***
Я задавался вопросом, может ли психотерапевту быть хоть немного так же скучно, как мне. Конечно, её невозмутимое выражение лица ничего не выдавало, кроме обычного лёгкого интереса к тому, что я мог бы сказать. Если бы я решил заговорить. Я был вынужден признать (самому себе), что, вероятно, для военного психиатра было вполне разумно ожидать, что её пациент действительно расскажет о своей службе в армии или, по крайней мере, о том, как это время повлияло на его жизнь, как гражданского лица. Гражданский. Я ненавидел это слово; оно казалось принижающим то, кто я есть. Или кем я хочу быть. Во время единственного телефонного разговора (во время которого мы спорили), состоявшегося у меня с сестрой после моего возвращения в Лондон, когда я сказал об этом, она просто пьяно фыркнула. − Ну, тогда называй себя грёбанным доктором, − сказала она. − Я даже этого больше не могу делать, − закричал я в чёртов телефон, который она прислала мне, когда я всё ещё находился в больнице. Конечно, эти слова были не совсем правдой, потому что я всё ещё мог быть врачом, предполагая, что кто-нибудь наймёт человека с хромотой и дрожащей рукой, но я не мог быть хирургом. И это, казалось, было всем, что имело значение. В любом случае... Я не хотел говорить о войне, о том, как произошло моё ранение, или о том, что я почувствовал, когда пришло письмо с благодарностью за мою службу, но также сообщающее мне, что Королевский армейский медицинский корпус больше не нуждается в моём присутствии. И пожелание мне удачи в будущем. Они были очень милы по этому поводу. Было ещё и второе письмо, касающееся пенсии. В котором они не извинились за то, насколько та была небольшой. Я выбросил оба письма. Какого чёрта кому-то понадобилось говорить обо всём этом? Психотерапевт казалась очень милым человеком. Раньше, до того, как всё превратилось в дерьмо, если бы я встретил её в пабе, я, возможно, даже приударил бы за ней. Но это не означало, что я хотел поговорить с ней о своей жизни, которая явно пошла совсем не так, как надо. Вместо этого я просто уставился на рыб, которых она держала в большом аквариуме, установленном в одном из углов комнаты. Я полагаю, это было сделано для того, чтобы расслабить пациентов. И, по правде говоря, было приятно наблюдать за маленькими, переливающимися всеми цветами радуги экземплярами, деловито носящимися по воде. Казалось, у всех них была цель в жизни. На мгновение я им позавидовал. По прошествии ещё нескольких мгновений, когда единственным звуком в комнате было бульканье воды в аквариуме, она попыталась подтолкнуть меня, спросив о моей жизни до армии. О моём детстве. Как будто это была тема, к которой мне тоже не терпелось вернуться. − Мой отец был жестоким пьяницей, а моя мать постоянно курила и глотала таблетки валиума, как сладости. Они оба умерли, когда я учился в университете, и я не очень беспокоился. − Я уставился на свою дрожавшую руку. − Вы, наверное, думаете, что я должен был оплакивать их, − мой тон, без сомнения, был резче, чем она заслуживала. Она мягко улыбнулась. − Я не думаю ничего подобного. Однако, возможно, вы испытывали грусть по прошлому. За семью и детство, которые вы хотели и должны были иметь. Это должен делать каждый ребёнок. Не в первый раз она, казалось, пыталась направить меня по пути, который никуда не ведёт. В чём был смысл такого путешествия? Ожидала ли она какого-то момента «дороги в Дамаск»? Однако вместо того, чтобы продолжить, она взглянула на часы, которые висели на стене над аквариумом. Наш сеанс почти закончился. − Как продвигается ваш блог? − Отлично. Хорошо. Взгляд, который она бросила на меня, был очень похож на тот, который бросала на меня моя учительница литературы в шестом классе, когда я уверял её, что я точно по расписанию прочитал «Большие надежды». В тот раз я не закончил даже вторую главу. В блоге я не написал ни слова, если не считать длинной череды ругательств в ту ночь, когда моё потребление виски действительно вышло из-под контроля. В отличие от большинства ночей, когда всё лишь слегка выходило из-под контроля. По крайней мере, я забыл нажать кнопку «Опубликовать», а на следующее утро всё это удалил. Откуда-то неожиданно на меня обрушился внезапный порыв честности. − Я не написал ни слова. − Исповедь, говорят, полезна для души. Я был настроен скептически. − Это действительно помогло бы, Джон, − ласково сказала она. − Писать о том, что вы делаете, и о том, что с вами происходит. − Вероятно, в колледже психиатров был специальный курс доброты. − Я ничего не делаю. − В моём голосе не было ни намёка на доброту. − И со мной никогда ничего не случается. Сессия закончилась, и каким-то образом я поймал себя на том, что обещаю действительно приложить усилия, чтобы поместить по крайней мере 500 слов в чёртов блог до встречи на следующей неделе. Надеюсь, это будет не просто ненормативная лексика. Когда я проходил мимо, в приёмной был ещё один пациент. Лицо показалось мне смутно знакомым, и я подумал, может быть, мы встречались раньше. Возможно, в Афганистане. Казалось, он тоже узнал меня, но ни один из нас не подал виду. Я просто снял свою куртку с крючка и ушёл.***
