Поезд, увези меня в Хинстоу..

      Мирабель стояла у стены, и мягко стучала каблучками своих туфель. Сейчас она была готова к настоящим подвигам, и пусть ей предстояло небольшое путешествие в маленький городок, под названием Хинстоу, желание преодолеть всё самой перебарывало страх и предстоящую 25-тичасовую тряску в поезде.       Она едет так далеко в первый раз, также, как и впервые собирала чемодан сама. Яркий жёлтенький чемодан, который больше напоминал сумку на колёсиках, она решила наполнить книгами. Первый ряд — книги Бриглера и Монингерна: при открытии чемодана они будут в легкой доступности, чтобы выхватить «Кратковременное удовольствие», как называла книги Мирабель и читать, читать, читать... Второй ряд — книги Примера и Маркуса Леуча: они идеально подойдут, чтобы перейти к ним после прошлых авторов. Твёрдые корешки книг идеально складываются друг на друга, словно конструктор.       Но есть небольшая проблема — свободное пространство слева от сложенных книг, не больше 5-ти дюймов в ширину, и, при закрытом положении чемоданчика, около 7-ми в высоту. Кто угодно мог бы просто смириться с этим пустым местом, или положить туда что-то маленькое, возможно пару носочков или гигиенические приспособления, но не Мирабель. Она перебрала десятки книг по размерам, иногда прибегая к старой деревянной линейке, и, спустя 15 минут борьбы со свободным пространством, оно перестало быть таковым: три тоненьких книги идеально размещались между стенками чемодана с трёх сторон и между книгами с четвёртой стороны.       И, так уж и быть, сверху лежало три идеально сложенных платья, также идеально, как и все. У Мирабель всё идеально, также, как и идеальна сама Мирабель.       Билет номер 555, 55 место в вагоне, 5 кушетка у окна, и 25 часов в пути. Лёгкая коричневая сумка через плечо, которая была наполнена карамельками и листами бумаги, слегка пожелтевшими от старости и сырости на чердаке. Ручка-перо, и маленькая баночка с чернилами, ровно на 3567 символов почерком Мирабель. И она будет считать каждый. Она всегда так делает.       Руки поправляют и без того идеально выглаженное платье цвета кирпичной стены, задевая небольшой бантик. Шляпка слегка съезжает из-за кос, которые были совершенной формы и длины. Ни одна прядка не торчит, не выбивается и, кажется, даже не думает это делать. Весь всё должно быть — идеально.       — Поезд «‎‎Бриджертон – Хинстоу» отправляется через 15 минут, просим всех занять свои места, — раздаётся из громкоговорителя, который находится прямо над девушкой.       — Повторяю, поезд «‎Бриджертон – Хинстоу‎» отправляется через 15 минут, просим всех занять свои места, — резкий писк раздаётся оттуда же, видимо, случайно нажали не ту кнопку, но это неважно. Девушка подходит к мужчине в униформе и протягивает билет.       — Добрый день, мистер Миркли, — Мирабель знает его, как и многих из её небольшого городка, а мистер Миркли, в общем-то, был другом её бабушки. Именно благодаря ему девушка узнала про мир вокруг неё, ведь Бенджи Миркли всю свою жизнь проработал проводником в поездах, которые разъезжали по стране, перевозя не только людей, но и почту.       — Мирабель! — мужчина был удивлён. — Ты, всё-таки, решила послушать зов своего сердца? — он посмотрел на билет, после чего поставил еле заметный штамп поверх надписи с направлением поезда.       — Мистер Миркли, благодаря Вам, — она мило улыбнулась и поправила косу, которая сдвинулась ближе к спине.       — Я просто поведал тебе о жизни, дорогая, но рад, что ты решила попробовать, — мужчина слегка приспустил шляпу, тем самым отдавая уважение юной девушке, и протянул руку к следующему билету, который ему уже показывали пассажиры поезда.       