I'll dance, dance..

Любовь — это только История, которую можно испытать. И я испытал ее на себе. Не надравшись в баре увязавшись за симпатичной девчушкой, не заходя в эти гребанные анонимные чаты, которые посещают лишь одни извращенцы выставляя свои генеталии. Ничего из того, что обычно происходит с теми кто ведется на откровенные фото или по чистой удачи встречает свою судьбу сам, у кого все досталось от кого-то. Однако.. Я ощутил эту историю каждой клеточкой своего тела когда по счастливой случайности как могу сказать сейчас, повстречал тебя под сгнившим и никому не нужным мостом. И ты казался таким же. Издали брошенный огонь и всеми забытый. И только стоило продернуть глаза от слабого вина и твое тело словно ожило. Ты сидел скрестив ноги и пальцами барабанил по экрану. Твои плечи были опущены, а лица из-за упавшей челки не было видно. Но затем скидывая тяжелую сумку с плеча, включал какую-то красивую песню и вставая на ноги, будто отрывался от земли. Я не понимал кто ты. Но я не мог перестать наблюдать. За свои 20 блядских лет существования не поверил бы в то, что буду затаив дыхание пялить на свиду хилого подростка, который просто ахуенно кружиться в одиноком танце. Ты черт возьми заставил. Каждое твое изящное движение, будь то взмах тонкой руки или резкий поворот от которого казалось, что ты сейчас не устоишь и потеряешь равновесие. У меня сердце каждый раз сжималось в тугой комок, но я не хотел тебя спугнуть. Просто смотрел исподтишка. Я был тобой очарован. Хотел увидеть тебя хоть раз вблизи, рассмотреть мою зависимость. Но ты даже никогда не открывал глаза. Словно ослепленный, однако ты явно видел больше чем мы все, знал каждую кочку, не боясь на нее наступить. Откуда я это все знал? Как я запомнил каждый твой шаг?

Я приходил каждый день.

Когда ты уйдешь,

Я скажу им, что ты — моя религия.

Стоило песне закончиться, я никогда не мог знать наперед сколько раз еще ты будешь готов стереть себе пятки в мозоли, исполнив этот танец. Иногда я проводил там с тобой часами. И я узнал кто ты, когда тебе позвонили и во весь голос прокричали: - Джуничиро, где тебя сволочь такую носит?! Марш обратно! Джуничиро. Имя было столь же необычным как и его обладатель. Сейчас не каждый день встретишь подростка, что в деле окажется студентом исполняющим под заброшенными постройками самое красивое представление, которое мне доводилось видеть. И пугаясь своих желаний, я хотел найти тебя сам. Но неизвестно как бы ты отреагировал, если узнал о том, что у тебя есть зритель. За тобой наблюдал бы вечность и потому оберегал как самое дорогое сокровище. Даже когда тебя не было я мог до глубокой ночи сидеть на своем месте высматривая в тьме словно знакомые элементы. Однако, мне лишь виделось. Те каждые чудные моменты, что я наблюдал, карандашом по бумаге остались в моей памяти. Их возможно стереть лишь убив меня. Я никогда их не забывал. И стоило тебе даже исчезнуть до следующего вечера или ближайшей любой другой встречи я поднимал взгляд в небо и говорил одну фразу - You are my religion. И будь она адресована в пустоту или тебе вслед. Но ты меня никогда не слышал, не видел и не замечал. Я не обижался. Когда безжалостный каналья* придет Убить царя на его престоле, Я буду готова к их камням. Пролетел месяц или два, а я не заметил как повстречал тебя на одной из совмещенных лекций для третьих и вторых курсов. Не смог не узнать. Но все еще тебя не видел. Ты все такой же поникший, даже слабый блеск глаз не разглядеть. К тебе никто не подходил и честно от этого даже было как-то хорошо. Я бы руки каждому переломал, кто коснется моего божества. Знал, что ты не мой, но легче мне от этого не было. И прав у других касаться и что-то делать с тобой не появлялось. Преподаватели словно не замечали тебя. Ты будто невидимка или снег, подобно тому, что падает на ладонь и тут же исчезает. Но для меня ты никуда не исчезал. Я только видел оболочку, понятия не имея как ее разорвать. Однако кто сказал, что я не попытался? Специально подделав так, чтобы мы работали в паре к следующей сдаче. Нас спрашивали случайное число из списка второкурсников и я не стесняясь назвал твое. Кажется ты был 20? Никто ничего не заподозрил, ведь никто не знал друг друга. Простая ведь случайность. Тебя мог выбрать кто угодно, но я не позволил, забрав в самом начале, сидя за второй партой. Сомнительная победа, однако вполне стоящая. Мне больше ничего не нужно было, только бы увидеть еще раз. Коснуться. Хотя бы кончика твоих апельсиновых волос, чтобы понять всю истину прекрасного. Но ты все еще прятался. Я не знал кроме имени и танца ничего, что могло бы мне облегчить задачу. Незаметно расспросил твоих одногруппников и получил неизвестность. Избегает? Может он видел меня? Но стал бы дальше приходить на то место. Одни вопросы. Я не увидел твоих глаз. Лишь рыжее пятно волос. И голос твой едва слышен. Этот жалкий выбор не то, чего я ждал. И я понимал, что все это просто глупо. Бесполезно.

Но без тебя я едва мог дышать.

Он будет танцевать, танцевать, танцевать,

Подняв руки, руки, руки

Над головой, танцевать наедине со мной.

