Служебный роман

      Акинори всегда поражало умение Юске выглядеть так, словно ничего не было. В следующий раз, когда Акинори зашёл к нему, тот вёл себя точно так же, как и в первый день его работы. Вежливость, полное отсутствие ярко выраженных сторонних эмоций. Юске, казалось, был профессиональным актёром. Такое поведение в их обстоятельствах поразило Акинори настолько, что он ничего не смог сказать, кроме рабочих моментов.       Странные действия Юске в тот злополучный пьяный вечер стали поводом для серьёзных размышлений Акинори. Ни к чему это, правда, не привело. Первое время образ Юске исчез из снов, и Акинори даже допустил, что тот всё сделал правильно. Этот странный, смущающий, да что там – безумный поступок смог на корню прервать нежелательные события. А потом Акинори пожалел об этих наивных мыслях, когда в один прекрасный день начал видеть сны эротического характера с Юске в главной роли.       Через месяц Акинори понял, что всё очень плохо. Фантазия подкидывала такие картинки, что иногда в кабинет Юске было идти страшно, опасаясь за собственную реакцию. Акинори старался не выдавать свою проблему внешне, но понимал, что, скорее всего, его раскусят. Юске казался проницательным, когда как обычно смотрел поверх монитора компьютера, общаясь с Акинори по поводу очередного заказа.       Акинори решил, что терять ему особо нечего, поэтому попробовал, или даже – попытался попробовать разобраться в собственных эмоциях, направленных на Юске. Что он хочет от этого человека? Чего он ждёт или пытается добиться? До конца жизни скрывать происходящее внутри себя Акинори не сможет, а значит, скорее всего, ему придётся уволиться, если он ещё раз сорвётся и если Юске надоест напряжение между ними. Казалось, даже Хазуки знает, что что-то произошло между двумя сотрудниками, но никто виду не подаёт и тему не выносит на повестку дня.       Ковыряние в собственных чувствах заняло много времени и сил, и в конце концов Акинори был вынужден признать, что ничего хорошего не вышло. Его эмоции, направленные на Юске, это зависимость. Одержимость. Акинори хочется быть рядом с этим человеком. Он не уверен точно, зачем именно, но уверен в том, что именно рядом. На задворках сознания иногда появлялось слово «влюблённость», но Акинори мысленно молился всем богам и не только, лишь бы это ощущение не оказалось правдой. Однако, если чувства были чем-то кроме этой злополучной влюблённости, тот поступок Юске бы исправил их отношения раз и навсегда, вернул в первоначальную форму, где они – лишь коллеги и почти незнакомцы...       Акинори стал периодически звонить Юске на мобильный, в том числе и во внерабочее время, но стоило приблизиться к их злополучной теме, Юске завершал диалог предупреждением. Когда Акинори не выдерживал, игнорируя его просьбу, Юске попросту сбрасывал вызов. Сначала Акинори принимал это как отказ и боролся с собой, но прошло не так много времени, и он начал игнорировать сбросы, повторял набор до тех пор, пока не натыкался на оповещение о блокировке со стороны абонента.       Однажды Акинори, собрав мысли в кучу, наконец решился. Когда в трубке раздалось уже привычное «Слушаю» весьма ровным тоном, Акинори признался Юске – и себе в том числе – что он неравнодушен к нему. На удивление, Юске шумно, долго вздохнул, но не сбросил вызов.       Акинори, воодушевлённый отсутствием прямого и бескомпромиссного отказа, рассказал все свои душевные злоключения и подытожил тем, что он не знает, что делать. От собственного бессилия и долговременного отрицания ситуации было страшно. Он не раз и не два просил прощения у невидимого сейчас собеседника, а Юске молчал, но слушал, судя по редким вздохам из динамика телефона. Когда же тирада Акинори закончилась, они просидели в тишине около минуты. Для Акинори это казалось таймером отсчёта бомбы из многочисленных боевиков, которые крутили по телевизору.       «Ты уверен?» – наконец спросил Юске, прерывая тишину.       – Да, – быстро ответил Акинори и шумно вдохнул. – Я понимаю, что вам это не нужно и не интересно. Но я хотел хотя бы рассказать вам об этом... Я попытаюсь забыть, честно. Простите меня.       В трубке раздалось тихое шуршание, а затем на грани слышимости: «Глупый, глупый Акинори». Акинори невесело усмехнулся.       – Да, я признаю это, – сказал он, посчитав необходимым ответить даже на риторическое замечание.       Юске хмыкнул.       «Ты в курсе, что нельзя так разбрасываться словами? Тем более, такими громкими и важными для кого-то»       – Я понимаю, – ответил Акинори, и печальная улыбка не сходила с его губ. – Но, прошло столько времени, а я всё никак не могу выкинуть вас из головы. Теперь – я сдался.       «И после этого ты говоришь, что постараешься забыть. Как наивно»       Казалось, словно голос Юске смягчился. У Акинори появилось стойкое ощущение того, что он улыбается, хотя он не был уверен в этом – может, опять проделки фантазии. За это время Акинори убедился, что его собственный мозг умеет очень хитро подделывать желания и выдавать их за действительность.       Юске вздохнул.       «Любовь живёт три года. К тому же, ты полюбил картинку»       – Нет, – сразу отозвался Акинори, поняв, к чему клонит Юске. – Во снах, своих фантазиях, я вижу вас настоящим. Уже столько раз... – Акинори запрокинул голову и прикрыл глаза. – Я часто вижу себя. Вижу, как подхожу к вам со спины. Касаюсь этой застывшей бабочки. Её крыльев. Веду по контуру пальцами, осторожно и невесомо. А вы оборачиваетесь и смотрите на меня так... С укоризной, что ли. И без вашего рабочего образа. Я перестал его видеть уже давно. А эта сцена, с бабочкой, часто преследует меня.       Акинори показалось, что он услышал вздох.       – Простите меня за это, – сказал он.       «Ты хочешь сыграть в рискованную игру. А я не хочу наступать на те же грабли»       Акинори вздрогнул. Это звучало странно, но выглядело как... Как согласие? Юске ведь так прямо это сказал! Как будто он практически согласился, или даже окончательно согласился. Правда, формулировка была странной, но это ведь согласие, так? Это не отказ.       Акинори не хотел получить отказ и в этот раз – на следующие действия у него уже не хватит благоразумия.       – Позвольте мне, – начал он, хватаясь за хрупкую возможность. – Пожалуйста. Я не перегну палку. Я не вру, поймите.       «Ты любил хоть раз?» – поинтересовался Юске.       – Да, но так – ни разу, – честно ответил Акинори.       Кроме как честностью, он Юске не сможет заполучить себе.       Возникла короткая пауза. Акинори заёрзал на месте. Прерываться вот так, на самом важном моменте – Юске жесток!       Тот неожиданно заговорил, тихо и быстро:       «Сегодня в пять. Я открою»       В динамике раздался короткий звук завершения вызова. Акинори медленно отодвинул телефон от уха, упёрся взглядом в светящийся экран – Юске сам сбросил после своего предложения. Внутри царил невероятный ураган смешанных чувств, который так и грозил Акинори головной болью. Это было согласие со стороны Юске? А как же его личная позиция, что он сам думает на этот счёт? Акинори полагал, что узнает об этом сам совсем скоро, но сейчас мысли рвали на части сердце и душу, и некуда было деться от этого. Почему Юске всё-таки согласился, и почему именно пригласил к себе?       Часы на экране мобильного показывали два часа дня.       Когда Акинори, ни секундой раньше, ни секундой позже позвонил в дверь, Юске открыл спустя недолгую паузу. Он махнул рукой, чтобы гость разделся, и почти сразу провёл его на кухню. Только в этот раз Юске не стал заниматься готовкой. Он сел за стол напротив Акинори, устанавливая зрительный контакт. Вне рабочего образа, «обычный», обыденный Юске выглядел как один из многих людей, встреченных Акинори на улице, но конкретно Юске не был каким-то там незнакомцем, а вполне конкретным человеком. И Акинори имел на него некоторые вполне определённые виды.       – Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать на них. Искренне, – вместо всяких речей сказал Юске чётко и медленно. – Можешь считать это опросом, допросом, мне всё равно.       Акинори пожал плечами. Он проделал весь путь сюда, понимая, что даже если Юске захочет отказаться, он всеми силами постарается его переубедить. Акинори был готов пойти на всё сейчас.       Юске выждал короткую паузу, а затем начал опрос:       – Ты в курсе, что я мужчина?       Губы едва не изогнулись в улыбке от непривычного, почти неуместного вопроса. Серьёзно? Акинори ждал куда более важных вопросов. Хотя, если подумать, этот тоже имел свою силу, но постановка вопроса несколько рушила его серьёзность.       – Да, – ответил Акинори, удерживая строгое, бесстрастное выражение лица.       – И ты тоже, – дополнил Юске. – Ты считаешь это нормальным?       – Для себя – я смирился. А вы, как я уже понял, вполне принимаете такой вид связи.       Акинори непроизвольно поморщился – ляпнул, не подумав, и получилось грубее, чем хотелось бы. Юске не отреагировал на эту заминку, только взгляд его сменился на вопросительный.       – Ты о моём рабочем внешнем виде?       – Не совсем, – покачал головой Акинори и ненадолго отвёл взгляд в сторону. – Та сцена с Хазуки, в самом начале... И тот случай в переулке. Поэтому я и стал думать именно так о вас.       Юске кивнул и прикрыл глаза, потирая веки пальцами. Затем снова поднял голову и обратил внимание на Акинори спустя недолгую паузу.       – Почему ты решил, что это – любовь?       Акинори ответил не сразу, собирая мысли в короткий, ёмкий ответ. Ему хотелось ответить так, чем долго распинаться.       – Потому что во сне я вижу вас. Вас, не образ с работы.       