Кровоизлияние. Комары

Близится конец октября. Холодная улица встречает прохожих, грубо бросая им в лицо мелкий дождь и мертвые листья пригоршнями. Дождливо, сыро и даже, кажется, по-зимнему холодно. Тонкие кеды, у которых только резиновая подошва вносила свой вклад в сохранность сухости ног, уже промокли насквозь. Тью все равно. Он несется со всех ног по закрученному в спираль внутреннему двору школы настолько быстро, насколько это возможно в его теперешнем состоянии. Несильный дождь словно издевается, с противным стуком сбрасывая на золотистые кудряшки каплю за каплей. Правда, они от сырости стали походить больше на блеклую мочалку, чем на волосы. Голова болит и кружится. Поворот за поворотом чувство тревоги и убежденности в том, что в конце его обнимет бетонный тупик, усиливается. Плюх. Брызги летят в разные стороны. Тью упал, купая свою никчемную тушку в грязной воде. Черная потрепанная толстовка мгновенно впитывает воду и обвисает на худом теле холодным мешком. Тью неуклюже отползает назад, с ужасом обнаруживая, что худая спина натыкается на бетонную стену. Значит, выхода нет. Собственно, как он и ожидал. Тью прислоняется к стене и закрывает глаза. Пытается восстановить дыхание, но лишь сильнее сбивает его, потому что дрожит как мышь. Все тело ноет так, что даже малейшее движение причиняет боль. Плечо он потянул, пока прыгал с лестницы, зацепившись за перила, лодыжку подвернул, пока пытался вписаться в крутой поворот, коленки содрал, когда падал в лужу, и это все за одно утро. Сегодня он явно не в духе. Обычно даже легкое недомогание не могло служить серьезной помехой во время скоростного улепетывания, но в этот раз невыносимая головная боль с самого утра однозначно являлась причиной вялости и неуклюжести. Тью закидывает голову назад и истерично усмехается, обнажая зубы. "Как ты жалок... Зачем напоминать, если и так знаешь? " Можно было проклинать непогоду, придурков, построивших такое кривое здание школы, осень, своих уродливых преследователей, отсутствие куртки, безразличие социума да много ли чего еще. Но зачем, если и так ясно, что виноват только он. Тью слышит всплески воды и шумные шаги своих неприятелей. Не открывая глаз, он усмехается и неуверенно выдавливает: - Я думал, вы доберетесь сюда быстрее… Разумеется, его высказывание было проигнорировано, и это, пожалуй, к лучшему. - Ты кое-что забыл, поганец. – Громогласное замечание заставляет Тью дернуться и поднять опухшие глаза на главную причину своих бед. Огненно-красный цвет толстовки для Тью как тряпка тореадора для быка, только когда он ее видит, то бежит не вперед, а наоборот, как можно дальше и желательно, как можно быстрее. Тью сглатывает и истерично усмехается, вжимаясь в стену сильнее и выдыхает неловкое: - Привет, Чейс… Чейс шумно выпускает ноздрями струю воздуха и закатывает глаза. За его широкой спиной вырастает верная команда головорезов: Лохматый, Сиплый и Джейк. Лохматый по дороге подцепил какой-то ржавый кусок арматуры и теперь вертит его в руках, как игрушку. Тью втягивает голову в плечи, не в силах оторвать испуганного взгляда от опасной штуковины. На лбу выступает холодный пот. Чейс снова заставляет обратить на себя внимание, отрывисто и злобно выдавливая свою любимую фразу: - Деньги. Когда? - Прости, Чейс… У меня ничего нет… - оправдывается Тью, состроив самое невинное выражение мордашки, которое только можно вообразить. Чейз хмурит плешивые брови, шмыгает разбитым пару дней назад носом и продолжает нагнетать, проворачивая слова сквозь зубы как через мясорубку: - Куда ж ты все просираешь? Жуткая компашка подползает ближе и окружает Тью плотной криворожей стеной. Паренек продолжает виновато хлопать глазами и давить улыбку, с трудом сдерживая нарастающую истерику. "Как ты жалок... Заткнись! Завали уже... Не мешай думать..." Тью неуклюже пытается отползти подальше, словно рано или поздно обидчикам надоест за ним семенить. От