Комнатка на самом деле не была камерой, хотя иногда казалось, что так оно и есть. Я содержал её в порядке, что было достаточно легко, так как у меня было очень мало собственности. В кладковке у Гарри всё ещё оставалось несколько коробок с вещами, но я не хотел ничего из этого настолько, чтобы позвонить ей и договориться о том, чтобы забрать коробки. Большинство вещей, окружающих меня, пришли вместе с этим местом. Странная коллекция тарелок и чашек. Старый чайник. Одно банное полотенце и одно полотенце для лица. Календарь с фотографиями милых котят на стене. Несколько старых детективов в мягкой обложке, я прочитал их все с тех пор, как переехал сюда. Иногда я сидел и пялился на этих чёртовых котят, пока всё, что я мог сделать, это не потянуться за своим чёртовым пистолетом. О том, кого я хотел застрелить − себя или кошек − я спорил не раз. До сих пор мы все спасались без шрамов, хотя этот бойкий маленький сиамец жил на грани. На следующий день после встречи с психотерапевтом у меня было ещё одно собеседование при приёме на работу. Это, без сомнения, было бы бессмысленно, но выбора не было, кроме как явиться. Если только я не хотел быть заключённым в это жалкое место навсегда. Поэтому я послушно разгладил складки на своих брюках цвета хаки, тщательно побрился и изобразил на лице улыбку. Врач, который разговаривал со мной на этот раз, был очень мил и пообещал, что я обязательно буду в списке потенциальных сотрудников. Не то чтобы я ему поверил, но я издал несколько приятных звуков и пожал ему руку, прежде чем, прихрамывая, уйти. Я решил прогуляться по парку, потому что иначе... ну, я действительно не знаю, что было бы в противном случае. Может быть, просто блог, наполненный всеми грязными словами, которые я знал, и, поверьте мне, я знал их много. На английском и фарси. Или, может быть, я просто боялся находиться в одной комнате со своим пистолетом. Поэтому я пошёл пешком. − Джон! Джон Ватсон! Майк Стэмфорд растолстел, как толстеет человек, довольный своей жизнью. Он всегда был дружелюбным парнем, пробивался через ад медицинской школы и ординатуры с улыбкой и ободряющей речью для всех, кто в ней нуждался. Такое обилие хорошего настроения часто более чем немного раздражало, но в этот день я позволил уговорить себя выпить кофе. Может быть, немного хорошего настроения не помешало бы. Мы нашли пустую скамейку на солнышке, и я попытался вспомнить искусство беседы. Сравнение − счастливый брак, второй ребёнок на подходе, преподавательская карьера в Бартсе, противопоставленная военным травмам, конец хирургической карьере и унылая койка − не улучшило моего настроения. Часть моего разума была занята планированием записи в блоге. Столкновение в парке со старым приятелем по медицинской школе. Мы пили кофе и сравнивали наши жизни. Угадайте, кто выиграл в этой маленькой игре? Хотя, по крайней мере, он растолстел. Когда мы оба допили кофе, Майк вдруг щёлкнул пальцами и ухмыльнулся. − У меня есть идея! Ты бы хотел выбраться из этой комнатушки? В настоящую квартиру? − Шанс был бы прекрасной вещью, − ответил я, наблюдая за проходящим мимо стариком в сопровождении такого же пожилого чёрного лабрадора. Честно говоря, я пропустил некоторые детали сложной истории, которую Майк продолжал мне рассказывать. Очевидно, это была какая-то пожилая леди, которая владела домом на Бейкер-стрит; он принадлежал её семье почти двести лет, и в документе была странная запись. После наследования каждый новый владелец должен был оказать благотворительную помощь одному нуждающемуся арендатору, предоставив ему очень минимальную арендную плату в течение первого года. − Квартира сейчас свободна, − добавил Майк. − Новая владелица заняла её три месяца назад и до сих пор не сдала в аренду. Привередливая, по-видимому, из-за того, кто переезжает. Я фыркнул. − Так ты думаешь, я идеальный арендатор? Майк рассмеялся. − Насколько я помню, ты всегда умел обращаться с маленькими старушками. Такими, как миссис Перри. Миссис Перри была экономкой в нашем общежитии в университете. И он не ошибся, потому что обычно я мог уговорить её, когда мы нарушали правила. Но теперь я нахмурился. Всё это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой. − Всё это звучит немного безумно, − сказал я. Майк, спокойный, как всегда, просто пожал плечами. − Моя тётя живёт по соседству и является хорошей подругой владелицы. Она говорит, что всё это восходит к древней истории. Ну, во всяком случае, в викторианскую эпоху. Хозяйка тогда очень любила эксцентричного молодого человека, который жил там, и когда он трагически погиб, она и брат покойного устроили это как своего рода дань уважения. Что ж, я всё ещё был настроен очень скептически, но в то же время испытывал искушение. Если бы я мог просто оставить ужасную спальню позади, это могло бы помочь другим частям моей жизни встать на свои места. Всего на мгновение я решил жить опасно и с оптимизмом смотреть в будущее.***