Простите его, пока он жив, потому что...

Ведь ничего не изменилось. Ты каждый вечер был там, я всегда наблюдал за тобой. Совсем свихнулся. Ты оставался для меня самой большой загадкой, но вместе с тем и главным наркотиком. Я словно убивал себя твоими руками. Долго. Мучительно. И со вкусом. Ты пах всегда чем-то приглушенно сладким. Я наполнил этим запахом свои легкие вместо никотина. Спелыми мандаринами и металлической кровью от твоих губ. Они были изуродованы тобой же, превращаясь просто в кусок мяса. Я пожалуй слишком часто на них смотрел. Мне некого было молить о твоем прощении. За твои грехи очарования. Я ведь лишь сам поддался на них. Мерещилось, что ты специально, издеваешься надо мной и насмехаешься. Но ты не такой. В этих движениях не было ничего подобного. Челка взмахнет вверх и вновь спрячет глазки. Они тебе точно не требовались. Никак не понимал почему. Тонкий кончик пальца рассечет реальность в пространстве невидимым лезвием и зашьет обратно. Шел следующий месяц. И стал последним для нашей игры. Ты оказался не злодеем или героем. Ты оказался жертвой судьбы. Мы не просто Натура для работ Микеланджело. Он не сможет переписать гнев моего разъяренного сердца. Я буду ждать На вершинах гор в холоде Парижа. Тот день навсегда стал главным. Все начиналось как всегда. Холодало и конец августа сменился на промозглый ноябрь с грязью вместо снега. Все еще ходили без курток. Лекции, встречи в коридорах, твой тихий голос. Я впервые додумался снять тебя. Поставил камеру, откуда видно все. А затем ты изменил нашей традиции на месте казалось вечного танца. Твое тело было дрожащим. Убитым. Поникшим и просто брошенным. Я смотрел. Ты сорвал с себя сумку в которой лежали конспекты. Я наблюдал. Ты безжизненно упал на колени и я точно увидел как по твоим щекам катятся слезы. Сорвался. В моих холодных, но стальных объятиях я сжимал твои кости до слабого хруста. Не знал, что говорить. Я бы тебя не понял. Уважал твою горькую тайну. Не вскрывал тайны твоего личика. Ты словно даже ничего не замечал. Твои горькие слезы печатались на моей одежде. Я впервые услышал крик с твоих уст. Он терзал мне сердце. Тонкими иглами вонзался в него, заставляя болеть. Меня вот-вот бы расщепило на мельчайшие частицы. Не удержался. Пальцы скользят к тонкому подбородку и вытягивают на себя. Подрагивают от холода. До меня доходит весь смысл той песни, что слышу из твоего телефона почти ежедневно.

Когда ты уйдешь,

Я всё ещё буду Кровавой Мэри.

Из твоих глазниц текут по коже капли крови. Такой алой, холодной и черт дери за долгое время, пугающей. Веки тоже заполнены ей. Тонкими ручьями струятся вниз. Я не дергаюсь. Стираю ее с твоей кожи и плевать, что это не поможет. Ты произносишь едва слышное: - Мне сказали, что есть час. Ты умираешь. Мне говорить не нужно. На моих же чертовых руках, которыми я всегда хотел тебя ощутить. От чего, почему, явно здесь не до вопросов. Отпускаю тебя. Спрашиваю иное: - Ты знал обо мне? - Ты был пьяный. Я тебя увидел задолго до того как мы встретились там, на паре. Улыбаюсь. - Тогда позвольте пригласить вас на последний танец, Мисс Кровавая Мэри. Ты впервые смеешься. - Не откажусь. Тяну тебя за руку. Словно становлюсь тобой и в точности повторяю любимые двжения под руку. Ты забываешь о грядущей смерти. Я словно не слышал о ней. Но кажется в тот момент и повалил снег. Я любуюсь тобой как могу. Твои глаза. Ореховые или нежно-карие. Такие нежные и измученные. Карамельки словно блестят вместо зрачков. Твое тело, под тонкими хлопьями снега. Волосы, что трепались от изящных поворотов. В тебе было так много. А время сдавило мою внимательность.

60 минут, а кончились на 57.

Я боюсь

Умереть в полном одиночестве.

Ты лежал у меня на руках, захлебываясь в своей крови. Она вытекала из всех не до конца зажитых ран, глаз и билась прямо в горло. Мне нужна была хоть доли секунды. И я ее получил, запечатав на остатке губ мой краткий, первый и последний для тебя поцелуй, пока твое уже безжизненное тело застыло в алой луже. Я был измазан ею. Глаза стали как стекляшки, что сейчас треснут, осколками разлетаясь во все стороны. Но я продолжу следовать за тобою. В кармане лежит богом забытый карандаш, который я случайно взял с собой еще год назад в универ. В его грифеле опасно блестит наточенный конец. Но мне все равно. Я надавливаю на нижнее веко. Яблоко мерзко вываливается с глазницы. Я просто рву ткани. Второе просто раздираю, уже не в состоянии что-то адекватно делать. И я навечно замираю рядом с тобой, пока на окровавленную поляну под старым забытым мостом сыпется снег..

..И лишь оставленная в уголке камера, будет доказательством на котором два безумца кружатся все еще в одиноком танце, пока убитые судьбой, политые кровью, кровавые духи будут репетировать очередной вальс.

Ты не умрешь в одиночестве.