Мирабель остановилась перед главным входом, решая, куда же именно ей пойти, чтобы оказаться в своей «временной обитель». Прямо напротив было большое окно, и маленькая табличка, на которой вручную была нарисована трубка, обведённая красным кругом с линией наперекос. «Бедные мужчины, как же они без своих трубок целые 25 часов», — подумала девушка, и рассмеялась своим мыслям.       Если посмотреть налево, то можно увидеть длинный коридор, а если посмотреть направо то... Неудивительно, коридор, что был ещё длиннее. Напротив каждой задвижной дверки также было окно, которое не открывалось, поэтому табличек с предупреждениями не наблюдалось. Сделав шаг влево, Мирабель заметила небольшие номерки «38», «39», «40». Логично, что числа после 40 идут по правую сторону от девушки, поэтому она развернула носочки своих туфель вправо, после само тело, и, в последнюю очередь, голову, цепляясь взглядом за мелкие буковки на листах бумаги.       Несколько шагов вперёд, и она уже возле двери с номером «41». Они все были идентичны, кроме тех самых номерков. «42», «43», «44», … , «51», «52», «53»... Ещё до конца не дойдя до дверей с цифрой «55», Мирабель заметила, что она отличается от остальных. Как минимум, она была шире, и слегка потрёпана то ли временем, то ли пассажирами. Двери также были не деревянными как остальные, а металлическими, а циферки не золотыми, а цвета серебра. Приоткрыв её, девушка вздохнула. Маленькие койки-кушетки, под которыми находились небольшие шкафчики для личных вещей, между ними же стол, который ножкой был прикручен к полу. Всего полочек было 5, ровно как и кушеток.       Маленький чемоданчик сантиметр в сантиметр подходил к размеру шкафчика, и, подумав об этом, Мирабель улыбнулась. На кровати лежало пару лоскутков ткани, это были носовички, которые раздавали всем пассажирам пути «‎‎Бриджертон – Хинстоу», также лежало постельное бельё. Оно было новым, завёрнутым в крафтовый бумажный пакет с поверх нарисованным поездом на железнодорожном пути.       Девушка не понимала почему именно этот поезд считали удачным, и почему именно на нём большинство людей фермерского городка доезжали до конечной остановки и пересаживались на следующий, при условии, что есть такие же поезда, которые доезжают прямо до нужной точки.       Мирабель аккуратно присела на край кушетки и вздохнула. За дверьми туда-сюда сновали люди, некоторые даже заглядывали внутрь, чем давали ложную надежду девушке на возможное соседство. Прямо из окна было видно большие часы, которые висели на одной из стен вокзала. Стрелки указывали на время равное 14:25.       — Поезд по направлению «‎‎Бриджертон – Хинстоу», начинает путь. Убедитесь, что вы находитесь на своих местах.       Поезд слегка сделал откат и после послышались характерные звуки переката по рельсам. Необъяснимая радость накрыла Мирабель с головой и она даже забыла, что, скорее всего, будет ехать одна в вагоне. Старый вокзал Бриджертона с каждой секундой отдалялся, и теперь в окне виднелись поля кукурузы и сои.       Мирабель помнит, как в своем детстве она часто с бабушкой ходила на эти поля, чтобы, поначалу, собрать кукурузу, потом очистить зерна от кочерыжки, и, последним шагом, перемолоть на ручной молотке, чтобы позднее кормить хозяйство. А точнее 17 краснопёрых курочек и троих петухов, одну большую корову — Веншу, которая часто пугала маленькую девочку своими резкими движениями и громкими мычаниями, и жеребца — Монси, хотя тот больше любил зелёные яблоки, что Мирабель тайком собирала во дворе у соседей.       Бабушка часто ругалась на Мирабель, когда та прыгала по рельсам, в ожидании когда старшая закончит.       — Нам остался всего коробок, — часто говорила бабушка девочке и махала той рукой, чтобы она пришла на помощь.       — Конечно, — отвечала девочка, и через 5 минут вновь возвращалась к рельсам.       А сейчас Мирабель, будучи взрослой девушкой, уезжала от своего дома на расстояние в 25 часов. Она лишилась всего в свои 20 лет. Очередной вздох девушки, и аккуратное поднятие ног, чтобы прилечь на кушетку и уснуть.       