***
В горнице тихо. Слышно лишь посапывание спящего в постели человека, спокойное, глубокое и тихое дыхание. В час Серх — самое тихое время ночи, принадлежащее молчаливому Плачущему богу, — трудно сопротивляться чарам сна, даже стражники у ворот и на стенах дремлют. Дремлют, в полглаза следя за всем, что происходит вокруг, опираясь на стены или копья. Простые горожане и вельможи спят в мягких и тёплых постелях. Тихое время. А как известно каждому, кто верует в Солнечного бога и братьев, и сестёр его, в самое тихое время творятся самые черные дела и Тёмная госпожа приходит за душами смертных. В тишине спящего дома раздался еле слышный скрип половицы где-то на первом этаже. Там, в густой черноте ночи крадётся маленький человек в тёмных одеждах, неслышно поднимается по лестнице, устланной длинным цветным половиком, откидывает занавески, что прикрывают вход в горницу, не тревожа ни одной полой металлический бусины на краях ткани. В горнице тихо и слышно лишь дыхание спящего на мягкой перине хозяина дома. Его лицо расслаблено, широкие щеки чуть обвисли, большой рот приоткрыт, пухлые ладони с толстыми пальцами лежат на груди на границе одеяла и тонкой сорочки. Ночной гость подходит к постели, одновременно извлекая из ножен длинный острый кинжал, останавливается, заносит руку над грудью спящего человека, медлит. Хозяин дома толст, его туловище похоже на бочку, а жир отложился даже на груди. Трудно будет сразу ударить в сердце. Человек в тёмных одеждах примеряется пару минут и бьёт. Трижды: справа в место под вторым ребром, чуть отступая от линии, что разделяет грудь пополам, точно такая же точка слева и слева под пятым ребром, по линии от середины ключицы. Верный и привычный руке острый севский клинок входит в плоть, как нож в мягкое масло, раздвигая жир, дырявя кровеносные сосуды и сердце. Толстяк проснулся от острой боли, пытался закричать, отползти подальше, спастись, но убийца, на вид казавшийся слабым, с невероятной силой удерживает на месте его те пару мгновений, пока сердце не прекращает биться. Кровь, бившая маленькими горячими фонтанами, залила постель и испачкала рукава убийцы, оставаясь на них влажными и блестящими пятнами. Его дело сделано, пора возвращаться.***
Тишина на постоялом дворе возле северных ворот города почти ничем не отличается от тишины на улицах. Колючка поднимается по лестнице в горницу, за которую заплатила целый серебряный. Слишком большая цена за комнату с обшарпанными стенами, свалявшимся матрасом и окном, выходящим на конюшню, но ей это не важно. Сняв с себя испачканную одежду, Сулар аккуратно складывает её, так чтобы окровавленные рукава были внутри конверта из одежды, и оборачивает в невзрачный коричневый платок. Черные гладкие волосы обнимают жилистую шею с загоревшей кожей, серые глаза глядят устало на руки, хорошо видные при свете маленькой свечи. Кровь запеклась на них тонким слоем от сухого воздуха, потрескалась от движений пальцев. Обе руки грубые на ощупь, обе красные, но ничего нельзя с этим сделать. Мудрецы говорят, что судьба человека определяется богами до его рождения и редко меняется во время жизни. Если это правда, то видимо небесным жителям было угодно, чтобы Сулар прошла этот путь, порезалась о каждый острый камень, окропив его алой кровью и исцелилась в каждом роднике на нём. А возле родника обязательно будет зелёная трава и милостью богов плошка мёда. Спрятав свёрток под матрас, она ложится в постель, чтобы отдохнуть хоть какие-нибудь три часа и с рассветом покинуть этот город. Она проскачет много дней, прежде чем доберётся до столицы. По пути она купит что-то вкусное для Валои, которой не легко приходится в увеселительном доме, особенно когда Сулар уезжает по делам.***
Первая хлесткая пощёчина обжигает щёку адским огнём. Вторая впивается сотней мельчайших игл. Третья и все последующие оставляют после только болезненное тепло. Всю ночь Сулар стояла на коленях во внутреннем дворе, не смея сомкнуть глаз во время этого наказания. И вот сейчас она снова оплошала, уронив горящий уголёк на ногу Валои, любимицы их хозяйки. И пусть девочка не издала ни единого звука, госпожа всё равно заметила и осерчала. Пощёчины сыплются одна за другой, перемежаясь с руганью. — Мерзкая и тупая тварь! Как ты посмела обронить уголь на неё! — Госпожа! — тихо молвит Валои. — Мне совсем не больно! Не бейте эту рабыню! — Ты говоришь, что тебе не больно? — женщина, чьё лицо обычно подобно солнцу и луне, но сейчас изуродовано гневом, так и застыла с занесённой для нового удара рукой, другой больно схватив за волосы маленькую рабыню. — Твоей коже не больно от горящего угля? Отлично, тогда сегодня ты босиком станцуешь мне на нём. Резким движением отпустив свою жертву, знатная дама стремительно покинула комнату с парой служанок.***