Кто-то однажды сказал: − Куда бы ты ни пошел, ты везде берёшь с собой себя. Да, квартира на Бейкер-стрит была совершенно другим миром, чем тот, в котором мы жили. С того момента, как я вошёл, я почувствовал себя как дома, слушая болтовню миссис Хадсон. Болтовня со мной быстро вошла в привычку. Она была доброй, хотя и немного любопытной, и постоянно приносила мне чай и свежеиспеченные бисквиты. Всё это было очень мило. Была только одна ложка дёгтя в бочке мёда. Это, конечно, был я. Здравствуйте. Я действительно продолжал пытаться. По крайней мере, мой внешний вид улучшился благодаря тому факту, что миссис Хадсон настояла на том, чтобы погладить мои рубашки и брюки цвета хаки, а однажды, к моему смущению, усадила меня на своей кухне и подстригла мои слегка растрёпанные волосы перед собеседованием в ближайшей клинике. Но, к сожалению, казалось, что люди могли видеть дальше блестящего нового меня и всё ещё находить несчастного, озлобленного человека под этим образом. Шли дни, а затем и недели, и я посещал всё меньше собеседований. В чём был смысл? − Чёрт возьми, я бы тоже не стал нанимать себя, − прорычал я однажды вечером, глядя на пустое кресло напротив себя. Я пропустил пару сеансов психотерапии, и пьянство усилилось. Бедная миссис Хадсон сохранила свою доброту и начала приносить сэндвичи вместе с бисквитами. Я хорошо использовал свой обширный словарный запас ненормативной лексики, когда находился один в квартире. А иногда я просто сидел там и плакал. Именно тогда я возненавидел себя больше всего, потому что это напомнило мне о приступах плача, которые бывали у моего отца после одной из его вспышек ярости. В какой-то момент я возродил старую привычку, оставшуюся со времен учёбы в университете и медицинской школе, когда, чтобы расслабиться и сбежать от хаоса общежитий, я гулял по городу поздно ночью. Теперь, по иронии судьбы, одиночество на темных улицах каким-то образом заставило меня чувствовать себя менее одиноким. Конечно, та жизнь, которой я жил, не могла продолжаться вечно. Часть меня желала, чтобы во время одной из моих одиноких прогулок какой-нибудь головорез принял меня за мишень и напал. Это был бы выход, который выставил бы меня скорее жертвой, чем неудачником. Это казалось лучшим, на что я мог надеяться.***
− Хорошо, Вселенная, − сказал я, глядя на Лондон. − Ты победила. Что отличало эту конкретную ночь от всех предыдущих? Я понятия не имел. Может быть, это было потому, что это была Ночь Всех Душ, и поэтому смерть витала в воздухе. Единственное, в чём нельзя было винить алкоголь, потому что я был трезв как стеклышко. Собеседование при приёме на работу в тот день было почти таким же, как и все остальные, хотя я включил всё свое обаяние, которым ещё мог обладать, чтобы произвести впечатление на женщину, заведующую хирургией. Даже шутил о том, что в школе играл на кларнете. Она улыбнулась, внимательно просмотрела моё резюме и сказала, что они со мной свяжутся. Миссис Хадсон проявила сочувствие, когда принесла мне чай и кусочек бисквита «Виктория», и заверила меня, что уверена, что в следующий раз всё будет по-настоящему. Её бесконечная доброта была причиной, по которой я покинул квартиру. Я не хотел причинять ей никакой боли или расстраивать. Я выпил чай и позаботился о том, чтобы вымыть и высушить кружку. Проверил, чтобы убедиться, что мой бумажник с удостоверением личности лежал у меня в кармане. Это было бы последним унижением − оказаться Неизвестным в морге. Наконец, я натянул куртку, остановившись у стола, чтобы взять свой пистолет и сунуть его в карман. Затем я вышел из 221Б, чувствуя себя на удивление грустно из-за того, что я никогда не вернусь туда. Несмотря ни на что, какое-то время он чувствовал себя почти как настоящий дом. Думаю, я мог бы быть там счастлив, если бы всё остальное не было таким хреновым. Я долго шёл по городу, который был таким же тихим, как и всегда, и купался в оранжевом сиянии луны. У меня не было на уме никакого реального пункта назначения, но я остановился, когда обнаружил, что нахожусь в начале переулка, освещённого одним уличным фонарём с мерцающей лампочкой. Конечно, там воняло, но это было неважно. Я прошёл весь путь до конца, где меня остановила кирпичная стена. Несмотря на запахи и мусор, мне показалось, что над этим местом витает едва уловимая атмосфера чего-то − возможно, меланхолии. Я сполз по стене, уронив трость на землю, зная, что это был последний шанс передумать. Честно говоря, я не хотел умирать. Но в то же время я больше не хотел такой жизни. Через мгновение я вынул пистолет и приставил конец ствола к своему виску. Должно быть, я закрыл глаза, потому что даже не видел, как мужчина зашёл в переулок. Я услышал его крик: − НЕТ! − а потом стало абсолютно тихо. Я открыл глаза и увидел кого-то на земле перед собой. Автоматически я сунул пистолет обратно в карман, встал и подошёл к тому месту, где тот лежал. Он моргнул, глядя на меня. − Откуда, чёрт возьми, вы взялись? − спросил я.***
Что ж, по крайней мере, мне наконец-то есть о чём написать в этом чёртовом блоге. Это была моя первая мысль на следующее утро, когда я проснулся. Хотя, конечно, то, что это «что-то» было, заставило бы меня показаться сумасшедшим, если бы я действительно это записал. Моей второй мыслью было: Это был самый странный грёбанный сон, который у меня когда-либо был. Но всё это казалось таким реальным. Я отчётливо помнил, как принял решение, что борьба больше того не стоит. Мытье кружки. Я беру свой пистолет со стола и выхожу из 221Б, как предполагалось, в последний раз. Я мог вспомнить цвет луны и лёгкое гудение мерцающего уличного фонаря в переулке. Запах отбросов из фаст-фуда. Шероховатость кирпичной стены, когда я сполз по ней, чтобы сесть на холодный тротуар. Я почти снова почувствовал твёрдый металл ствола пистолета у своего виска. Моя третья