Юске вопросительно нахмурился, будто ожидая продолжения, но Акинори молчал.       – И это всё? – уточнил он.       – Это последняя ступень, – утвердительно ответил Акинори.       – А что было изначально? – поинтересовался Юске.       – Я хотел вашей похвалы, – без утайки сообщил Акинори. – И увидеть ваши смех, гнев... Эмоции.       Он помнил себя того времени. Кто же знал, что это желание перерастёт в нечто настолько серьёзное? Акинори мысленно вздохнул – столько всего произошло, невозможно понять, в какой момент всё свернуло не туда.       А может, история началась с самой первой встречи? Акинори постарался отмахнуться от этой мысли.       – У тебя есть друзья? Собеседники? – неожиданно спросил Юске.       – Да, – ответил Акинори, насторожившись от смены темы.       Юске чуть нахмурился, слегка склоняя голову, задумавшись.       – Когда это началось?       Акинори не удержался и хмыкнул. Только что и сам думал об этом, но ответа так и не увидел. Юске вопросительно смотрел на него, и пришлось ответить то, в чём Акинори был уверен.       – Ваши эмоции я хотел увидеть с момента первого задания. Уже и не помню, сколько точно времени прошло... Я не сразу понял это. Долго принимал то, что со мной происходит.       Это прозвучало как оправдание. Акинори понадеялся, что это ему только кажется.       – Чего ты ждёшь от этой встречи? – задал вопрос Юске.       Акинори задумался. Очень хороший вопрос. Ответ на него был одной из вещей, которая была для него важной сейчас. Он должен признаться в этом хотя бы самому себе, и, конечно же, Юске, если не хочет, чтобы тот ушёл из его жизни.       – На самом деле я не знаю, – начал Акинори, покачав головой. Тешить себя иллюзиями он тоже не хотел, зато была одна вещь, в которой он отчасти был уверен: – Но ваши слова по телефону намекнули мне, что, возможно, вы ответите на мои чувства.       Юске хмыкнул, и больше никак не прокомментировал это высказывание.       – Прямо сейчас ты смотришь на меня, – сказал он. Акинори послушно поднял на него взгляд. – Есть ли у тебя какие-то мысли и желания относительно меня?       Акинори всё же мимолётно улыбнулся этому почти детскому способу.       – Ваши волосы, – сказал он неожиданно даже для самого себя. – Они выглядят очень мягкими наощупь. Я бы хотел их потрогать.       Юске удивился. Акинори кивнул и решил высказать всё, о чём думал сейчас.       – Ещё – ваша энергетика привлекает меня, – дополнил он.       – Энергетика? – вновь удивился Юске.       – Да, – подтвердил Акинори. – Она есть у вас и у Хазуки. Они разные, но они располагают людей к вам, кажется. Но по-разному. В вашем случае – я не могу перестать слегка возвышать вас над всеми.       Юске не удержался и фыркнул, давя смешок.       – Тебе точно не шестнадцать? – его голос звучал насмешливо.       – Это грубо, – заметил Акинори, складывая руки на груди. – Быть может, это из-за вас я чувствую всё так.       – Чувство влюблённости, говоришь, – сказал Юске, прерывая возмущение Акинори, и на секунду прикрыл глаза. – Возможно, ты прав. Но мы взрослые люди, ты забываешь об этом?       – Разве взрослый человек не может любить как подросток? – наобум поинтересовался Акинори.       Юске хмыкнул и опустил взгляд. Несколько секунд он, кажется, размышлял о чём-то.       – Отчего же. Может. Только вот другие люди не всегда так делают. Они могут неосторожно обращаться с хрупкими эмоциями, подобными на детские, – Юске пожал плечами. – Раз – и упало. Разбилось. Потом ты снова падаешь в любовь, но вдруг цепляешься за что-то. Не хочешь чувствовать разбитость снова. Слово «любовь» теряет свой яркий смысл, и по-старому ощутить новые эмоции ты уже не можешь. Подсознательно знаешь, что тебя ждёт.       Акинори удивился этой маленькой проповеди.       – И, получается, перестаёшь верить в лучшее?       – В моём возрасте уже достаточно веры, – без паузы ответил Юске, снова глядя в глаза Акинори. – Расчётливый ум берёт дело в свои руки.       – А вы пытались?       Юске вдруг отрешённо улыбнулся и склонил голову. Волосы закрыли его глаза. Он некоторое время молчал, пока Акинори терпеливо смотрел на него.       – Кажется, вопросы задаю я, – сказал Юске, напомнив, почему состоялся этот разговор, с чего он начался.       – Иногда нужно брать инициативу в свои руки, – парировал Акинори.       Снова молчаливая улыбка. О её смысле Акинори даже не пытался думать – беседа давала столько различных поводов для размышлений, что ничего конкретного и точного сейчас не шло в голову.       – Ты смелый и наивный, – сказал Юске. – Юный. Этот мир и его отношение к людям слишком жестоки для такого.       – Вы делаете мне больно своими словами и без целого мира. Я ведь привыкну, как вы и рассказывали, но только из-за ваших слов, а не многочисленных злых языков.       