и заставить его выполнять приказы, не произнося их вслух, хотелось видеть жалостливое выражение, и чтобы дышал парень с рогаликами (Кашимо) только так. Сукуне хотелось вытрясти из него всё, что случалось, вообще-то, не очень и часто. Мало людей вызывало у Сукуны интерес. — Я бы ещё столько же продержался, — весело сказал Кашимо, распрямившись. — Был опыт в плавании. Сукуна только хмыкнул. Он задумался всего на секунду, потому что не мог услышать свой внутренний голос, если не остановится: зверь говорил уничтожить Кашимо, сломать его, раздавить, поставить на место. Сладкий зов из глубин, который странным образом сливался с возбуждением. Сукуна любил ломать людей на расстоянии, демонстрировать силу, но не касаться лично без надобности. На теле у парня были шрамы, и Сукуна был не против оставить тоже парочку. Ему не хотелось буквально уничтожить Кашимо, но хотелось испытать его и заставить просить о большем. Парень бросает ему вызов в каждой фразе — Сукуна должен ответить хоть на один. — Раз с дыханием всё в порядке, с членом тоже работаешь хорошо? Сколько можешь держать член в глотке, не подаваясь назад? — Предпочту не узнавать, — Кашимо хихикнул. — Это точно не моя любимая часть. Но как глубоко я могу засунуть свой член в чужое горло? Парень почти что испытывал судьбу, он заигрывал с Сукуной так, что ему приходилось подумать перед ответом. Всегда был вариант просто вынудить сделать то, что нужно Сукуне, говорить то, что нужно и нравится Сукуне, но если начать вот так с порога — это будет выглядеть дурно. Сукуна не из тех, кому нужно доказывать, кто тут альфа. Он из тех, кого нужно заинтересовать. Так что Сукуна просто отмахнулся: — Не интересует, — и вольно сел на кровати, раскинув ноги. Определённо властная поза. — Тогда оставим оральные ласки. Что ещё тебе не нравится? — Сукуна хмыкнул. — Понял: узнай сам. Тогда стоп-слово? Тут уже Сукуна рассмеялся. — Стоп-слова для слабаков. Кашимо нахмурился. — Ну, вообще-то, нет. Ты меня недооценивашь из-за разницы массы (очень зря), а я ведь тоже могу тебе навредить: прикусить член, выдавить глаз, сломать пальцы… При должных гибкости и скорости можно нанести много серьёзных увечий, даже такому, как ты. — Тогда ты умрёшь, — очень серьёзно сказал Сукуна, а Кашимо только пожал плечами: — Умереть в бою не стыдно. Кто-то точно увидит твою травму и моё тело, может, и мелкое звено, и всё-таки, кто-то будет знать, что я вынудил тебя на убийство, хотя планировалось что-то вообще другое. — Не ври мне, — с усмешкой сказал Сукуна. — Все боятся смерти. Ты точно знаешь, что умрёшь, если продолжить болтать в том же духе. — Ты не ври. Я умру, если стану скучным. Сукуна рассмеялся и похлопал по кровати рядом с собой. Когда Кашимо приблизился, Сукуна снова схватил его за горло. — Тогда рогалик. Годится такое стоп-слово? Кашимо кивнул, насколько это было возможно в такой хватке. Сукуна насладился тем, как артерия отбивает частый пульс под его ладонью, и отпустил. — Тебе тоже придётся остановиться, если оно прозвучит, — напомнил Кашимо, и Сукуна даже не стал утруждать себя очередным напоминанием, что ничего ему не придётся, если он этого не захочет. Но также внутри у него словно появилось обязательство: он сам придумал это чёртово слово, сам сказал его своим ртом — теперь отступиться от него будет значить проиграть. А Сукуна никогда не проигрывает. Кашимо не спрашивал, может ли снять с Сукуны одежду — сам он так и сидел в плавках — и ловко расстегнул пуговицы. Это заставило даже задуматься о том, сколько таких рубашек он уже раскрыл, чтобы делать это до того быстро. Впрочем, он не торопился стягивать ткани, а дал волю рукам: вёл по груди, сжимая в чувствительных местах, так, что след его касания