am i good at making love?

на камень-ножницы-бумага попадает вымогание. выходит что-то вроде камень-ножницы-бумагания. вымогание внимания, любви, собственных вещей, частичек души и потаённых желаний. может быть, совсем чуть-чуть, как бы далеко и неправда, комплексов и страхов. рюджин держит джису за руку, пока они сидят друг перед другом на кухне и делают вид, что пьют чай, как прелюдия. и она ощущает себя смущённой до таких пределов, какой не чувствовала даже в начале отношений. теперь они встречаются около полугода и планируют жить вместе после последнего курса универа — точнее, когда джису поступит, отучится оставшиеся пять лет из пяти, а рюджин не вылетит из колледжа. а она ведь вылетит, если будет так глупить, вот правда. джису ей не напоминает, только посмеивается и переплетает их пальцы, собираясь с мыслями. когда-нибудь бы пришлось об этом поговорить. абсолютно, однозначно, очень вероятно. — так... что бы ты хотела попробовать? ну... в плане? — она осекается и притрагивается кончиком указательного пальца к ложечке в кружке. откровенно не по этикету, не как учила мама; это чтобы выколоть глаза и не смотреть на себя сегодня вечером. насмотрелась вчера вечером в зеркало и расстроилась. боже, а ведь джису даже не из тех, кто планирует секс. своей первый в жизни секс да ещё и с самой обворожительной и, главное, её девушкой. — а ты? — рюджин чувствует, как горят её уши на пропущенном слове-которое-никто-из-взрослых-не-называет. её мама учила, что если мастурбировать, волосы на ладошках вырастут. слово "дрочить" не прошло мимо, но осталось отдельным пятнышком из фанфиков с высоким рейтингом, романов для дам пятьдесят плюс и порно. мама говорила только про мастурбацию — это не похоже на развязное слово с примесью свободы и вседозволенности. это как-то стерильно, но неправильно; неестественно. не похоже на самоудовлетворение — лично тебя, с удовольствием и без стыда. — я первая спросила, — джису смеётся в кулак и гладит чужую руку. её ноги скрещены, чтобы хоть на каплю защитить себя от волнующего разговора. — мне бы хотелось просто тебя. ну знаешь... рюджин не знает, на самом деле. и сама джису тоже не особо знает. все её познания о сексе и первом разе кончились пометкой "особенно", а главное совершенно секретно. отпечатались из девчачьих сериалов визгливым рассказом, что всё было потрясающе и всё. а было как? в голове и в теле есть притяжение к рюджин. любовь к ней. от громкого смеха по ночам, когда смеяться вообще нельзя, сожжённых краской за пару тысяч вон из супермаркета волос. до её взглядов украдкой, трогательного изгиба губ смятой буквой "о". есть желание — её и к ней. есть всё, что прилагается для первого раза, нового этапа отношений и открытия в себе нового. для неё, по крайней мере, уж точно. — и мне бы тоже хотелось просто тебя, понимаешь? на самом деле, джису понимает. и рюджин понимает. отчётливо. когда иногда спускается неосторожными поцелуями под воротник блузки и заползает руками под пальто, провожая домой. когда смотрит на джису и притрагивается с расплескавшейся страстью и присыпкой из страха. когда читает фанфики и думает поздно по ночам перед сном, представляя, какая джису на самом деле. открытая и интересная. какая она обнажённая и как будет вести себя, если позволит полностью снять одежду. примеряет описанное поведение и моделирует — себя, джису, их. — так, если наши желания совпадают, то просто попробуем? — паузы между словами неправильно длинные, джису глотает их тягуче и липко. к первому разу, наверное, нужно подойти ответственно. из ту-ду листа у них уже есть взаимное согласие, кое-что из покупок и пока что всё. она сжимает руку рюджин и отводит глаза, копаясь в голове, чтобы отыскать там прочитанную недавно статью. по правде говоря, одну из огромного количества статей про то, как правильно заниматься сексом, предохраняться и быть на высоте. и везде всё так легко и просто — согласие, контрацепция, готово. камень-ножницы-бумагание из души чего-то, о чём думать проще, чем сказать. джису