Два солнца

Алые кудри переливались в лучах закатного солнца, от чего казались ещё ярче, чем есть. Будто горящие в костре пламенные языки, они развевались, одуваемые игривым ветром. На белоснежном лице играла мягкая улыбка, а взгляд — о, этот тёплый и некогда родной, — был направлен прямо на него. Рыцарь на мгновение замер под давлением чувств, когда чужая ладонь нерешительно подползла к его, которой он опирался на тёплый песок. Их мизинцы легонько соприкоснулись, но и этого хватило, чтобы сбилось дыхание. Впервые за долгое время. На горизонте виднелся вечерний Мондштадт, окутанный зарёй. Это была пятница, поэтому город казался оживлённым ничуть не хуже, чем по праздникам. Многие рыцари ордена заканчивали работу, направлялись провести оставшийся день за выпивкой в таверне и расслабиться. Будь за барной стойкой сейчас не Чарльз, из уст винодела обязательно бы вырвалась его излюбленная, сказанная с некоторой надменностью, фраза: «Ордо Фавониус как всегда». Но Дилюк сейчас не в «Доле ангелов». Дилюк сейчас сидит рядом с ангелом. Да, признаться, капитан кавалерии был поистине красив и особо очарователен, когда молчал, как думалось магнату. Конечно, он привык к его нескончаемой болтовне, которая по большей части воспроизводилась незакрывающимся ртом лишь для того, чтобы вывести холодного и недоступного Рагнвиндра на проблески хотя бы каких-нибудь эмоций. Чаще всего эти попытки успехом не увенчивались, однако Альберих и не подозревал, что так легко, оказывается, лицезреть полуулыбку на привычно каменном лице названого брата. Шум надломленных волн рассекал увековеченную тишину. Вокруг не было ни единой души. Сзади возвышались горы Буревестника, куда, будучи шаловливыми неугомонными подростками, Дилюк с Кэйей сбегали с винокурни, чтобы вдвоём упасть в изумрудную траву и считать звёзды на тёмном полотне. Годы идут, а что-то остаётся неизменным. — Тепло. Кэйя непонимающе наклоняет голову вбок. Он замечает, что ему с трудом удаётся подавлять глупую улыбку, когда винодел рядом с ним — такой неожиданно досягаемый, такой свободный, — продолжает смотреть на него изучающе, но как-то по-доброму, что отзывается внутри учащённым сердцебиением. — Вода тёплая, — добавляет магнат чуть громче. — Предлагаешь искупаться? — У меня нет огромного желания раздеваться, знаешь, — мужчина несколько смутился от формулировки, спустя долгое время отводя глаза, прежде прикованные к капитану. — О, — тот звонко рассмеялся, — мастер Дилюк стесняется предстать перед названым братцем обнажённым? А помнишь– — Хватит говорить глупости, — резко вырвалось у винодела из уст. Он поднялся и в следующую секунду скинул ботинки с ног. Наклоняясь, подвернул брюки до колен и оставив Альбериха в гордом одиночестве, побрёл к воде. — У тебя вся задница в песке! — крича с берега, продолжал хохотать рыцарь. — Подожди меня, куда пошёл! Следом и Кэйя снял обувь, повторил действия Дилюка и рванул вдогонку. Потревожив спокойную гладь озера, нарушаемую одними слабыми волнами, он расплескал воду в окружении себя. — Ну что ты делаешь… — прошипел Рагнвиндр. — Веселюсь, в отличие от тебя, — съязвил капитан кавалерии, показывая язык, словно ребёнок. — А ведь несколько минут назад ты казался таким умиротворённым и обаятельным, что я даже растаял. Дилюк хмыкнул, предпочитая ничего на это не отвечать. Он склонился над своим отражением в чистой воде, размывая силуэт. Мгновением позже он вспомнил, что его ладони обтягивают перчатки, и теперь ткань предательски промокла. — Стоит их снять, — обратил на это внимание Кэйя, украдкой наблюдающий за изменившимся выражением лица винодела. — Тебя забыл спросить, — буркнул тот, но всё же вернулся к берегу, где они вдвоём оставили свою обувь, положил рядом влажные перчатки. — Каков грубиян! Где ты этому научился? — рыцарь наигранно надул губы. — Где мой милый Дилюк, что нежно улыбался мне несколько мгновений назад, эх… Тот поравнялся с Кэйей и внезапно взял руку мужчины в свою. Его шершавая ладонь плотно прижалась к гладкой и изящной ладони капитана, будто он намеревается его потащить за собой. Странно. Ранее Рагнвиндр никогда не соглашался так легко снять свои перчатки, под которыми скрывались не самые приятные взору шрамы. Неисчислимое количество шрамов. У него были тонкие красивые пальцы, — а за мужчиной Альберих из юношества помнил привычку активно жестикулировать (которая со временем, конечно, искоренилась), и тогда тот часто засматривался именно на них, — но всё «портили» эти некрасивые рубцы. Сделанное Дилюком для Кэйи в данный момент