***
Лу умерла этой зимой. Ушла из дома и не вернулась. Две пули в висок — даже ничего почувствовать не успела, не успела ни о чем подумать, вспомнить. Я продал все: квартиру, машину, дорогущий «Ультиматум». Взятки, пихаемые мной в руки вышестоящих инквизиторов, достигли баснословных сумм. За простую для многих, но самую особенную для меня, девчонку из Термитника пришлось просить у самого приора. И нас отпустили… Я так думал. Я остался ни с чем, но у меня было все — она была жива. До прошлой зимы. Узнавал — поговаривают, что про взятки стало известно широким кругам, а значит и до моей головы вскоре доберутся, дело времени. Что я чувствую по этому поводу? Не знаю, чувствую ли я вообще что-то, сидя в ее квартире без нее. Чувствую ли я что-то с той зимы? Я сделал все, что мог, чтобы она жила. Но этого оказалось недостаточно. За окном пылал очередной закат. Кто-то стучал в дверь..
25 ноября 2022 г. в 19:40
— Подпиши это и можешь на следующей неделе приступать, — Нарсис глядя на меня с непонятной гордостью, протянул бумагу.
Мои, теперь постоянно холодные, пальцы подобрали документ.
«Я, Кей Стоун, подтверждаю, что Лу Рид представляет…»
На секунду не поверил в написанное, но бросив на начальника удивленный взгляд, осознал, что это не шутки. Он предвкушал.
«… опасность для жителей Нью-Пари и тем самым подрывает авторитет Церкви».
— Ты смеешься?, — не мог даже выдавить из себя учтивое «Вы», настолько противила его наглая морда сейчас, — Повезет, если ее просто убьют с такими обвинениями.
Лицо инквизитора приняло несколько разочарованный вид. Я понял, что он не ожидал от меня такого беспокойства о судьбе девчонки из забытого Единым Термитника. Или ждал, но надеялся, что поставлю блистательную карьеру выше жизни другого человека. Да и он вроде как не дурак… Нет, дурак, конечно, но идиот уж точно не до конца. Я был уверен, что Нарсис понимал, на крайний случай, догадывался о том, что между нами с Лу что-то есть.
Полночь привела нас к самому шлаку на окраине Нью-Пари.
— Чистая в таком районе? — Лу потерла красные глаза, бесцветно спрашивая, — Странно, не находишь?
Я пробежался по бумагам – делу девушки, к которой мы направлялись. Луиза Марти. 30 лет. Дети… Протянул напарнице документ, указав на графу «семейное положение». Усталым, уже наверняка замыленным взглядом она впилась в печатные буквы, пробежалась по строчкам и невольно нахмурила брови.
— Не замужем, детей нет. Странно, я думала, чистые как кролики плодятся.
Рука ее потянулась к бутылке с химической дрянью, дающую заряд энергии. Лу отпила, уставилась на каменные джунгли, просвечивающие через тонированное стекло машины.
— Дело уже решенное, — он проскользил мимо тяжелого дубового стола, — Твоя подпись только облегчит переход на прежнюю должность. Сам понимаешь, репутация…
Он запнулся, видимо, задумался. Лицо его исказила неприятная мина, будто на язык попала ядовитая дикая ранетка. Постучав по предложенной мне бумаге, продолжил:
— Очисть свою репутацию.
Стало душно, затем очень горько, а следом пусто. До звона в ушах пусто.
— А если все не так? — я продолжал неспешно, зная, что любое слово сейчас может погубить следом и меня, — Она спасла меня.
Лицо Нарсиса скривилось пуще прежнего. Даже не знал, что кто-то может выглядеть настолько отвратительно. В глазах его вспыхнуло раздражение, граничащее с открытой ненавистью.
— Она убила чистую, — сухая констатация.
— Эта чистая чуть не убила меня.
— Это не повод…
Он осекся. Я вскочил, не ожидая того от себя сам. Нарсис, видимо, забыл, что рассуждает о жизни человека, сидящего перед ним. О жизни человека, недавно вернувшегося с того света. И еще, видимо, забыл, что у самого кровь грязная, как ведро помойное. Совесть, я думаю, не чище.
Я пошел первым, Лу чуть позади. Пробравшись сквозь груды мусора и облако едкой, словно разъедавшей изнутри, вони, мы вошли на лестничную клетку. Так, 2 этаж. Глаза встретились с ровным коридором, по сторонам которого разместились синие двери квартир, на странность хлипкие для такого района.
Позади послышался шорох. Эмпатийное чутье завыло сиреной, замигало красным – опасность. Рефлекс заставил бросить взгляд позади себя. Оглянулся. Никого, кроме скрывающейся за поворотом фигуры Лу. Я от усталости замешкался, но в следующую секунду понял, что она пошла проверить, откуда идет звук.
