"Когда поднимется занавес, вернемся ли мы оба домой живыми?
Не так трудно было понять, что когда любишь, ты теряешь голову."
- Как ты себе это представляешь, Лёш? - Отношения? Перепихон на работе? Служебный роман? - чрезвычайно красивое и молодое не по годам лицо кривится от непонимания и неприятия. - У нас обоих семьи, дети, обязанности и нам уже далеко не по двадцать лет, дабы творить вот такую хрень. - Семьи? - глаза мужчины удивлённо округливаются. - Что-то я не заметил, чтобы тебя сильно волновала твоя семья, Миш. Покажи свою правую руку, - и подходит ближе на шаг. - Это не твоё дело. Ты не имеешь права лезть в мою личную жизнь, напоминаю, твоё место в моём кабинете, но уж точно не в моих личных мыслях или отношениях, - Миша нервно отшатывается и неосознанно прячет правую руку за спину. - Но я же вижу твои желания, Миш. Вижу, как ты задерживаешь на мне взгляд, вижу, как пылают твои глаза и уверен, что сны твои преисполнены только мной, - мужчина подходит ближе, касаясь кончиками пальцев щеки собеседника. Тот в ответ на мгновение забывается, прижимается теснее, но всё же, отталкивает желанную, тёплую ладонь. - С кем ты засыпаешь, скажи? М? - Лёша тяжело дышит, но взгляда не отводит. - А с кем хотел бы засыпать? Пожалуйста, Миш, - его голос переходит на шепот, - дай нам шанс. - Нет никаких нас, - мужчина окончательно отворачивается от Алексея и уходит прочь из кабинета. Алексей устало и недовольно прикрывает глаза. Вздыхает. Он не в силах избавиться от этой тяги. Не может выбросить из головы ни его голос, ни его запах, ни упрямый взгляд тёмно-карих глаз. Ему жизненно необходимо обладать им, быть с ним, обнажить его душу и тело и присвоить его себе, потому что иначе его просто разорвёт на куски эта ядовитая, сумасшедшая, ничем не прикрытая зависимость. Цель, за которую он готов продать душу. Он не может идентифицировать это как любовь или влюблённость, это что-то намного хуже и, одновременно, слаще, лишь единая мысль о том, как Миша стонет и изгибается под ним, произносит его имя как мантру, как заклинание, посвящает себя ему одному и дарит как подношение, как жертву и как дар. Лёша подходит к стене и прижимается лбом к холодному белому камню, пытаясь хоть немного себя остудить. Это не пройдёт, пока он своего не добьётся. Девушка в зале скептически хмыкает, но совсем тихо, чтобы не нарушить никаких устоявшихся норм этикета. Так сильно жаждать владеть чем-то или кем-то... Ей это не чуждо. Она и сама частенько наблюдала и видела, как люди в порыве страсти присваивали себе чужую душу, а потом безжалостно её растаптывали. Знакомый сценарий, ибо за длительными завоеваниями слишком быстро настигает горький безжалостный конец. Ой! Да что же это с ней, куда такие спойлеры? Она не позволит себе пока думать о концовке. Её не покидают мысли о том, насколько Арестович оказался прав и зацепил Подоляка за самое уязвимое место. Ведь тот действительно не носил кольца уже достаточно давно, она интересовалась и наблюдала за ним длительный период времени и этот факт её заинтересовал. Человек публичный, часто у всех на виду, а так поступает. Не было ли это очевидной подсказкой, подтекстом, который он в себе носил и таил? То есть, намек витал у неё прямо перед глазами, а она догадалась перепроверить всё только сейчас? Как же это непрофессионально. Девушка задумывается о следующей вещи. Она уверена, что Подоляк не сдержится перед тем, кого так сильно и долго хочет. Она знает, что их тяга друг к другу взаимна, но цель она носит разную. Лёша жаждет обладания и присвоения, Миша желает не обжечься, но гореть в нём вечно. Он не позволяет себе этого только лишь потому, что у Лёши семья и дети, а свою он имеет только лишь ради галочки, хотя и безгранично любит свих детей. Но против своей природы не попрёшь. Как только он встретил Арестовича, понял, что пропал. Пропал, утонул в этом человеке, как и когда-то, как уже случалось раньше... Она знает, читала и искала слишком много. Девушка отлично знает о прошлом Михаила, о его вкусах и необычных, как для среднестатистических мужчин, предпочтениях. Это кроется в его повадках, поведении и тех слухах, которые все равно не удалось скрыть и уничтожить до конца. Молва об этом всё же расползлась интернетными просторами и запрятанными статьями, господин Подоляк, разве вы думали, что я их не найду?.."Я совершил еще одну ошибку,
Думал, что смогу измениться, что у меня все выйдет."