ощущает подвох и страх в горле невысказанным предположением. это не что-то криминальное и страх это нормально, ведь так? — попробуем, — рюджин кивает и умилительно тянет брови вверх. её губы скомканная "м" на выдохе и подтверждение своей уверенности. — только я боюсь немножко. даже не немножко, но джису напротив выглядит непроницательно-нечитаемой. звонко вертит ложечку в кружке и смотрит в пол. дёргает скрещенной ногой и мягко водит большим пальцем по запястью до щекотки. её уши в порядке и не красные, щёки налитые кушоном за два доллара с асоса и красотой, на которую рюджин никак не насмотрится. — и я боюсь. но только немножко. стулья они отодвигают слишком громко от стола, чтобы уйти в комнату джису. сколько раз так делали, а в этот — первые шаги на дрожащих, негнущихся ногах в место, где окажешься впервые и не знаешь, опасно или хорошо. просто неизведанно. губами сталкиваются тоже неумело и впервые — прикладываются открытыми ртами с причмоком и тут же отворачиваются. джису сжимает предплечья рюджин и прячет лицо в шее, не решаясь заговорить первой. вот теперь это страшит сильнее, чем до. мечтать по ночам и представлять какая же рюджин может быть под одеждой, как она касается и какие мысли таит в голове — приятно и не страшно. обсуждать их свидание с продолжением или секс как что-то плановое, вроде дополнительных занятий, уроков фортепиано и поездки на выходные в парк — волнительно, но не так уж и приятно; будоражит. покупать латексные перчатки не так уж и подозрительно. а вот латексные салфетки и тюбик смазки один на один с провизором и давящей тишиной аптеки — давящая пытка. лезвием по нервным ниточкам ту-ду листа ответственного подхода. неужели теперь все узнают, что они тоже хотят заняться сексом? рюджин обхватывает щёки джису ладонями и снова тянется к губам. сколько раз она её целовала и осознала, что это категорически приятно и нравится. приятней, чем целовать червей и испытывать любопытство на постельных сценах в "игре престолов". джису послушно тянется и внимает, подтягиваясь на носочках, чтобы быть ещё ближе. сколько раз они это делали, просто теперь перейдут на уровень ближе. наверное, это естественно. естественно хорошо, как тёплые руки проходящие невесомо под одеждой. рюджин цепляется кончиком среднего пальца за каждый позвонок и прикладывается губами по линии челюсти ниже и ниже. закрывает глаза и шумно вдыхает в том месте, куда джису обычно наносит парфюм. там щекотно и это под ключицей — джису изгибается и старается соприкоснуться всеми изгибами, как будто это поможет избавиться от волнения и чего-то похожего на возбуждение. искрящегося, напряжённого под животом и схожего с тем, что часто возникало, когда они подолгу целовались, кусались и боялись заходить дальше. рюджин вдыхает и старается более чем абстрагироваться от всего остального. чего-то похожего на страх про собственный запах, достаточно ли он приятен или это личные глупости? — слушай. я так не могу, — руки сжимаются той же трогательной "о" вместе с губами, покрасневшими от губ рюджин и вишнёвого тинта, который, вообще-то, не должен отпечатываться нигде, ведь так написали на упаковке. джису вписывается в кремовые простыни как искусство в мрамор и лежит под рюджин, вдыхая колючий запах её волос. обводит лопатки и с трудом натягивает задранную футболку рюджин обратно, пока она тянется за цепи скованности назад и приподнимается на руках. джису выглядит невинно напуганной и не подходяще под цвет зацелованных губ. неужели они делают что-то не так или слишком спешат? может быть, рюджин не привлекательна для джису? — мне страшно, потому что, а вдруг я страшная? некрасивая? не понравлюсь тебе? джису шепчет взволнованно, давит в себе слёзы от неизвестности, крадущейся впереди шагов на девять в маскировке из страхов, комплексов и надуманных сомнений. часть из них отпали ещё раньше — рюджин терпеливо рассказывала, что если они встречаются и делают друг другу комплименты, то вопрос о красоте и привлекательности должен быть исчерпан. рюджин понимающе