оставался ещё пару секунд после того, как руки ползли дальше. Он почти щекотно плясал кончиками пальцев по животу, скользил под ткань боксёров, рассекая жёсткие волосы и сжимая основание члена — почти больно, но Сукуна ни за что не даст знать. Он изображал скучающий вид, но проигрывал себе. Ему нравилось то, что Кашимо делал: контраст от почти жёстких и раздражающе лёгких касаний. И к тому же его жадное лицо — глаза такие голодные, пока бегают по торсу, — Сукуна разрешил себе потрепать его за ухо. — Уже, папочка? Я думал, твоё расположение нужно заслужить… Кашимо сделал такое мерзкое лицо (по-прежнему не лишено очарования), и у Сукуны дёрнулась бровь. Слова почти слетели с его языка, но Кашимо заговорил первым: — Ага, вижу, вот что ещё нам не нравится… Сукуна снова потрепал ухо и пренебрежительно фыркнул. — Неужели тебе такое нравится? Кашимо пожал плечами. — Я не в теме, но с тобой мог бы попробовать. — Мерзко, — заключил Сукуна, но Кашимо уже опустился к его груди губами и сходу оставил хорошенький крепкий засос недалеко от соска, а потом прикусил и его. Холодный воздух щекотал, когда Кашимо отстранился, потом он повёл языком вдоль живота и почти натурально защекотал Сукуне бока. Скоро сместил ладони снова на грудь, снова сжал — точно как надо. Много кто не решался делать такое, потому что Сукуна, честно, не позволял им: его позиция была однозначна, и большую часть случаев он хорошенько трахал чужой рот или вдалбливал своих партнёров в пол или матрас так сильно, что те жалобно визжали. Его партнёры обычно были осторожны, почти деликатны, они боялись сделать лишнее движение, и это было обоснованно. Сукуна очень быстро подавлял волю людей, с которыми занимался сексом, и во многом этот вопрос подчинения и был главным в сексе для Сукуны — чистое физическое удовольствие не стоило таких затрат. Кашимо сжимал грудь Сукуны, подковырнул сосок ногтями и всосал кожу под пупком, пока стягивал брюки вместе с бельём. Он игриво поводил языком возле основания члена, а потом бросил невинный взгляд в лицо Сукуны. — А у тебя как с самоконтролем? Сукуна схватил Кашимо за этот рогалик из его волос и уткнул лицом в пах, так, чтобы его нос упирался в член. — Почему бы тебе не проверить… Кашимо рассмеялся, но облизал кожу на члене, насколько мог из этого положения. Сукуна ослабил хватку, и Кашимо плавно двинул языком, причмокнул кожу губами. Он прошёлся так по всей длине: похоже на засос, очень слабый засос, и каждый раз причмокивания звучали всё более пошлыми. Когда он добрался до головки, Сукуна отпустил рогалик и почесал вдоль роста волос — Кашимо зашипел в ответ. Достаточно хорошо, Сукуне нравится. Язык Кашимо ощущался хорошо на чувствительной коже, он двигал им быстро и мягко, и на секунду останавливался, чтобы всосать кожу, а потом продолжал. Наверняка, женщины были от него в восторге. В конце концов, Кашимо взял в рот. Не глубоко, но всё равно приятно. Его щёки втянулись, и язык погладил член снизу, головка доставала точно до горла, но Кашимо не пускал её дальше. Он придавил бёдра Сукуны ладонями — на всякий случай. Это вызвало у Сукуны усмешку, и из чувства противоречия он попробовал толкнуться — Кашимо, на удивление, смог удержать Сукуну на месте. Он приподнялся, подразнил головку ещё немного и подтянул бёдра, сел Сукуне на живот. — Ну, что, повеселимся? — предложил он со смешком. Сукуна приглашающе сжал ягодицы. — Никакой сухой дрочки, конечно, — важно добавил Кашимо. Сукуна буквально закатил глаза. Кашимо был такой надоедливый со всеми этими правилами и подготовкой, Сукуна хотел просто, чтобы он сжался на его члене и неразборчиво стонал его имя. Все эти вежливые танцы были ему чужды, и он даже цокнул перед тем, как сказать: — Я могу