Юске откинул волосы с глаз движением головы, улыбка пропала. Он, казалось, задумался, причём достаточно сильно. Почти две минуты ничего не происходило, и Акинори начал чувствовать себя немного неловко.       – Удовлетвори своё желание, – неожиданно сказал Юске, разбивая тишину.       Акинори не сразу понял, о чём он говорит, но затем кивнул и подчинился. Встал, обошёл стол и аккуратно коснулся красноватых кончиков волос. Затем невесомо провёл пальцами вверх, слегка погладив Юске по голове вдоль едва прощупывающегося пробора.       – Они и правда мягкие, – признал Акинори и коротко улыбнулся.       Он не перестал гладить красные волосы, наоборот, даже попробовал поддеть их, пропустить между пальцами. Акинори не хотел думать о том, что Юске сейчас остановит его. Хотелось, чтобы он не останавливал. Если уж ответа сразу Акинори не дождётся, то хотя бы насладится тем, что так давно видел во снах и желал осуществить в реальности.       Юске ожидаемо поднял голову, реагируя на затянувшееся выполнение желания, и Акинори, не отдавая себе до конца отчёта в собственных действиях, наклонился, целуя его. Несколько долгих секунд их губы касались друг друга, а затем Юске отклонил голову и отстранился, но не перестал смотреть на Акинори снизу вверх.       – Твои желания меняются на ходу? – поинтересовался он абсолютно ровным тоном.       – Вы исполнитель желаний, – ответил Акинори. – Появляются новые.       Он нехотя отнял руку от мягких волос и вернулся на своё место за столом. Юске упёрся взглядом в столешницу, а напряжённую от размышлений морщинку между бровями скрыли немного растрёпанные своеволием Акинори волосы. Новая пауза оказалась такой же долгой, как и предыдущая.       – Если ты считаешь это чем-то несерьёзным, наивной игрой, то закончи её сейчас же, – безлико произнёс Юске, не поднимая глаз.       Акинори качнул головой. Уж в этом-то он был уверен – для него происходящее игрой не являлось.       – Я так не считаю.       Юске поджал губы и поднялся со своего места, отходя к стоящему на одном из кухонных шкафчиков электрическому чайнику.       – Я знаю, что ты давно с этими эмоциями, – начал он, открывая чайник, выливая остатки воды. – Понять это оказалось несложно. Я верил в то, что эти эмоции исчезнут со временем.       Акинори неловко улыбнулся. Слышать так прямо, что его уже давно заметили и поняли... К тому же, ещё Юске сказал, что хотел бы обознаться в своих догадках. Когда-то и сам Акинори хотел того же.       – Но изо дня в день я видел обратный результат, – резюмировал Юске, набирая воды в чайник. – Потом ты даже звонить мне начал по этому поводу.       – Извините, – пробормотал Акинори, чувствуя смущение.       Юске пропустил мимо ушей его замечание.       – Ты сказал, что сцена между мной и Хазуки тебя поразила, – сказал он и закрыл полный чайник. – Меня тоже.       Юске поставил чайник на нагреватель. Акинори удивлённо поднял глаза. О чём это он говорит?       – Когда ты ушёл, я спросил у него, что это было. Он ответил, что это был толчок. Для тебя. Что ты влюбишься.       Юске обернулся, опираясь о кухонный шкафчик, и посмотрел на Акинори. Тот даже стушеваться не успел, серьёзно ошарашенный новой информацией. Серьёзно, что ли? Или это Юске так шутит? Что творится в голове у Хазуки?..       – Я спросил, зачем ему это, на что он ответил, что в жизни нужно иметь любимого человека, – закончил Юске и скрестил руки на груди.       То есть, Хазуки сказал Юске, что тому нужен любимый человек. Которым Хазуки назвал Акинори. То есть, Акинори влюбится в Юске и станет его любимым человеком. И между самим Хазуки и Юске ничего такого нет, и сам Юске свободен для отношений, и даже согласен на них. Нет, не согласен, но они нужны ему. По мнению Хазуки, опять же. То есть, эти двое действительно не состоят ни в каких подобных отношениях?       – Так значит вы... – не сдержался Акинори, силясь выделить в цепочке логических умозаключений что-то конкретное.       – Мы? Невероятно старые знакомые, – ответил Юске, немного повышая голос – вода в чайнике начала закипать. – Огонь, вода, медные трубы и всякое такое. У него хватает причуд и странных идей на двоих. Он всегда вытряхивал из меня информацию, где я и с кем. Потому, что то нападение в переулке было не первое.       Акинори вздрогнул и поёжился. Не первое... Такое страшное – и не первое?       – Но страшно, как и в первый раз, – добавил почему-то Юске. – Я так и не научился самообороне.       Щёлкнул выключатель на чайнике. Юске развернулся и взял кружку.       Акинори напряжённо посмотрел Юске в спину.       – Теперь и мне страшно, – сказал он.       – Таков мир, – пространно ответил Юске.       