- Десант на Печерской. Совсем скоро, - тихий шепот, лишь бы только последние журналисты, которые суетливо покидают помещение, не уловили ни звука информации. Лёша прижимается теснее, только бы уловить ещё больше тепла желаемого тела. Он не думает о том, что они уже наполовину мертвы. Он думает о том, каким образом его уберечь для себя. Он замечает сосредоточенный, серьёзный взгляд темных глаз, но страха там не видит. Улавливает для себя что-то непонятное, такое, чего глубоко в душе и не надеялся увидеть. Изо всех сил хватает Мишу за предплечье и ведёт за собой в пустую подсобку, прикрывает дверь и толкает Мишу к стене. А сам застывает, тяжело дыша. - Я знаю, что ты собираешься сделать, Лёш, - Миша так же тяжело дышит и не отводит взгляд. - Но подумай ещё раз и очень хорошо перед тем, как решишься. - Всё равно подохнем, - Лёша выдыхает очевидную истину, колеблется меньше секунды и прижимается к Мише изо всех сил, охватывая его лицо обеими руками и целует. И всё сразу приобретает смысл, отменный от реального. Вкус его губ ослепляет сердце, заглушает мысли, на даёт возможности оторваться и опомниться. Он получает то, чего так сильно желает и не смеет утверждать, что мужчина напротив него не жаждет того же. И, не смотря на адреналин, опасность, неотвратимую скорую смерть, их поцелуй преисполнен нежности и нового неизведанного чувства правильности происходящего, осознания, что хочется касаться друг друга, владеть и отдаваться ответным рукам. Миша прижимается к его телу, проводит руками по шероховатой ткани костюма и борется с желанием сорвать с него одежду. Всего слишком много, Лёши слишком много, он проникает не только губами к его губам, он проникает в его душу, он сплетает их собственные языке в точности также, как и вплетает самого себя в сердце Миши. Михаил стонет прямо в те сладкие губы, как-то протяжно и слишком удовлетворённо, больше не пытаясь противиться или отталкивать. Он очень долго себя обманывал, говоря, что сможет сдержаться, что сможет выбросить старые, забытые, собственные грешные желания, хватает Лёшу за шею и надавливает сильнее, кусая губы, целуя, пребывая в истинной вере - это последнее удовольствие, которое он чувствует в своей жизни. Это - мука и невыразимое удовольствие одновременно, и кто-то из них этого ещё совсем не понимает. В порыве собственных чувств и осознания того, что они всё равно не выживут и не имеет никакого значения, что они делают друг с другом прямо сейчас. Миша не хочет жалеть перед тем, как ему всадят пулю в лоб, что он не получил эти сладкие стоны в рот, как наивысшую награду за все года страданий и тягот собственной жизни. Он чувствует счастье. Лёша не хочет, героически погибнув в перестрелке, не вспоминать, пока сердце будет отбивать последние удары, а кровь изливаться из него последними каплями, как отчаянно и горячо его страстное увлечение и зависимость, тает в его руках и отдаётся во власть его действиям. Он чувствует удовлетворённость. Звучит сирена, взрывы, слышатся голоса, которые их зовут и ищут, и оба вынуждены вырваться из сладкого плена собственной страсти. Девушка заворожено наблюдает за действиями этих двух и признаётся самой себе, что и сама бы поступила точно так же перед собственной смертью. Если бы знала, что последнее, что она увидит - будет любимое лицо, она бы преклонилась пред своими желаниями и неотвратимо им сдалась. Она понимает их. Она видит честность в том, как они поступают по отношению друг к другу. Но, всё же, отчаянность этого поступка напоминает ей больше трагедию по мотивам Шекспира, но никак не счастливый хеппиэнд. Ведь никто же всерьез не поверил, что всё закончится хорошо? Она оглядывается на пустые ряды запылённых кресел, чтобы спросить хоть у кого-нибудь мнение об этом, но вовремя понимает - вокруг никого нет. Наверное, никто так и не решился прийти и посмотреть на правду. Она грустно вздыхает. Что же, у каждого свой выбор. Она их не осуждает. Но со знанием будущего ничего не поделаешь. А она знает, что будет дальше и чем всё закончится. Поэтому рвёт на мелкие части программку представления, на которое она так торопливо пришла и пафосно подбрасывает в воздух те кусочки. Будто снежинки они оседают на пол и соседние кресла. Ей больше не нужна эта глупая просветительская информация.