тебя насадить и без дополнительных телодвижений. — Не сомневаюсь в тебе, — Кашимо подмигнул. — Но факт, что гладкое скольжение приятнее, чем попытка влезть в тугую задницу. Конечно, если тебе нравится ощущение, что твой член вот-вот расплющит — туше, это то, что нужно. И не дожидаясь согласия, он соскользнул с кровати и повозился в складках своего тонкого костюма. Сначала бросил Сукуне скромную связку из трёх презервативов, ещё через полминуты забрался обратно с почти миниатюрной бутылочкой смазки. Сукуна смотрел на неё с игривым пренебрежением, и Кашимо весело продолжил: — Ты не выглядишь представительно, если у тебя из карманов торчат интимные тюбики. Но не стоит недооценивать эту малышку: это гель, тает на пальцах и здорово смазывает. Попробуй. Сукуна почти готов был бросить это всё, но Кашимо снова уселся на его бёдра и царапнул под рёбрами. Он смотрел Сукуне в глаза с вызовом, уже зная, что это сработает: нет ничего такого, с чем бы Сукуна не справился, и эта возня не исключение. Сукуна не мелочился и выдавил прилично геля на пальцы (Кашимо кивнул, словно говорил: «Да, такое как раз по мне»), и через полминуты уже почти вся его рука была в горячей смазке. Ощущения от жидкости были странные, но Сукуна предпочёл не спрашивать — он отвёл ягодицу, сжав сильной рукой, и толкнулся пальцем. Не слишком грубо, точно не так, как привык, но всё же настойчиво; Кашимо в ответ сжал кожу на боку Сукуны — приятно и неприятно в одно и то же время. Сукуна понимал: это именно то, что чувствует Кашимо. Не то чтобы Сукуне было много дела до этого. Он поводил пальцем по кругу, взад-вперёд, толкнулся глубже, и Кашимо втянул воздух сквозь зубы. Наконец. Сукуна выждал секунду, а потом толкнулся двумя, ещё не глубоко, теперь он игрался. Кашимо отвечал на движения Сукуны незамедлительно и даже не корчил рожи, не подкидывал поводов для раздражения — он был мягким и податливым, и его ладони снова плясали на торсе Сукуны, касаясь так, чтобы Сукуне не было скучно. В конце концов, он откинулся назад и так сжал бедро — Сукуна напрягся, Сукуна чувствовал много силы в чужой хватке, но Кашимо буквально искал точку опоры, чтобы податься бёдрами навстречу пальцам. Он уже раскраснелся и сбито дышал, и был, очевидно, нетерпелив. — Ведёшь себя, как сучка, а мы ещё даже не начали. Что будет, когда внутри окажется мой член? — Будет просто охуительно, я надеюсь, — Кашимо рассмеялся сквозь пелену возбуждения. Сукуна не собирался отказывать им в том, чтобы проверить: его член давно был готов к большему. Стоило Сукуне только вытащить пальцы, Кашимо растёр смазку на пальцах и уверенно пробежался по члену Сукуны сверху вниз, снова наверх — кожу словно обожгло, но мягко. Снова этот странный эффект, Сукуна решил потом осмотреть тюбик. Кашимо по-блядски надорвал упаковку презерватива, на ощупь растянул его на члене Сукуны и сам приподнялся, чтобы приставить член и выбрать угол, и первые секунд тридцать шёл очень медленно. — Не злись, — говорил он, зажмурившись, — не торопись ещё немного, окей? Терпение Сукуны и правда было на грани, но он чувствовал, о чём Кашимо говорил, и о чём он сам успел забыть: в тугую задницу входить болезненно для обоих. Так что он просто поддержал бедро Кашимо, и торопя, и успокаивая. Кашимо в ответ глубоко вдохнул, чему-то кивнул, и дело пошло быстрее. Когда он опустился донизу, ещё задержался — Сукуна буквально мог ощущать, как мышцы адаптируются, и давление на член перестаёт быть болезненным. — Вот и готово, — Кашимо шумно выдохнул и приподнялся, чтобы потом упасть обратно до основания члена. Сукуна подался навстречу, и Кашимо свободно, с удовольствием простонал. Его поза была устойчива, и он двигался уверенно, Сукуна сжимал его