мысль: Может быть, я мёртв, и это рай. Или в ад. Или, учитывая мою недавнюю удачу, чистилище. Или, может быть, я был призраком. Эта мысль заставила меня усмехнуться. Но... Если бы оказалось, что я не умер, возникло бы много других вопросов. Именно тогда я услышал шум за пределами спальни. Наверное, миссис Хадсон, твёрдо сказал я себе. Иногда она приносила мне завтрак и делилась всеми соседскими сплетнями. Я, наконец, заставил себя встать с постели и из уважения к её чувствам (хотя, честно говоря, её, казалось, это мало беспокоило). Я натянул свой старый банный халат поверх боксеров и армейской футболки. Я поискал трость и понял, что её нет на обычном месте у кровати. На самом деле, я отчётливо помнил, как уронил её в переулке. Итак, сколько в этом было реальности, а сколько − сна? С запозданием я понял, что не хромаю. Это не миссис Хадсон готовила чай на моей кухне. − Доброе утро, Джон, − бодро сказала фигура из моего сна. Он передвигался по кухне с лёгкостью человека, который наблюдал за мной (и, может быть, за бесчисленным множеством других?), заваривая чай в этой комнате много раз. − К сожалению, у вас, кажется, больше нет молока, но я полагаю, что на сегодня мы можем обойтись. Я признаю, что мои колени немного подогнулись, и я едва добрался до стула. Он всё ещё улыбался, когда ставил кружку на стол передо мной. − Один кусочек сахара, как вы любите. − Спасибо, − удалось мне сказать. Я потягивал прекрасно приготовленный чай и изучал его ещё пристальнее, чем прошлой ночью. На нём были узкие серые брюки с высокой талией и красные подтяжки поверх белой футболки, которую я дал ему взамен испачканной кровью рубашки. Его ноги были босыми, а волосы напоминали крысиное гнездо из кудряшек. Я решил не зацикливаться на острых краях его бледных скул. − Как ваша рука? − резко спросил я, главным образом для того, чтобы сменить тему. Хотя на самом деле я не был уверен, о чём на самом деле шла речь. − Всё ещё немного болит, − признался он, − но я уверен, что ваши превосходные швы скоро заживут. − Он сел напротив меня и безмятежно потягивал свой чай. − Я думаю, это был очень удачный удар для нападавшего. Если бы он также не лишил меня сознания, я мог бы получить помощь и не истечь кровью до смерти от того, что на самом деле было довольно безобидной раной. − Он пожал плечами. − Такой глупый способ умереть. − Я понятия не имею, что здесь происходит, − признался я через мгновение. Теперь он нахмурился. − Разве я не всё удовлетворительно объяснил вчера вечером? − Ну, да, но... − Я сделал слишком большой глоток чая, и у меня обожгло небо, и я закашлялся. Прошло мгновение, прежде чем я снова смог заговорить. − Вы всё ещё призрак? − на самом деле, нелепый вопрос. Шерлок ответил не сразу. Вместо этого он, казалось, серьёзно обдумал абсурдный вопрос. − Я чувствую себя вполне живым, − медленно произнёс он. − Но как я могу знать? Возможно, я всё ещё просто дух, принявший твёрдую форму. Или я каким-то образом преодолел барьер между мирами живых и мертвых? − Он пожал плечами. − Честно говоря, доктор, для меня это имеет меньшее значение, чем, я полагаю, для вас. − На этот раз улыбка была слабой, но искренней. − Я заинтересован только в том, чтобы жить так, как мне было даровано. Которым, на самом деле, я обязан вам, так что позвольте мне выразить свою благодарность. − Мне? − Что это вообще значило? − Доказательства, кажется, указывают на то, что это было моё горячее желание, чтобы вы не совершили самоубийства, что позволило мне пересечь завесу между мирами. − Мгновение он пристально смотрел на меня, будто был так же сбит с толку всем этим, как и я. Ещё через мгновение мы оба вернулись к нашему чаю. Возможно, это было признаком моего довольно неустойчивого психического состояния, но когда я смотрел на Шерлока Холмса − призрака или бывшего призрака − сидящего за моим столом и пьющего утреннюю кружку кофе, это не казалось странным или невероятным. Напротив, это казалось абсолютно правильным поступком. Даже неизбежным.***
Конечно, существовали практические аспекты, которые необходимо было учитывать. У Шерлока был нетерпеливый блеск в глазах, когда он предложил нам воспользоваться моим ноутбуком. − Я помню, как один из здешних жильцов принёс домой первый Apple. Август 1977 года. Он всегда разглагольствовал по этому поводу. С тех пор я был очарован ими и разочарован своей неспособностью использовать эти машины. Первое, что мы, конечно, погуглили, был Шерлок Холмс. Или, как он настаивал, Уильям Шерлок Скотт Холмс. Пришлось покопаться во множестве сайтов со все более загадочными историческими подробностями, но в конце концов нашлось несколько газетных статей о кровавых преступлениях в викторианском Лондоне. Каждый раз, когда сообщалось, что «...