"Ты доволен?
Когда любишь, ты теряешь голову.
Мой,
Мой."
Разыскивая Лёшу по бесконечным коридорам укрытия, Миша думает лишь об одном. Как сильно ему хочется его коснуться. Прошло две недели, безумие четырнадцати дней, что пролетели так стремительно, что никто из них не успел этого заметить. Переговоры, жертвы, он чудом избегал смерти столько раз, что сбился со счёта и Лёша. Лёша, который заполнил собою всё, мгновенно и стремительно, будто зависимость, будто наркотик, будто воздух, без которого он больше не может существовать. Михаил открывает очередные двери, комнаты для брифингов, замечает его, который уселся прямо на пол и с кем-то разговаривает по видеосвязи, но плевать. Он соскучился. Он хочет коснуться к нему. Миша слишком громко хлопает дверью и проворачивает замок. Преодолевает десять шагов и недолго думая, подходит совсем близко, обнимает его, тесно прижимаясь подбородком к его голове. Вдыхает родной запах и что-то нашептывает, но Лёша немного сердито, а главное, шокировано, что сразу же скрывает от своих зрителей, объясняет всем и вся, что у него прямой эфир. Что-то говорит о брифинге, спрашивает его, будет ли тот записываться, поднимается с пола и мечется, переступая с ноги на ногу, понимая, что они сделали что-то непоправимое. Девушка в зале недовольно цокает языком и закатывает глаза. Её бесит этот отрывок представления. Сколько бы она не пересматривала это видео, но плохое качество звука и своевременный комментарий Арестовича сделали своё дело - она по сей день не смогла разобрать ни слов, ни смысла, что Подоляк говорил ему. А интерес о сказанном съедал её не хуже, не было в ней худшей злости, нежели та, что порождала незнание. Конечно же, и так было понятным, что друзья так друг друга не обнимают, не тянутся, не хватаются, будто бы тот утопающий за соломинку, но всё же. Ах, если бы она уловила хоть слово... Девушка стервозно скривилась, наблюдая за лицами этих двух. Уверены ли вы, господа, что люди не догадаются? Не поймут? Ошибаетесь."Мне не хватает того, как ты произносишь мое имя,
Как ты покоряешься, как ломаешься."
