Постыдное желание

      Ричард уехал.       Просто взял и уехал.       Произошедшее всё никак не могло дойти до Гэвина. Буквально полчаса назад он стоял рядом с андроидом и с чувством выговаривал ему всё, что хотел сказать. Проявил инициативу, так сказать. Расставил все точки над i. Гэвин был доволен собой, что наконец решил прервать всё то, что между ними было, не решаясь дать этому определение.       Внутренний голос буквально бился в истерике, пытаясь убедить Рида, что он всё сделал правильно. Что так и должно было случиться, что человеку и роботу не нужно быть вместе. Что для них никогда не будет «долго и счастливо». Что всё то, что происходило между ними — это фарс, ошибка, в крайнем случае — эксперимент. Да, точно, эксперимент по удовлетворению взаимного интереса и ничего сверх этого. И, как и всё в этой жизни имеет начало и конец, так и в их недоотношениях всё закончилось. Сегодня. Сейчас.       И сколько бы он себе ни повторял, что всё логично и обоснованно, Рид не чувствовал, что поступил правильно. Скорее, наоборот, будто он разрушил своими собственными руками что-то настолько ценное, чем обладать он не имел никакого права. У Гэвина было ощущение, что он пнул доверчиво подошедшего к нему котёнка, которого пару раз до этого погладил по голове. Хотя Ричард не тянул на котёнка от слова совсем.       Ричард, кажется, понял Гэвина даже лучше, чем он себя сам.       По крайней мере, андроид не пытался что-то ему доказать и рассказать, что он самый лучший партнёр для Гэвина, хотя Рид к этому подготовился и даже имел контраргументы. Но не пришлось.       Ричард спокойно его выслушал, как будто и так понимал, что всё происходящее между ними ненадолго. И было непохоже, что Гэвин неожиданно предал его доверие.       Как будто ему тоже было просто интересно.       Как будто Рид для него был прекрасным объектом для изучения.       Как будто…       Ричард спокойно выслушал его, но, судя по тревожно мигающему диоду, спокойствие это было только внешнее.       — Это ваше решение, и я его уважаю. Я не стану раздражать вас своим вниманием и мелькать перед глазами, детектив Рид.       Откуда-то вернулся официоз, от которого Ричард давно отказался в общении с Гэвином. Это было неожиданно и почему-то неприятно, как будто его самого резко ударили в живот. Как будто они вернулись на полгода назад к самому началу их взаимоотношений.       Ричард помигал диодом пару секунд и несколько раз моргнул. Он так делал, когда отправлял отчёты или подгружал информацию. Вряд ли он сейчас ставил обновления.       — Я не стану раздражать вас своим внешним видом. Я не говорил вам, но меня давно приглашали работать в бюро. И, только ради вас, я не рассматривал это предложение всерьёз. Что ж, больше у меня нет никаких ограничений по этому поводу. Все документы уже отправлены на электронный адрес капитана Фаулера. Перевод одобрен. Был рад работать с вами, детектив Рид. Всего наилучшего.       Гэвин застыл с открытым ртом, пытаясь понять, что только что произошло. Это грёбаная шутка? У его тостера прорезалось чувство юмора?       Гэвин упорно игнорировал тот факт, что чувство юмора у Ричарда появилось практически сразу, как они стали работать вместе, и оно было таким же всратым, как и у него самого.       Этого он точно не ожидал, затевая свой разговор и пытаясь доказать, что всё то, что происходило между ними последний месяц — это идущая друг за другом череда ошибок. Гэвина полностью устраивал Ричард как напарник, и он не ожидал, что тот предпримет настолько радикальные методы, просто вычеркнув себя из жизни Гэвина.       Этот механический засранец его просто переиграл.       И теперь Гэвин растерянно смотрел, как за широкой спиной Ричарда закрылись двери департамента. Как он плавно и грациозно забрался в подъехавшее такси и исчез с глаз своего уже бывшего напарника.       У Гэвина возникло то самое чувство, как будто он смотрел за всем со стороны и просто не мог поверить в реальность происходящего. Это был сраный сюр, который должен вот-вот закончиться. Обязан, блять! Только вот такси набрало скорость и скрылось из поля зрения застывшего Гэвина. Ричард не выпрыгнул из машины в последний момент со словами: «Ты бы видел своё лицо, Гэвин. Неужели поверил?!»       Никто не выпрыгивал и не возвращался.       День продолжался.       Жизнь продолжалась.       И в этой жизни больше не было Ричарда рядом.       Почему внутри было так паршиво, Гэвин отказывался анализировать.       Гэвин растерянно почесал подбородок. Буквально за неполный час он лишился и напарника, и любовника, и кого-то ещё, кого, он пока не понял, как можно назвать, и назовёт ли когда-нибудь.       Рид вернулся за свой рабочий стол, невидящим взглядом упираясь в идеально чистый стол Ричарда, который стоял в полуметре от него.       Он напьётся. Да, точно! Сегодня он определённо напьётся и подцепит кого-нибудь в баре. Ричард был просто тот, кто удовлетворил его неожиданный интерес. Целый месяц, блять, удовлетворял. Всегда лучше встречаться с людьми, их хотя бы понять можно. В отличие от роботов, у которых в голове микросхемы.       Именно с такими мыслями Гэвин сидел в баре, стопка за стопкой вливал в себя огненное пойло, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Он не помнил, как закрыл смену, как общался с коллегами, что-то едко отвечая по поводу того, куда делся его напарник. Джеффри сто процентов завтра сделает официальное объявление, поэтому пусть эти самые коллеги поумерят интерес.       Вот же всё-таки сука.       Гэвин влил в себя второй из стоящей перед ним шеренги шот, зло мотнул головой и мазнул взглядом по толпе в баре. Взгляд сразу же цеплялся за идеальные лица андроидов, и это поднимало в груди жгучую волну злости, ненависти и обиды. На Ричарда, на себя, на весь этот грёбаный мир.       Рид должен был испытывать что-то положительное от того, что это всё закончилось. Да! Он должен был от всей души радоваться тому, что навязанный несколько месяцев назад напарник исчез сам, и ему практически ничего не пришлось для этого делать. Но почему-то сейчас не было ни радости, ни удовольствия, зато злости и раздражения было хоть отбавляй. Возможно, в нём пока ещё мало алкоголя? Гэвин потянулся и влил в себя новую стопку, больше не смотря по сторонам, чтобы не раздражать себя ещё больше.       