Потому что это он смотрит на неё сейчас с неприкрытым восторгом и обожанием. Это он потакает ей, он делает шаги к ней навстречу, он протягивает ей руку, чтобы она шла рядом с ним.
Когда к твоим ногам готовы бросить весь мир, остаётся этим пользоваться. Идеальное блюдо под названием «месть» стоит подавать тогда, когда есть возможность ранить больнее. Амала долго ждала момента, чтобы отыграться. Она должна была послать его вместе с чокнутой семейкой куда подальше, рассказать обо всём увиденном в полиции и написать доклад Гранту, чтобы прекратить зверства Культа. Ей хотелось видеть растерянный взгляд зелёных глаз Амрита, вытянувшееся от удивления и досады лицо, знать, что он ошарашен предательством. Это было бы честно. Хоть что-то в этой проклятой Калькутте было бы честным! «Так почему же я не могу?» — мысленно спросила себя Басу, закрывая глаза. Амрит целовал её аккуратно и нежно, невесомо, словно боясь разрушить такое хрупкое очарование момента. У неё была возможность развернуться и уйти, как и стоило бы поступить, но она лишь крепче прижалась к мужскому телу, углубляя поцелуй. Умом понимала, что Дубей — последний, кому стоило бы доверять, но разум не было слышно за оглушающим грохотом сердца. Они уже давно не играли в чувства, и осознание этого настигло столь же внезапно, как средь погожего неба разразился бы дождь. Просто вдруг стало ясно: он готов на всё, лишь бы защитить их совместное будущее. Амала отстранилась, тяжело дыша. Признавая поражение, она тянется к лицу Амрита рукой, чтобы коснуться его щеки.Сейчас она смотрит на него с нежностью, как доверчивая лань. Готовая прыгнуть за ним даже в Ад, она делает последний шаг навстречу, протягивает ему руку, чтобы идти рядом с ним.
Крепкие руки Амрита обхватили талию Амалы. В кольце его рук Басу чувствовала себя как трепещущий в камине огонь, которому позволяют разгораться и не бояться, что кто-то его погасит. — Я совершил много ошибок и предал твоё доверие, но так было нужно, Амала, — Амрит не извинялся, но почему-то его слова звучали так, будто он наконец решил признать бремя своей вины, разделив его с Басу. — Я позволил причинить тебе вред, но больше не допущу этого. Моя махарани, я… — Я знаю, — её пальцы опускаются ниже, к губам, стирая выступившую после укуса капельку крови. — Знаю. Амрит улыбнулся ей. Впервые так спокойно, открыто… нежно. Он склонил свою голову на плечо Амалы, зарываясь носом в шею, вдыхая едва уловимый запах мыла для тела и шампуня. И в этих касаниях было что-то настолько интимное, что Басу впервые захотелось оказаться где-то далеко отсюда, избавившись от посторонних глаз. Дубей целует её в шею, касается запястий там, где бешено бьётся пульс, разжигает пламя, в котором они сгорят вместе. Он молча тянет её за руку, в ту самую комнату, где Амала ночевала несколько ночей назад. Амрит закрывает двери на замок и, оборачиваясь, ласкает Басу таким взглядом, от которого она плавится, как восковая свеча. — Как же я ненавижу тебя, — шепчет девушка, усаживаясь на широкую кровать. Амрит только смеется, отчего тело Амалы покрывается гусиной кожей. Мягким, по-кошачьи грациозным шагом он подошел к ней и сел на корточки, глядя в глаза Басу снизу вверх. Рука Дубея осторожно касается завитых в кудри русых волос и скользит выше, задевая ушко, за которое он заправляет прядку. — Как же я… — Я знаю, — передразнивает её Амрит, заставляя замолчать. Его рука властно разводит её обтянутые брюками стройные ноги, и без сопротивления Амала поддается, расслабленно падая на кровать. Дубей осторожно расстегивает её ремень и несколько пуговиц, стаскивая с бедер ненужные тряпки. Когда его пальцы невесомо касаются внутренней стороны бедра, девушка издает тихий полустон-полувсхлип, поддаваясь накатывающему возбуждению. Амрит приподнялся и помог Амале освободиться от блузы с бельем, ненадолго задерживая взгляд на аккуратной груди с острыми розовыми сосками, затем переведя его на смущенное лицо Басу. Затуманенный желанием взгляд, приоткрытые пересохшие губы, требующие его — это было настолько прекрасно, что в голове Дубея внезапно пронеслась мысль: если бы он был художником, то непременно запечатлел бы это выражение на холсте в самых мельчайших деталях. Скользящие по внутренней стороне бедра пальцы подобрались к лону. Он коснулся её половых губ совсем невесомо, и все же распаленная