инспектор Скотленд-Ярда детектив Лестрейд признал, что его расследование выиграло от помощи частного лица, неназванного лица, работающего в качестве так называемого консультирующего детектива», Шерлок с восторгом говорил: − Это я! Его гордая улыбка заставила улыбнуться и меня. − Вы, должно быть, очень умный, − сказал я. − Так и есть. Наконец, мы нашли некролог из «Таймс». Странно читать некролог о человеке, с которым сидел рядом. Было ли менее странно читать некролог о призраке, рядом с которым ты сидел? Холмс, Уильям Шерлок Скотт. Родился 6 января 1851 года. Умер 2 ноября 1881 года. Холмс был любимым вторым сыном Сигера и Вайолет Холмс из замка Кумб. Холмс-старший − уважаемый историк и баллотируется в парламент. Его жена − математик-любитель. У покойного также остался старший брат, Майкрофт Холмс, который служит в Министерстве иностранных дел. Покойный Холмс был дипломированным химиком из Кембриджа, но не работал в этой области. На момент своей смерти он не работал и время от времени баловался преследованием преступников. Это преследование привело к его смерти от рук мелкого воришки. − Баловался? − сказал Шерлок возмущённым тоном. Мне нужно было ещё чая. Ожидая, пока закипит чайник, я прислонился к стойке, скрестив руки на груди и уставившись на Шерлока Холмса. − Призраки пьют чай? Или едят бисквит? Спят и мочатся? Взгляд Шерлока, устремленный на меня, был задумчивым. − Для вас важно, кто я такой, не так ли? − Разве для вас это не имеет значения? − спросил я его. − Не очень много. Тот факт, что я могу пить чай, есть бисквиты и мочиться, имеет большее значение. Тот факт, что я могу говорить с вами, а вы можете слышать меня, видеть меня, имеет самое большое значение. − Он одарил меня слегка огорчённой улыбкой. − Раньше я с презрением относился к другим людям. К привязанностям, таким как дружба или любовь. Но после того, как я так долго был в буквальном смысле невидим для мира, я знаю, что сейчас для меня важно. Мне нечего было на это ответить, кроме как приготовить две чашки чая и присоединиться к нему за столом. Через мгновение я сказал: − Думаю, я могу это понять. − Это было немного неловко, но я все равно продолжил. Как только вы заберётесь в кроличью нору так далеко, по-видимому, не будет никаких ограничений. − Прошло довольно много времени с тех пор, как я готовил чай для двоих. Хотя это было все, что я сказал, Шерлок, казалось, понял, что я имел в виду. Мы вдвоём сидели в тишине и пили наш чай.***
Позже в тот же день пришло смс, в котором мне сообщили, что мой пенсионный чек был депонирован вместе с сильно задержанным платежом. Это было не целое состояние, но после того, как я слишком долго был так беден, было приятно посмотреть на баланс. Шерлок всё ещё возился с компьютером. − Вы никогда не догадаетесь, что я только что нашёл, − сказал он с восхищением в голосе. − Тогда вам лучше сказать мне. − Майкрофт Холмс. − Он ухмыльнулся. − Кто? Ваш брат? − Ну, нет, если только он также не является каким-то призрачным существом, которому удалось подняться выше в правительстве, чем когда-либо делал мой настоящий брат. Его было нелегко найти, поскольку он был скрыт под несколькими слоями официальной путаницы. Я нахмурился, глядя на него. − Вы, кажется, очень быстро освоили все тонкости виртуального мира для человека 1881 года рождения. − Сомневаетесь во мне? Вы забываете, что я гений 1881 года. И я долгое время наблюдал, как другие управляют машинами. Я вздохнул с облегчением, а затем немного испугался, осознав, как сильно мне хотелось верить каждой детали его неправдоподобной истории. − Значит, потомок вашего брата? Пра-пра-что угодно? − Майкрофт никогда не казался мне человеком, способным жениться. Между нами говоря, мои бедные родители потеряли всякую надежду на внуков. Даже до моей преждевременной смерти. − Значит, вы тоже не из тех, кто женится? − понятия не имею, почему я задал этот вопрос. Не моё дело. Он просто поднял бровь, глядя на меня, а затем указал на экран ноутбука. − Я предполагаю, что это потомок какого-то дальнего родственника. Мы были большой семьей, а Майкрофт − это фамилия из очень далёкого прошлого. Я не знал, что Шерлок хотел сделать с этой информацией, поэтому я двинулся дальше. − Я думаю, что нам нужно заказать вам какую-нибудь одежду. Предполагая, что вы хотели бы в какой-то момент выбраться из этой квартиры. − Одежда стоит денег, Джон. − И к счастью, я только что получил некоторую сумму. Особо не шиканёшь, но... − Я заплачу вам, − быстро сказал он, хотя это казалось невероятным. Я просто пожал плечами. Мы провели час в Интернете, в основном покупая Шерлоку всё, что ему было нужно. Он с презрением отнёсся к джинсам и джемперам, которые я ему показал, выбрав вместо них простые чёрные брюки и рубашки (одна тёмно-зелёная и одна тёмно-фиолетовая). Я оставил его выбирать нижнее белье, носки, пижаму. Мы решили, что его сапоги с низким вырезом и длинное пальто могут сойти за модные, доплатили за доставку на ночь и отпраздновали это ещё одним чаем. Пока мы пили безмолочный напиток PG Tips (мне действительно нужно было зайти в «Теско»), мой разум лениво представлял Шерлока в его новой одежде. Этого образа было достаточно, чтобы напомнить мне, что я не был − и никогда не был − невосприимчив к чарам определённого типа мужчин. Этот опасный ход мыслей был внезапно прерван звуком знакомых шагов на лестнице. − Миссис Хадсон, − сказал Шерлок. Я чуть было не спросил его, откуда он это знает, но вовремя спохватился, вспомнив, что он пробыл здесь дольше меня, а также что он всё заметил. Она постучала, а затем открыла дверь. − Привет, Джон, − сказала она, входя. − Я просто хотела... − Затем она заметила Шерлока, развалившегося в своём кресле (да, уже его). Он ухмыльнулся ей. − О, привет, миссис Хадсон. Позвольте мне представить Шерлока Холмса. Он хотел бы немного пожить в спальне наверху, если вы