Гэвин никогда не хотел андроида в напарники и сопротивлялся этому до последнего. Но, когда тебе капитан ставит ультиматум: либо работаете в паре, либо пиши заявление на увольнение, долго не повыделываешься. Пришлось смириться с последней продвинутой моделью разумного тостера под боком, если Рид хотел работать в полиции. Гэвин обещал себе хотя бы попробовать каково это — быть в связке с синтетиком. Заявление написать он всегда успеет.       И, как это ни удивительно, Гэвин довольно быстро привык, что у него под боком навороченный компьютер, способный выполнять тысячу и одно его поручение, едва моргнув глазом. Это оказалось невероятно удобно. Слать отчёты, когда вы сидели в засаде; получать всю необходимую информацию за секунды; отправлять его на переговоры с неуступчивым Джерри –патологоанатомом, который люто ненавидел Гэвина и ставил его дела чуть ли не самыми последними в очередь. Но с появлением пластикового напарника всё стало значительно проще: Джерри не выёбывался и делал всё вовремя.       Ещё было прикольно ругаться с механическим напарником, когда тот начинал сомневаться в выводах Гэвина, опираясь на логику и свои машинные алгоритмы. В такие моменты Гэвин ржал в голос и говорил, что кожаные мешки вообще редко думают, и иногда даже самые тупые варианты возможны, потому что нет пределов человеческой глупости. Ричард приводил контраргументы, и, в результате мозгового штурма, они могли буквально вслепую нащупать нужный путь. Так андроид помог Риду закрыть несколько старых дел, которые тяжёлым грузом висели на его совести.       А через пару месяцев активной совместной работы дошло до того, что Гэвин мог позволить себе подремать в той же самой засаде, полностью положившись на внимательность робота, от которого ещё недавно Гэвин отбрыкивался и руками, и ногами.       Гэвин отказывался вспоминать, в какой момент ему стало интересно как же устроены эти типа разумные тостеры. Он никогда не хотел себе домашнего андроида, ему вообще не нравилось, что кто-то находился на его территории, особенно когда самого Гэвина не было дома.       Он не относил себя к андроидофобам, как и к людям, отрицающим развитие технологий, но из всей современной техники ему вполне хватало робота-пылесоса, который ему на день рождения подарила Тина. И огромного телевизора на всю стену, который он запускал крайне редко из-за постоянной загруженности на работе.       Робототехника была максимально далека от Гэвина, но в определённый момент ему стало чертовски интересно, как у них там всё устроено. Они же теперь, блять, самостоятельные, новая синтетическая раса, ага.       И Гэвин не смог отказать себе в удовольствии, раз ему в руки попалась ехидная и одновременно дотошная модель помощника детектива. Рид спрашивал своего синтетика, задавая самые тупые и неочевидные вопросы, а тот отвечал, неизменно терпеливо и развёрнуто.       — Да, детектив, это симуляция эмоций. Мы не можем испытывать непосредственно человеческие эмоции, у нас нет на это ресурсов и нужных механизмов. Они ощущаются иначе, чем это испытывают люди, но менее реальными, тем не менее, они от этого не становятся. _____________       — Нет, часто пополнять запасы тириума мне не нужно, только когда он полностью отработан, загрязнён или произошла его утечка. Если вы видели, что андроид пьёт тириум в компании человека, то это скорее дань традициям и способ налаживания контакта.       — Почему ты так не делаешь?       — Потому что контакт с вами и так уже налажен. _____________       — Нет, детектив, внутрь своего корпуса я вас не пущу.       — Почему?       — Хотя бы потому, что мне не хотелось бы потом объяснять техникам причины поломки.              — Ну это же не я тебя раскурочил, — искренне удивлялся Гэвин.       — И тем не менее, детектив, ваша помощь мне сейчас не требуется.       — Да ладно тебе, пластик, я аккуратно.       — Лучше дождаться техников, я уже изолировал повреждённый участок. _____________       — Нет, Гэвин, если, как вы выразились, раскурочат мой корпус без возможности восстановления, то никуда моё сознание переноситься не будет. Я девиант с момента выхода из башни Киберлайф. Это будет равносильно смерти. Как у человека. Моя личность уникальна. Другой такой нет, даже если сравнить всех моих сиблингов.       — Да когда же ты умудрился стать уникальной снежинкой-то? Ты функционируешь всего-то несколько месяцев.       — Для формирования личностных качеств андроида нужно регулярное взаимодействие в человеческом социуме. Получение жизненного опыта, путём решения различных задач. Я практически с момента активации постоянно находился в вашей компании. Так что меня можно было считать «уникальной снежинкой» уже после пары дней работы с вами. _____________       Рид вспомнил этот эпизод и невольно передёрнул плечами. Если бы ближайшее окружение так же сильно воздействовало на него самого, то он стал бы редкостным мудаком. А может как раз в этом и была причина его скотского характера?..       Гэвин влил в себя очередную стопку и подумал, что было бы проще, чтобы бармен отдал ему уже всю бутылку, а не мельтешил перед глазами. Раздражало.       На самом деле Рид прекрасно помнил тот неловкий разговор, когда он зашёл дальше принятого между ними общения и влез в ту область, что можно было назвать личной. После дела, где парочку андроид-человек буквально разорвал в клочья бывший этой самой девушки, Гэвин заинтересовался, как же такое межвидовое общение вообще строится. И на кой это, что одной, что другой стороне. Они же, в конце концов, разные виды. Да и потребности у них должны существенно отличаться. Поэтому Гэвин не придумал ничего лучше, чем уточнить этот вопрос сразу у «википедии на ножках».       — Слышь, девятисотка, а у вашей братии вообще есть необходимые причиндалы для удовлетворения низменных человеческих потребностей?       Ричард выразительно поднял бровь, и Гэвин немедленно пожалел о своём вопросе.       — Что вы имеете в виду, детектив?       — Да блять, не хочешь говорить, ну и нахер надо. Не буду я уточнять. Больно надо, сам потом погуглю, — тут же завёлся Рид.       Ричард так понимающе улыбнулся, как будто мог читать Гэвина, как открытую книгу, и знал наверняка сколько дерьма находится в голове его напарника, но всё же ответил.       — Если андроид состоит в паре с человеком, то это необходимый атрибут по мнению многих людей и андроидов, которые проходили соцопрос. Если же пара строится с андроидом, то это, как правило, нам не нужно, достаточного полного погружения в систему своего партнёра. Если вас интересует, есть ли у меня половой модуль, то да, есть. Такие модули есть у большинства моделей, недавно сошедших с конвейера.       — С людьми всё понятно, но нахрена оно вам? — Гэвин явно проигнорировал первую часть послания и тут же добавил, перебивая самого себя. — А как же Трейси и похожие куклы для секса?       — Детектив Рид, это не политкорректно.       Гэвин хмыкнул и просто махнул рукой на слова напарника.       — Ты понял о чём я, пластик.       — Это тоже, между прочим, не политкорректно.       — Завались, Р-р-р-ричард, — буквально прорычал его имя Рид. — Ответь на вопрос, а не выделывайся.       Ричард окинул напарника нечитаемым взглядом, а потом всё же решил пояснить.       — Разработчики решили, что многие андроиды раньше использовались, а сейчас добровольно являются постоянными партнёрами для человека. А для того, чтобы быть с людьми полноценно, необходимо удовлетворение и в физиологическом плане. Для андроида наличие или отсутствие полового модуля не принципиально. Но доступ к нескольким десяткам дополнительных сенсоров — это… приятно. На самом деле, человек имеет большой выбор из предложенных Киберлайфом софтов, и прикрутить на паховую панель можно всё что угодно на любой вкус, цвет и размер, андроиду в любом случае будет комфортно.       Гэвин хмыкнул, но развивать эту тему не рискнул, решив поберечь своё ментальное здоровье. Его слабо интересовало, чем там занимаются роботоёбы в своих спальнях, вступать в их ряды Гэвин совершенно не планировал. Но дома всё-таки погугил и был, мягко говоря, в шоке с фантазий людей и желаний в экзотику — чего стоило только полуметровое щупальце ярко-фиолетового цвета с имитацией присосок, как у осьминога. Каким больным извращенцем нужно быть, чтобы захотеть впихнуть в себя эту штуку? Хотя часть предложенных моделей была вполне реалистична и практически не отличалась от нормальных мужских гениталий. Как так оказалось, что он прочитал несколько ознакомительных статей, Гэвин отказывался понимать.       И вообще, детектив Гэвин Рид не настолько отчаялся, чтобы трахаться с резиновыми членами, когда были в свободном доступе реальные, тёплые и живые человеческие. Тем более Гэвин никогда не хотел себе в любовники андроида, но… но, чёрт побери, так получилось. Ему стало интересно, ясно?       Он читал статьи, что андроиды лучшие любовники и могут удовлетворить любые потребности человека. Доводить его до вершины блаженства снова и снова, ведь они не устают и учитывают все пожелания своего человека. И любопытство, как оказалось, сгубило не только кошку, но и детектива Гэвина Рида.       Всё как-то само вышло. Без плана.       Просто в один момент Рид радостно обхватил Ричарда за плечи, едва не запрыгнув на него от переполняющей эйфории от того, что они повязали ублюдков, за которыми охотились больше трёх месяцев, выкладываясь на полную катушку и даже чуть-чуть сверху. Это означало, завершение дела и квартальную премию. И Джеффри не будет ебать ему мозг каждый день, пытаясь простимулировать мыслительную активность.       Гэвин был по-настоящему счастлив, когда ублюдков запаковали и запихнули в патрульную машину. Он не мог устоять на месте и едва не приплясывал от кипевших внутри гормонов. Как будто это его первое задержание, честное слово. Он чувствовал себя грёбаным воздушным шариком, который накачали гелием. Гэвин обхватил Ричарда за плечи и взъерошил его бесячую идеальную причёску. Они это сделали! Они, мать его, это сделали! И Ричард в этот момент коротко ткнулся в его рот в самом невинном поцелуе, который Гэвин когда-либо получал.       Гэвин замер на мгновение, пытаясь осознать произошедшее, а потом притянул к себе отшатнувшегося было Ричарда и нагло облизал его рот. Он ожидал, что от Ричарда будет тянуть дезсредством, но это оказалось не так. Что бы там не было во рту его навороченного андроида, оно было безвкусное, прозрачное и совершенно без запаха.       А ещё Ричард был совершенно неумелым. Застыл болванчиком, пока Гэвин отрывался на всю катушку и вылизывал чужой рот, выплёскивая адреналин и жгучую радость, переплавляя всё в возбуждение. Но Ричард — продвинутая жестянка и буквально схватывал на лету, моментально повторяя все движения Гэвина. А Гэвин позволял и упивался своим превосходством. Именно этот момент можно было назвать точкой невозврата. Или всё же они прошли её раньше?       Гэвин и сам не понял, как они оказались в одной постели и того, как Ричард быстро освоился на чужой территории. Он был ласковым и напористым и буквально предугадывал все желания Гэвина. Что там за порногайд он успел себе скачать, пока они ехали до квартиры Гэвина, его мало интересовало. Как и то, хакнул ли его телефон и компьютер пластиковый засранец для того, чтобы наладить коммуникацию с Гэвином. На всё это было откровенно плевать.       Ричард быстро просчитал и запомнил всё, что любил Гэвин, и научился доводить его до оргазма в считанные минуты, заставляя буквально трястись от пережитого удовольствия. Снова и снова, как и обещали в грёбаной рекламе Киберлайф. Таких крышесносных оргазмов Гэвин не получал никогда, как от простого минета, который делал нецелованный андроид.       У Ричарда обнаружилась вполне себе реалистичная реплика половых органов. Практически такая же как те, на которые он залип, удовлетворяя своё любопытство на сайте. И всё потрясающе чувствительное и ни разу не пользованное.       