Рука протянулась к двери. Не дожидавшись Лу, я постучал и принялся ждать. Пальцами нервно нащупывал кобуру, хотя ничего из ряда вон не происходило. Ожидание было недолгим.
Дверь открылась. На пороге показалась невысокая смуглая женщина, выглядевшая даже немного младше своих лет. Она, словно маленький ребенок, выпучила глаза и мирно улыбнулась. Плечи сразу расслабились, кричащее чутье поутихло.
— Луиза Марти?
Пустота заполнилась злостью и липкой неприязнью ко всему окружающему. Мерзкий свет, воздух, мерзкая мебель, мерзкий начальник. Но и не менее мерзкий я. Не удосужился даже навестить ее за этот месяц. Мне, конечно, передавали, что она лишь на время отстранена от службы и отсиживается у себя в Термитнике, но сам я так и не доехал до того самого жилого блока, лишь отправил букет цветов и банальную открытку с благодарностями. А может мне врали? Может Лу уже где-то в подвалах – избитая, голая, полуживая. К горлу подступил ком тревоги. Нужно ехать, нужно ехать прямо сейчас.
— Я посоветуюсь с Джейком, — выпалил первое попавшееся, что пришло в паникующий ум, — Может мне лучше совсем не отствечивать в этой истории?
Ноги сами привели меня к двери кабинета. Руки сами нащупали ручку. Не услышав даже и толику брошенных в спину фраз, я выскочил от Нарсиса, словно из лап дикого медведя.
И помчался в Термитник.
Женщина быстро закивала, все так же улыбаясь. Это показалось несколько странным, искусственным.
— Могу задать несколько вопросов?
Она молчала. Позади вновь послушался тихий шорох. Я невольно покосился на источник звука, забеспокоившись о сохранности своей сонной напарницы.
И это было моей ошибкой.
Висок ошпарило, а следом по правой стороне тела пролился ток. Происходящее погрузилось в смутную дымку.
Всю дорогу пытался ответить на многочисленные вопросы самого от себя и для себя. Они всплывали в недавно зажившей голове, переплетались, путались и путали меня следом. Руки дрожали. Ненависть к самому себе росла, в то время, как расстояние до нее уменьшалось.
Она.
Она открыла дверь после первого стука. Не улыбалась, но и не прогоняла. Немного помолчав, наверное, взвесив внутри себя все «за» и «против», впустила меня внутрь.
Тут ничего не поменялось.
Я нервно перебирал что-то в карманах. Пришел с пустыми руками после всего. Стоило хоть цветы купить. Или выпивку. Хотя, скорее всего, Лу была бы действительно рада, например… Например, покрышкам. Почти уверен в этом.
— Пить будешь?, — голос с напускным равнодушием раздался со стороны кухонного блока.
Интересно, она его починила? Хотя, наверное, не до этого было.
— Да.
Лу достала из тумбочки бутылку и два стакана, поставила их на железный столик. Разлила и плюхнулась на ту самую кровать из поддонов, жестом пригласив сесть рядом.
Пальцы мои медленно покрутили стакан, а губы быстро приложились к стеклу. Приятный вкус согрел высохшее горло.
— Настоящее?
Лу усмехнулась:
— Не похожа на человека, который может пить настоящий алкоголь?
Улыбка ее вышла вымученной, но не злой или обиженной. Это дало мне небольшой повод расслабиться. Я усмехнулся в ответ.
— Нет.
— Я так и думала.
Она отпила тоже, жадно, не поморщившись, словно хлебала воду. В комнате разлилась густая тишина, прерываемая лишь сильными ударами моего сердца под грудью.
Зачем я пришел? Что я хотел сказать? Я отрепетировал огромную, полную раскаяния речь по дороге сюда. А приехал и молчу. Но мне хорошо. Хорошо просто сидеть здесь и молчать, даже не смотря на прозябающую пропасть между нами. Теперь я и думать не мог о том, что эта колючка позволит приблизиться.
Нужно сказать. Ради этого я и приехал.
— Лу…
— Ты хочешь сказать «спасибо» или предупредить о том, что мне крышка? — меня прервал ее бесцветный голос.
— И то, и то, — в горле встал ком.
— Я знаю, что ты благодарен, — она вновь отпила, после улыбнулась одним уголком рта, — Цветы. Красивые.
Я отвел взгляд, стало до дрожи стыдно, хоть и пытался виду не подавать. Какие цветы? Ты мне жизнь спасла, а я тебе букетик? О Единый, как я жалок, как я омерзителен.
— Спасибо, — с усилием выдавил из себя.
— Не за что.
— Ты поэтому настоящий алкоголь пьешь?
— Ну не химию же мне пить перед смертью.
