Все, что возможно исправить

Регина отстранилась. Вся ее сущность, все ее нервы были натянуты, словно тетива охотничьего лука. Мадам Мэр, как бы ей не хотелось в это верить, не была до конца уверена, что ее Истинная любовь к сыну поможет спасти его. Аура всех цветов радуги окутала Эмму, Злую Королеву и ее маленького Принца. Зрители, находившиеся в комнате, все как один замерли, не в силах оторвать взгляд, от этого зрелища. Чары рассеивались. Кожа ребенка на больничной койке медленно наполнялась жизнью, его бледные щеки наливались розовым цветом. Через мгновение он приоткрыл глаза. -Эмма – Генри вопросительно посмотрел в сторону Спасителя. – Ты спасла меня! Эмма и Регина одновременно кинулись обнимать сына. На какое-то мгновение их руки переплелись, в попытке прижать спасенного мальчика. Но лишь ненадолго. Первой неловкость всей этой ситуации для себя осознала Мадам Мэр. Она резко одернулась, отступив на шаг. Слова сына, наконец дошедшие до ее разума, больно кольнули ее сердце. «Он думает, что это дело рук Спасителя, мой сын, разочаровался во мне, он… он ненавидит меня.» Регина отвернулась, теперь, когда страшное испытание осталось позади, она осознала, насколько дала волю своим чувствам на глазах у всех этих Прекрасных. Чувство стыда быстро переросло в злость. «Что ж, теперь это ханжеское отребье думает, что я слаба, что из меня веревки можно вить, ну уж нет. Я их Королева. И, видимо благодаря Голду, у меня наконец есть моя сила. Что бы себе там не возомнили эти прекрасные, пора разубедить их» -Генри, это не моя заслуга… - начала было Эмма.-Это сделала твоя мать… -Я не нуждаюсь в Вашей поддержке, Шериф – оборвала ее тут же Миллс. -Заканчивайте весь этот спектакль, и принимайтесь за работу. Кто-то вернул магию в этот город, и сделал это не просто так. -Но Регина, наш сын должен знать, что это ты постаралась и исправила свою ошибку – Эмма старалась говорить быстро и четко с нажимом. Генри должен знать, что его мать способна на добрые искренние поступки. -За себя поговорить с СВОИМ сыном я смогу и без вашего участия. А теперь- она обернулась к медсестре, которая по-прежнему, переминаясь с ноги на ногу, стояла возле окна и чувствовала неловкость от вторжения в чужие семейные разборки. -позовите, пожалуйста доктора Вэйла. Он должен обследовать Генри, дать заключение и выписать его. Вся эта атмосфера больницы – Регина обвела Прекрасных уничижительным и брезгливым взглядом, как бы намекая на то, кто создает такую атмосферу – не пойдет МОЕМУ сыну на пользу. Гораздо лучшему ему будет дома. - Я никуда с тобой не пойду -Он никуда с тобой не пойдет – одновременно воскликнули Генри и Дэвид. «Эмма стояла молча, переводя взгляд с родителей на сына и Регину. Ей безумно хотелось разрешить этот спор здесь и сейчас. Раз и навсегда поставить точку в вопросе конфликта между ее родителями, сыном и ее Истинной любовью. При мысли об Истинной любви Эмма внутренне грустно усмехнулась – столько лет прошло для Регины. Это для Эммы прошел от силы час, и сердце все еще было взбудоражено тем настоящим чувством, так несправедливо и жестоко разрушенным рукой Коры. Мадам Мэр же прожила целую жизнь. Возможно, она уже и не помнит какого-то Конюха из далекого прошлого. Да, скорее всего на ее жизнь очень сильно повлиял инцидент в конюшне, но это не обязывает ее хранить какие-либо чувства к подростковой влюбленности – с горечью заключила для себя Спаситель. – «Ладно, наш сын жив- и это самое главное, со своим сердцем я совладаю.» Ей на ум пришел Нил -сколько времени прошло прежде, чем она смогла, словно напалмом, чувством униженности и предательства выжечь из души и разума какие-либо отблески любви к этому малодушному человеку -да, практически нисколько. Сразу же, как только за ней на замок закрылась дверь камеры в тюрьме. Дэниел не предавал Регину, но Эмма была уверена- тем же самым «напалмом» будущая Королева сжигала все свои светлые чувства и привязанности. Если можно верить Голду, именно в этом огне нашел свой конец даже такой светлый человек, как Принц Генри. -Регина, думаю Генри лучше решить самому- предвидя гнев Мадам Мэр, решила-таки взять основной огонь на себя Эмма. – пока…пока он не осознает… -Думайте о том, за что вам платят, мисс Свон, а за своего несовершеннолетнего сына по закону принимаю решения я. – отрезала Регина. - Нет, ведьма! Ты потеряла все свои права укладывая ядовитую начинку в пирог – вступила в перепалку Снежка. «Легче не становиться – уже с раздражением подумала Эмма- нужен радикальный подход» -Генри- обратилась она к сыну. – После того, как доктор обследует тебя, я заберу тебя к себе... на время.. - Куда, мисс Свон, на этот чердак? - Регина усмехнулась, но про себя напряглась. Последнее слово все-таки было за Генри, она не могла позволить себе навредить Прекрасным, как бы ни чесались руки. Ее сын не простит ей такого, после всего, что произошло. Но вот уязвлять их словесно, она пока могла себе позволить. - ЭЭЭэээ… не думаю...