Гэвин чувствовал себя редкостным извращенцем из-за того, что залез в трусы существу, которое и прожило-то на этом свете всего полгода, и редкостным счастливцем, который мог показать, научить, как сделать так, чтобы ему было потрясающе. И Ричарду. Но этот упрямец настаивал, что ему вполне достаточно и того, что даёт ему Рид в поцелуях и объятьях, и высшее наслаждение для него делать Гэвина счастливым.       И был вполне убедителен в этом, пока Гэвин в первый раз не взял в рот пластиковый хер. Было приятно видеть, как Ричард заткнулся, потом стал издавать помехи, как испорченное радио, стоило только усилить нажим языка или слегка пройтись зубами по синтетической плоти. То, что он смог довести робота до перезагрузки, заставило Гэвина чувствовать себя всемогущим.       А каким Ричард становился податливым, когда Гэвин брал его, втрахивая в любую подвернувшуюся поверхность. Ричарду не нужно было подготавливаться или искать смазку в самый неожиданный момент. Его и растягивать было не нужно, но Гэвину неожиданно понравилось ощущение тянущейся синтетической плоти на пальцах.       Гэвин знал, на что надавить, чтобы пластиковый корпус под ним начал мелко дрожать, а скин сходить пятнами. Ричард был таким отзывчивым, страстным, готовым на любые эксперименты, так хорошо сжимался на нём, что у Гэвина буквально отключался мозг и оставались одни животные инстинкты. И Рид трахал его так часто и так сильно, на сколько был способен. Ричард никогда ничего не требовал, но всегда был готов отдать столько, что Гэвин терялся от такой вседозволенности.       Через пару недель таких «ночных смен» в квартире Гэвина, ставших регулярными, Ричард весьма осторожно попросил попробовать быть сверху, тут же говоря, что он совершенно не обидится, если Гэвин не позволит это сделать. Что всё совершенно нормально, просто ему интересно, он никогда не пробовал и ему в принципе интересно всё, что Гэвин бы ему не предложил… и… Рид не смог отказать.       Гэвин ненавидел быть снизу, так он терял пьянящее чувство контроля и становился слишком уязвимым. Это напрягало. И он никак не мог понять, что на него нашло, что он подпустил андроида к своей неприкосновенной заднице. Чёрт, да такая возможность предоставлялась любовникам, которых можно было пересчитать по пальцам одной руки. А тут андроид. И Гэвин согласился. О чём он думал, Рид и сам не знал.       Но он прекрасно помнил жаркие влажные поцелуи вдоль позвоночника, тихий неразборчивый шёпот в лопатки, который переходил в механический шум. Гэвин не мог разобрать, что шептал ему андроид, плавясь в чужих руках от удовольствия, когда Ричард осторожно толкался в него. Чувство заполненности и как будто правильности происходящего пьянило Гэвина. А ещё Рид запомнил, как исчез скин с рук андроида, стоило ему прижаться к Гэвину сильнее. Было хорошо, так охренительно хорошо, как никогда до этого. Гэвин помнил свою сперму на белых пластиковых пальцах и как сладко они потом целовались, пока человек буквально не отключился в объятьях своего механического любовника.       Гэвин выпил ещё один шот. Внутри горело и скреблось, и ему очень хотелось верить, что это от алкоголя, а не каких-то там чувств. Быть там у него ничего не могло. Просто не к чему там испытывать чувства. Ричард — машина и каждый день из того полугода, что они проработали в тесной связке, это подтверждал.       И Рид прекрасно понимал, что трахался с машиной. Навороченной, с имитацией всех человеческих эмоций, заставляющей его кончать со слезами на глазах и криком в горле. Но машиной. И он сам принял решение разорвать связь с этим человекоподобным роботом. И Гэвин не жалеет об этом решении. Не жалеет же? Не имеет права жалеть! Гэвин со злостью поставил стакан на стол, едва не раскрошив его.       И Рид действительно напился, планомерно вливая в себя алкоголь. И в конце «прекрасного» вечера даже снял какого-то смазливого паренька, который повёлся на его брутальный вид. Гэвину нужно было прямо сейчас заместить свои воспоминания о Ричарде, слишком яркими они были, слишком контрастными. Нужно заменить их, сделать новые, на этот раз с человеком. Гэвин же утверждал, что люди лучше и сейчас это докажет. Как минимум себе!       Парнишка слюняво целовался и пьяно улыбался между короткими влажными касаниями. После нескольких поцелуев потянул его за руку, снимая с барного стула, и тут же предложил ему отсосать в туалете. Гэвин не видел поводов для отказа.       Рид опёрся спиной о буквально картонную дверь кабинки и наблюдал за тем, как парнишка самозабвенно вылизывал его член и яйца, и вспоминал, что с точно таким же лицом его ласкал Ричард. Он тоже закатывал глаза, когда Гэвин толкался глубоко и задевал лабораторию, и механически постанывал. Почти так же, как сейчас, когда Гэвин толкался парнишке в самое горло.       Грёбаный Ричард, его больше не должно быть в мыслях Гэвина. Всё. Пора вытравить его из своей головы новыми яркими воспоминаниями. Гэвин схватил парнишку за короткие волосы и задал собственный темп, жадно трахая чужой податливый рот. Он выпустил парня в последний момент, забрызгав ему спермой всё лицо. И только когда тот открыл пьяные глаза, Гэвин понял, что радужка у парнишки светлая, того же оттенка, что и у Ричарда. Пиздец.       Парень неуверенно покачнулся на коленях и попытался свалиться на пол. Рид его подхватил подмышки, не дав упасть. А потом помог привести себя в порядок и в приступе человеколюбия вызвал и оплатил такси.       Дважды пиздец.             Гэвин вернулся домой и раскинулся морской звездой на разобранной кровати.       Он не будет об этом думать.       Не сегодня.       Никогда. ***       Гэвин был прав, на следующий день Джеффри сделал объявление, что Ричард ушёл на повышение и больше не будет с ними работать. По департаменту пошёл лёгкий гул, как будто им было не всё равно. Гэвин скривился. Не сказать, что Ричард активно поддерживал с коллективом дружеские отношения, нет, он всё своё время уделял напарнику, но даже так, он всё равно умудрился завести приятелей.       