тварь дрожащая

Пётр поочерёдно смотрит в глаза «святого», как его сейчас называет народ. он не верит, что этого человека он крестил не так давно. что произошло? — просто мы все твари и даже ты, Петь, люди мы, поэтому и лицемерим. ладони парня проходятся по всему телу уже бывшего священника и отталкиваются от его бёдер. они не разрывают зрительного контакта до того, как Демьян разворачивается. этот мальчишка смеет высунуть пачку сигарет из кармана коричневой куртки в церкви. берёт одну из пачки своими пальцами, поджимает сигарету большим и указательным, направляя её на огонь от свечки. он собирается прикурить от свечки, зажённой какой-то бабушкой перед иконой. от символа духовного стремления к Богу Баженов собирается прикурить. «самозванцу» плевать, что человек, который её зажёг, раскаивается, готовый к послушанию пред Всевышним. — я знаю, ты хочешь. — ухмыляется демьян, говоря это, он, наверное, имеет в виду сигарету, а может и что-то другое. — так, хватит. Пётр не выдерживает и не даёт поджечь сигарету, отгораживая панихидный столик со свечами от юнца. — воу! тише, тише. парень делает вид, что успокаивает Петра. на самом деле же желает увидеть, что тот сможет сделать с ним. у Демьяна уже есть попытка самоубийства, может Петенька решил окончить его мучения и взять грех на свои чистые руки? он хочет это узнать. однако вопреки этому Баженов пятится назад к большой деревянной двери, а ведь его телу необходимо, наоборот, вперёд к чужому телу. Демьяну необходимо быть близко к священнику, чтоб вдохнуть воздуха из лёгких, которые никогда не пробовали расслабляющий вкус никотина. — что это? искусство православного боя? и парня припечатывают к двери. от такого отношения к нему плавит разум. улыбка вырывается из пасти Антихриста, когда он видит кулак Петра. — ну, давай, Петя, — пьяным взглядом обращается больше к губам мужчины, чем к самому Петру, также Демьян издевается над «святым», чмокнув воздух. — у меня встал. ну, давай, Петя, сделай хоть что-нибудь. не будь тварью, которой Демьян обозвал всех людей, живущих на свете. как там было у Достоевского? «тварь ли я дрожащая или право имею»? чтобы доказать, что ты не тварь, отними же жизнь Антихриста, спаси Землю, Петь, отними, Демьян же сам хочет. с другой стороны все исследования учёных показывают, что Земля мучается от людей, умирает. тогда, Петь, сделай услугу людям, пусть те продолжат своё бессмысленное существование: продолжат искать закладки зимой, морозя руки, спать с каждым встречным, а потом идти извиняться к любимому человеку, выпивать до сумасшествия, затем избивать близких своих. и вот как так получается, Петенька? Иисус Христос же твёрдо сказал, что нужно возлюбить ближнего своего, а не пиздить ножом, после того как выпьешь пару рюмок водки. странный мир не желает внимлять своему, к сожалению, единственному спасителю. старший поджимает губы, на которые секунду назад смотрели уже ничуть не светлые глаза, коими были раньше. хочется выбить, выдрать, высосать всего беса из Демьяна, спасти его пропащую душу. он должен спасти, даже если придётся забрать дьявола к себе, в самое недро. забрать зло в свою душу, воскресив чужую. хорошо звучит, да? именно по этой причине и только по ней, Пётр грубо целует Демьяна, чувс­твуя поднятые уголки губ то ли на своём лице, то ли на лице на против его. они стукаются зубами. — апостол Пётр, что же ты творишь? — наигранно возмущается Демьян, но никак не меняет их положение. — разве в заповедях не сказано, что это мерзость, мы сейчас делаем, ты делаешь. «апостол» молчит, уставившись на парня. в этот момент Антихрист начинает распускать руки, спускаясь от торса к паху. дрожь пробегает по телу мужчины, Демьян чувствует это кончиками пальцев. — я не против, ты чего? испугался своих желаний? я тебя искушаю? — Демьян звонко смеётся, затем просто облизывает рот Петра, задевая нос, а когда заканчивает, то приказывает: — что делаешь, делай скорее. Пётр будто оживает и притягивает парня, впиваясь в тонкие губы, возвращаясь в опьяньяющий поцелуй. Демьян кусает его губы, и, кажется мужчине, что огонь разливается по ним, заходит в каждую ранку, впитываясь. наконец-то сей­час, вот сей­час Пётр из­бавит юношу от дьявола окаянного. давай, Петенька, вце­пись в не­го пок­репче, забери себе и унеси. по всей церкви разносится жаркое, рва­ное, удушающее ды­хание двух мужчин. ладонь Баженова сжимает пах священника, и заглушенный стон оскверняет священное место. — я не отдам его тебе, — шепчет Антихрист, поглаживая свободной рукой бороду Петра. — могу лишь поделиться. и он делится. Пётр чувствует, как тепло переходит от парня к нему, и бывший священник, распахнув глаза, глотает этот жар. «и, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. и после сего куска вошел в него сатана» священник не знает, что на него находит, но его ладони обретают уверенность и теперь прижимают чужое тело не к тяжёлой двери, а к себе. они проникают под футболку, касаясь обнажённой спины. протяжный стон выходит из Антихриста из-за долгожданного и желанного касания. поясница Демьяна прогибается, чтобы быть ближе, грудь к груди, сердце к сердцу впритык. по-другому никак. языки сплетаются в один. Антихрист думает, как был бы горд его папочка Сатана, если бы увидел, что он делает с бывшим слугой Господа. гордость бы переполняла душу Сатаны, ну или не душу. заполняла бы любой другой сосуд, который находится внутри властелина Ада. гордость выливалась бы за края этого сосуда. они целуются с друг другом, питаются от друг друга минуту, пока на улице не слышатся какие-то звуки, или это всё фантазии Демьяна и Петра. фантазии или нет, не важно, потому что вдруг что-то щёлкает в голове Петра. он прерывает поцелуй, убирает ладонь Демьяна со своего паха, где его член начинал наливаться из-за возбуждения. мужчина отходит на шаг назад от Антихриста. Пётр уже собирается ходить кругами по церкви и вырывать свои волосы, как у него моментально меняется настрой на спокойный: — понимаешь, весь твой юношеский максимализм разбивается об послание к римлянам, одиннадцатую главу, стих тридцать третий. — и о чём же этот стишок? — о твоём ненавистом Боге, конечно, о том, как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его. — ага, а мужеложестве не расскажешь случаем? — это враки. звуки опять раздаются за дверью, их взгляды вновь обращены только к друг другу. — на всё воля Божья. — произносят двое мужчин одновременно. — вера во мне, Демьян, ты должен был это прочувствовать, — почему-то извиняющемся голосом говорит Пётр. — Бог во мне, со мной всегда. Демьян провожает уходящего мужчину до закрытия двери и пожимает плечами. он осматривается, сразу натыкаясь на икону с главным святым, учителем, праведником, который будто смотрит на него в ответ. — небось, подглядывал? извращенец.