Амала не смогла сдержать стон. Тихий, сладкий стон, который Амрит поймал с большим удовольствием и желанием услышать его снова. Дубей поднял руку и надавил на лобок чуть выше клитора. Прикосновение возымело эффект даже больший, чем он рассчитывал: девушка втягивает в себя воздух сквозь плотно сжатые зубы, приподнимая бёдра навстречу ему. Пальцы Амрита оказываются на несколько миллиметров ниже, его губы исследуют бедра, оставляя влажные поцелуи, и когда Басу уже готова была умолять, его язык оказывается на самой чувствительной точке, неплотно прижимаясь к клитору. Пальцы, бывшие там мгновение назад, разводят половые губы, позволяя языку касаться её более открыто. — Амрит… — его имя, произнесённое ею с такой мольбой и желанием, действует на Дубея словно катализатор. Язык мужчины рисует ведомые только ему узоры, заставляя лежащую на кровати Амалу извиваться. Девушка неосознанно окунает пальчики в его чёрные волосы, направляя так, как ей было особенно приятно. Она умоляет, но сама не понимает о чем, тихонько стонет и кусает губы, сжимает свободной рукой одеяло, и плывет по течению удовольствия, чувствуя, как внизу живота собирается ком, готовый взорваться в любую минуту. Амрит втягивает ртом клитор, нежно сжимает губами, целует, чередуя всё с неспешными движениями языка, и Басу растворяется в экстазе, который длится непозволительно долго. Громкий вскрик заглушает её собственная рука, ведь она знает, что такая откровенная связь с Амритом не будет одобрена Девдасом. Не потому что «до замужества нельзя», а потому что это не просто секс. И для Культа это опасно не меньше, чем расследование правительства Британии. Оргазм был таким сильным, что выбил из головы Амалы все мысли. Она смотрела в потолок невидящим взглядом, пытаясь собрать себя воедино, и лишь её шумное дыхание было единственным, что нарушало тишину в комнате. — Ты же не думаешь, что это все, Амала? — бархатный голос Дубея доносится до неё приглушенно из-за шумящей в ушах крови. Она, может, и хотела что-то ответить, но не смогла: ловкие пальцы проникли внутрь её жаркого лона и подогнулись, заставляя выгнуться дугой и блаженно застонать. Ритмично двигая рукой, Амрит снова коснулся языком клитора, и чуть морщась оттого, что рука Амалы в его волосах сжимается с каждым мгновением всё сильнее, ласкал её так, как мог ласкать лишь поистине любящий мужчина. Он хотел, чтобы ей было хорошо. И ей было. — Амрит!.. — в голосе девушки появилась хрипотца, во рту пересохло. Она выгнулась сильнее прежнего, когда второй оргазм прошелся по всему её телу, заставив покрыться мурашками от макушки и до самых пят. — Амрит… — тише позвала она, пытаясь восстановить дыхание. Дубей поднялся и сел рядом, стирая тыльной стороной ладони слюну, собравшуюся в уголках рта Амалы. — Как же ты восхитительно прекрасна сейчас… — тихо шепнул Амрит, склоняясь к губам девушки. Басу с готовностью ответила на нежный, совершенно нетипичный для них поцелуй. Она желала раствориться в Дубее, хотела, чтобы этот миг длился вечно, и не было кроме них ничего: ни расследования, ни Тёмной Матери с её последователями, ни кровавой истории, которую набело уже не переписать. И так и было. Он, зарывшийся пальцами в её растрепавшиеся кудри, и она, сжимающая его запястье. Между ними было столько недосказанностей, столько непроизнесенных слов, которые вдруг стали ненужными. Слова о любви и бессмысленные клятвы заменили нежные касания и внимательный взгляд. Взгляд, в котором было незримое обещание, связавшее их окончательно и бесповоротно. Не потому что так было уготовлено договором, не потому что они чувствовали энергию друг друга и были обязаны Тёмной Матери или Дюжине. Амала Басу любила Амрита Дубея вопреки всему. Приподнявшись на локтях, Амала требовательно коснулась одежды Дубея. Тот только усмехнулся, но повиновался, избавляясь от ненужных тряпок на своем теле. Басу осторожно коснулась кончиками пальцев кадыка нависшего над ней мужчины. Она вела руку ниже, очертив ложбинку меж ключиц и ниже, к самому животу, где ровными, не слишком рельефными кубиками проступил пресс. Задержавшись на короткое мгновение там, Амала опустила тонкую ладонь к налитому кровью члену, и Амрит издал сдавленный стон, который отозвался внутри девушки новой волной возбуждения. Твердый, пульсирующий в ладони член был обжигающе горячим, вызывая