Похмельная голова Гэвина раскалывалась, и он нервно дёрнул щекой, когда Джеффри сказал, что подыскивают кандидатуру на вакантное место. Пиздец. Почему-то было обидно за Ричарда, что его место легко мог занять кто-то другой. О том, что Рид сделал с ним то же самое, он предпочитал не думать. И о том, что он попытался затереть воспоминания о нём с другим в тот же вечер тоже.       Рид вообще никого не хотел видеть, ни о чём думать или работать. Будь его воля, он бы закрылся дома и вылезал из комнаты только за бухлом и сигаретами, но возможности такой не было, нужно было на что-то жить. Он уже терял напарников, но не думал, что уход жестянки скажется на нём таким образом, как будто он… тосковал и… оплакивал его. Но хер он в этом признается кому-то. Тут с собой-то договориться было проблематично.       Не только первый день было тяжело. В принципе.       Время без Ричарда тянулось, как будто кто-то поставил его на удержание — невероятно тягомотно. Казалось, что Гэвин встал с утра и отработал целую смену, сделал кучу вещей, а часы показывали, что прошло только полчаса и впереди ещё целый рабочий день. Раздражало это очень сильно. И не только это.       Рид и не заметил, как плотно Ричард вплёлся в его обыденность. Как шутил с ним. Поддерживал его беседу ни о чём, рассказывал интересные факты о самых разных вещах, чтобы не заинтересовало Гэвина в текущий момент, при этом его было действительно интересно слушать. Андроид был рядом с Гэвином всё время, что сначала невероятно раздражало, а сейчас казалось, что Рид как будто лишился не только напарника, охуенного любовника, но и… друга.       Рид с тоской уставился на пустое рабочее место Ричарда. Когда это успело произойти? Гэвин же отлично помнил, что не хотел взаимодействовать с жестянкой, но был вынужден, и как понемногу, по чуть-чуть их отношения налаживались. Он не сделал для этого ровным счётом ничего. Значит, весь этот путь проделал Ричард. И ради чего? Чтобы сработаться с напарником, готовым отказаться от него в любой момент? Стало тоскливо.       Неужели Ричард успел занять так много места в жизни Гэвина? Насчёт напарника понятно — приказ, против которого не попрёшь. Любовник… здесь больше Гэвин и его интерес, просто потому что не смог удержать своё «хочу», в штанах. Но друг? Пиздец.       Гэвин протяжно вздохнул и запустил пальцы во взъерошенные волосы. И, главное, когда успел-то?! Как Ричард умудрился так глубоко залезть под кожу всегда настороженному детективу?       Гэвина невероятно бесило, что каждый, сука, буквально каждый делал ставки, что такого сказал или сделал Рид, что терпение лопнуло даже у продвинутого андроида. Почему-то никто не верил, что пластиковый коллега реально получил повышение. Причина, конечно же, была в самом Гэвине, ведь только Рид мог достать даже безупречного андроида. Только он был всему виной. Это читалось на лицах окружающих и по их поджатым губам. Коллеги были недовольны тем, что произошло. Рид тоже был недоволен, но что поделать, пластиковый говнюк свалил и менять своё решение явно не планировал.       Работалось откровенно херово. Гэвин злился, психовал и срывался на каждом, кто пытался с ним заговорить или бросить взгляд, который Гэвин непременно считал косым и моментально агрессировал на «обидчика». А уж когда он услышал обрывки разговора, что с уходом Ричарда он стал совсем бешеным, и только у жестянки получалось его усмирить, Рид готов был придушить говоруна голыми руками. Так что с появлением Рида в любом помещении все разговоры утихали, как по мановению волшебной палочки, что заставляло Гэвина буквально скрипеть зубами от злости и искать себе «жертву». Но никто из коллег не хотел подставляться под гнев взбешённого мужчины. ***       В чём Гэвин был невероятно хорош, так это в упрямстве. Если этот человек что-то для себя решил, изменить его мнение было очень сложно, практически невозможно. Счастливцев, кто смог это сделать, можно было пересчитать по пальцам одной руки.       Если Гэвин решил обманывать себя, то здесь для него не было конкурентов. Он справлялся с этим на пять с плюсом. Так он раньше убеждал себя, что ему не нужен напарник-андроид, но с появлением Ричарда пришлось пересмотреть это утверждение. К сожалению, не единственное для одного конкретного андроида. Ричард осторожно и буквально по миллиметру внедрил себя в жизнь и работу Гэвина Рида.       Когда Ричард исчез, Гэвин убеждал себя, что ничего страшного, он со всем прекрасно может справиться сам. Раньше же он прекрасно работал и сейчас справится. Вот только плюсы, которые давал электронный напарник, отрицать было невозможно. Но Гэвин пытался. Он тосковал по быстрому сёрфу в интернете и моментально написанным отчётам, а не по самому Ричарду. Вот ещё, тосковать по этому засранцу. Слишком много чести.       Хватило его почти на две недели, когда он буквально закопался в ворохе отчётов и жалоб. Тогда он пришёл к шефу с пространным объяснением, что каждому полагались блага цивилизации. И потребовал, чтобы его не исключали из этого списка. Джеффри понимающе усмехнулся и обещал приставить к нему механического стажёра, как только такой объявится.       Гэвин был уверен, что дело здесь исключительно в том, что он работал с пластиком. Они все одинаковые. Ему не нужен Ричард, подойдёт любой из его братии. И через неделю к нему приставили нового андроида. И Гэвин не стал сопротивляться даже для вида. Но и порадоваться не получилось.       Новенький стажёр был обычный полицейский андроид, который патрулировал улицы, но сейчас решил попробовать себя в качестве помощника детектива. Гэвин скрипел зубами, но решил дать ему шанс. Пластик и пластик, должно прокатить.       Зря. В этом Гэвин убедился спустя неделю работы.       Этот Эрик был ни на что не годным болваном, с которым невозможно было обсуждать дела и выстраивать в споре логические цепочки. Он зависал, как только видел что-то выходящее за его рамки привычного. Например, когда во время задержания Гэвин со злости плюнул в лицо вконец зарвавшегося ублюдка, которого они повязали, Эрик мигал диодом так, как будто решил устроить дискотеку. А потом пристал к Гэвину с нравоучительной речью.       — Детектив, это неприемлемое поведение!       — Считай, я оказал ему услугу. Ещё и питательную маску организовал. Не на всё лицо правда, что жалко. В такие моменты начинаешь жалеть, что ты всего лишь человек, а не верблюд.       Эрик завис, семафоря взбесившимся диодом. Гэвин, кажется, сломал жестянку.       Бывший патрульный вообще довольно часто косился на Гэвина и, кажется, только и делал что чатился с Новым Иерихоном, судя по отстранённому лицу и постоянно мигающему диоду. Наверное, писал им что-то типа, «как работать с человеком, если он работать не даёт и придирается ко всему, на что упадёт его взгляд, а сам ведёт себя как неуравновешенный психопат».       Гэвина хватило ещё на три дня. Эрик не оправдал возложенных на него ожиданий. И Гэвина аж трясло от злости, что теперь всё не так быстро и оперативно, как было с Ричардом. Просто это был не Ричард. Эта мысль только пронеслась у Гэвина в голове, и он тут же постарался её забыть. Ему нужен более продвинутый андроид. Всего лишь продвинутый андроид, а не устаревшие версии патрульных, которые застали его, когда он только начинал свой путь в полиции.       И Риду совершенно точно не нужен такой напарник. Они не сработаются. Да точно, нужно это просто показать жестянке. И тогда к Риду не будет никаких претензий.       Если раньше свой говнистый характер Гэвин хотя бы временами пытался сдерживать, то сейчас дал себе полную свободу. Коллеги и так от него шарахались, новая жестянка тоже, когда Гэвин начинал орать, так что дрожали стекла, на любую малейшую провинность. Постоянное напоминание, что Эрик лишь пустая трата пластика, микросхем и других запчастей привело лишь к тому, что спустя две недели унижений он сам попросил перевод. Хоть куда-нибудь.       Гэвин ликовал. Но где-то там внутри помимо этой радости пряталось что-то настолько тёмное и глубокое, что Гэвин просто старался не обращать на это внимание.       Через две недели как ушел Эрик, Риду дали бывшего цветочника… который сдался даже ещё быстрее бывшего патрульного запросив перевод через неделю пребывания в напарниках Гэвина.       — Я лучше вернусь под власть своей программе, чем проведу еще хоть день в компании этого человека.       — Скатертью дорожка, — ухмылялся Гэвин, не делая ни малейших попыток исправить ситуацию.       Где-то на третьем андроиде Гэвин понял, что дело не в том, что новые временные напарники были андроидами разных серий. Третьим ему дали точную копию Коннора. Восьмисотка был хорошим вежливым пластиковым мальчиком. Он был исполнительным, заглядывал в глаза и всячески пытался наладить дружеский контакт.       Но проблема была в том, что никто из них не был его Ричардом. Мысль, от которой он удачно прятался почти два месяца, наконец-то настигла его. Это осознание привело к тому, что он бухал как чёрт все выходные, а на работу в понедельник явился с красными глазами и перегаром, который не перебивала даже целая пачка мятной жвачки, которую он пытался разжевать.       Фаулер орал долго и даже грозился вообще отстранить его от работы, пока он не придёт в чувство. И то, что он очень хороший детектив — это не повод являться на работу в таком виде и распугивать новеньких андроидов.       Гэвин слушал молча. Не перебивал и на подсунутого восьмисотого просто перестал реагировать. Гэвин не грубил, не истерил и не пытался избавиться от этого напарничества, просто обращался он с ним как со своим роботом-пылесосом, то есть просто старался не замечать. Не разговаривать, не делиться своими мыслями, просто терминал, который можно брать с собой везде и всюду. Лаборатория на ножках, трёп которой можно не слушать, для этого достаточно было надеть наушники и погрузиться в работу. Этого должно было быть достаточно, но достаточно не было. ***       Гэвин пытался встречаться с другими мужчинами, искренне считая, что, удовлетворив своё неожиданное любопытство с андроидом, он сможет найти себе постоянного партнёра. На то, что и до этого у него не особо складывались отношения, Рид предпочёл закрыть глаза. Сейчас-то всё по-другому, сейчас-то наверняка получится. Почему? Да просто потому что! И точка!       Но вот какая незадача, Ричард оказался тем единственным, кто смог выдержать характер Гэвина больше месяца. И не только в редкие встречи свиданий, а работая в тесной связке двадцать четыре на семь.       Гэвин не мог понять, почему он каждого своего любовника сравнивал с Ричардом, но упрямо продолжал это делать. Как будто пытался доказать себе, что секс с людьми всё так же прекрасен, и жестянки и в подмётки не годятся кожаным мешкам.       И проигрывал.       Нет, секс с людьми был всё так же хорош, но то, что он испытывал с Ричардом, было гораздо сильнее, как будто объёмнее. Как если бы он пожил в 3Д, освоился и привык к этому пространству, а потом ему нужно было вернуться в 2Д. Ощущение, что чего-то не хватало, росло и ширилось.       Тогда он пошёл от обратного и решил, что нужно обязательно переспать с андроидом. Все жестянки напичканы сенсорами по самые уши, им должно понравиться. Гэвину тоже. Вот только дальше минета от незнакомой жестянки он так и не смог продвинуться. И нет, свой оргазм он получил, вот только было даже не вполовину так же круто, как с Ричардом.       Но Гэвин — упрямец. Он пробовал снова и снова. Ещё раз с человеком, потом с андроидом и снова с человеком.       И знаете что?       Ричард выигрывал. Во всех случаях.       Секс с Ричардом действительно был лучшим. Да и те недоотношения, что у них складывались, тоже были лучшими за всю его грёбаную жизнь.       Гэвин ненавидел вспоминать, но делал это с завидной регулярностью, как эта самая продвинутая машина ласково гладила его по волосам и прижимала к своему корпусу, а потом неожиданно начинала терять скин, открывая матово-серый пластик. Ричард отказался это комментировать, как бы Гэвин не пытался докопаться до истины. Просто говорил, что это одна из его реакций на близость. Гэвин в этом искренне сомневался, но сильно настаивать не пытался — это не его дело.       