Юске вернулся за стол с пышущей жаром и приятно пахнущей кружкой. Он медленно принялся пить, разглядывая в промежутках между глотками своё отражение в кружке. Повисла пауза. Акинори смотрел на Юске, ничего не говоря. За этот вечер тот сказал столько, что Акинори требовалось некоторое время на осмысление нового и переосмысление старого в их отношениях. По крайней мере, сейчас он мог уверенно сделать один вывод, который радовал его больше всех остальных вместе взятых: его пригласили сюда не зря.       – Когда ты позвонил сегодня, – заговорил Юске спустя некоторое время, – я понял, что мои подозрения и пожелание Хазуки подтвердились и уже не могут быть опровергнуты, – усмешка.       Акинори наблюдал, как Юске медленно, мелкими глотками пьёт горячий напиток, предварительно легко дуя на него.       – За свою жизнь я слышал достаточно признаний, но твоё... Его звучание и было причиной, по которой ты всё-таки оказался здесь, – закончил Юске.       – Другие не были такими? – поинтересовался Акинори.       Юске покачал головой.       – В твоих словах я слышу искренность.       Он снова затих, и тишина висела вплоть до момента, пока он не закончил пить и не поднялся со своего места. Юске сполоснул чашку и поставил её на сушилку для посуды. Затем вернулся за стол и снова посмотрел в глаза Акинори.       – Если ты не уверен, откажись сразу же, – сказал он тихо, но настойчиво.       Акинори позволил себе мельком улыбнуться.       – Я уверен в том, что говорю и чувствую.       Юске вздохнул и отвёл взгляд в сторону.       – И надо оно тебе... Ты решил сыграть в рискованную игру. В слишком рискованную...       Акинори наблюдал, как с этими словами Юске вновь поднялся с места. Он постоял немного рядом со своим стулом, а затем обошёл стол. Ненадолго показалось, словно Юске направился к двери, но он остановился напротив Акинори и повернулся к нему, глядя в глаза.       – Запомни. Я уже не подросток, чтобы бросаться в неизвестность с головой. Но я услышал тебя.       Он замолчал, и Акинори почувствовал, что Юске не может сказать главное. Не может и не говорит. А значит, нужно взять инициативу в свои руки.       – Вы приняли меня? – не вопрос, не уточнение, а прямой намёк на действия.       Вместо ответа Юске вздохнул, а затем подошёл ближе, совсем в упор. Дальше Акинори действовал так, как хотел всегда: поднял руки и подтянул Юске к себе за талию, после чего без лишних слов надавил ему на поясницу, намекая, чтобы Юске сел ему на колени. Оказавшись совсем рядом с Юске, Акинори непроизвольно испугался собственных действий, но быстро отказался от этого: сейчас не время отступать. Ему нужно продолжать инициативу, мягко заставить Юске поддаться, принять. Поэтому Акинори подался вперёд, подтягивая Юске к себе, и поцеловал его.        То, что его не оттолкнули, и было ответом на главный вопрос о том, согласен ли Юске на всё происходящее. Но почему он согласился, интересно?       Эта мысль бесцеремонно отодвинулась назад, когда ладони Юске опустились на плечи Акинори. Поцелуй оказался не единственным – Юске позволил углубить его.       В какой-то момент Юске подался назад, немного отстраняясь, и приложил палец к губам Акинори, который уже было хотел возмутиться.       – Хоть я и не хорош в самообороне, но если ты прекратишь играть в это, то я ударю тебя, – сказал он, глядя на Акинори сверху вниз.       Акинори вопросительно глянул на Юске.       – Играть в это? – уточнил он, делая акцент на последнем слове.       – В любовь, – пояснил Юске.       Акинори несильно улыбнулся.       – А я думал, что это не игра.       Юске никак не отреагировал на это замечание, продолжая смотреть Акинори в глаза. Тот решил воспользоваться моментом:       – У меня вопрос. Почему вы так быстро приняли меня? Ведь вчера всё ещё настойчиво отталкивали.       Юске отвёл взгляд в сторону.       – Я не буду отвечать на него. Пока что, – сказал он.       – Это немного жестоко, – заметил Акинори и сильнее сжал объятия.       Их губы оказались близко друг к другу. Юске хмыкнул.       – Знаешь ли, когда долгое время наблюдаешь за кем-то, сложно остаться полностью безучастным и незаинтересованным.       Акинори улыбнулся. Это своеобразное признание оказалось не совсем неожиданным, но всё равно приятным. Собственные ощущения воспринимаются иначе, когда появляется понимание, что всё происходящее – не односторонняя выдумка. Что эмоции всё-таки взаимны.       – Спасибо, – ответил Акинори.       Юске снова опустил руки на плечи Акинори. Встать ему не дали, вновь увлекли в поцелуй. Впрочем, Юске не стал сопротивляться.       Немного погодя они уже сидели в комнате. Она сильно отличалась от спальни. Здесь был достаточно большой угловой диван, застеклённый шкаф с кучей полочек, несколько навесных полок, полных красивых безделушек. В углу комнаты стояли две гитары, рядом с ними расположился компьютерный стол, и поверх клавиатуры находился задвинутый в нишу небольшой синтезатор.       Акинори не совсем помнил, под каким предлогом они пришли сюда. Юске, сидящий рядом, выглядел так, словно всё происходит в пределах нормы.       – Музыка? – завязал Акинори интересующий его разговор, покосившись на гитары. – Не мог подумать прежде, что вы связаны с ней.       – Это моё хобби, – сказал Юске. – Музыка понимает тебя, – отрешённый взгляд, смягчившееся выражение лица, – как верный товарищ.       Акинори удивился. Он не ожидал услышать подобное от Юске.       – Верный товарищ... Как будто – вы одиноки? – спросил он.       – Дело не в этом, – махнул рукой Юске. – Я имею в виду, что наедине с музыкой молчание становится более приятным. Им, – он указал на гитары, – не нужны слова, они поймут всё без них.       – Это звучит немного грустно? – полувопросительно сказал Акинори и немного склонил голову.       Юске хмыкнул и посмотрел на Акинори.       – Почему? – уточнил он.       – Как будто больше вам не с кем разделить свою тишину. Никто не понимает, или некому понять. Это грустно, я считаю.       Юске пожал плечами и расслабленно откинулся на спинку дивана. Он мельком обвёл взглядом всю комнату.       – Мне не грустно. Я живу в одиночестве уже очень давно, чтобы привыкнуть к нему, – ответил он и снова сфокусировал взгляд на Акинори.       Тот вопросительно глянул на Юске.       – Давно?       – С детства, – пояснил Юске. – Тогда я хорошо чувствовал себя в одиночестве. Сейчас тоже. Жизнь невольно сближает с некоторыми людьми, но я привык быть один по жизни в целом.       Акинори слегка поджал губы, мельком раздумывая над словами Юске. Со своей точки зрения он, может, и был прав, что к этому можно привыкнуть и всякое такое. Сам Акинори себя не видел полноценным человеком в абсолютном одиночестве. Он привык к более шумному и социальному времяпровождению.       – Вы так говорите – наверное, действительно не грустно, – решил озвучить он свои мысли. Затем уточнил: – Я не похож на вас.       – Я знаю, – сказал Юске.       Он сидел на диване немного поодаль от Акинори, на другой стороне углового дивана, чтобы видеть его, но не быть рядом. Теперь Акинори даже понимал мотив этого. Юске сознательно не хотел погружаться в тесный контакт.       – В целом, – решил дополнить Юске, – о людях многое можно сказать, когда взаимодействуешь с ними уже такое приличное количество времени.       – Вы словно знаете меня всего, – сказал Акинори и усмехнулся.       – Всё знать невозможно, – покачал головой Юске. – Это всего лишь мой опыт общения.       Акинори кивнул и затих, мысли принялись активно придумывать тему для разговора, потому что ничего не клеилось и шло как-то слишком сложно, тяжело. Акинори хотелось говорить с Юске, но разговор шёл отрывками. Кажется, что Юске сам выбирал, хочет ли он говорить на какую-то тему или нет. Хотя, может, он просто привык именно завершать разговоры, в частности сторонние.       – Кстати, – Юске сам прервал их затянувшуюся паузу. – Попрошу тебя об одной вещи. Не смешивай работу с личной жизнью никогда, – сказал он строго.       – Хорошо, – кивнул Акинори и решил уцепиться за это как за новую тему для разговора. – Почему?       – Потому что нельзя думать сразу о двух противоположных вещах, они начинают сливаться в одну.       Акинори кивнул. Юске выразился логично. Это правило он сам использовал на полную, судя по всему.       – А меня всегда поражало то, что даже после странных и неловких моментов вы вели себя так, словно ничего не было, – озвучил свои мысли Акинори.       – Потому что то, что происходит там, снаружи, не имеет смысла для происходящего внутри, и наоборот, – ответил Юске. – В любом из смыслов. Не у всех получается вот так сразу разделять, но это действительно необходимо.       Акинори понимал, что их разница в возрасте, характере, жизненных установках сильна. Эта любовь казалась неуместной. Однако сердцу не прикажешь. Он посмотрел на Юске. Даже несмотря на все эти тупики, всё равно хотелось быть тут, рядом с ним. Хотелось, чтобы Юске проявлял взаимность, а не бежал, как вода сквозь пальцы. Но, видимо, их отношения – это дело времени. Очень долгого времени. Юске ведь ответил взаимностью, так? Только что вслух не озвучил. Им ещё много предстоит узнать друг о друге в том числе и про отношения.       – Я и вы такие разные, – заметил Акинори. – Мне всё же неловко.       – Все люди разные, – ответил Юске и развёл руки в стороны. – А ты вступил в игру, не зная правил. Это было опасно и опрометчиво.       Акинори поднял взгляд на него. Юске никак не менялся внешне. Эмоции, казалось, почти не касались его, какую бы тему не завели.       – Я не знаю, что делать с этим с вами, – смешок.       Юске хмыкнул.       – Разве это не твоя инициатива была? – поинтересовался он. – Не суть. Смотри на меня, – сменил тему Юске. – Эта игра, она основана на многом. Влечение. Интерес. Восхищение. Зависимость и далее. Но главное в ней не написано в правилах.       