Мы можем обсудить это

      Ручка двери сперва не желала поддаваться, но потом без особых усилий скользнула вниз, и Лиза, толкнув дверь от себя и навалившись всем телом, отворила её, почувствовав, как ветер из приоткрытого окна облизал её волосы, а затем взъерошил, испортив и без того небрежную укладку. Несмотря на проветривание, в кабинете стояла такая духота, что Лиза едва не задохнулась, запихнув желание сбежать, пока ещё не поздно, в дальний угол и пригвоздив себя к месту.       Это был её первый поход к психологу, и Лиза молилась, чтобы он оказался последним. Если бы не та драка… Лиза тяжело вздохнула и сделала шаг внутрь.       С самой первой минуты она поняла, насколько сильно ошиблась, просто не проигнорировав указы преподавателей. Склизкое ощущение внутри перетянуло органы, не давая возможности вдохнуть.       — Присаживайся, — елейным голосом произнесла психолог, указывая ей рукой на стул напротив. Лиза съежилась под её изучающим взглядом и медленно прошла внутрь, сжав кулаки.       Если бы когда-нибудь Лиза и надумала решать свои психологические проблемы, то поход к психологу стал бы последним пунктом в её длинном списке. Тем более к школьному. Тем более из-за драки.       Лиза тяжело вздохнула и закинула ногу на ногу. Стопа совершила первый круг, каждый раз увеличивая темп, пару раз ударилась об стол, заставив Лизу опустить взгляд вниз.       — Полагаю, ты знаешь, почему ты здесь оказалась? — улыбнулась ей женщина. Сколько бы Лиза ни рассматривала запыленную табличку с тусклыми буквами, висящую на двери, она никак не могла запомнить ни её имя, ни фамилию. Зажато кивнула, изучая короткие, сгрызенные под корень ногти.       Она действительно знала.       Только вот сидеть здесь, под испытующим взглядом психолога стоило не ей, а…       В дверь постучали. Лизе даже показалось, что удары были такими, словно её колошматили ногами, а потом внутрь заглянула светлая макушка, поверх которой темнела неизменная черная кепка. Крепко стянутые в хвост волосы, перемотанные дранной резинкой, пустой взгляд.       Захарова собственной персоной. Эдакий виновник торжества.       Лиза поспешно отвернулась, закатив глаза и нервно облизнув губу.       — Проходи, Кристина, садись, — психолог намеренно встала со стула, направляясь к дальней стене, чтобы принести ещё один и поставить его рядом со своим столом. Ол-инклюзив, блять.       Лиза сжалась в комок, когда тяжёлая туша плюхнулась на стул рядом, ни капли не беспокоясь о её личном пространстве и широко расставляя ноги. Андрющенко опасливо сжала бёдра, сдвинувшись к самому краю сидения.       — Рада, что ты всё-таки решилась прийти, — улыбнулась и ей женщина.       Ответная улыбка Кристины больше же напоминала оскал. Руки проехались по грубой ткани толстовки, смазав её солидным слоем пота.       — Мг, я тоже, типа, рада, — выдавила она из себя под заинтересованным взглядом психолога.       — Что ж, раз вы обе теперь здесь, позвольте узнать, что же такого произошло несколько дней назад? — Лиза сделала глубокий вдох, заклеив себе рот намертво, и ощутила, как заныла её грудная клетка, вспоминая о недавних увечьях.       — Да там хуйня, — скосила взгляд к окну Захарова, засовывая кисти рук в карманы спортивных штанов.       Лиза лишь многозначительно хмыкнула, поджав губы.       Они с Кристиной учились в параллельных классах. И это было единственной ниточкой, связывающей их. Лиза не знала, что происходит в жизни Кристины, как и Захарова понятия не имела, что творится у Андрющенко дома. Они пересекались лишь на редких совмещенных уроках, когда учителям выпадала участь сесть на больничный, либо же в узких коридорах, в которых Лиза низко склоняла голову, чтобы не нарваться на Захарову, а Захарова едва не плевала ей под ноги, пытаясь всеми способами показать, кто держит в страхе всю школу. Лиза не то чтобы боялась её, ей просто было не по себе от того пустого взгляда, которым Кристина на неё смотрела, выкрикивая, словно оскорбление, сквозь зубы: «Индиго», когда обращалась к ней.       — Я так не думаю, — сложила руки на столе психолог. — Всему должна быть причина.       Кристина издала грубый смешок, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.       — Вы сами на неё посмотрите, блять, — фыркнула она, брезгливо выгнув губы. — Смотришь — и аж уебать хочется.       — Я тебе ничего не сделала, — спокойно произнесла Лиза, даже не переводя на неё взгляд, по-прежнему изучая косой плинтус. Взгляд застыл в одной точке, и только уши, словно локаторы, следили за каждым словом, вылавливая каждую вылетающую из её рта фразу.       — Да ты одним своим видом бесишь, Индиго, — выплюнула Захарова со злобой, откинувшись на спинку стула.       — Девочки, давайте обойдемся без оскорблений, — настойчиво, но мягко попросила женщина.       — Я ещё даже не начинала, нахуй, — снова это шебуршание рядом.       Лиза переехала в этот город не так давно. Может, года четыре назад или даже меньше. И все последние годы учёбы превратились для неё в полнейший ад. Сперва это были насмешки, на которые Лиза даже не обращала внимания, потом пихание локтями при встрече в коридоре, затем — драки во всей красе, в которых Лиза даже не имела возможности защитить себя, молча снося удары. Потому что не била девочек — дело принципа. И пусть Кристина выглядела как самый настоящий пацан и вела себя точно так же, Лиза не могла позволить себе ей ответить.       Всё их общение сводилось до придирок со стороны Кристины и редких попыток отбиться со стороны Лизы, а потом шиворот, зажатый в кулаке Захаровой, — и она уже волочит её на улицу, чтобы сказать ещё пару ласковых, закрепляя их кулаками, больно проезжавшимися по Лизиному корпусу.       — Лиза, ну а ты? — поджала губы женщина.       И лишь тогда Андрющенко заставила себя оторвать глаза от плинтуса, переводя тяжёлый, донельзя уставший взгляд на пытливые глаза за очками, смотрящие на неё с за километр заметным дружелюбием.       — А я ни с кем не дралась, — пожала плечами она.       Честно сказать, Лиза вообще не могла доехать, как так вышло, что из всех учащихся в этой дерьмовой школе, из которой у Андрющенко не было возможности выбраться, Кристина выбрала именно её. Они не были соперницами или конкурентками, прости Господи. И Лиза уж точно никогда бы не сделала ничего, чтобы нажить себе здесь врагов. В конечном счёте, она пришла сюда лишь доучиться.       Кристина никогда не оправдывалась за своё поведение, никогда не извинялась, лишь, каждый раз встречая, срывалась на ней, загоняя в угол, и бралась за старое.       Захарова была главной в своем классе, вокруг неё на каждой перемене крутились одноклассники, а одноклассницы даже иногда строили глазки, Лиза же в своём — замкнутой тихоней, сидевшей на последней парте и занудно читавшей параграф каждую перемену, боясь выйти наружу даже в туалет, лишь бы с Захаровой не пересечься. Одноклассники не замечали её, вспоминая лишь тогда, когда произносилась её фамилия, а попыток заговорить никто даже не предпринимал.       Они были совершенно из разных миров. А параллельные классы и вовсе казались параллельными вселенными. Класс «А» был умным, талантливым, участвующим в олимпиадах и интеллектуальных конкурсах, а ещё все здесь дружили, если не учитывать того, что их дружба обходила Лизу стороной. Класс «Б» же чем-то напоминал всеми забытых отбросов, хулиганов, на которых вы можете нарваться в темноте ночи под мерцающим фонарем. На них махали руками даже учителя, не требуя глобальных усилий, а пропущенным урокам служил оправданием физрук, часто забирающий их, чтобы те поучаствовали в очередных соревнованиях. И это была ещё одна связывающая их с Кристиной нить, потому что Лиза была почти единственной из своего класса, кого Андрей Николаевич, — их физрук, — брал на подобные мероприятия.       — Разумеется, — цокнула языком Кристина, вытянув ноги вперёд и скатившись по стулу ещё ниже. — Сложно драться, когда не умеешь.       — Просто избивать, когда это всё, что ты умеешь, — парировала Лиза тут же, впервые за весь их импровизированный сеанс повернув голову в её сторону.       Язык Захаровой скользнул по внутренней стороне щеки, пересчитав зубы, и она вновь сменила позу, чтобы казаться выше, пытаясь подавить Лизу, вытеснить её из этой комнаты. Пустой взгляд снова пробежал по её лицу, но, не найдя там абсолютно ничего интересного, она отвела взгляд к окну, закатывая глаза и поднимая бровь.       — Признай, что ты слабая и жалкая, блять, — выплюнула она вдруг, посмотрев на Лизу в упор и, кажется, впервые её заметив.       — Я не слабая и не жалкая, — помотала головой из стороны в сторону Лиза.       — А какая ты, Индиго? — и взгляд, направленный исподлобья.       Затянувшееся молчание повисло в комнате, заставив прислушаться даже к дребезжанию оконного стекла, дрожащего от порывистого ветра на улице. Лиза уже представила, как пойдёт домой, потеплее кутаясь в свою тонкую, уже не первый год ношенную куртку, едва способную удержать тепло, как откроет дверь пустой квартиры, где в раковине стоит одна грязная тарелка, оставленная после на скорую руку приготовленного завтрака.       Стрелки часов удручающе тикали, пока они смотрели друг на друга.       — Девочки, давайте без травли, — в примирительном жесте подняла руки психолог. Лиза сделала пометку узнать её имя после того, как покинет этот кабинет. — Мы собрались здесь не для этого. И уж точно не для того, чтобы оскорблять друг друга. Все конфликты можно решить с помощью языка, с помощью разговора, где каждый выскажет друг другу то, что накопилось, а не будет применять физическую силу, — устало вздохнула она. — Я бы попросила вас перестать ругаться… Хотя бы в моём присутствии, — пошла на уступки психолог, понимая, что просто запрещать им что-либо делать абсолютно бессмысленно. — Давайте мы с вами поступим вот как, — сложила руки замком. — Сейчас вы обе выскажете друг другу претензии, а на следующей нашей встрече постараетесь общаться нормально. Лиза, может, ты начнешь? — моляще взглянула на неё женщина, понимая, что к Захаровой обращаться нет смысла.       Уроки уже давно закончились, и меньше всего Лиза хотела бы сейчас сидеть здесь, перед психологом, вместе с Захаровой и обсуждать что-либо. А уж тем более высказывать претензии, а потом нарваться, выйдя из школы, на Захарову, поджидающую её за углом, чтобы донести свои личные упрёки так, как умеет.       Лиза не то чтобы её винила, просто хотела хотя бы понять причину.       Не сейчас, не сегодня. Когда-нибудь.       Проснуться в один прекрасный день с осознанием, что это всё было не просто так. Не за какие-то призрачные заслуги, а по весомой причине.       Сейчас же Лизе нестерпимо хотелось домой.       — С чего бы мне начинать? — мотнула головой Лиза. — Лично я ничего плохого не сделала. И, знаете, мне нет дела до ваших сеансов. С моей головой всё в порядке, ясно? И претензии свои я высказывать не собираюсь. Хотя бы потому, что после этого мне будет ещё хуже, — отодвинула стул она. Тот скрипнул деревянными ножками по паркету, оставив небольшие царапины. — Можете спросить у неё, чего она ко мне цепляется. Можете обсудить все её претензии ко мне. Можете, блять, всё, что угодно, обсуждать, но моей ноги здесь больше не будет. И слушать я всё это тоже не собираюсь. Ничего нового всё равно не услышу, — и встала со стула, идя к выходу. Женщина даже не сделала попытки её остановить, когда Лиза выкрикнула раздражённое: — До свидания, — и закрыла за собой дверь, в очередной раз забыв посмотреть табличку.       Настроение было окончательно испорчено, а ноги сами понесли её к лестнице. Она услышала лишь очередной хлопок, а потом и шаги, следующие за ней, и ускорилась, мечтая побыстрее добраться до раздевалки, схватить свою куртку и выбежать на улицу.       — Индиго, — нагнала её запыхавшаяся Захарова у раздевалки, стискивая пальцы на дверной ручке. Каморка, казалось, сжалась в размерах, когда Лиза сделала шаг к стене, одним движением сдёргивая с крючка куртку и натягивая на себя, отходя подальше.       — Чего тебе? — просипела она.       — Розенберг просила передать, что завтра ждёт нас после уроков, — прорычала Крис глухо.       — Можешь передать ей, что я не собираюсь к ней идти, — выплюнула Лиза.       — Иначе они вызовут наших родителей, а потом и на учёт поставят, — ещё грубее выпалила она, покрепче сжимая кулак. Дверная ручка тихо звякнула под её напряжённой ладонью и отвалилась, так и оставшись зажатой в дрожащих от злости пальцах.       — Пусть ставят, — пожала плечами Лиза, повязывая на шее шарф.       — Ты чо, не понимаешь, дура, блять?! — приблизилась к ней Захарова, нависая грозовой тучей. Рука впилась в Лизину шею, проникнув под шарф, ощутимо сдавливаясь прямо на татуировке с надписью «индиго». — Ты придёшь туда, — угрожающе прошипела она. — И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра. Столько, сколько будет нужно, — вздёрнула она её несильно, прижав к стене. — И если надо, мы с тобой, нахуй, притворимся такими подружками, что они все ахуеют, ясно тебе? — толчок уже сильнее. — И мне похуй на твои желания, Индиго. Ты придёшь туда и будешь ходить и дальше. А если, сука, ты создашь мне проблемы, если, блять, ты об этом хоть на секунду задумаешься, я испорчу тебе жизнь, клянусь, — перед глазами Лизы поплыли чёрные точки, когда Кристина сдавила её шею ещё сильнее. А воздуха вдруг стало катастрофически мало. — Ты услышала меня, Индиго?       Дыхание опалило кожу её щеки, когда Лиза скованно кивнула, ощутив, как хватка ослабла, а потом и вовсе исчезла, сменившись неприятным жжением. Она вдохнула поглубже, впуская в лёгкие желанный воздух, и потёрла шею, смотря на место, где ещё секунду назад стояла Захарова, угрожая ей. Теперь же перед Лизой была лишь пустота, смазывающаяся кругами, плывующими перед глазами.       Индиго её услышала.