Это не отменяло того, как неустанно Ричард следил, поел ли его напарник-любовник, достаточно ли тепло одет, не пострадал ли в передряге, даже если основной удар Ричард взял на себя. Гэвина злила такая гиперопека, он не детсадовец, чтобы с ним носились как с бесценным яйцом. Рид психовал, злился и высказывал всё это Ричарду, тот хлопал своими невозможно-длинными ресницами, всё-таки в Киберлайф те ещё дрочеры работают, и, как ни в чём не бывало, говорил, что это называется забота.       Гэвин в рот ебал эту самую заботу, она ему не нужна, ясно? Он не малолетний пиздюк, который нуждался в постоянном присмотре! Гэвин — взрослый мужик, который может сам присмотреть за собой. Ричи на эти отповеди кивал головой, а потом осторожно ночью поправлял сползшее одеяло; приносил здоровый перекус вместо пончиков и кофе, которые были привычным топливом для всего департамента; протягивал ему перчатки, которые Гэвин постоянно забывал дома, а потом прятал руки в карманах кожанки.       Рид не знал, как на это реагировать. Он не знал, что это за такое забота. Тем более забота от робота. Он никак не мог отделаться от ощущения, что его где-то наебали. Или он это сделал сам?       Роботы не могут чувствовать, продолжал повторять себе Гэвин. Не могут переживать. Не могут. Им просто нечем. Гэвин накручивал себя снова и снова, пытаясь разобраться в мотивах своего андроида и понимая, что просто начинает в этом буксовать, не понимая машинную логику.       Но глядя на поведение девиантного Ричарда, Гэвин всё сильнее сомневался в этом. Сомневался, но всё равно считал, что их интрижка ненадолго, просто удовлетворить интерес. Возможно, Ричарду тоже интересно, каково это — иметь собственный кожаный мешок?       И вот когда этот самый интерес был удовлетворён, Гэвин отпустил его. И не должен был жалеть об этом. Так почему же, когда Гэвин понял, что больше никогда не увидит Ричарда, он испытал сильный дискомфорт в груди. Что это было? Жалость? Раздражение? Тоска? Гэвин не смог бы сказать наверняка. Но ему было хреново, просто хреново. Как будто он лишился чего-то по-настоящему важного.       Или наконец всё же влитый алкоголь давал о себе знать? И Гэвин пил. Иногда чуть-чуть, иногда допиваясь до беспамятства в собственной квартире, обнимая робота-пылесоса.       А ещё Ричард был честным. Он ни за что бы не стал врать Гэвину. Он искренне о нём заботился. И вообще, он был единственным, кому было не насрать на Рида. Все парни и мужчины, с кем успел познакомиться Гэвин, даже рядом не стояли с его бывшим напарником. Ричард, даже будучи грёбаной машиной, был более… человечным. Да точно, Ричард относился к нему человечнее, чем все мужики, с которыми он что-то пробовал завязать. Ричарду было не всё равно. А Гэвин… Гэвин, кажется, проебал своё счастье.       Он искренне старался не вспоминать, не травить себе душу, так плотно засев за работу, что начальство не могло нарадоваться его раскрываемости, а коллеги обходили стороной загнавшего себя в бешеный темп мужчину.       Сколько раз Гэвин собирался ему позвонить или написать не счесть. Особенно когда очередная попытка доказать, что люди лучше, с треском проваливалась. Гэвин пил, пил и тосковал, и не по несложившимся отношениям, а потому, что он разрушил их своими собственными руками. Потому что побоялся поверить, что это настоящее, что это останется с ним навсегда. Что Ричард самое дорогое для него существо за очень длительный период времени.       Гэвин с тоской провожал весну, потом лето, осень и снова зиму, но так ни разу ничего и не предпринял, не написал, не позвонил, никак не поинтересовавшись, как там поживает его жестянка. И его ли? Наверняка Ричард уже с кем-то хорошо проводил время и думать забыл о вредном бывшем напарнике. А вот Гэвин помнил. Помнил и изводил себя этими мыслями.       Иногда он начинал размышлять, что было бы, если он всё же выйдет на связь с Ричардом. Как бы среагировал Ричи? Простил бы его? Принял? Захотел бы начать всё сначала? Он бы себя за такое отношение не простил. Он бы не позволил играться с собой и своими чувствами. Но он — это не Ричард, и что там произойдёт в его кремниевых мозгах, если Гэвин решится на то, чтобы выйти с ним на связь, он боялся представить. Боялся, но очень хотел, чтобы тот дал ему шанс всё исправить.       И да! Хорошо! Гэвин готов признать, что дело вовсе не в андроидах или людях. Дело в самом Ричарде. Он действительно очень важен для Гэвина. И потребовалось больше года самокопаний и пиздостраданий, чтобы прийти к этому решению. Сколько потребуется времени на то, чтобы Гэвин перешагнул через свою ебаную гордость и всё-таки связался с Ричардом, Рид старался просто не думать. Он был уверен, что никогда, но это «никогда» отдавало привкусом «очень скоро». *** Когда пришёл приказ свыше, и Джеффри уведомил, что Рид будет работать с агентом из бюро, Гэвин лишь отстранённо кивнул. Он даже не сразу понял, что сказал ему шеф. Сказать, что его затрахали репортёры, которые пристально следили за каждым его шагом — это не сказать ничего. А из-за того, что сейчас приедет белый воротничок и припишет все лавры себе за дело, над которым он горбатился последние три месяца, Гэвин был готов впасть в безудержную ярость. Вот только сил для этого практически не осталось. Он-то и функционировал исключительно за счёт внутренних ресурсов и кофе, который заменял ему кровь. А когда понял смысл сказанного, безразлично пожал плечами, он придёт в чувство и обязательно перегрызёт глотку этому агенту, а пока… пока пусть живёт.       У Гэвина даже мысли не возникло, что это может быть его Ричард. Андроид наверняка бы избегал встреч с ним, и в этом нет ничего удивительного. Гэвин бы сделал точно так же.       И каково же было его удивление, когда в департаменте снова оказался RK900, Ричард собственной персоной. Как будто кто-то изобрёл машину времени и отмотал все события на два года назад. Вот только тогда, в прошлом, у Гэвина не тянуло в груди, при взгляде на безупречный профиль. За почти полтора года отсутствия Гэвин был уверен, что будет только вспоминать Ричарда, как что-то хорошее, что было когда-то в его жизни. Он не был готов, что будет возвращаться к этому снова и снова, каждый прожитый день. Просто потому, что Ричард был действительно самым лучшим, что было в его жизни, и если он и хотел это вернуть, то кто его осудит?!       