не возражаете. − Я понимаю. − Она посмотрела на него, а затем на меня. − Ну, я полагаю, что это было бы хорошо. Шерлок встал и отвесил поклон в стиле 19-го века. − Моя благодарность, добрая леди. Я уже знал, что миссис Хадсон была не из тех женщин, которых легко вывести из себя, но она слегка порозовела и помахала ему рукой. − Я рада познакомиться с другом Джона. Вероятно, она имела в виду, что была рада, что у меня вообще есть друг. Шерлок снова сел. − Когда-то я знал леди с вашим именем, − сказал он с неожиданной мягкостью. − Она была очень добра ко мне, когда я нуждался в доброте. К тому времени, как она ушла, сказав нам на прощание: − Продолжайте, чем бы вы ни занимались, − было ясно, что эта миссис Хадсон станет большой поклонницей Шерлока Холмса. Она даже забрала у него длинное пальто, пообещав отмыть кровь и зашить порез на рукаве. (Я занимаюсь только кожей.) Умная миссис Хадсон не задавала вопросов. Что касается меня, то мне нужно было молоко, немного свежего воздуха и немного удалиться от всего этого, хотя бы на несколько минут. Поэтому я надел ботинки, схватил бумажник и направился в «Теско». Шерлок снова был за компьютером ещё до того, как я вышел за дверь.***
«Дело Очаровательной девушки». Шерлок всегда ненавидел это название, но я был очень горд собой за то, что придумал его. Гораздо позже, конечно, для остального мира (по крайней мере, для читающего мира) это чаще всего будет называться просто «Шерлок Холмс» и «Первое дело Джона Ватсона». Но я забегаю далеко вперёд. Поездка в «Tеско» удалась: я купил молоко, яйца, хлеб, бекон и ещё бисквит, и всё это без участия какой-либо электроники. Затем я зашёл в «Спиди» и купил пару сэндвичей. Так что я был очень доволен собой, когда вернулся в 221Б. Только для того, чтобы быть полностью проигнорированным, даже когда я поставил на стол тарелку с сэндвичем с ростбифом и горчицей и положил пакет чипсов с солёным уксусом. − Обед, − объявил я излишне громко. Он всё ещё смотрел на экран ноутбука. − Я не ем, когда занимаюсь делом, − пробормотал он. − Замедляет моё мышление. − Чепуха, − ответил я. − Возможно, такова была теория в 1881 году, но с тех пор мы многому научились. − Это никогда не было «теорией», − сказал он надменно. − Это была просто моя практика. − Глупая практика. − Но потом я, наконец, добрался до важной части того, что он сказал. − О каком чёртовом деле вы говорите? Наконец, он поднял на меня глаза и блаженно улыбнулся. − Убийство, Джон. Я сел и взял свой собственный сэндвич. − Расскажите мне об этом, пока мы едим, − сказал я. − Начните с того, как, чёрт возьми, вы нашли дело об убийстве в сети. Через мгновение он нахмурился, а затем поднял сэндвич, чтобы откусить. − Я пошёл искать, Джон, и нашёл статью на сайте «Таймс». Скотланд-Ярд сбит с толку − похоже, некоторые вещи никогда не меняются. Очень богатая пожилая женщина была найдена задушенной в своей квартире в Мейфэре. Власти подозревают, что кража со взломом пошла не так, как надо. − Но вы этого не делаете? Он проявлял несколько больший интерес к сэндвичу, так что прошло мгновение, прежде чем он ответил. − Конечно, нет. − Что вы собираетесь с этим делать? Как бывший детектив/призрак? − Конечно, нам нужно отправиться на место преступления. − Нам? Он посмотрел на меня с нехарактерной для него нерешительностью. − Я просто подумал... − Конечно, это «нас», если это то, чего ты хочешь. Казалось, он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого просто откусил большой кусок от сэндвича. Я тоже ничего не сказал. Очень поздно той ночью мы пробрались на место преступления. Это было безумие, включавшее ложную пожарную тревогу, запаниковавших жильцов, сирены и способность Шерлока вскрывать несколько замков. И всё это в довершение того, что мы вдвоём убегали от пары разгневанных полицейских. Это было самое весёлое, что у меня когда-либо было в жизни.***
Шерлоку потребовалось тридцать шесть часов, чтобы раскрыть это дело. Мой вклад был минимальным; в основном это касалось разговоров с людьми, которых он либо уже обидел, либо с теми, кто, казалось, был готов обидеться. О, и регулярно восхвалять Шерлока. Это было странное партнёрство, но, похоже, оно сработало. Кроме того, именно я уговорил «нас» зайти в кабинет детектива-инспектора, который вёл это дело. Он был не очень рад нас видеть, но когда Шерлок начал объяснять суть дела − озлобленный сотрудник, давно потерянная приёмная дочь (очаровательная девушка из названия дела) и несколько миллионов фунтов наследства − мужчина начал по-настоящему слушать. Он действительно казался немного сбитым с толку несколькими (в основном не относящимися к делу) ссылками на дела, которые произошли давным-давно, но в течение нескольких часов (которые нам пришлось провести в комнате для допросов, на случай, если у него возникнут ещё вопросы) властям удалось задержать убийц. Честно говоря, я думал, что благодарности, которую мы в конечном итоге получили, немного не хватало, но Шерлока, казалось, это не беспокоило. Однако он был опредёленно в восторге от поездки на метро обратно на Бейкер-стрит, рассказывая о том, как ему было любопытно узнать о планах такой системы перед смертью. Когда мы шли от станции обратно к 221Б, я спросил его о том, что было у меня на уме весь день. − Вы скучаете по призрачным вещам? − Что, чёрт возьми, такое призрачные вещи? − Ну, знаете, летать, проходить сквозь стены, что-то в этом роде. Взгляд, который он бросил на меня, превратил бы более слабого человека в камень, но я был на войне, и у меня была сестра-хулиган, поэтому я просто улыбнулся. − Я никогда не занимался ни одной из этих нелепых вещей, Джон, − твёрдо сказал Шерлок. Он протянул руку, чтобы открыть дверь, а затем остановился. − Конечно, было бы забавно, если бы я этим занимался. − Он одарил меня быстрой улыбкой. Я последовал за ним вверх по лестнице и приготовил чай.***