ягодицы, направляя и задавая ритм: разводя половинки при падении и хорошенько сжимая на подъёме. Было хорошо, но недостаточно. Тогда Сукуна подтянул Кашимо к себе. Кашимо потерял баланс и секунду тупо смотрел Сукуне в лицо, находящееся теперь так близко, но правильно понял посыл и не стал лезть целоваться. Он сдвинул колени, упёрся в грудь Сукуны руками (он, чёрт возьми, знал, что делать с грудью Сукуны своими руками) и лизнул под челюстью. Чем агрессивнее двигался Сукуна, тем слаще Кашимо его вылизывал, и вскоре вся шея была мокрой и прохладной. Кашимо лизнул за ухом и всосал кожу на изгибе челюсти. Это ощущалось хорошо, но было неприемлемо. — Ты что, не знаешь правил? — грозно усмехнулся Сукуна и услышал свой голос со стороны не таким уж и грозным — резкий выдох выдавал удовольствие. — Никаких следов в местах, не покрытых рубашкой. — Нет никаких правил, — весело ответил Кашимо и звучал смиренно, а сам снова скользнул языком за ухо. — Давай здесь, никто не увидит. Сукуна хорошенько шлёпнул Кашимо по бедру, и тот ответил таким сладким стоном, Сукуна в жизни таких не слышал (может, это потому что Кашимо простонал буквально ему в ухо). Кашимо скользнул губами по кромке уха, сжал сосок Сукуны, царапнул кожу другой рукой (очень ощутимо, останутся следы), он хотел больше, но не просил больше — это было очевидно. Сукуна нарочито нежно погладил место удара, чтобы Кашимо жалко всхлипнул. — Сколько засосов мне нужно оставить, чтобы ты продолжил так же? — спросил он на выдохе, и Сукуна даже замедлился — специально, чтобы лучше его послушать. — Ммм, нет-нет-нет, не останавливайся. Сейчас начнётся шантаж, да? Самолюбование? Я понимаю, понимаю… Кашимо был беспорядком: его речь была не связной, движения не скоординированы, и ему потребовалась почти минута, чтобы вернуть себя в то состояние, в котором он до этого говорил с Сукуной. Он приподнялся, чтобы посмотреть Сукуне в лицо. — Хочешь ли ты чего-то конкретного? Что я могу сделать для тебя? Его бахвальство не выглядело убедительным, но Сукуна по-своему ценил, что оно ещё присутствовало, когда он замер на члене Сукуны, который, очевидно, ему нравился, чтобы умолять продолжить, чтобы умолять о большем. Сукуна, честно, любил такое: гнуть свою линию до последнего, делать это в любых обстоятельствах. И тем больше ему хотелось сломать эту твёрдую волю, превратить Кашимо в глупый комок, который не может собрать себя. — Просто попросить, — Сукуна усмехнулся. Кашимо усмехнулся в ответ. — Ты имеешь ввиду унизительно упрашивать? Какой именно вид жалких выпрашиваний ты предпочитаешь… — Кашимо взял секундную паузу и выдал ровно то, что Сукуне хотелось услышать. — С-сукуна, это просто мучение, пожалуйста, продолжай трахать меня своим огромным членом, эти шлепки просто сводят меня с ума, хочу-хочу-хочу, чтобы это продолжалось. — И наконец.- Пожалуйста… Сукуна видел ясно, что это было подделкой, и всё же это было удовлетворительной подделкой — у Сукуны не было столько терпения, чтобы мучить Кашимо до искренней мольбы (они бы не закончили за неделю). Так что Сукуна снова набрал темп, и Кашимо снова сладко застонал (совсем не притворно), и суматошно добавил: «О, этого достаточно, я понял…» Когда тяжёлая ладонь Сукуны снова приземлилась на ягодицу, Кашимо потерял выдох — он застыл над ключицей, чтобы потом на шумном выдохе сказать: — Так хорошо… — и опуститься к плечам Сукуны, грубо прикусывать, пошло засасывать кожу, размазано водить языком. Кашимо оставлял следы, но сейчас Сукуну это не волновало: это была хорошая точка дополнительной стимуляции, он концентрировался на этих касаниях, чтобы не кончить слишком быстро и не выглядеть глупо. Он не хотел и не собирался останавливаться, но Кашимо знал, что