неаккуратного движения рукой резко вступает в плечо. Острая боль рывком пронзает руку до кончиков пальцев. - Ай… - вскрикнул Тью, подписывая себе приговор. Взбешенный Чейс рявкает и хватает его за шиворот, притягивая к себе, как котенка. Потертые кеды беспомощно подлетели вверх но тут же опустились на землю. Тью слишком высок даже для Чейса, который не смог бы его поднять. - Да ведь ты сам все деньги забрал… Ты... Тсссс... - Тью зажмуривает один глаз, пытаясь стерпеть неприятные ощущения в поврежденной конечности. Чейс прожигает его злобным взглядом из-под плешивых бровей. Он знает, что высказывание кудрявого дрища является чистой правдой. - Тупица! – рявкает он наконец, словно от безысходности, и швыряет паренька обратно на мокрый асфальт. Это действие служит своеобразным сигналом команде, все члены которой так и дернулись в предвкушении. Лохматый вскидывает арматуру на плечо. - Эй эй эй эй это… а может чуть позже? – Тью пытается отползти в сторонку, морщась каждый раз, когда плечо дает о себе знать. – У меня голова болит, правда… Ооочень сильно… Это аргумент между прочим! Может быть… Давайте я приду сюда в пять? Ну вот в пять. Обещаю, – Тью интенсивно закивал головой, пытаясь убедить всех в своей искренности. Даже ладошку к сердцу приложил. - С деньгами? – недоверчиво произносит Чейс, раздумывая над заманчивым предложением. - Нет… Но можете меня побить, - Тью деловито улыбнулся и добавил себе под нос: - этого вы всё равно хотите больше... Чейс оборачивается, обращаясь к своей команде с немым вопросом. Лохматый вертит кусок арматуры в руке, они у него всегда чешутся кого-нибудь побить. Сиплый пожимает плечами, он трус, только подначивает, да кричит громко, поэтому всегда без голоса. А Джейк задумчиво надувает из резинки пузырь и складывает руки на груди. Он высокомерен и брезглив, посему любит только наблюдать. От команды при решении вопросов толку немного. Чейс снова шмыгает носом: - Мне нужны деньги, кретин - Да откуда я тебе их достану? - Даже Тью нахмурился. - Ладно. В пять. Здесь, - бросил Чейс, закатывая глаза, и добавил тише: - чертов псих... Тью с облегчением выдыхает: - Вот и славно... - Но при двух условиях. – перебивает Чейс, - если не придешь, то завтра уже точно не сбежишь и огребешь в два раза больше. Тью понимающе кивает и осторожно спрашивает: - А второе? Чейс кивает Лохматому, который уже целую минуту в нетерпении переминается с ноги на ногу. До Тью дошло не сразу… Бадыщ! Паренек падает навзничь, чувствует, как под кожей на лбу расползается огромный синяк. Кто-то харкнул и процедил сквозь зубы: - Чертов псих... С земли видно, как компашка медленно удаляется, а красная толстовка Чейса маячит как флаг их небольшой державки. Тью медленно моргает. После удара по лбу железной балкой голова кружится еще сильнее. Спасибо, Лохматому, что бил не сильно, а то бы Тью отбросил коньки раньше времени. Дождь усиливается. Теперь сбрасывает не по одной капле, а как будто плюет водой из стакана. Тью медленно переворачивается на спину, чувствуя, как вода с небес приятно охлаждает болючий синяк на лице. Он прикладывает ко лбу ледяной рукав сырой толстовки и закрывает глаза. Наконец-то можно немного отдохнуть. Тью даже сам удивился от того, какое блаженство он испытывает лежа вот так на холодном асфальте под дождем. Бедняга правда умаялся за сегодня. И голова по-прежнему кружится и болит. И слабость во всем теле уже показала свои последствия. В обычное время Тью был почти неуловим. Тонкий и гибкий худощавый засранец за все года, проведенные в школе как следует изучил каждую ее лазейку, каждый узкий ход и каждое окно с примыкающими пожарными лестницами. Жаль, что сейчас ему сбежать не удалось. «Пора вставать… Надо спрятаться до завтра…» - думает Тью, продолжая лежать с закрытыми глазами. … Сколько прошло времени? На часы смотреть нет смысла - Тью прекрасно знает, что пять уже давно миновало. Неважно, что обещание