Это было на следующий день, и я просматривал онлайн-газеты в поисках новостей об этом деле. Для меня было неожиданностью, что в нескольких историях упоминался «Шерлок Холмс, консультирующий детектив». − Должно быть, произошла утечка, − сказал сам мужчина, когда я прочитал ему это вслух. − Я не вижу, чтобы сам Диммок говорил это прессе, − вздохнул он. − Никогда не думал, что скажу это, но я скучаю по Лестрейду. Он, без сомнения, был прав насчёт Диммока, но прежде чем я успел это сказать, внизу раздался громкий стук в дверь. Я знал, что миссис Хадсон была в парикмахерской, поэтому пошел ответить. Мужчина, который стоял там, явно принадлежал к чрезмерно длинной чёрной машине, припаркованной у обочины. В своём чёрном костюме, с зонтом в руке, ему не хватало только котелка, чтобы быть идеальной карикатурой на британского джентльмена. − Я хотел бы видеть мистера Шерлока Холмса, − сказал он, и голос идеально соответствовал картинке. Я был в явно невыгодном положении в своих потрепанных джоггерах, старой футболке RAMC и босиком, но я стоял на своём. − У вас назначена встреча? − вежливо спросил я. Он насмехался надо мной. В основном из любопытства, я просто развернулся и первым поднялся по лестнице обратно в квартиру. Шерлок, очевидно, услышал наше приближение, потому что он стоял у окна, очевидно, созерцая сцену внизу. Он был одет в новые чёрные брюки и фиолетовую рубашку и выглядел так же хорошо, как я и ожидал. Было немного тревожно, что такие мысли проникали в мой разум всё чаще. Мне действительно нужно было немного времени, чтобы подумать об этом. Но не в данный момент. − Вы тот человек, который называет себя Шерлоком Холмсом? − спросил новоприбывший. − Нет, − вяло ответил Шерлок. − На самом деле я Шерлок Холмс. − Наконец он повернулся, чтобы посмотреть на мужчину. − А вы, должно быть, Майкрофт Холмс. Теперь я моргнул и увидел отдалённое семейное сходство. Я сел смотреть. Через мгновение Шерлок неторопливо подошёл (извините, другое слово не подходит) к своему креслу и сел. Другой Холмс постоял там мгновение, затем с выражением, которое делало его похожим на страдающего запором, он подошёл к дивану и осторожно взгромоздился на него. Он держал зонт перед собой, как будто был готов защищаться от любого возможного нападения. − Шерлок Холмс был моим братом, который, к сожалению, скончался в младенчестве, поэтому я требую сказать, кто вы на самом деле. − В своё время клан Холмсов был довольно многочисленным, − отметил Шерлок. − Возможно, я из дальней ветви. − Генеалогия − это мое хобби, и я подробно изучил семейную линию. Было три человека, носящих имя Шерлок Холмс. Одним из них был джентльмен-фермер, который выбрал не ту сторону и погиб в 1649 году во время Гражданской войны. Другой был чем-то вроде негодяя, который изображал из себя что-то вроде детектива и был убит в 1881 году. Третьим был мой покойный брат. − Он поднял зонт и один раз постучал по полу. − Никто не родился в Соединённом Королевстве или на его территориях с таким именем с тех пор, как он умер. Итак, я повторяю свой вопрос: кто вы? − Я презираю повторять своё «Я», − сказал Шерлок. Затем он опасно улыбнулся. − Итак, давай поговорим о вас. Майкрофт Холмс, мелкий правительственный чиновник? Я так не думаю. Почему-то на ум приходит фраза «власть за троном». Конечно, вы можете раскрыть правду о моей личности самостоятельно. Холмс медленно встал во весь рост и посмотрел на Шерлока сверху вниз. − Мы ещё поговорим. − И я с нетерпением жду этого, − сказал Шерлок. − В конце концов, семейные дела. Мгновение они смотрели друг на друга, а затем Холмс ушёл. Я ожидал, что он хлопнет дверью внизу, но вместо этого он беззвучно закрыл её. Шерлок вскочил на ноги и пошёл посмотреть, как отъезжает машина. − Какая напыщенная задница, − сказал я. − Действительно, − пробормотал Шерлок. Затем он повернулся, чтобы посмотреть на меня. − Он заставляет меня очень сентиментально относиться к моему брату. Это прозвучало так, будто он был более чем немного меланхоличен. Он вернулся в своё кресло и подтянул ноги к груди, погрузившись в раздумья. Я оставил его в покое и пошёл прибираться на кухне.***