кивнула. и предложила вполне себе компромисс — где-то видела или вычитала, что для того, чтобы неловкость ушла, можно попробовать в темноте. темноты в четыре часа дня летом у них не получилось найти, но шторы дополнили приятный полумрак. джису с облегчённым смешком накинула на них одеяло и притянула к себе рюджин обратно. — нет. я правда не могу. даже под одеялом и без света, — джису этим одеялом стирает пот со лба и толкается в чужие плечи ладонями. — и это жарко очень. дышать нечем. теперь они вообще не смотрят друг на друга под определёнными углами безопасности, собираются раздеться до белья, а потом и дальше. джису вздыхает и оставляет смазанный поцелуй на подбородке. она как-то не учла в личном списке уверенность. потому что на спине красными созвездиями рассыпались шрамики подростковых комплексов — вчера она заметила, что прыщей стало больше, чем в прошлые разы, и разнервничалась сильнее. у неё растяжки на груди, и левая больше правой, она же не слепая, видит и может пощупать. размер не такой впечатляющий, как у этих знойных красоток из порно, которое джису смотрела, чтобы примерно понимать, что делать. чтобы не облажаться перед рюджин, как стеснительная неумёха. а рюджин не то чтобы была в чём-то продвинутей. у неё теперь на внутренней стороне бедра некрасивая царапина от бритвы — конечно, заживёт и исчезнет, но вот сейчас не вовремя и выбивается из общей картины. у неё куча мелких шрамов и пушок на лице, чёрные точки и идиотские выпуклые родинки. очень угловатые кости и родимое пятное, похожее на аллергию. — я тоже некрасивая, если честно, — сейчас бы как в глупой комедии пожать плечами и добавить что-то про то, что ничего страшного, живём же. но рюджин отползает на край кровати и молча старается не нервничать. не живём, никак. просто не рассказываем, вероятно. смотрит на джису, которая перебирает собственные пальцы и тяжело дышит. рюджин может поклясться, что не видела никого красивее в мире и только что сама в непосредственной близи губами и глазами рассматривала кожу груди и обводила бёдра. — ты? не ври только, я ж вижу, — джису видит обтянутую спортивным топом грудь и думает, что в порно всё зачем-то преувеличивают, в фанфиках и романах не так описывают, а в сериалах просто не показывают. — у тебя зрение плохое, вот и всё. — это у тебя. я вот боюсь, что а вдруг я и там, ну... как два пальца в розетку джису перемыкает и она снова смущается, боится и задыхается. планировать секс это не так страшно, как говорить о том, как он будет происходить. как непосредственно им заниматься здесь и сейчас. — там что? — там тоже некрасивая. и тебе потом перехочется со мной что-либо делать, — джису со спины целует, съедая все страшные слова и старается не думать. она даже понятия не имеет, а что значит красиво и применимо ли это ниже пояса? вульва и вагина звучит громко-страшно для тишины между ними сейчас. из недостоверных источников, статей и всё того же порно для расширения кругозора неутешительно ясно, что джису откровенно не вписывается в число тех, кому повезло. — а вдруг у меня хуже? — и это даже не соревнование, но рюджин в какой-то степени льстит, что джису безоговорочно видит в ней нечто похожее на идеал. наверное, это так. — а я ещё не видела. язык у джису красный и сочетается с губами, припухшими от тинта, дурацких разговоров и поцелуев с рюджин. они неумело целуются с языком и больше пропускают причмокиваний, пальцев в волосы друг друга и касаний, чем красиво-эстетичный, прям как в фильмах поцелуй. пропускают момент, когда рюджин оказывается снизу и уже без последнего форта защиты — топа. сердце сжимается и руки невольно тянутся выше, чтобы прикрыться, чтобы закрыться и не видеть взгляда напротив. он такой непривычный и скользит осязаемо плотно, по вставшим от возбуждения и холода смущения соскам. джису после разрешения обхватывает запястья и разводит руки в сторону, чтобы полюбоваться. сравнить, оценить, урвать максимум наслаждения. и кивает самой себе. в порно где-то соврали, наверное. — теперь ты видела