он не выполнил, да и как-то всё равно, ведь Чейс со своей компашкой точно не придет искать его здесь... Тью сидит на краю "ступени" и интенсивно роется в рюкзаке, в поиска х спасительного обезбола. Заветные таблетки он искал уже не один раз, но так и не нашел. Тем не менее, каждые полчаса, как заведенный, опять лезет рыться в сумке, надеясь, что до этого он плохо искал и был невнимателен. Вдруг парочка выпадет из какого-нибудь маленького внутреннего кармана? Парень обреченно вздыхает, отбрасывая бесполезный рюкзак в сторону. Таблеток нет не потому, что он плохо ищет, а потому, что их нет. Боль сама по себе не проходит, пусть и стало немного легче после того, как он посидел без дела. Оставаться в школе до конца дня он уже не считал нужным. План побега был чертовски прост, а Тью был мастером игры в прятки и догонялки, к тому же сбегал с уроков слишком часто, чтобы не стать мастером своего дела. Да и вообще никому особо не было дела. Такого понятие как «отчисление за прогулы» в его школе не существовало, ведь по закону закончить заведение и получить аттестат должны все, а эта школа была единственной в маленьком городе Пяти четвертей. Тью придвинул к себе скетчбук и достал из-за уха карандаш. Ветер разгоняет кудряшки и сушит толстовку. Под резиновыми подошвами кед пятидесятиметровая пропасть – вот та самая псевдоромантика, которую так любит Тью. Это и есть край "ступени". Мягкий карандаш приятно шуршит по бумаге, оставляя на ней серебристую грифельную пыль. Пожелтевшие листы украшают наброски старых деревьев, цветов, развалин домов Низшего города, иногда птиц, иногда существ других Рун. Жаль, что узнать о них побольше можно лишь на истории или биологии – их Тью тоже прогуливал частенько. Тем не менее, он изучил достаточно запретных книг, чтобы узнать чуть больше, очевидных фактов, и так известных каждому. Повезло, что он живет в здании заброшенной библиотеки, трансформированной под жилой дом с четырьмя квартирами. Кучи так называемого запретного материала, которые во время перестройки просто свалили в самой большой комнате и как следует заперли, валялись там до сих пор. Но разве Тью не нашел бы лазейку к такой сокровищнице? Он часами мог бродить по темному помещению с фонариком в поисках самых интересных книг. В школе про другие Руны рассказывали мало. Так, только общие сведения, чтобы людишки хоть немного знали о том, что происходит за высокими стенами "Завесы", окружающей их территорию. После Войны Рун и создания людьми "Завесы", человечество само отрезало себя от большей части своего загадочного мира, и даже обсуждение этой части со временем и развитием индустрии становилось все менее актуальным. Зато, появление "Завесы" дало мощный толчок для прогресса. За пару десятков лет люди превратили свой неудобный скалистый материк в огромную «лестницу». На каждой "ступени" выросли большие и развитые города, главный из которых расположился, по законам иерархии, на самой верхней, от чего в народе и получил название «Верхушка». Даже сейчас с предпоследней ступени, на которой жил Тью, были видны ее причудливые постройки, словно парящие острова, которые люди достраивали сами, массивные и завораживающие ответвления, как будто лепестки космического цветка, разрастающиеся на много километров в разные стороны от узкого клочка земли. Тью с интересом наблюдал за ровесниками, которые больше всего мечтали попасть туда. Он не был скептиком, но считал такой исход почти не возможным. Доступ на верхушку закрыт не только от представителей других Рун, но и от людей с нижних ступеней. Лишь самые гениальные умы получали прямой билет в этот рай. Тью не верил, что такое случается настолько часто, насколько требуется для того, чтобы туда попадал каждый, кто хорошо постарался. Надо совершить что-то по истине выдающееся, такое, чего еще не делал никто другой. Может, Тью просто обидно было признавать, что сам он на такое не способен. Он смирился