казалось непостижимой загадкой, однако второй предпочёл не спрашивать. Он лишь заглянул ему в глаза, что так напоминали раскалённую звезду, далёкую и вместе с тем непозволительно близкую — сейчас такая наполовину заходила за горизонт, неторопливо унося освещаемый собой лучистый день. За секунду Альберих насчитал три солнца. От ответного взгляда его бросило в жар ещё больший, чем в июльские дни, и он твёрдо убедился в своей ассоциации. Разливающееся по щекам тепло усилилось, когда в непредсказуемый момент винодел приблизился к капитану так, что между их носами оставался буквально сантиметр свободного расстояния. И то было преодолено так быстро и вместе с тем волнительно, когда губы Рагнвиндра внезапно прильнули к альбериховым. Капитан кавалерии широко распахнул глаза, совсем не ожидавший подобных действий от Дилюка. Его-то и сплетение их ладоней воедино потрясло, но поцелуй… Вышел глубоким, будто магнат смог выразить через него давно всё то подавленное, что вырвалось наружу молниеносной стрелой, как только он смог вторгнуться меж губ удивлённого рыцаря. Чувственным, будто это то, что он хотел и даже планировал сделать, когда как бы невзначай пригласил сэра Кэйю прогуляться по Мондштадту. Ещё тогда капитану кавалерии поведение названого брата почудилось странным; он даже размышлял некоторое время, не нарушил ли тот свой драгоценный «обет» и не выпил ли чего спиртного. Их губы отпрянули друг от друга через минуту, но ладони оставались сомкнутыми, не позволяя Альбериху с позором вскарабкаться по скале и сбежать скорее в штаб. Это… — Что это… было… Рыцарю подумалось, что у него вот-вот земля из-под ног пропадёт. Лишь бьющие по коленям волны приводили его в ощущение реальности происходящего. — Давно хотелось, — лаконично ответил винодел, прикрывая рот ладонью, чтобы утаить дурацкую усмешку. — Я же в тебя влюблён. И знаю, что это взаимно. В таком случае, поцеловаться было бы правильным решением. У Кэйи задрожали ресницы. Ему что, послышалось? — Повтори-ка… — Не вижу в этом особенной необходимости, ты ведь всё прекрасно понял. Дилюку хотелось по привычке скрестить руки на груди, но он продолжал держать ладонь капитана в своей; и совсем не зря — тот чуть не завалился в воду от подобного заявления. Нет, он безо всяких сомнений прав, но… Отчего такая уверенность в этих словах — «И знаю, что это взаимно»? Откуда Дилюк мог это знать? На памяти рыцаря определённо точно не было, чтобы он по пьяни мог вдруг это ляпнуть магнату, который совсем — вот правда, совсем! — недавно был к нему демонстративно равнодушен, а порой не стеснялся выражать показушную неприязнь. Конечно, он ведь не совсем бесстрашный, чтобы сказать это именно Дилюку. «Ветер всё слышит», — тотчас пришло в голову Альбериху и взгляд его моментально устремился ввысь. На скале, ребячески свесив ноги, виднелся знакомый юношеский силуэт в салатовом берете и такого же оттенка накидке. Отсюда не было видно, но Барбатос, очевидно, с некоторой загадочностью улыбался. Он смотрел на двух мужчин, отошедших не так далеко от берега Сидрового озера. Архонт весело прижал палец к губам, когда заметил на себе чужой взор. Кэйя всё понял. Он широко улыбнулся, переводя взгляд на стоящего перед ним молчаливого магната. Хотелось смеяться. Смеяться по-доброму и искренне. Заливаться безустанным хохотом от глупости этой ситуации, да так, что Дилюк бы долго не понимал, в чём дело, то и дело вскидывая брови. — Неужели это был ваш с ним план? Несмотря на то, что Венти показательно дал ему понять, чтобы он молчал, слова сами вырвались из уст. Дилюку нетрудно было догадаться, кого Кэйя имеет в виду. Того самого барда с косичками, что однажды остановил винодела на центральной площади для разговора… кое о чём. — Вовсе не обязательно было обращаться к Венти, — добавил не удостоившийся ответа капитан. — Достаточно лишь раз посмотреть на меня вот так, чтобы я понял, что ты испытываешь ко мне. Рагнвиндр поджал губы, мысленно обрушив град ругательств на несносного барда, появившегося невовремя. Их ладони рассоединились так внезапно, как и соединились. Теперь он решительно притянул рыцаря к себе за талию одной рукой, а второй мгновенно зарылся в копну тёмно-синих, как ночь, волос, терялся в них пальцами. Он продолжал молчать, но его взгляд безотрывно и жадно исследовал мягкое и несколько влюблённое выражение лица капитана кавалерии, с лица которого всё не сходила улыбка. Зачем Альбериху солнце на небе, если перед его глазами прямо сейчас находятся целых два, что греют лучше любой горячей звезды?