Он замолчал. Акинори непонимающе нахмурился.       – Есть правила для игры в любовь?       – Есть. И узнаёшь их обычно методом проб и ошибок.       Акинори скрестил руки на груди. У Юске оказалась на удивление тяжёлая политика насчёт чувств. Интересно, почему?       – Главное в этой игре – это взаимность, – продолжил Юске. – Желание разделить нечто с кем-то. Если это желание появляется у обоих – дальше всё случится само по себе.       – А если нет? – вцепился Акинори в мысль. – Не появляется у двоих.       – Тогда любовь живёт три года. Но я разрывал раньше.       Юске смотрел ему в глаза, и Акинори неожиданно для себя поёжился. Они замолчали. Юске относился к таким простым, как казалось Акинори, чувствам неожиданно сложно. С другой стороны, а что Акинори в целом знал о Юске? Быть может, у него само видение мира такое. Тогда и отношение к любви становится относительно объяснимым.       Юске вздохнул, разрывая тишину.       – Понимаю, сложно. Я говорю это всё сейчас, потому что уже устал от самого понятия любви. Раз уж это что-то высокое, то вот, я придумал такое высокое, которое мне подходит. А так, в саму любовь уже давно не верю. Не тот я человек, чтобы верить.       – А я могу вернуть вам эту веру? – наобум спросил Акинори.       Он перехватил взгляд Юске. Тот хмыкнул.       – Попробуй. Я буду помогать тебе по мере возможностей, но ничего не обещаю. Мне стало интересно.       Акинори кивнул, принимая эти слова.       – Я учту, – начал он. – Тогда, вы разрешите?       – Что тебе разрешить? – поинтересовался Юске.       – Всё, что я хочу сделать с вами и для вас. Чтобы попытаться.       Юске хмыкнул.       – Разрешаю. Но только если это не касается любой наказуемой по закону вещи.       Акинори кивнул, затем подобрался ближе, подсел к Юске вплотную. Снова коснулся его волос, затем повёл пальцами ниже, вдоль шеи. Далее – большая безразмерная майка с узким горлом, но пальцы нащупывали очертания тела под ней. Акинори провёл пальцами вдоль руки, к кисти, и сжал пальцы Юске своими.       – Но, вы мне помогайте. Например, сейчас я не уверен в правильности своих действий.       Юске осторожно разомкнул их пальцы и переплёл их заново, сцепляя в замок.       – Можно делать вот так, – сказал он и слегка качнул их переплетёнными руками. – Я думал, ты это знаешь.       Акинори быстро улыбнулся. Ему понравилось заставлять Юске проявлять инициативу. Юске это совершенно не обременяло. Всё же, он был явно более лояльным к этим отношениям, чем говорил об этом вслух.       – А что ещё можно сделать в такой ситуации? – как можно более невинно поинтересовался Акинори.       Юске деланно закатил глаза.       – Какой ты несамостоятельный для человека, который сам навязался сюда, – сказал он.       Затем Юске немного повернулся боком, опираясь на диван, и приподнял голову, чтобы поцеловать Акинори в щеку. Акинори сам перехватил Юске, не давая ему далеко уйти, и поцеловал его в губы – простое касание, ненадолго, но Юске не стал сопротивляться.       – Почему это я несамостоятельный? – решил всё же уточнить Акинори. – Я не хочу на вас давить.       – Потому что иногда у меня пропадает уверенность в том, что ты действительно испытываешь ко мне какие-либо сильные романтические чувства, – ответил Юске.       Он расцепил их руки и несильно надавил на руку Акинори, чтобы тот отпустил его. Акинори убрал руку. Впрочем, Юске не стал отсаживаться.       – Я испытываю их на самом деле, – сказал Акинори. – Извините, мне стало интересно почувствовать вашу инициативу.       Юске не удержался от короткого смешка и отвернулся, принимаясь разглядывать компьютерный стол.       – У меня ещё не было связи с такими условиями. Я не привык к такой... Как это назвать... Романтике? – произнёс он и задумчиво склонил голову.       Акинори удивлённо посмотрел на него.       – Но вы вроде бы говорили, что на вас не раз нападали ваши бывшие... Кстати, в этот раз вам помог я. А в другие?       – А в другие – никто. На меня лезли с кулаками. Или... Или.       Юске замялся, его взгляд мимолётно скользнул к собственным коленям, и Акинори похолодел, примерно догадавшись, о чём он. Насилие и... кое-что ниже пояса.       – Они делали вам больно, – сказал Акинори совсем тихо.       Он, недолго думая, потянулся к руке Юске и снова сцепил их пальцы точно так же, как ранее. Юске выдохнул немного более шумно, чем обычно, отвлекаясь от мимолётного воспоминания. Акинори посмотрел вниз, на их переплетённые пальцы, а затем отметил, что с такого ракурса и из-за этой безразмерной одежды рука Юске казалась непривычно худой и слабой, даже если татуировки на коже придавали некоторую агрессивность образу.       – Это в прошлом, – сказал наконец Юске. – Я бы не хотел заострять на этом внимание.       – Вам было больно, – утвердительно произнёс Акинори, и прежде, чем Юске перебил его, продолжил: – А приятно – было?       