Я ловлю (люблю) тебя

      Тихий шёпот разносится по помещению, пробираясь в самые потаённые уголки души, темной комнаты, сознания и хрупкого сердца. Мысли теряются в сладостном тумане, пока он нежно целует теплые губы, кожей ловит дыхание и кончиками пальцев чувствует ускоренный пульс на тонкой шее. Голову Гоголя сильно кружит, пока тело в его руках покрывается мурашками и осторожно обводит кончиком языка нижнюю губу. Сигма крайне нежен и осторожен, его дыхание сбито и это заставляет самого Колю таять, ладонью проводя по острым лопаткам, поднимаясь немного выше и зарываясь пальцами в длинные волосы.       Они пахнут сиренью, какао, теплом и домом. Сигма – любовь и свет, совершенно случайно попавший под его влияние. Некогда владелец казино так предан, верен, бесконечно благодарен за нежность, мягкость, помощь и поддержку. Гоголь далеко не святой, его можно назвать отвратительным и жестоким, но именно Коля стал для Сигмы спасителем, тем, ради кого стоит просыпаться и жить. Тонкие ладони ложатся на Колины щеки, в глаза направлен серо-сиреневый взор, смотрящий с неподдельной лаской и огромным спектром самых теплых чувств. Сигма такой живой и чувствительный, хоть и пережил слишком много боли. Гоголь хочет знать, как этот ангел не отказался от самого себя и остался таким.       Сигма – не ангел, далеко нет, но он всегда будет для Коли таковым. Тонкое тело, прекрасные глаза, кожа, пахнущая невероятно и приятно ощущающаяся губами. Некогда глупые поступки, закончившиеся уничтожением Небесного Казино, оставили в его груди кровавое месиво. Сигма был готов убить, мог это сделать, любимый дом пострадал именно из-за его необдуманных поступков, и раз за разом это вызывало в груди худшие ощущения. Гоголь же из этого помнит только, как поймал на земле, спас от гибели и забрал под свое крыло, приютив и укрыв заботой. Они оба отвратительны по мнению множества людей, но от друг-друга видят только любовь, принимая все недостатки и раны родного человека. Гоголю физически больно видеть слезы, жидким хрусталем падающие из глаз цвета российских улиц, но когда Сигма сильно переживал после падения Казино, он всегда был рядом и старался выслушать все от начала до конца. Оказалось, больно слушать о вине, ходящей за Сигмой по пятам, о тени, которая не даёт тому жить спокойно, и прошлом, заставляющим бывшего менеджера просыпаться с криком посреди ночи. Сигма хватался за грудь, не имевший возможности восстановить дыхание, лицо всегда было мокрым. Его трясло, и Гоголю оставалось только сидеть, обнимая до того момента, пока Сигма вновь не уснет на его руках, отпустив все самое плохое и дав себе расслабиться.       Это благодарность, искренние чувства и любовь, коей можно щедро поделиться. Сигма мягко касается губ Гоголя, потом щек, век и подбородка, он зацеловывает его лицо и в воздухе витает аура неподдельной нежности. Коля же прищуривает глаза, по-кошачьи ластясь к горячим губам и гладя ладонями бедра Сигмы. Знал бы тот, как прекрасен в его глазах. Тогда бы он точно больше не шептал в ночи о том, насколько мерзким, ужасным человеком является.       — Я тебя люблю, – Гоголь улыбается, подняв руку выше, проводя ею по позвоночнику вверх и останавливаясь на задней стороне шеи. Они ловили друг-друга в те моменты, когда падали. Сигма так же помог ему справиться со смертью Достоевского, вытащил из сжирающей вины и чувства отсутствия собственной человечности. Именно он дал Гоголю веру в то, что он достоин ласки, любви, как и любой человек на планете. И Сигма доказывает это по сей день, даря все тепло, накопившееся в груди, и Коля всегда делает это ответом, ненавязчиво прося открыться ему полностью. Недоверие – одна из самых неприятных черт Сигмы, ведь его использовали слишком много раз, как бездушную куклу, как инструмент для достижения цели. Эти невидимые, но ощущаемые кандалы до сих пор висят на его запястьях невиданной тяжестью, тянут все ниже и ниже, но предусмотрительный Гоголь ловит его на самой глубине, не позволяя утонуть в топком болоте окончательно.       