делает: его мышцы сжимались вокруг члена ровно так, как нужно, ровно тогда, когда нужно, его рот был умел, его руки были до глупого уверенны, и всё это давало Сукуне действительно много стимуляции — сколько он получал редко. И когда его рука в очередной раз падала на задницу Кашимо, тот почти дрожал в ответ, звук его голоса звучал почти как благодарность. Всё это нравилось Сукуне, действительно нравилось. В конце концов, Сукуна вытащил член, столкнул Кашимо и на недоуменный взгляд ответил своим обычным суровым тоном: — Ты же хотел, чтобы было охуительно — лежи и не двигайся. Кашимо кивнул и остался на животе со смешно разведёнными ногами. Сукуна не мог усмотреть в этом унижения, как ни хотел — Кашимо вёл себя так, словно даже доверяет Сукуне, и это было, конечно, глупо, но сегодня ему повезло. Сегодня Сукуна был в чертовски хорошем настроении, он собирался показать Кашимо немного того, что он обычно делал, когда спал с людьми. Все эти игры, которыми они занимались, были приятны и, пожалуй, достойны главного блюда. Сукуна навис сверху и примерился, подтянул чужие бёдра к себе, Кашимо устойчивее поставил колени, почти поднялся на локтях, но Сукуна подхватил одну из рук, завёл за спину и вставил сразу до самых яиц. Кашимо под ним зашипел и подложил вторую руку под голову. Сукуна не собирался с ним мелочиться — он поставил ладонь в пространство между лопаток и полностью опёрся на эту точку. Кашимо был не маленьким мужчиной, но значительно меньше по массе самого Сукуны — и теперь весь вес Сукуны ему нужно было держать на себе, на трёх хлипких точках опоры: локте и коленях. С другой стороны, угол и степень проникновения в таком случае были лучше: член входил по-настоящему глубоко, очевидно, задевал простату не по касательной, и, к тому же, это было горячо — Сукуна уже знал достаточно, чтобы понимать, что Кашимо такое нравится. Кашимо под ним выглядел в точности так, как Сукуна хотел его видеть: бешено дышащий, не различить, стоны выходят из его рта, или он просто звучно вдыхает, совершенно липкий от пота, с запутанными волосами (от формы рогаликов осталось только смутное воспоминание). Сукуна получал своё обычное наслаждение, смотря, как сознание человека под ним расползается на мелкие кусочки, которые не собрать ещё час-другой после оргазма. — Если не попросишь — не дам тебе кончить, — пообещал Сукуна сверху, и Кашимо, прерываясь на резкие вдохи и выдохи, уточнил: — Так же, как раньше? — Почти осмысленная речь тут же сменилась нужным звуком и нужным словом. — Пожалуйста… — Его интонация стала жалостливой, и Сукуна снова шлёпнул ягодицу, просто чтобы закрепить — Кашимо продолжил тем же тоном. — Пож-жалуйста, ахх, Су-куна, ты делаешь, ммм, так хорошо, я хочу доставить-ммм-тебе удовольст-вие… — Звуки текли сладкой волной, и Сукуна чуть замедлился, чтобы вбиваться ещё сильней. — Позволь! Мне! Кончить! Сукуна и сам был на грани, не хотел медлить — он сжал чужой член и успел всего разок повести рукой. Кашимо кончил с таким удивительным хлюпающим звуком, его мышцы сильно сжались, это было последней точкой, нужной, чтобы Сукуна тоже кончил. Он потерялся в пространстве всего на минуту, застыв в этой неестественной позе: когда у него в голове прояснилось, Кашимо ещё лежал нервной лужицей под ним, и всё ещё хорошо держал тело, он не поменял положения с тех пор, как Сукуна сказал ему не двигаться, и это давало, конечно, ему пару дополнительных очков очарования в голове Сукуны. — Расслабься, — приказал Сукуна и повалился на кровать, Кашимо замедленно повернулся на спину и ещё долго восстанавливал дыхание. Кашимо не двигался, и Сукуна довольно скалился, лёжа рядом. Он бросил взгляд на Кашимо, чтобы ещё раз обвести его тело, проследить, как