— Жаль, а то сейчас бы отключилась и снова гадала был у нас секс или нет.
Лу тихо рассмеялась, поставила стакан на столик — стекло звонко проехалось по железу. Широко раскинув руки, она упала всем телом на импровизированную кровать. Я, стараясь не смотреть ей в глаза, ушел прогуливаться по переулкам собственных мыслей. Оба молчали.
Чистая едко ухмыльнулась, набросившись на мое обмякшее тело. Я собрался отбиваться, вынув из-за пазухи «Ультиматум». Стрелять нельзя. Убить чистого – проложить себе дорогу под скальпель, может на органы пойдешь, а может и лягушкой в лаборатории станешь.
Только припугнуть.
Не вышло.
Горячая густая жидкость полилась по телу, намочив одежду, я окончательно растаял. Руки онемели, закололи. Воздух будто сперли. Думал, жадно не мог надышаться, оказалось, не мог вдохнуть.
Низкая, но прыткая девушка, скорее всего, и не Луиза Марти вовсе, подскочила, не без труда, но все же повалила меня на ковролин, который тут же пропитался генетически грязной кровь. Она схватила выпавший из непослушных рук пистолет.
— Можем переспать и не гадать, — ее сухие кончики пальцев полоснули по моей ладони.
Алкоголь наконец-то погрузил тело в блаженное расслабление и спокойствие. Немного закружилась голова. Я опустился рядом с Лу. Наши глаза встретились друг с другом на непростительно близком расстоянии.
— Ты пьяна, — на лицо настойчиво ползла улыбка, когда я заправлял ее выбившуюся прядь за ухо.
— Кайфолом.
Слишком часто вздымающаяся грудь магнитом потянулась к ее груди.
Я захотел раздеть ее и изучить каждый уголок тела, нарисовать его карту, детально, дотошно, трепетно. Я захотел так сильно прижать к себе. Я захотел защитить эту девчонку от невзгод и неудач, забрать из лап разлагающейся окраины жизни, но знал – не позволит.
Внутри заговорили чувства, что затопчут мою карьеру в грязь, на самое дно. Мои чувства.
Образ Лу всплыл то ли в подкорке, то ли в реальности. По ее щекам струилась кровь. Руки, напряженные и усталые, выросли во властном жесте. Расколотое сознание мое слишком поздно осмыслило происходящее.
— Нет! Нельзя!
Мои же слова вперемешку со звуком выстрела отразились в черепе. В это мгновение я отключился.
— Зачем? — невольно перешел на шепот.
— Я испугалась, — без капли стеснения или страха она ответила таким же шепотом, — за тебя.
Даже удивился от такой откровенности. Ожидал услышать едкую шутку или же не услышать ничего вовсе, но такой ответ было принять сложнее.
— Ты не приходила в больницу.
— Нарсис не двусмысленно намекнул, что это тебе на пользу не пойдёт.
— Урод.
В ответ прилетело усталое:
— Урод.
Мы расплылись будто желе на дешевом матрасе, каждый думал о своем, прерывая мысли редкими репликами. Сплетались холодными пальцами, были в эту секунду вместе, но по-одиночке. Я читал ее, но был уверен — она без труда читает меня в ответ, не с помощью пси, не так эффективно, но читает.
Чувства – тревога смешанная с желанием, желание на грани истерики, истерика стертая нежностью. Чувства. Мои или ее?
— Я что-нибудь придумаю. Слышишь? Ты мне веришь?
Мои губы накрыли ее, такие горькие, пропахшие алкоголем, губы. Мысли были словно мельницей перемолоты в труху чувствами, наполнявшими меня, когда я изучал каждый уголок лица самой колючей девчонки, из тех, кого я знал на этом свете.
— Верю, — сквозь сладкий поцелуй промычала Лу.
Огонь пробежал по мне. Нахлынула беспомощность и страсть одновременно, я почувствовал, что сдаюсь всем чувствам на свете сразу: и горе, и счастье, и слабость, и сила, и любовь, и ненависть — все наполнило пустое тело.
Неожиданно она разорвала наши тела и вскочила с кровати. Подумал, что ей стало плохо, но в эту секунду из колонок, стоящих в углу комнаты полилась музыка. Лу энергично запрыгала, маня за собой.
— Что ты делаешь?
— Умирать, так с песней, — она протянула мне тонкую шершавую ладонь.
— Ты не умрешь, — я схватил тонкие женские пальцы, поднялся.
Лу прижалась ко мне, устроила холодные руки на моей горячей шее.
— Твоими молитвами, Кей Стоун, — и снова поцелуй, уже с ее нажима.
Наши тела задвигались в такт ритмичной музыке. Лу улыбалась, куражилась, дурила. Одним словом, жила. И, о Единый, я отдам все, чтобы она жила и дальше.