нестерпимое желание почувствовать его внутри. Но как Амрит забавлялся с ней, так и Амала хотела оттянуть момент единения ещё ненадолго, доведя их обоих до самого пика возбуждения — хотя возможно ли это, если мир уже был на грани? Плавным движением Басу заставила мужчину лечь и устроилась на его бедрах, одной рукой оттягивая кожу на члене, а другой упираясь в уже измятую простынь. Ей нравилось видеть его покорённым. Нравилось ощущать, как ему приятно от её действий, слышать его тихие стоны, чувствовать, каким отзывчивым становится его тело. Амала склонилась над ним и поцеловала — медленно, вкладывая в прикосновение к его губам всю страсть, на которую только была способна. Она отстранилась, целуя его в уголок губ, в щеки, в шею и ложбинку меж ключицами. Она играла с ним так, как не играла ни одна женщина прежде, и Амрит позволял ей забавляться, скользя руками по обнаженной коже. Он гладил её плечи, запястья, талию и бедра, сжимал грудь, теребя соски. Ещё не до конца осознавая свое желание, Басу решила сменить позицию и села на кровать, склонив голову к паху мужчины. Дубей смерил Амалу заинтересованным, похотливым взглядом, и та мучительно медленно провела языком по всей длине члена. Рисуя по выступающим венкам влажные дорожки, девушка чуть крепче обхватила член у самого основания и сосредоточилась на головке, обхватив её губами. Амрит сдавленно простонал. Влажный, горячий рот Амалы доставлял удовольствие, несравнимое ни с чем. Теряя над собой контроль, Дубей положил ладонь на голову девушки, вгоняя член немного глубже. Ему мучительно хотелось чувствовать ловкий язык по всей длине, и Басу потакала его желаниям так, как могла. Ритмично двигая головой, она крепче сжала руку, не позволяя себе оставить и миллиметр кожи без внимания. То замедляясь, то вновь наращивая темп, она рисовала на головке члена узоры, от которых Дубей готов был взорваться. Резко отстранив от себя голову Амалы, он потянул её тело на себя. Она приподнялась на корточки и тут же с готовностью опустилась на его член, упираясь руками в грудь. Руки Дубея оказались на её талии, поддерживая и помогая неспешно двигаться. Позволив девушке привыкнуть, он с силой насадил её на член, вырывая из губ Амалы вскрик. Горячее лоно плотно обхватило его, но он снова приподнял Басу и повторил фрикцию. Приноровившись, она зацепилась за изголовье кровати и стала двигаться сама, прикрыв глаза. Стоны, его и её, заполнили всю комнату. Запах пота и секса стал отличным аккомпанементом для музыки двух тел, что слились в едином экстазе. Когда девушка стала уставать, Амрит решил сменить позу. Он уложил Амалу на живот, подложив под неё небольшую подушку с шёлковой наволочкой, и, приподняв бёдра, вошёл сзади. Грубо, резко, нетерпеливо. Его естество требовало, и он брал. Неистово вколачивая тело Басу в кровать, он насаживал её на свой член, сжимая попеременно бедра и ягодицы. Там, где были его пальцы, совершенно точно останутся синяки, но Амале было плевать. Она кусала подушку и сжимала в руках простыни, насаживалась сама, чтобы хоть немного продлить это невероятное удовольствие. Издав крик, тут же заглушенный подушкой, Басу вновь растворилась на атомы от оргазма, чувствуя, как семя Амрита наполняет её. Его громкий стон стал кульминацией, подарившей девушке удовлетворение не только физическое, но и моральное. Упав на подушки, Амрит притянул к себе тело Амалы. Его влажная кожа слегка блестела в лучах обеденного солнца, притягивая взгляд. Басу могла думать только об этом, пока дыхание не пришло в норму. — Прости меня, — прошептала Амала, закрывая глаза. Она слишком устала — от бесконечных игр, от опасности, которая таилась за каждым углом, от того, что должна держать дистанцию даже рядом с тем, кто стал для неё всем. Сейчас ей хотелось одного: уснуть на плече мужчины, которому она доверила всю себя. — Отдыхай, моя махарани, — Амрит поцеловал её в макушку, усмехаясь чему-то своему. Когда она проснётся и покинет его покои, они вновь станут Басу и Дубеем, одними из Дюжины. Им снова придётся действовать во имя Культа и решать проблемы, что снежным комом катятся вперед, грозясь погребеть под ними всех. Но сейчас, лежа на измятых влажных простынях, они были теми, кто не носил определённую маску под стать случаю.Просто Амала и Амрит, чья влюблённость медленно переростала в крепкие чувства.