- Миша, брифинг... - он еле успевает проговаривать слова между непрекращающимися, безудержными, бесконечными поцелуями. - Плевать, - мужчина неосознанно, слепо касается всего его тела, пробирается под одежду, касается кожи, очерчивает пальцами обнаженные участки. Он сходит с ума от этого человека и уже давно перестал себя сдерживать. Ради него он готов на всё, ради него он забыл о семье, забыл позвонить домой, вовремя отписать, потому что перед глазами днями и ночами стоит образ лишь его лица. В том проклятом вертолете он думал лишь о нём. Лишь только ради него он пообещал себе выжить и вернуться. Миша наконец разрывает поцелуй, оглядывает распростёртое под собой любимое тело и замечает, что Лёша настолько забылся, что до сих пор сжимает в руках многострадальный телефон, с которого выходил на связь. Миша вырывает его из рук мужчины и отбрасывает куда подальше, взамен крепко сплетая пальцы. Лёша хмурится в ответ на такую вольность и мгновенно переворачивает его, подминая под себя. Всматривается в потемневшие от возбуждения и страсти, глаза. - Ты сдурел. С ума сошёл, - его дыхание прерывчастое и слова даются не сразу и с плохой слышимостью, но на лице сияет улыбка. Карие глаза с хитрыми огоньками внимательно изучают лицо напротив, но в отличии от своих собственных, у Миши Лёша осознание того, что действительно происходит, не видит. Он пытается отыскать хотя бы толику, хотя бы намек на того мужчину, которого наблюдает на собраниях, переговорах, интервью, но ничего этого там и в помине нет. Слепая одержимость, очевидная влюблённость. Миша лишь хмыкает в ответ, трется носом о его шею, снова оставляя поцелуи там, куда может и не может дотянуться. Вылизывает языком сладкую кожу, вдыхает запах, пытаясь запечатать его в себе навсегда и, не дай Бог, не забыть. Да как же глубоко ему наплевать, что думают о нём все другие, когда, наконец, он получил то, чего хотел и это взаимно... - Ты - моё всё, - он с жаром выдыхает эти слова, смотря прямо в глаза. - Если же так дуреют, если так сходят с ума, так пускай, - он касается обеими ладонями лица Лёши, крепко прижимая и не сдерживая дрожания, от переполняющих его чувств, - да, тогда я безумец. Девушка грустно вздыхает, хотя и не скрывает искреннего восхищения такой откровенной сценой. Делать это прямо на полу, поддаться чувствам, не обращая внимания ни на кого и ни на что, на давая себе шансов, чтобы одуматься... Она уже давно не верит во взаимность чувств подобного рода, так же, как и не верит в то, что страсть может перерасти во что-то большее и такое, чтобы вместе и до старости. Она мимолётно сравнивает себя с ними и понимает - её отношения хоть и размеренные, спокойные и даже немного скучны временами, но они навсегда. Девушка никогда не была подвластна страсти и никогда не имела мимолётных романов на стороне, на ночь или же без чёткого будущего. На самом деле, она и не верила в эту самую любовь. Она всегда просила хоть кого-нибудь объяснить ей, что же это такое, но её окружение всегда было настолько глупым, что даже довести её до истины не смогло, не то чтобы объяснить. Она понимала законы Вселенной, имела несколько образований, хорошо владела несколькими языками, много читала и хорошо умела отыскивать глубинный смысл во всём, чем интересовалась, но любовь для неё было понятием странным и аномальным. Свой собственный брак она называла "взаимовыгодными отношениями" и их это устраивало обоюдно. Они дошли до совместного согласия. А вот такие дешёвые мелодрамы у неё вызывали лишь снисходительную жалостливую усмешку. - Как-то вы сказали, Алексей Николаевич, что любовь - это доверие, - шепотом проговорила она, лишь бы не потревожить уважаемую тишину огромного зала театра. - Но посмотрите, что же вы сделали с человеком, который безусловно и навсегда вам доверился? - она улыбнулась и горько вздохнула. - Кто-то из вас уж точно пожалеет, дорогие мои."Ты в стенах,
Завешанных мною перевернутыми крестами и рамами,
Напрасно я принимал все, что мне было дорого, как должное."