с тем, что и на предпоследней ступени ему жилось неплохо. Он обычный трус и неудачник, который вряд ли заслуживает повышений. К тому же, его куда больше манило дно… Край "ступени" - огромный отвесный обрыв - любимое место Тью. Отсюда лучше всего видны пейзажи Низшего города. Он огромный, похож на бесконечный и густой каменный лес, в котором безжалостно срубили все деревья, оставив лишь уродливые пни-обрубки в виде однотонных обшарпанных малоэтажных домов. Низший город - город отбросов. Именно сюда - на последнюю ступень - с давних времён, как в ссылку, отправляли всех неугодных обществу и правительству людей. Это место хуже тюрьмы. Там нет никаких условий к существованию. Там каждый борется сам за себя. Тью поëжился и отодвинулся от края. Нет, он бы не хотел там оказаться. Да все равно это было невозможно. Но ему так хотелось получше узнать все секреты этого жуткого места, история и быт этой безграничной мрачности затягивали его в раздумья и странные мечты. Он как будто чувствовал близость с его несчастными жителями, которые также как и он проводят время в бесконечном страхе и побегах от более сильных обидчиков. Хотя он вполне осознавал, что это мысль невероятно идиотская и он, по сравнению с жителями Низшего, великий счастливчик. Холодный вечерний ветер принес дымку грядущего ночного сумрака. Тью глубоко вдохнул. Он любил запах вечера, однако надвигающаяся темнота его пугала. Где-то завыли собаки. "Ночью гулять страшно... Надо домой..." Повезло жить недалеко от края "ступени". Тью всегда прибегал сюда по короткой дороге, о которой знал, пожалуй, только он. Узкая тропинка сворачивала от тротуара за библиотекой в густые заросли колючих кустов, виляла в высокой траве и упиралась в серый жестяной забор, окружавший заброшенную стройку. Людей там никогда не было, только валялись почерневшие детали и уныло торчали ржавые балки из серой земли. Парень захлопнул скетчбук, закинул рюкзак на плечо и побрел к стройке. "Боишься? " - ехидничал внутренний голос. Волнение придавало ему силы. "Опять за своё? " - Тью уже перестал замечать, как ведет диалоги с самим собой в голове. Голос умолк "Так… Не думать о страхе. Не думать о страхе. Не думать о…" "Тупица, тебе так только ещё страшнее станет." "Замолчи..." Вновь череп обволокла звенящая тишина. Чем быстрее зажигаются звезды, на чернильном небе, тем сильнее дрожат колени и больнее колет комок в горле. Тью кажется, что за спиной кто-то идет. В темноте он чувствует себя уязвимой жертвой, потому что сам ничего не видит. Главное – не оборачиваться. Невольно он с каждой минутой ускорял шаг. К вожделенному забору почти подлетел. Как только ладони коснулись заветного железного листа, служившего оградой стройки, от сердца чуток отлегло. Тью перебросил рюкзак, а затем ловко перелез сам, радостно думая о том, что будет дома через пять минут. Стройку уже окутала тьма. Тью инстинктивно вытягивает перед собой руки, хотя и так знает, что здесь нет ничего, обо что можно споткнуться. Арматура в другой части территории свалена в кучу. Вдруг сердце застывает камнем. Литр ледяного пота скатывается по спине, словно Тью облили из ведра. Парень вытаращил глаза, пытаясь понять, что лежит у него под ногами. Он медленно и со скрипом наклонил голову. Глаза слегка привыкли к темноте. Прямо перед ним растянулся... Труп? Тью замер, нелепо раскинув руки. Труп распластался на земле, развалив в разные стороны онемевшие конечности, изогнутые под неестественным углом. Глаза на побледневшем лице закатились. Пустой белок зловеще светился в темноте. Нос разбит, из приоткрытого рта течет слюна, а на шее, кажется, странные круглые ранки, похожие на укус змеи. Вокруг них тонкой корочкой запеклась кровь. Тью замер и закрыл рот рукой, чтобы не закричать. Нет, нос все еще кровит, значит этот человек жив? Алая струйка стекает по губам и сливается по цвету с огненно-красной толстовкой. Тью хрипло шепнул: - Чейс…