выбил из него силы. Это заставило Сукуну вспомнить, что на Кашимо нет никаких специфических следов кроме красной кожи: следы от ударов быстро пропадут. Сам он был весь в пятнах, и даже факт того, что он позволил этому случиться, раздражал. Сукуне было хорошо в процессе, весело в процессе, но он словно не вышел абсолютным победителем. Неприемлемо. — Мелочь, — позвал Сукуна, и Кашимо зачем-то указал на себя, чтобы уточнить. — Конечно, ты, тут больше никого нет! — Что такое? — он спросил с самым невинным выражением. — Чем ещё я могу тебя порадовать? — Взять свои вещи и уёбывать? Кашимо нахмурился и как-то наигранно тяжело вздохнул. — Серьёзно, так скоро? Никакого душа? — Возьми себе свой номер, — оскалился Сукуна. — Не хочу, — тон был равнодушный. — Да знаю я, что тебе класть, чего я хочу, я хорошо читаю твои альфа-волны… — Как и положено бете. Кашимо выгнул бровь и выглядел задорно и хитро, когда отвечал: — Вообще-то, я альфа, который может примерить роль беты рядом с другим альфой. Откуда бете знать, что нужно альфе? Он поднялся, потянулся и подобрал свои тонкие брюки, уже просунул одну ногу в штанину, когда продолжил. — Альфы любят власть. Альфы не умеют отпускать контроль. Альфы могут игнорировать чужие потребности в угоду своим. Альфы предпочитают вертеть людьми во все стороны, чтобы доказать себе, что они, знаешь, альфы. Альфы зависимы от демонстрации силы, клюют на сопротивление и легко ведутся на подчинение, даже если это видимое подчинение. И даже если есть договор, они легко нарушат его, чтобы показать клыки, на всякий случай. — Он подтянул брюки, щёлкнул ширинкой и потянулся за футболкой — его причиндалы было хорошо видно без плавок, но его это словно не волновало. — Видел бы ты моих партнёров… Таких, как ты, ещё не было, столько мощи… Ты используешь силу, чтобы подчинить тех, с кем спишь, но я глажу их столько, сколько нужно, чтобы они были от меня без ума и просили о большем. Шаг за шагом… Агрессия в сексе может выглядеть по-разному, и твой вариант мне понравился — как переродился! Но часто бы я так делать не стал. Позвони, если захочешь чего-то поразнообразнее… Он уже двинулся к двери, когда Сукуна поднялся с кровати — звук был грузным, тяжёлым, угрожающим. Вся злость, которую Сукуна успел спустить в сексе, вернулась с двойной силой, и Сукуна чувствовал, как покалывает кончики пальцев, как тело стремится к драке. Кашимо обернулся и смотрел Сукуне в лицо без тени страха, он вернулся к кровати, чтобы забрать плавки и сунуть их в карман, и снова встретиться взглядом с Сукуной. — Вот видишь, я немного разбираюсь. Сукуна сделал резкий шаг, и Кашимо отпрыгнул, как в каком-нибудь мультике, он весь подобрался и встал в боевую стойку. — Не собираюсь с тобой драться, — твёрдо сказал он, но его тело было напряжено и готово — Сукуна бы ни за что не отказал себе. Так что он набрал воздуха и тоже встал, как учили в школе единоборств. — Серьёзно? Всё потому что я рассказал немного о себе? Сукуна только усмехнулся: он больше не собирался вестись на провокации, он помнил, как нужно сражаться в таких поединках — с холодной головой. Нельзя недооценивать противника. Кашимо не торопился нападать, он внимательно изучал взглядом Сукуну: наверняка, склад его мышц, наверняка считал размах удара, наверняка, угадывал тактику. Сукуна делал то же. Кашимо был меньше, но это уже не могло быть серьёзным преимуществом: если он разбирался в боевых искусствах, то вполне мог справиться с этой разницей в массе. Вопрос был только в том, насколько хорошо он владел навыками боя. — Ну, так начинаем, или будешь смотреть на меня? Сам же затеял, а теперь такой нерешительный… Не может быть, что тебе нравится мой костюм. Может, стесняешься? Сукуна