Лёша упоминает о нём повсюду. На эфирах у Марка, в постах на Фейсбуке, в комментариях и прочих социальных сетях. Эго Миши раздувается, а чувства пылают, он не сдерживает касаний и откровенных взглядов каждый раз, когда из противоположного угла его кабинета из чужих уст раздаётся его имя. Он улыбается, смотрит на него своим тёплым карим взглядом, тихо подходит и касается так, чтобы по ту сторону экрана ничего никому не было заметно. Шепчет лишь одними губами слова нежности и влюблённости или же шлёт на телефон что-то совершенно откровенное, облачённое в слова. Тогда, когда возбуждение достигает максимального пика и уже не сосчитать мест, где они брали друг друга в этом здании, после каждого такого момента. Захлебываясь от стонов или закрывая друг другу ладонями рот, на столе, в порыве страсти сметая бумаги на пол, или же в укрытии, в пыльном уголке, в тёмной комнатке бункера, где они оба жили, потому что больше негде, потому что больше некуда идти. Мише нравится, когда это происходит глаза в глаза, а Лёша обожает в ускоренном темпе вбиваться в его тело из-за спины, сильно прижимая к своему собственному и кусая шею до синяков и засосов. Собственнически. Упиваясь, что мужчина под ним настолько откровенно и доверчиво ему отдаётся. И чем больше Миша посвящает ему своё доверие, тем меньше Лёша задумывается о последствиях таких отношений. Миша - что-то тёплое, неземное и просто его. Он всегда будет рядом, под рукой, а всё остальное не так уж и важно. Общественности нравится их химия и они сами. Поэтому они постят совместные фото, а позднее и коротенькие видео. Лайки и комментарии обрушиваются лавиной, тысячами, а они даже не замечают, насколько далеко заходят. Миша сторонится такой славы и мало интересуется приобретённой популярностью, особенно, когда речь заходит о Лёше. ведь он уверен, что информацию они подают дозировано. Миша углубляется в работу, в бесконечные интервью и бумаги, а Лёша наоборот, ныряет в славу как в омут с головой, потому что он так давно мечтал об этом, жаждал этого. А Миша, в редкие моменты отдыха и одиночества счастливо думает о том, что наконец-то люди не ненавидят Михаила Подоляка, не говорят, что он врёт или что-то скрывает. Он слепо верит, что всем этим он обязан лишь Алексею. Когда-нибудь она напишет целую диссертацию или книгу, посвящённую этим двоим и тому, почему им не удалось её обмануть. А особенно это не удалось Мише. Такая чистая и искренняя влюблённость и между строк то, что это совсем не взаимно. Она сознается себе, что знала, чувствовала всё с самого начала. Но вот когда они начали записывать те дрянные совместные ролики... От осознания их глупости и от воспоминаний, она отыскивает в кармане пальто сигареты и зажигалку. А что? Она же здесь совсем одна. Затягиваясь сизым дымом, она задумывается, как можно разрешать себе быть такими неосмотрительными. В их стране такие отношения не являются чем-то запрещённым, но всё же, для должностных лиц, женатых мужчин с кипой детей за плечами, можно было бы действовать немного осмотрительней. Особенно её удивляет Подоляк. Чем больше она узнает о нём, чем больше она узнает его и чем больше она анализирует всю полученную информацию, понимает - он не играет на публику, чтобы поддержать человеческое восхищение ими. Зато, он неудачно оступается на каждом шагу, когда рядом с ним Лёша. Он терпит поражение, когда пытается сдержать себя от касаний на камеру, когда та включена, заглядывает Арестовичу в глаза, каким-то слишком щенячьим взглядом и слишком громко смеется даже тогда, когда тот совсем не шутит. Да и вообще, для неё Арестович шутит совершенно несмешно. В первую очередь, потому что шутит над такою юношеской и невинной влюблённостью Михаила. Не напрямую конечно, но всё же. Это все равно просматривается между строк. Как и то, что Алексей взглядам Миши редко отвечает, как и то что со временем их встречи становятся реже, как и то, что Арестович больше не работает из Офиса. А Михаил необратимо меняется. Сначала это совсем незаметно, но позже... Да, она обещает себе подумать об этом позже. Психологически Мишу читать совсем легко, ещё легче, когда он так мило влюблен. Вот тогда он оставляет подсказки абсолютно везде. Таскает одежду Лёши или же наоборот, прячет шею на собственных видеоинтервью и оставляет нашумевший значок "2-3 недели" на своём столе именно тогда, когда его настигает очередная фотосессия для очередного интервью. Так интересно. Девушка подпёрла подбородок руками и закатила глаза. Михаил, вы попросили не фотографировать свои документы вблизи, а что же самое дорогое оставили на видном месте? Девушка скептически хмыкает. Ничто не ново под Луной. А сопоставлять увиденное и подмеченное, а потом из этого делать очевидные выводы не так уж и сложно. Она докуривает сигарету до конца, стряхивает пепел вместе с искрами и затаптывает следы собственной обувью. Горький привкус во рту ничто по сравнению с тем, какая горькая правда ждёт этих двух."Мне не хватает того, как ты произносишь мое имя, Твоих прикосновений,
Твоего вкуса,
Близости с тобой."