Юске передумал говорить и приподнял бровь, удивившись вопросу. Он даже повернул голову, глянув на Акинори. Тот сделал убедительное лицо.       – Я говорю о ваших прошлых отношениях. Чувствовали ли вы что-то приятное в них? Раз вы говорили, что не привыкли к романтике.       – А, ты об этом, – сказал Юске. Он качнул головой и расслабленно откинулся на спинку дивана, слегка запрокинул голову. – Я стараюсь не запоминать такое, но, думаю, это было довольно давно.       Акинори сжал его пальцы своими. Затем поднял их сплетённые руки, и прижал к обивке дивана рядом с головой Юске. Второй рукой опёрся о спинку с другой стороны от Юске, склонился над ним и поцеловал его. Затем – ещё раз и ещё, сжимая пальцы. В какой-то момент Юске тихо зашипел, призывая отстраниться. Он разомкнул их пальцы и встряхнул руку – Акинори не заметил, как сильно сжал пальцы, поддавшись эмоциям. Юске посмотрел ему в глаза, и он был так близко, что Акинори снова буквально вжал его в диван, продолжая прерванные поцелуи. Он хоть и боялся отчасти, что такой напор отпугнёт Юске, но почему-то верил в то, что того полностью устраивает происходящее.       Долгие поцелуи сменили объятия – рука на талии, ненавязчиво прижимающая Юске к теплу тела рядом, чтобы не сбежал. Они разговаривали на пустые темы: Акинори указывал на ближайшую интересную безделушку на полках, а Юске рассказывал, что это такое, привезено ли это откуда-либо и всё в таком духе. Акинори не задумывался о времени и об их дальнейшем времяпровождении: балом правил не он. Именно Юске задавал тон этому вечеру.       Именно Юске, закончив с очередной историей, посмотрел на часы.       – Постарайся в следующий раз не врываться в мою жизнь сразу с двух ног, – сказал он.       – Почему? – поинтересовался Акинори.       Он ненавязчиво склонил голову, но Юске остановил его движение на полпути ладонью, мягко намекая.       – Потому что ты у меня дома, – пояснил Юске. – И я слабо представляю, что мы ещё можем делать.       Акинори подавил печальный вздох.       – Я могу уйти, – предложил он, постаравшись, чтобы голос не звучал как-то нехотя.       – Можешь, – кивнул Юске. – И это будет разумным решением – нам обоим есть о чём подумать.       Так быстро и просто согласился, что Акинори даже не захотел лишний раз печалиться. В целом, это было очевидно со стороны Юске. Быть может, он прав, и им лучше не забегать вперёд. Это их первая встреча, первые часы наедине вне чего-либо, связанного с работой. Юске наверняка хочет передохнуть, а Акинори подумал, что было бы неплохо найти темы для разговоров, раскрутить Юске на личную информацию. Хоть всё равно не хотелось прерываться, Акинори с этим смирился: Юске не планирует разрывать их едва установившиеся хрупкие отношения. И всё ещё было интересно узнать, почему именно эти отношения для него в новинку.       – Спасибо за вечер и согласие, – сказал Акинори.       Он отвёл в сторону руки Юске и повернул голову, утыкаясь носом ему то ли в ухо, то ли в шею.       Юске вздрогнул, и это было чем-то необычным. Акинори тихо выдохнул ртом горячий воздух и почувствовал, как кожа Юске покрылась мурашками. Тот склонил голову в сторону.       – Вам нравится это? – спросил Акинори, неожиданно, но приятно удивлённый такой реакцией.       Юске не ответил, а когда Акинори приподнялся, то успел заметить поджатые губы и прикрытые глаза. Он повторил своё действие ещё раз и коснулся губами шеи Юске, коротко и часто целуя её. Неожиданно Юске судорожно вздохнул и положил руку на плечо Акинори, словно пытаясь оттолкнуть.       – Не надо. Не сейчас, – пробормотал он.       Акинори остановился, всерьёз взбудораженный новым открытием. Он не ожидал такой реакции от Юске. Да и Юске потребовалось несколько долгих секунд, чтобы вернуть на лицо безэмоциональность.       Зато теперь Акинори кое-что знает о теле Юске, и тот почти не против этого.       Акинори понял, что если когда и нужно прерваться, так это сейчас. Иначе он точно не уйдёт из этой квартиры сегодня. Он отстранился, выпуская Юске из своих рук, и поднялся с дивана.       – Пойду я, – сказал он. – Подумаю обо всём.       – Да, – кивнул Юске. – Нам обоим есть о чём подумать.       – Если что, я могу вам позвонить? – поинтересовался Акинори, на всякий случай закидывая удочку на следующую встречу.       Юске хмыкнул.       – Я думал, ты уже знаешь ответ на этот вопрос.       От странной, чувственной слабости не осталось и следа. Акинори даже допустил мысль, словно та необычная реакция Юске на поцелуи у шеи ему почудилась.       Юске стоял в коридоре, прислонившись к стене, и наблюдал за сборами Акинори. Затем махнул ему рукой на прощание и скрылся за входной дверью, оставляя Акинори наедине с путём домой, воспоминаниями и долгими мыслями о произошедшем.