усмехнулся — он должен был признать, что Кашимо действительно был успешен в том, чтобы прочитать его, какую-то часть его, но Сукуна уже был собран, его было не провести такими лёгкими уловками. Сукуна стесняется! Смех! Сукуна не мелочился и сделал сразу широкий выступ — он покрыл всё расстояние между ними, и Кашимо нервно дёрнул ртом в ответ, скользнул вбок, чтобы Сукуне было неудобно сделать самый удачный удар, затем ещё больше в сторону, оттолкнулся и прыгнул на кровать. Увеличил дистанцию и сместил баланс потенциальных ударов. Значит, хорошо знал, что делать, наверняка, тренировался до седьмого пота, Сукуна это уважал. Но не настолько, чтобы позволить выиграть. Он двинулся к кровати, махнул ногой под ногами у Кашимо, тот скакнул вверх, поджимая ноги, определённо хорошие рефлексы, но Сукуна добивался именно этого: человека в воздухе всегда поймать проще — всего задел кулаком по касательной, и Кашимо не идеально приземлился. Он тут же перегруппировался, и Сукуне нравилось с ним играться, но в данный момент ему нужно было вернуть лидерскую позицию, так что он не оставлял много шансов, снова и снова подрезая гладко выверенные движения. Они поскакали ещё пару минут, пока Кашимо не зацепился краем штанины — задержка меньше секунды — и Сукуна не свалил его на пол, прижимая горло локтем. Кашимо бегал глазами, придумывая, как выбраться, и Сукуна навис ещё сильней, он оскалился со всем довольством и обещал: — Больше не обижу. Сегодня. Знай своё место. Давненько я не делал ничего такого, приятно. Сукуна поменял хватку — вместо локтя сжал рукой, как уже делал дважды или трижды за вечер. — Говоришь, что исполняешь роль беты? Вот и веди себя, как бета, будь покорным и вежливым, и может быть, как-нибудь я затолкаю свой член тебе в глотку. До тех пор будь послушным мальчиком. — А папочка ему не нравился, — шутливо подавился Кашимо, зашипел на сжатие. — Послушных у тебя гарем, ты не можешь быть настолько скучным, — он стоял на своём. Сукуна снова скалился. — Это уже мне решать, твоё дело — делать то, что я скажу. Кивни, если понял меня. — Кашимо кивнул. — И если попробуешь меня обмануть — я просто задушу тебя, хорошо? Прямо как сейчас, только всерьёз. Кашимо ещё раз кивнул. Сукуна ещё какое-то время подержал хватку, но всё же расслабил руку. Кашимо закашлялся. Сукуна поднялся, потянул руки, бросил на Кашимо властный взгляд сверху вниз — какие кидал на своих неудачных переговорах, чтобы напомнить, с кем вообще говорят. — В следующий раз скажу глотать член — ты глотаешь. Скажу трахаться насухо — принимаешь член без всех этих танцев. Понял? Кашимо смотрел совершенно непокорным взглядом, он вообще ничего не понял, но говорил снова то, что Сукуна хотел слышать: — Альфа решает. Сукуна прекрасно видел, какая тут лазейка: кто альфа, тот и решает. А раз они оба альфы, то могут и поменяться разок, но Сукуна только посмеялся в ответ. — Теперь за дверь, — он приказал. Кашимо почти беззвучно вышел. И правда лёгкий, еле слышно его шаги… Сукуна достал телефон, чтобы вызвать такси, и так вспомнил, глядя на кровать, что хотел посмотреть на тюбик смазки, но его не было видно. Сукуна секунду раздумывал перед тем, как наклониться, хотя никого кроме него в комнате не было, но заглянул под кровать — тоже ничего. Не мог же Кашимо захватить этот тюбик, пока отбивался, он даже не знал, что Сукуне это интересно. Смеясь над собой, Сукуна подумал, что надо будет ещё позвонить, действительно, его альфа-бете — очевидно, у него много сюрпризов, которые могут повеселить Сукуну. И потом, у него должок: теперь, когда он лениво себя осмотрел, то понял, что Кашимо, наверняка, так и метил территорию — у Сукуны никогда не было так много чьих-то следов на коже. Нужно вернуть.