- Да как ты вообще до этого додумался, Лёша... о, Господи... - он, может быть и хотел противиться, но будучи уже почти обнаженным, раскинувшись на собственном, узком белом столе, не особенно хотелось противиться умелым движениям языка на собственном члене. Вообще, не было возможности думать ни о чём. Лёша на мгновение отрывается от распростёртого тела под ним, которое тяжело дышит и стонет, почти не останавливаясь и, Господи, как же ему нравится то, что он видит. Алексей хитро улыбается, подтягивает его немного ближе к себе и входит плавным движением. Стоны не стихают, но теперь ими упиваются оба мужчины, они пользуются объявленной воздушной тревогой, поздним временем и чувством абсолютной опасности, ведь прилететь сюда может в любой момент. Они ничем не застрахованы и не бессмертные. Но всё вышесказанное их волнует в самую последнюю очередь. Пока Лёша входит в него, пока Миша его - стоит жить, дышать и требовать, умолять ещё. Так что, Миша хватается за край стола, дабы не упасть и изгибается от удовольствия, требуя ещё. Алексей отдаёт ему всего себя до капли, вколачиваясь глубже и сильнее, и понимает, что не может, да и не хочет избавляться от этой проклятой зависимости. Она отлично знала, что такое зависимость. Встречалась с ней лицом к лицу много раз в своей жизни. И очень быстро дошла до осознания, что зависимость не есть любовь и наоборот. У представления вынужденный антракт, так что она оставляет свои вещи, пробирается сквозь бесконечно пустые ряды и спускается вниз, к гардеробным, главному входу и буфету. Заказывает себе бокал шампанского, ведь грех не выпить за такую красивую, протиречивую и трагическую любовь. Работница буфета смотрит на неё немного странно, но желание исполняет без лишних слов. Шампанское не самого высокого качества, но приходится мириться с тем, что есть. Первый бокал она выпивает залпом, потому что в горле пересохло, а внутри дикий мандраж, как и каждый раз, когда она думает об этих двоих. Сразу же заказывает себе второй и уже с ним возвращается обратно, в зал. Гаснет свет."Обещания пусты, я хочу услышать, как ты говоришь,
Что теперь ты сдержишь их."
Всё когда-нибудь заканчивается, истлевает, превращается в пепел. Так и они, постепенно отдаляются друг от друга. Дела топят их совместное время, а обязанности разграничиваются. Миша тянется к нему каждую свою свободную секунду, пишет сообщения, звонит, ждёт днями и ночами в своём (их?) кабинете. Лёша возвращается, но не так часто, как ему этого хотелось бы. Миша желал бы, чтобы он всегда был рядом с ним, как раньше, как в первые дни войны, когда они не отпускали друг друга ни на шаг от себя. Лёша же променивает его на свою собственную славу, даёт интервью направо и налево и сыпет скандальными заявлениями. Ему нравится хейт и волнения людей, тех никчемных, которые не умеют понимать всё, что он вкладывает в свои речи между строк. Его вообще мало что волнует. Как и то, что он совсем забыл про того человека, для которого стал воздухом и самой жизнью. Иногда Михаилу тоже хочется сделать своё скандальное заявление. Рассказать на очередном интервью, что он безумно влюблен, что он был счастлив, но так и не понял, что пошло не так или что он сделал не так. Ему безумно хочется честно обо всём рассказать, чтобы стало легче, выкричаться или хотя бы развалить полкабинета. Уничтожить каждый уголочек и выбросить каждую вещь, что напоминает ему о его Лёше. Позвонить ему, попросить приехать и остаться навсегда. Он благодарит всевышние силы за то, что в его кабинете нет зеркала, потому что когда он видит своё отражение мимолётно где-то в чужом - он себя не узнает. Он никогда себя таким не видел. Променяв сон на ночь и интернет, он узнает о том, что о них пишут люди, он читает тексты и отзывы, узнает о собственных поклонниках. Он удивляется, как много красивого пишут о нём с Лёшей и позволяет одинокой крохотной слезинке скатиться по собственной щеке. Он понимает, что в реальности у них никогда такого не будет. В последний раз набрав номер, заученный наизусть и