Спокойное покачивание поезда, повторяющиеся звуки колёс по рельсам и надежда на светлое будущее — они работали лучше всяких трав для сна. И, спустя каких-то 7 минут, девушка видела яркие картинки. Она не запомнит какие, потому что часто первым делом при пробуждении касается головы, но в этот раз она не запомнит по иным причинам: её разбудили. Если быть точнее, разбудил звук открывающейся двери.       Девушка резко приподнялась и поправила платье. Светлые ресницы слегка подрагивали, а взгляд был направлен на белую ткань, которая оказалась длинным платьем.       — Извините, я вас разбудила, мисс? — услышав спокойный голос, Мирабель подняла глаза и посмотрела прямо на лицо женщины.       — Ничуть, я просто слегка задремала, — тихо ответила Мирабель и посмотрела в окно. К сожалению, у неё не было таких карманных часов как у мужчин, поэтому узнать время сейчас не казалось возможным.       — Без 5-ти минут третий час дня, — сказала молодая женщина, заметив заискивающий взгляд девушки.       — У вас есть карманные часы? — будучи удивленной, спросила Мирабель.       — Мы оставим это в секрете. Не хочу, чтобы мужчины завидовали моему состоянию, ведь у многих они даже хуже чем мои, — несмотря на короткий разговор, женщина уже успела выбрать третий шкафчик и уместить в него свою сумку. — Хмм, почему у нас нет вешалок для шляпок? — она выглядела расстроенной и слегка злой от такого расклада дел. — Мне кажется, у мужчин они точно есть.       — Извините, мисс... Вы кажетесь мужененавистницей.       — Уже как 3 года я миссис... — она мягко рассмеялась, а после добавила: — И ты выглядишь начитанной, странно, что не знаешь правильное значение этого слова.       — Извините, не заметила кольцо на пальце. Я Мирабель... Мирабель Консли.       — И что же вы, мисс Консли, одна держите путь в такой большой город? — эта женщина была бесцеремонна в своих высказываниях и вопросах, что создавало в голове молодой девушки переполох. Таких женщин, она ещё не встречала. Неужели в месте, куда она едет, таких много? И нормально ли это?       — Я не думаю, что должна вам рассказывать. Мы с вами не приятельницы, — Мирабель подумала о том, что ей очень хочется почитать какой-нибудь роман, где мужчины-рыцари ухаживают за дамами, а после добиваются сердца путём самых отважных поступков.       Девичьё сердце всё ещё пылко реагировало на проявление романтики в строках, но Мирабель, с недавнего времени, стала считать себя авантюристкой, ведь взяла книгу в библиотеке с отметкой «‎‎для взрослых». Там есть целая глава с описанием страстной ночи, и Мирабель знает об этой главе, потому что дошла до неё, но прочитать саму главу пока не решалась.       — Я еду к своей подруге: она перестала отвечать на мои письма, и я решила проверить не померла ли она от чумы, — женщина, что ещё не представилась, смеялась своим высказываниям, пока Мирабель нервно теребила подол своего платья.       — Как вы можете так говорить о своей подруге? — девушка была потрясена словами женщины. Она бы никогда не смогла так сказать про своих подруг: у неё их было несколько, и все они провели своё детство во дворе у Мирабель, помогая её бабушке по хозяйству.       Женщина просто смотрела на девушку, а потом сняла свою маленькую шляпку и повесила на небольшой крючок над кушеткой. Она была явно старше, она была явно опытнее и хоть и выглядела легкомысленной, такой не являлась.       Оно и не удивительно, что молодая девушка из провинции не понимает большинства высказываний и шуток, которые сейчас для женщины кажутся «приемлемыми»       — Марион Стравелли, — сказала женщина, приняв тактику: «мы просто попутчицы»       Спустя половину часа, девушка заскучала, время медленно тянулось, а солнце медленно садилось.       До конечной остановки осталось 23 с половиной часа.       Книга одна за одной доставалась из небольшого чемоданчика и откидывалась в сторону, потому что абсолютно не подходила под настроение Мирабель.       «... смеркалось небо, и Томас вышел, наступая на половицы» — хлопок книги.       «— Ваше платье, оно теперь испачкано, я бы согласился вам помочь, если бы вы попросили» — ещё более громкий хлопок.       «Перо у писателя, продолжение руки, Перья у птицы продолжение крыла. Я отошёл, я тебе путь уступил, Зачем же ты за мной отошла?» — книга откинута, как и предыдущие.       Совсем не так представляла себе Консли путь в Хинстоу. Разве бывает такое? Книги напрочь отказывались заинтересовывать девушку, строчки стихов проходили сквозь мысли, словно призраки стены.       Мирабель откинула голову к окну и прикрыла глаза, готова ли она, чтобы было так всегда? В скором времени нужно будет думать о своей жизни в реальном времени, не через призму книг и рассказов. А ведь реальный мир он жесток, циничен и эгоистичен. Прямой пример — женщина напротив.       — Мисс? — обратилась женщина, потому что заметила взгляд молодой девушки на себе. — О чем вы задумались? — если бы Мирабель позволяло её воспитание, она бы непременно закатила глаза, но, увы, для девушек это было непозволительно. И с какого времени появилось это «увы»?       — О своей жизни, вас устроит такой ответ? — Консли отвела взгляд и зацепилась им за прекрасную маленькую шляпку женщины. Красная ленточка поверх козырька, что идеально дополняла яркие красные туфли миссис Стравелли.       — А что не так с вашей жизнью? — Консли не ожидала ответ на свой вопрос, ведь считала его риторическим, но от этой женщины можно было ожидать чего угодно.       — Всё так, с чего вы подумали об обратном, или в вашем понятии о своей жизни можно думать только если с ней что-то не так? — Мирабель была довольна собой, ей казалось, что она ставит на место эту заносчивую женщину.       — Вы откинули книгу Ганфеста про жизнь в большом городе, вам явно сейчас не по душе это, мисс, — Мирабель перевела взгляд на стопку книг, которые, о боги, валялась на кушетке.       — Я её уже читала, просто не то настроение.       — Значит, всё-таки вы грустите, это ли не «не так», мисс? — Мирабель стало душно от этих разговоров, эта женщина совсем не знала манер. Женщина! Взрослая женщина! Если бы могла, Мирабель бы уже подумала, что она была воспитана в детском доме, но это уже чересчур.       — Вы бесцеремонны! — Консли повысила голос, о чём сразу же пожалела, ведь увидела напротив хитрую улыбку. — Почему вы улыбаетесь?       — Я уже испугалась, что ты действительно настолько правильна, — женщина достала небольшой свёрток, и после открыла его. Внутри лежало красивое, на вид, печенье с кусочками пшеничных зёрен и шоколада. — Угощайтесь, мисс.       — Откажусь. Вдруг вы хотите меня отравить, миссис Стравелли? — девушка начала складывать книги обратно в свой чемоданчик.       — Вы не настолько неприятны, чтобы я пошла на это, хотя вы правы, отложу до худших времён, — женщина показательно завернула свёрток и посмотрела на испуганную девушку, которая неотрывно следила за действиями Стравелли. — Шучу, если хотите, выберите кусок сами, или мы можем его разделить напополам, — Мирабель планировала отказаться, но живот неприятно заурчал, оповещая о голоде, и ей пришлось согласиться. Почему-то молодая девушка не подумала, что карамелек не хватит для чувства сытости.       — Только если напополам.       — Конечно, — Марион взяла печенье кончиками своих тонких пальцев и разломала. Бóльший кусок отдала девушке, а мéньший оставила у себя. Мирабель медленно откусила кусочек, как оказалось, просто чудесного печенья и посмотрела на женщину, которая, заметив взгляд на себе, сказала:       — Умирать так вместе, — и откусила кусок. Мирабель в мгновенье, позабыв о приличии и манерах, выплюнула кусок на стол, и услышала громкий хохот женщины.       — Вы... Да, вы... Как вы так можете шутить? Это вовсе не смешно! — девушке пришлось пожертвовать одним из носовичков, чтобы убрать последствия шутки.       — Как видишь, запросто. Будешь ещё? — она протянула свёрток девушке.       — Откажусь, — Марион пожала плечами, и принялась есть второй кусок печенья. Девушка же, сложив книги, снова прилегла на кушетку. Почему же среди стольких спутников ей попалась именно эта женщина?       — Мисс, вы обижаетесь на меня? — голос прозвучал совсем рядом и девушка повернула голову. Миссис Стравелли, сидела на кушетке рядом и смотрела на девушку.       — Не надейтесь, — Консли показательно повернулась к ней спиной.       — Если вы обижаетесь на такие шутки, как же вы собираетесь ходить на встречи? А как собираетесь встречать мужа с вечернего клуба читателей? — голос звучал всё с того же места.       — Я уверена, что там нет таких шуток!       — Вы ошибаетесь, есть, ещё как есть! Боюсь, они там хуже, чем эти, в десятки раз.       — Откуда вы знаете? — девушка приподняла голову и слегка наклонила ее вбок.       — Я замужем, и терплю это каждый вечер, Мирабель, — женщина впервые назвала девушку по имени, и это слегка резануло слух Консли, но она решила не заострять на этом внимание.       — Терпеть? Разве не вы выбирали себе спутника на всю жизнь? — Мирабель закатила глаза, и, как только поняла это, опустила голову, мысленно коря себя за данное действие. Вести себя так со старшими — непозволительно.       — Ты так юна, разве что в мечтах выбирала, — женщина достала из сумочки небольшое зеркальце и открыла его, дабы посмотреть не размазалась ли её помада цвета дикой розы. — В наше время, мужчины выбирают себе дам. Не верю, что к твоим родителям не приходили на смотрины семья соседей с каким-нибудь «прекрасным будущим для вашей дочери», — миссис Стравелли фыркнула.       — Нет... Они бы не пришли, — девушка вздохнула, поправляя и так ровно стоящие туфельки.       — С чего бы это? — женщина действительно не понимала почему, ведь девушка напротив выглядела очень притягательно: длинные волосы цвета пшеничного поля, заплетённые в косы, серые глаза, острый носик и россыпь веснушек по щекам. Весь этот образ украшали маленькие, но пухлые губки.       — У меня нет... — хотела продолжить девушка, но нахмурилась и остановила себя. — Не ваше, в общем-то, дело, — она вновь отвернулась к окну.       — Лучше молчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения, — тихо произнесла женщина, и пересела на свою кушетку. Молчание длилось уже несколько минут.       — Выучить цитату Марка Твена — не значит быть мудрым, — ответила девушка после того, как отговаривала себя на протяжении всего этого времени.       — Классика — то, что каждый считает нужным прочесть, и никто не читает. — сказала женщина вторую цитату известного американского писателя. — Кто не знает, куда направляется, очень удивится, попав не туда, — вновь произнесла Марион.       Девушка собиралась игнорировать каждое последующее высказывание женщины, ведь она знала большинство цитат Марка Твена благодаря книге, что также находится в её чемоданчике. И почему-то, в какой-то момент, она всё-таки развернулась к женщине и заметила ту самую книгу у неё в руках.       — Как вы посмели взять мою книгу? — насупилась Мирабель и резко встала, протягивая руки вперед и отбирая книгу. — Почему вы улыбаетесь? — сказала девушка, заметив яркую улыбку на губах миссис Стравелли.       — Мирабель, а ты когда-нибудь видела такое же платье, как у тебя, на ком-нибудь другом? — задала вопрос женщина.       — Что? Что вы имеете в виду? И к чему этот глупый вопрос? — спросила девушка, но всё же вспомнила, как бабушка сшила ей платье, и, спустя несколько дней, к ней пришла Рози практически в идентичном платье. Мирабель расстроилась, хоть и не стала показывать этого бабушке, а та всё равно всё поняла, и добавила к платью большой красивый бант.       — К тому что, книга в твоих руках — моя, — женщина мягко улыбнулась, но отбирать книгу не стала. — Удивительно, но книги Марка Твена могут быть идентичными, если они из одной печатной лавки, — девушка нахмурилась, и потянулась к своему чемоданчику. Спустя минуту, в руках Консли оказались две абсолютно одинаковых книги, только книга миссис Стравелли была слегка поношена, а у Мирабель она была идеального качества.       — Я... О, господи... Простите меня! — девушка была готова расплакаться от того, что сделала. И, кажется, всё-таки не сдержалась.       — Мирабель! Всё в порядке, я не держу зла, — сказала женщина, и поправила своё платье.       — Но... Я думала, что вы взяли её у меня. Я правда, почему-то... — девушка тяжело дышала из-за того, что волновалась.       — Мирабель, будь добра, скажи сколько времени сейчас? — Консли подняла взгляд на женщину и переспросила:       — Что?       — Сколько времени сейчас? — Мирабель бегала глазами по всей комнатушке, посмотрела на стены, а позже на стол.       — Здесь нет часов, они у вас...       — Верно, половина четвертого часа.       Осталось 23 часа до Хинстоу...       Поля медленно сменились лесами. Высокие деревья представляли собой арки, соприкасаясь кронами. Листья пестрили всеми оттенками зеленого цвета, иногда сочетаясь с плодами, рассмотреть которые не выдавалось возможным из-за скорости поезда. Иногда, глаз цеплялся за красивые полянки, усеянные цветами.       Мирабель не кривила душой и представляла свой приезд в город мечты. Но, возможно, он быстро сменится каким-то другим городом, ведь теперь нет места на земле, которое могло бы удержать девушку. Она ещё не знает про то, что рано или поздно столкнётся с холодной зимой и безденежьем. Сейчас она наивно ожидает встречи.       От мыслей отвлекает Марион, которая достает чистый лист бумаги, перо и чернила.       — Только не смотри, — с улыбкой просит женщина, прикрывая рукой белый листочек.       — Вы действительно считаете, что я могла бы лезть в ваши личные дела? — девушка вздохнула и покачала головой, ей хотелось переодеть платье во что-то другое.       Она часто улетала в мысли о том, что как было бы прекрасно, если женщинам стало бы дозволено носить штаны. Один раз, в детстве, Мирабель надела дедушкины штаны, что были больше её в несколько раз, но даже так они казались удобнее всех платьев. Хоть бабушка и злилась на неё за это, девушка раз и навсегда затаила обиду на мир за такую несправедливость.       — Ох, нет! Что ты? Не смотри, потому что это письмо очень важное, — женщина макнула кончик в чернила. — Важное... Потому что адресовано тебе! — Марион уже что-то начала писать, специально не обращая внимание на удивление девушки.       — Мне? Зачем вы пишете письмо мне? Вы же можете сказать всё прямо в этот момент! — Мирабель, закусила свои бледные губы и слегка придвинулась к столу.       — Мирабель! Я же сказала не смотри... — Стравелли слегка отодвинула листок от девушки, и ещё сильнее закрыла рукой.       — Но вы не можете так поступить. Для чего вы тогда сказали, что оно для меня? Специально? Чтобы заинтересовать меня? Чтобы я весь оставшийся путь думала об этом письме? А когда вы планируете мне его отдать? И что вы в нём пишите?       — Мирабель! — Марион смеялась и отталкивала девушку рукой. — Не считаешь, что слишком много вопросов?       — Не считаю! — девушка растерялась от происходящего, но вся эта ситуация у неё также вызывала улыбку.       — Я не покажу, потому что ты посчитаешь меня сумасшедшей сейчас, — женщина вновь взяла перо в руки.       — А в будущем? Когда я прочту его, разве что-то изменится? — девушка оставила попытки заглянуть в письмо, сев на свою кушетку.       — Конечно, я уверена в этом. Ты будешь счастлива от этих слов, в будущем.       — И разве что-то поменяется за это время? — повторила вопрос девушка.       — Конечно! У нас с тобой для этого есть... — Марион посмотрела на часы... — У нас есть 22 часа и 13 минут.