- начала было Эмма. - Эмма! – Снежка смотрела на дочь широко раскрыв глаза, как на предателя. - Мам, пап, я поживу пока у Бабушки, потом подыщу себе жилье – продолжала Спаситель решив идти до конца – Так нужно мне… Мне правда нужно время, чтобы … Чтобы свыкнуться с мыслью о мм… родителях. Прекрасный и Снежка стояли как громом пораженные. В их сказочном сознании воссоединенные семьи сразу же кидались друг другу в объятия и жили долго и счастливо, что не так с их дочерью … -Эмма- Дэвид, как глава семьи взял слово – Ты не обязана быть буфером. Эта женщина заслуживает все, что получает, и ей жизни не хватит, чтобы отплатить за все зло, что она причинила! – Он гордо воздел подбородок, поглаживая правой рукой эфес меча. - О, Прекрасный, так начинай принимать оплату, чего же ты ждешь! Боишься ударить в грязь лицом? Или запятнать свою честь казнью без суда и следствия? – язвительно подначивала Регина. -Хватит, прекратите! -отрезал Генри -Я иду с Эммой. – В любом случае, на чердак или в гостиницу, мне все равно. А ты -он исподлобья посмотрел на мать – Тебя я сейчас не хочу видеть. Колени Регины подкашивались, но она сохранила самообладание – Хорошо. Хорошо, мой Принц, я сделаю так как ты скажешь… Просто, что бы ни говорили тебе эти люди, знай, что я люблю тебя. - и она, развернувшись на каблуках вышла из комнаты. Боже, сколько сантиментов с ее стороны увидели эти ничтожества. Но она не могла не сказать эти важные слова сыну. Ближайшее время он будет в окружении ее кровных врагов. Можно только представить, как они промоют его мозг, сколько помоев о ней вольют в его детские доверчивые уши. Ладно, это все детали. Главное, что он жив благодаря… этому исчадью Пастуха. Что задумала эта Свон, к чему такие разительные перемены в ее отношении к Мэру? – накручивала себя Регина, идя к Мерседесу. Она могла абсолютно точно утверждать, что еще пару часов назад, Шериф был готов прибить ее голыми руками. А теперь, спустя всего ничего, если Регине не изменяет память, Спаситель даже попросил у нее прощения? Это все не спроста. Слишком слащаво даже для современных сказок. Она выяснит, она обязательно все выяснит. Пусть пока наслаждаются тем недолгим временем, что у них есть с Генри. Регина, же наведет порядок в своем Королев… Городе и обязательно вытащит всю такую же ханжескую подноготную из Спасителя, какая когда-то обнаружилась в ее матери Белоснежке. Эмме хотелось выбежать следом и сказать, сказать что? Что все наладиться? Как банально… Ничего, кроме очередного язвительного комментария это не вызовет. Мадам Мэр нужно дать остыть. Плюс, Эмма краем сознания понимала, что магия вернулась, и ей очень не хотелось быть той, на ком с горяча на глазах у их сына применят ее. -Эмма- вернул ее из раздумий Дэвид. -Дочь, ты ведь не серьезно. -О чем именно? – не сразу уловила суть Спаситель . «Дочь…» -резало ей уши, неприятно не было, просто слово было чужим, как иностранное, значение которого такое емкое, что ты не понимаешь и удивляешься, как такое может быть. А потом никогда им не пользуешься, потому что оно тебе не подходит, и проще изъясняться более привычным родным языком. - Тебе не нужно съезжать, Дэвид прав. Это все ЕЕ игра, ЕЕ манипуляции. И, теперь, когда мы воссоединились, нам нужно держаться вместе. Держать оборону и тылы. Быть семьей. Мы и так слишком на долго были разлучены. - Мама, папа – Эмма специально использовала слова из «иностранного» языка. – Мне правда нужно время. Я остаюсь в Сторибруке, по крайней мере пока, и попытаюсь наладить свою жизнь здесь с вами. Мой отъезд из Лофта – это не про Регину, и не про вас, это для меня и Генри. Чувств и мыслей было так много, а Эмма уже порядком устала морально. Ей хотелось забрать сына и немного побыть с ним наедине. Уложить все произошедшее в голове и подумать, как быть дальше. Кажется, Прекрасные были не согласны с ней, но спорить не стали. Они окружили внука и поочередно стали обнимать его, трепать за волосы и целовать в макушку. В этот момент вошел Доктор Вэйл. За жаркими спорами и признаниями, никто в комнате не обратил внимания, как бедная медсестра, ставшая свидетелем семейных разборок Королевских масштабов, боясь попасть под раздачу, тихонько выскользнула из кабинета, и, видимо призвала врача. Он деликатно не стал задавать лишних вопросов, видимо сестра уже частично ввела его в курс дела. И, сразу же принялся осматривать мальчика, делая пометки в карте на планшете. Эмма смутно помнила, как Голд назвал Вэйла Франкенштейном. «Господи, что за публику тут собрала Регина» - опять ее мысли вернулись к Мадам мэр- « нужно прекратить думать о ней ,хотя бы ближайшее время. Она ведь не думает обо мне… Она не знает о Дэниеле всю правду. Она уже, наверняка и забыла, что был такой человек в ее длиной, полной событий жизни» -Шериф! -Вэйл, вернул ее из печальных раздумий – Ваш сын полностью здоров, я бы рекомендовал оставить его тут еще на денек, для подстраховки и наблюдения. Но на самом деле совершенно никаких показателей для продления госпитализации нет – он нетерпеливо постучал ручкой по планшету с карточкой Генри. -Спасибо, доктор… Вэйл -решила так его пока называть Эмма – Я хочу забрать сына. -Хорошо… что ж, тогда попрошу расписаться здесь и здесь. Он протянул Эмме бумагу, видимо связанную с выпиской пациента. На самом верху листа, в графе Пациент было три слова – Генри Дэниел Миллс. В груди Эммы что-то екнуло, что-то похожее на маленькую искорку надежды.