В комнате слышатся лишь звуки их поцелуев и далёкий шум машин, доносящийся с улицы. Коля прижимает Сигму ближе к себе, расстёгивает его жилет и спускает с плеч, откладывая на край кровати. Бывший менеджер терпеть не может, если его одежда валяется на полу и лишний раз пачкается, поэтому с этим Гоголь считался. Водолазка исчезает следом, открывая вид на бледные ключицы, которые оказываются зацелованными уже через мгновение. У Сигмы милые бледные веснушки на плечах, и те тоже не остаются без внимания. Коля так любит все в нем, начиная от характера и заканчивая тем, как мило морщится чужой носик в раздумьях.       — Я тебя тоже люблю, Коля, – с губ капает тихий выдох, он зарывается в волосы Гоголя и распускает длинную косу, пропуская пряди между пальцами. Осторожный шёпот эхом отдается в черепной коробке, пока очередное поцелуй-клеймо касается кожи. Сигма понимает, что не смоет это потом ничем – ни гелем для душа, ни водой, но жаловаться нет никакого смысла, если приходится по душе и пускает мурашки по телу.       — Ты прекрасен, – сказано с неподдельным восхищением, и после своих слов Николай опускает его на кровать, нависая сверху. Сигма обнимает его за шею, прижимаясь телом к телу и ощущая, как ручонки Гоголя уже добираются до его брюк, расстегивая ширинку и потихоньку спуская вещь вместе с нижним бельем. Довольным остаётся он лишь после того, как Сигма оказывается обнаженным, и тянется к тумбочке за лубрикантом. Искомое находится среди каких-то бумажек, и крышечка тихо щелкает, заставляя бывшего владельца Казино отвести взгляд. Для него это все смущающе, и то, как на пальцы наносится смазка он игнорирует.       Николай предельно осторожен, раздвигая тугие стенки и мягко зацеловывая лицо Сигмы, дабы отвлечь от неприятных ощущений. Он кропотливо старается над делом, не желая приносить лишней боли, поэтому растяжка занимает немного больше времени, пусть даже парню, лежащему под ним, это не особо нравится. От ожидания теплом крутит низ живота и дыхание сбивается, заставляя его слепо сжимать рубашку Гоголя между пальцами, минуты тянутся слишком долго. С его губ капает приглушённый стон, после которого Сигма щурится, почувствовав, как фаланги выскользнули наружу. У самого Коли уже подрагивают кончики пальцев, поэтому на рубашке чуть не рвутся пуговицы, и одежда падает с кровати на пол, ведь в отличии от своего любимого Гоголю все равно. Брюки оказываются где-то неподалеку, он дополнительно смазывает себя и входит медленным толчком, выдыхая в пустоту и сжимая руку на ягодицах Сигмы, издающего хриплый стон и невольно царапнувшего чужие плечи. Его бедра подрагивают, а губы вызывающе приоткрыты, и Гоголь не может удержаться от соблазна, впиваясь в них жадным поцелуем.       С этой секунды время течет слишком быстро, не давая утонуть в моменте. Осторожные толчки сводят с ума, заставляя Сигму постанывать и ощущать, как он медленно, но верно теряет голову. Коля шепчет ему на ухо о бесконечной любви, о том, как горячо находиться рядом друг с другом, ведь кажется, что от искр между ними пространство вокруг воспылает не хуже, чем пожар в Лондоне. Слушая хриплые стоны, Гоголь невольно ускоряет ритм движений, опуская ладонь на бледное бедро и носом проводя по шее Сигмы, которая вскоре покрывается множеством отметин. Бывший менеджер не имеет ничего против – он лишь наклоняет голову немного в сторону, открывая больше участков кожи для поцелуев-укусов. Времени все меньше, Коля с тихим стоном изливается внутрь, доводя Сигму за собой следом и заведомо зная, что понесет его в душ.       Гоголь дарит ленивый поцелуй, поглаживая щеку парня и губами спускаясь на подбородок. Им хорошо вместе, и сколько бы один не принимал попыток сдаться, второй обязательно даст надежду на все лучшее.