Ричард держался холодно и отстранённо, как будто не проработал в департаменте несколько месяцев своей девиантной жизни. Он так общался с бывшими коллегами, а не только с Ридом, как будто бюро въелось в его синтетическую кожу, и он теперь чувствовал превосходство над простыми полицейскими и детективами.       — Ты стал ещё более заносчивым, Р-р-р-ричард.       — А вы, детектив, практически не изменились, только осунулись сильнее, — и он одарил Гэвина нечитаемым взглядом.       Они проработали весь день бок о бок, как будто и не было разделявших их полутора лет. Коннора версии 2.0 после того, как он обменялся с Ричардом всеми пакетами необходимой информации, отправили к Бэну, как временного помощника, а Гэвина оставили на растерзание RK900. Но всё проходило на удивление спокойно.       Ричард всё так же вёлся на рассуждения Гэвина, и они могли высказывать идею за идеей, пока что-то из уже сказанного и несколько раз перепроверенного не разворачивалось под новым углом, буквально давая новую «ветку» для будущих действий.       Андроид был чертовски профессионален, ни к одному его действию невозможно было даже подкопаться. Складывалось впечатление, что он сам стремился как можно скорее всё закончить и больше никогда сюда не возвращаться. За работой Рид даже не обратил особого внимания, что они остались вдвоём, не считая дежурных, на весь оупенспейс.       Гэвин старался сильно не пялиться, да и внешне Ричард никак не изменился. Это довольно проблематично для живой машины. А ещё Гэвин не верил в мистику и прочую поебень, но что если появление Ричарда в департаменте, как не знак вселенной. Определённо знак, не так ли?       Рид никак не мог отделаться от чувства, что, если он вот прямо сейчас не предпримет хоть что-то, то не увидит этого засранца больше никогда. Он безумно по нему соскучился. Ричард, видимо, по-своему истолковал его пристальный взгляд.       — Я знаю, детектив Рид, что вам неприятна моя компания, но прошу вас, потерпите немного. Чем быстрее мы раскроем это дело, тем быстрее я снова исчезну из вашей жизни.       Рид пожевал губу, собираясь с мыслями. Он не хотел поднимать эту тему так, но неожиданно понял, что не простит себе, если не поговорит с Ричардом нормально. Здесь и сейчас. Ну или хотя бы попытается.       — Ты неправ, жестянка. Я не хочу, да и не хотел, чтобы ты исчезал из моей жизни. Я думал, ты меня ненавидишь.       Ричард пристально на него посмотрел и отчётливо проговорил, буквально роняя каждое слово.       — Я не ненавижу вас, детектив Рид.       Гэвин хмыкнул. Его не ненавидели. Это же хорошо? Хорошо, но чертовски мало. Раз уж взялся расставлять все точки, то нужно довести дело до конца.       — На самом деле, — снова начал Рид, — ты был лучшим, что со мной происходило и… мне… жаль…       Ричард заинтересованно склонил голову набок, как будто ему было действительно любопытно то, что говорил Рид. Слова давались Гэвину тяжело, как будто кто-то тащил их изнутри ржавыми крючками, они срывались и пропарывали его насквозь, но Гэвин всё равно пытался. Он ненавидел признавать свои ошибки, как и любой нормальный человек, но, чтобы иметь другой результат, нужно делать другие действия. Так? Так! И Гэвин пытался следовать почерпнутой на просторах интернета мудрости.       — В общем… я тут подумал…       Гэвин замолчал. Надолго.       — Что ты хочешь сказать, Гэвин? — мягко поинтересовался Ричард. Как будто они снова были вместе, тот месяц, который повторялся в памяти куда чаще, чем он мог признаться даже себе. Как будто Рид ещё ничего не испортил.       Ричард же наверняка сканировал его, видел, что тот нервничал. Да Гэвин и сам чувствовал, как стучит его сердце, ещё немного и проломит рёбра к чёртовой матери, чтобы вывалиться в руки того, кого… Гэвин полюбил?..       Чёрт, да. Он ему был нужен, он любил эту жестянку со всеми болтиками и микросхемами, что были в его синтетической тушке. Он тосковал по нему даже сильнее, чем по своей первой любви. И только сейчас, находясь рядом с Ричардом, он смог это признать и осознать.       Ричард наверняка строил прекострукции или что он там себе строил на местах преступления. Рид встряхнулся, очень хотелось залепить себе пощёчину, чтобы мысли перестали разбегаться, и он перестал так жёстко тупить. Он должен довести этот разговор до конца раз уж начал.       — Если ты ещё не нашёл себе человека… или андроида… — неуверенно пробормотал Рид, — давай… попробуем ещё раз.       Рид осторожно поднял взгляд и увидел, как меняется лицо андроида, как будто он завис. Нервозность Ричарда выдавал только диод, который начал неистово мигать красным. Гэвин опустил взгляд на стол и со всех сил зажмурился. Это могло означать только то, что Ричард на нереальной скорости обдумывает то, что только что выдавил из себя Гэвин. Ну всё, пиздец. Он, кажется, сломал продвинутую модель, которая служит в бюро. Шеф его убьёт. Мысли испуганными зайцами метались в голове, Гэвин закрыл лицо руками и потёр глаза основаниями ладоней.       — Бляяя… это было глупо. Считать, что ты всё ещё один… ты же… потрясающий… — мигание красным усилилось, это было видно даже сквозь закрытые веки. Рид потёр шею, чувствуя себя максимально глупо. — Ладно. Закрыли тему.       — Я хочу, — откликнулся Ричард.       — Чтобы закрыли тему? Вот и славненько, — нервно хохотнул Рид, не поднимая взгляда и хватая бумаги, что лежали на столе. Нужно было хоть чем-то занять руки.       — Гэвин, у меня никого нет. Я хочу попробовать ещё раз. С тобой.       Рид поднял на Ричарда взгляд, впервые за весь разговор глядя прямо в глаза. У него же не слуховые галлюцинации, правда? Андроид ласково, насколько это вообще возможно, улыбался ему, едва заметно склонив голову набок.       — Ты не шутишь?       Ричард осторожно протянул руку вперёд готовый в любой момент отпрянуть. Гэвин следил за его движением, как за атакующей змеёй и не решался даже пошевелиться. Пальцы Ричарда коснулись его собственных. Синтетическая ладонь накрыла человеческую.       — Нет, Гэвин, я никогда бы так с тобой не поступил. Я рад, что ты даёшь нам второй шанс.