Итак. Сегодня ночью я убил человека. Это произошло не в первый раз, потому что я воевал, и, хотя я был там как врач, приходилось и это делать, особенно там, где нет определённого поля боя. И всё же я никогда не ожидал, что убью кого-то в Лондоне. Но тот, кого мы преследовали, попытался сбросить Шерлока с Тауэрского моста в холодную Темзу далеко внизу. А это означало, что выбора не было. Был ли Шерлок человеком или призраком, в тот момент для меня вообще не имело значения; я просто знал, что должен спасти его. Поэтому я выстрелил, хотя из-за того, что они были так близко друг к другу, был шанс, что пуля попадёт не в ту цель. Однако я был уверен в себе, потому что я всегда хорошо обращался с оружием, и моя рука была абсолютно твёрдой. Даже Диммок не смог бы найти никаких недостатков в моём поступке, хотя, без сомнения, это отразилось бы на моём оружии. Из-за всей этой суеты и хлопот прошло некоторое время, прежде чем мы смогли поймать кэб и отправиться домой. − Хороший выстрел, − тихо сказал Шерлок. − Если бы вы сказали мне, что планируете сделать, в этом, возможно, не было бы необходимости, − ответил я. − Но поскольку вы этого не сделали, у меня не было выбора. − Вы сердитесь? − У меня есть на это право. Но я переживу это. Шерлок смотрел в окно. − Я приношу свои извинения, Джон. Я так долго был один, и у меня никогда не получалось быть хорошим другом даже раньше. Поверьте мне, я постараюсь сделать лучше. − Всё хорошо, − сказал я. Я никогда не узнаю, откуда взялась смелость, но я протянул руку и положил её на его руку, лежавшую на сиденье. Он быстро взглянул на меня, а затем отвёл взгляд, но не убрал руку. Мы сидели так до тех пор, пока такси не остановилось на Бейкер-стрит.***
Однажды я побывал на художественной выставке, которая была полностью посвящена сюрреализму. Сейчас не могу точно вспомнить, зачем я туда пошёл, но я никогда не забывал выставленные картины. Не потому, что мне действительно понравилось то, что я увидел, а из-за чувств, которые вызывало во мне искусство. Это было тревожно, в чём, я полагаю, и был смысл. Повседневные предметы были нарисованы в реалистичных деталях, но затем, казалось бы, разобраны на части и собраны заново таким образом, что исказили то, что на первый взгляд казалось реальностью. Мир изменился. Я не изучал искусство, так что, возможно, мне не хватает языка, чтобы объяснить, что я имею в виду, но мне казалось, что сейчас я живу на одной из тех странных картин. Я оглядываюсь вокруг, и всё кажется таким, как должно быть. 221Б тот же самый, Лондон тот же самый, чёртов мир всё ещё там. Но это как если бы кто-то разобрал всё на части и вернул на место каким-то образом, который казался неправильным, и всё же... И всё же это всё ещё казалось чем-то более правильным, поэтому я скатился с кровати и пошёл в гостиную. В комнате было темно, но камин горел, и Шерлок сидел на полу перед ним. Он не подал виду, что знает, что я вошёл в комнату, но меня это не обмануло. Я подошёл и сел рядом с ним. − Похоже, сегодня никто не спит, − сказал я тихо, потому что это казалось уместным. − Очевидно, − ответил Шерлок. Последовала пауза, прежде чем он заговорил снова. − Могу я спросить вас кое о чём? − Конечно. Что угодно. − Вам действительно всё равно, призрак я или живое существо? − Мне действительно всё равно. Однако, если хотите знать моё мнение, я думаю, что вы каким-то образом являетесь живым существом. Чудом. − Если бы я собирался жить в этом внезапно ставшем сюрреалистичным мире, то с таким же успехом мог бы пойти ва-банк. Мне потребовалось всё моё мужество, чтобы протянуть руку и заправить выбившийся локон ему за ухо. − Моим чудом. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. − Я уже говорил, что мне кажется, будто я всегда просто ждал в этих комнатах вашего появления. Все эти годы я скучал по Джону Ватсону, даже не зная его. А потом, в один прекрасный день, вы оказались здесь. − Он пожал плечами, как будто пути Вселенной были непостижимы даже для его блестящего ума. − Вот и я. − Казалось самой естественной вещью в мире, в этом внезапно перевернувшемся мире, наклониться вперёд ровно настолько, чтобы поцеловать его. И это было всё, что потребовалось, чтобы прочно и надолго закрепить меня в этой новой реальности. Конечно, я понятия не имел, как мы будем − могли бы − двигаться вперёд. Тем не менее, я был уверен, что двигаться вперёд мы будем. Уже преодолев науку и миф, логику и безумие, мы могли бы найти свой путь через любые дальнейшие препятствия, которые жизнь решила поставить на нашем пути. Мы всё ещё целовались, когда все эти мысли кружились в моей голове. И мне казалось, что мы будем продолжать целоваться всегда. (Бывший) призрак и человек, потерявшийся в своём собственном почти фатальном отчаянии, вопреки всему, нашли друг друга. Может быть, это просто Вселенная исправляла себя; возможно, нам двоим всегда было суждено быть вместе, несмотря на расстояние в столько лет между нами, и теперь всё, наконец, наладилось. Ещё через несколько минут мы покинули свет и тепло камина и отправились спать. В ту ночь мы не занимались любовью; мне показалось, что это было слишком рано. Но мы крепко обнимали друг друга и шептали такие сентиментальные слова, которые можно было сказать только в темноте. Завтра мир будет ждать нас − обыденные подробности обычной жизни, опасность и прилив адреналина от погони за Шерлоком по городу, скрытая угроза со стороны притаившегося Майкрофта Холмса − но сегодня в этой квартире, которая внезапно стала домом, были только Шерлок Холмс и Джон Ватсон вместе. Дом, который ждал нас точно так же, как мы ждали друг друга. Конечно, это было невозможно, но мы решили не обращать на это внимания. Вместо этого мы шептались, целовались и вздыхали, а потом заснули.***
«Вселенная велика, она необъятна И сложна. И иногда, очень редко, Просто случаются невозможные вещи, И мы называем их чудесами». − С. Моффат