столько, что обязана на мне жениться, — рюджин шутит только чтобы отвлечься и не закричать от того, что с ней происходит. в фанфиках никто не рассказывал, что можно быть такой чувствительной и как это сводит с ума — там никто не писал, как чертовски хорошо становится всё на свои места. как это похоже на удар в двести двадцать вольт и концентрацию всех органов осязания в месте, куда попадают губы джису. или рюджин читала не то, или в жизни всё откровенно не так. скорее второе — на подкорке улетучивающегося разума остаются сомнения в себе и собственной красоте; животик, выпирающий чуть больше, чем у идеала-айдолки, следы от прыщей на ягодицах и идиотские комплексы. джису дует на рёбра рюджин, стараясь сползать ниже с поддержкой красивой позы. на них никто не смотрит и было бы удобней не изгибаться, но они обе видели же. читали и представляли — чтобы тела красиво сплетались, близко-близко, но не настолько сильно, открывая всё, что нужно для удовольствия. визуального и эстетического. уже потом джису сдаётся и переворачивается под рюджин с мыслью, что главное, чтобы видела и чувствовала она, а не кто-то другой. красота в глазах смотрящего — тоже где-то услышано и запомнилось. — я, если честно, не знаю, что делать дальше... джису с неохотой роется в голове и тянет смятую мысленную бумажку. они достаточно возбудились, как ей кажется. почти что до максимума, когда и голова кружится, и жарко и надо поскорее бы спастись. дальше, наверное, следует сам секс. сам первый раз. но тот же страх возвращается с прохладным воздухом мурашками, когда рюджин отлипает от кожи и несмело натягивает на правую руку перчатку. сухой латекс шелестит и с хлопком облегает пальцы. — или, может, тебе бы хотелось начать с другого? — рюджин держит руку, как хирург, не сгибая. это смешно и разряжает обстановку, пока джису смотрит на обнажённое тело перед ней и очень долго молчит, переворачивая в руках смазку. они сидят друг перед другом раздетые и это оказалось настолько не страшно, сколько ново. у рюджин оказывается, очень упругая кожа на ощупь и совсем не видно царапин. ключицы так выпирают, что слепят тенями и животик надуманный. у джису грудь после осмотра руками-губами однозначно не критически разного размера и слабые веснушки перебивают почти выцветвевшие красные пятна на спине. — я тоже не знаю, с чего начать, я вовсе не знаю, как и что делать. они признаются друг другу честно и рюджин укладывает джису на подушки обратно, кусая под грудью. она читала и видела, что надо сделать так и вот так, и это абсолютно точно правильно. уже без примеси впечатлений от картинки в определённых видео, без очень не точно-графичных описаний. наверное, нужно просто делать так, как хочется и покажется нужным. чего захочет джису в частности. — скажешь, если вдруг почувствуешь что-то не то? у рюджин голос дрожит от страха и тонет в совсем не липкой смазке — она расплавилась водой по перчаткам, пока они старались соблюсти все категорически важные для них и вообще формальности. у рюджин дрожат пальцы, пока она виснет над затихшей джису, которая просто не дышит. ей страшно и вспоминаются всё те же статьи и видео, где проникновение всегда происходило болезненно, долго и с криком. ей страшно, потому что когда рюджин упирается ладонью рядом с лицом, потом касается клитора — становится до боли неожиданно. неожиданно хорошо и ново. это настолько отличается от визуальной выдумки, даже если невдомёк, как действовать, по какому принципу двигать пальцами и на каком свидании лучше всего поцеловаться. джису замирает и теперь её губы похожи на полноценную, правильную "о". и сложно приловчиться, чтобы совсем уж не сделать неприятно. — мне хорошо, — джису ждёт подвоха, не открывает глаза и хватается всеми пальцами за рюджин, которая, видимо, соврала, что ничего не умеет. — продолжай. и это как повод для гордости, когда джису выгибается и соприкасается оголённой грудью, отзывается на каждое самое угловатое касание с такой интенсивностью, будто приумножили на два и сто. рюджин бы