услышав, что абонент недоступен (точно, ведь Лёша в очередной командировке, да ещё и с женой), он блокирует телефон и тихо кладёт его на стол. Открывает сейф и отыскивает собственное обручальное кольцо. Всё как и когда-то, идеально подходит. Девушка яростно выдыхает, допивает остатки шампанского и с размаха швыряет бокал прямо к подмосткам сцены. Тот, в свою очередь рассыпается на сотни крохотных кусочков. Она уже давно поняла, что Арестович сделал с Мишей. И за это она его ненавидит. Мужчина исхудал и осунулся, его лицо посерело, а голос постоянно меняется от раздраженного до вынуждено притихшего. Она безжалостно наблюдает за этими изменениями и без какого-либо сочувствия отмечает в своих мыслях, что он сам виноват в том, что поддался. Что позволил себе покориться этой зависимости. Ведь в Арестовиче нет ничего стабильного, спокойного или надёжного. Он никогда ничего не обещает, а его слова - обычная пустая, завуалированная философская чушь. Чего можно ожидать от человека, который женится после третьего свидания? Чему верить, если он называет всех своих трёх жен близкими друзьями и общается с ними одинаково тесно и близко? Она едко хмыкает. Ох, Михаил Михайлович, вы повелись на афериста. Возле вас стоит картина тёмного ангела, с черными крыльями самого сатаны, но ваша собственная душа настолько белоснежна и чиста, что вы поддались и уверовали, что Арестович сдержит свои обещания и будет с вами навсегда? Кто подарил вам эту картину? Знала ли ОНА, что ошибалась и совсем неверно изобразила потёмки вашей души? И почему ты, взрослый умный мужчина, так ему веришь?"Ты, как волны, приходишь и уходишь, оставляя меня за бортом,
Ты, как волны, приходишь и уходишь, поглощая всё на своем пути."
Он едет пустыми осенними дорогами Киева, урвав себе два часа спокойствия просто, куда-нибудь, лишь бы забыться. Ему некуда возвращаться, кроме осточертевшего, но уже такого родного Офиса, где он хотя бы незаменимо нужен. Глаза всё ещё напоминают о себе лёгкой болью и подёргиванием, но ему все равно. После недели вынужденного больничного ему стало легче, но в душе кошки острыми когтями-спицами раздирают на куски его сердце. Лёша звонил ему разве что пару раз, интересовался, но как-то отстранённо и всегда был чрезвычайно занят. Рассказывал больше о себе и не спрашивал о нём. Этот факт и серость всего города, который сейчас его окружает напоминает, как всё начиналось. Но тогда рядом с ним всегда был Лёша. Он освещал ему путь. Он заезжает на заправку, чтобы купить себе поесть и заправиться, надеясь, что людей там не будет, потому что он не хочет никого видеть. Ему не везёт, приходится выслушивать слова благодарности, благодарить в ответ и разрешить сделать с собой фото. Всё так же, не позволяя себя касаться. Только одному человеку было это позволено. Миша напоследок только надеется, что он выглядит не слишком очевидно разбитым. Он убеждён, что никто и никогда этого не заметит и не узнает. Её всегда винили в том, что она подмечает слишком много лишнего. Её всегда пугало то, что всё, что она замечает - обычно оказывается правдой. У неё уже нет никаких сил на это смотреть, но и деваться некуда. Эти люди натворили столько ошибок, создали так много очевидностей, открыли их миру, а что в итоге? Разбили сами себя. Разбили её последнюю веру во что-либо хорошее, доброе и светлое. Она хотела бы верить, остатками своей чистой души, что Арестович неспециально. Но, возможно это шампанское, а возможно, собственный жизненный опыт, а может измученное лицо Миши на том фото - всё это говорит ей лишь об одном. Придётся аплодировать очередной трагедии и преподносить главным её актёрам чёрные розы. Она тихо встаёт, оправляет пиджак, берёт в руки пальто и направляется прочь из зала. Гаснет свет, а занавес опускается. Представление окончено.
"Когда поднимется занавес, вернемся ли мы оба домой живыми?
Не так трудно было понять, что когда любишь, ты теряешь голову.
Когда поднимется занавес, будем ли мы оба довольны?
Не так трудно было понять, что когда любишь, ты теряешь голову."