тоже хотелось узнать, что же такое она творит, вызывая восторг, когда бодается лбом в плечо. мыщцы затекли немного — с первого раза не получилось найти хорошего положения. и чтобы эстетично, без мнимых складок кожи на боках при изгибах. и чтобы удобно, без поворота руки. но джису так хорошо. тянет её к себе ближе, обвивая руками и ногами, уже закрыв глаза на стеснение, остатки самообладания и удобство положения — она так близка к чему-то необъяснимому, к чему-то несомненно хорошему. к краткому вскрику и сжавшейся рюджин над ней. от страха — вдруг сделала больно или не так. — всё было так плохо? — она ведь читала где-то, что обычно первый раз смешной и неудачный. не всегда выходит и заканчивается стыдным смехом и взглядом по углам, а джису на неё сейчас вообще не смотрит. только лежит с зажмуренными глазами и пытается с напределе работающими чувствами, отключенным аварийным сигналом мозгом, осознать что-нибудь. вдохнуть что-нибудь — она задержала дыхание, когда набралась смелости попросить рюджин двигать пальцами чуть быстрее. и остановилась в жизни, самоосознании и дыхании, рассматривая на веках узоры от напряжения. — нет, это было по-другому. рюджин неаккуратно и громко стягивает перчатку, припадает губами со вседозволенностью под руку джису и ждёт ужасного вердикта. из самых страшных фантазий с пометкой "триллер/хоррор", где каждый недостаток это пунктик в конце их отношений. где странные позы и сосредоточенное лицо это некрасиво и сбивает настрой. — и как? — рюджин послушно тянется за ноги, как её укладывает на горячих от их совместной приплюсованной температуры подушках джису. — потрясающе. думаю, да. ты хочешь тоже пальцами или мне тебе... отлизать? джису расслабленно упирается в разведённые коленки и делает небольшую паузу. у неё в голове по кускам заново собирается она сама и жизнь, думать сложно-невозможно. перед ней лежит рюджин и хочется разглядывать и изучать. пересчитать рёбра, ещё раз коснуться груди. обвести бёдра и пересчитать клавишами на очень чувствительном инструменте каждую родинку, каждую царапину и шероховатость. приловчиться оставлять такие следы, чтобы задерживались на коже дольше, чем пара минут. — я хочу попробовать языком. рюджин перестаёт думать примерно на моменте — с самого начала. отключается от стресса и перегрузок, после внезапного взлета за пределы земной орбиты. джису всего лишь взяла её за руку и обвела ладонью ногу. наклонилась ещё ближе и этого достаточно, чтобы зажмуриться. от страха, предвкушения и чего-то ещё. почувствовать как джису наклоняет голову и пытается поймать нужный угол, придерживая пальцами. джису кажется, что можно было бы даже обойтись без смазки — по ощущениям, она не просто отлизывает рюджин впервые, но и слюнявит её, как может, с этой невпопад сползающей салфеткой. она ищет сравнения процесса с чем-то знакомым — и под рюджин. достаточно, чтобы сойти с ума, увидеть рим и умереть. в своих мифах римляне соврали, что венера богиня любви. все вокруг почему-то врали или скрывали что-то важное. дурацкими запретами и страшилками про грязное, гротескными стонами и замазанными ретушью несовершенствами на коже. рюджин смотрит на джису, которая устроилась между её ног, — врали об ощущениях и одного взгляда хватает, чтобы позвоночник перекрутило сразу с нервами. чтобы как землю по своей орбите перекрутило, когда в момент вселенная перестает существовать и двигаться. когда рюджин чуть ли не скулит, выгибаясь в момент оргазма. — а у меня? у меня было плохо? рюджин думает, что это волшебно. прикасается к коже джису и обнимает её всю-всю, близко-близко. выкидывает в голове команды телу на поиск последних сил и стабильное дыхание. ей бы, наверное, хотелось укрыться, чтобы джису не стала и дальше подробнее всё рассматривать, не уцепилась за что-нибудь пропущенное в порыве страсти на теле. что-нибудь уязвимое. но сама джису лежит такая настоящая перед ней. с собственными сомнениями, страхами, идеальными неидеальностями и полным смущением. — у тебя было даже лучше, чем отлично.