В «Алой свече» шумно и жарко, как и в любом другом увеселительном доме столицы. Красавицы в разноцветных лёгких платьях разносили напитки и закуски, развлекали гостей и смеялись переливом колокольчиков. То там, то тут взрывы хохота, громкие разговоры и тосты. Музыка проходила через всё пространство, нанизывая на себя каждое слово, каждое бряцание украшений, каждый отрывок смеха, составляя разноцветное ожерелье жизни. Чем ниже солнце, тем больше людей в заведении, тем больше их становится в главном зале, где с последним лучом Милостивого светила начнёт танцевать Огненный Цветок. В Благословлённом Солнцем городе нет ни единого мужчины, кто не знал бы об этой танцовщице. Она изящна, соблазнительна, как ласковое солнце. Она — восхищение всех знатных мужей, их желание и мечта в ночную пору. Она танцует, словно Прекраснейшая Госпожа Облаков, любимая сестра Солнечного бога. Её медовые локоны разлетаются по воздуху, её зелёные глаза сверкают при каждом движении, а браслеты на красивых руках и ногах тихо звенят. Она затуманивает разум, заколдовывает душу, разжигает сердце. Многие отдали бы всё, что у них есть, за сердце Огненного цветка, но она дала обет Солнечному богу, что в нём будет место только богам и названной сестре. Однако в увеселительных домах никто не заботится о хрупких сердцах девушек, чьи дни наполнены отравляющим красным пороком.***
В час Серх, когда все гости увеселительного дома спят, Огненный цветок с отвращением смотрит на красные одежды, которые больше открывают взору тело, чем скрывают, и красные в золоте драгоценные камни, которыми её изо дня в день и по ночам осыпают знатные мужи. Так мерзко, что в пору возненавидеть богов за такую судьбу для маленькой танцовщицы. Но она не смеет, потому что боги дают только то, что по силам человеку, и обязательно вознаграждают за стойкость. А если она будет роптать, боги отнимут и ту надежду на спокойные дни, что у нее есть. Валои открывает шкафчик в стене, достает оттуда последнее письмо от Сулар, перечитывает уже в сотый раз. Она пишет, что вернётся на праздник Солнца и выведет её погулять в город, купит любую сладость и серьги с зелёными камнями, пусть только Валои подождёт ещё немного. Они потом обязательно уедут в небольшой городок к морю, купят небольшой домик и заживут тихо вдали от пороков столицы. Она прижимает письмо к груди и переводит взгляд на календарь. До заветного дня остаётся две недели.***
В комнате Валои всё красное. Красная постель, красные занавески, красные одежды на маленькой танцовщице. Хозяйка говорит, что она очень хороша в красных нарядах, поэтому дарит только их. Красный — цвет закатных облаков, цвет крови, закипающей страстью, цвет самой прекраснейшей из богинь — Ралиты. Красные свечи зажигают в горницах новобрачных в первую брачную ночь, когда те на закате уединяются, украшения с красными камнями дарят девушкам на совершеннолетие, красные одежды дарят мужи своим возлюбленным в знак того, что нет для них никого прекраснее. Любая девушка была бы рада такому количеству красного, но не Валои. Весь этот красный будто ложится на неё удушающим полуденным зноем, который не проходит после умывания, въедается в кожу, проникает в самое нутро. Ей, дочери горных ветров, невыносима эта жара и удушающий красный. Ей роднее серый цвет тумана или черный — грозовых облаков. Сейчас, когда единственная подруга и названная сестра Сулар отпущена хозяйкой в загородное поместье к старому боевому стражу на учение, стало в сотни раз больше красного.***
В горнице тихо. Слышно лишь тихое дыхание человека, лежащего в постели у окна. На улице гуляет освежающий морской ветерок, шелестят под ним листья в саду. Спят в конюшне конь Бриз и щенок Ниш, спит на первом этаже старушка Кениза, которую Валои пожалела, увидев, как та в дождь сидит на земле с протянутой для милостыни рукой, спит в горнице справа десятилетняя Ланир, тоже подобранная на улице Валои. Они живут здесь вчетвером, возделывают сад и небольшой огород, вместе едят за столом, разговаривая и смеясь, вместе ходят купаться и рыбачить к морю, на рынок и вообще живут замечательно и тихо. Сулар не спит, только притворяется, лежит на правом боку спиной к окну, вытянув правую руку и поджав левую ногу, ожидая, когда к ней придёт Валои. Танцовщица зайдёт в её горницу неслышно, опустится рядом с кроватью и некоторое время будет рассматривать притворяющуюся спящей Сулар, невесомо водить по шрамам на лице, шее и вытянутой руке и также невесомо их целовать. Потом она ляжет рядом с Колючкой, положит её руку себе на пояс и обнимет за шею. Так они проспят до утра, если только Валои не догадается, что Сулар притворяется, и не попытается убежать в свою комнату. Приподнимается занавеска на двери, слышно, как шуршит ковёр о грубую кожу шрамов на ступнях. Валои немедленно опускается на постель, обнимая подругу и пряча лицо у неё на груди. Оно мокрое от слёз, вызванных кошмаром. Бедная, никак не забудет ужасные пять лет в увеселительном доме. Сулар открывает глаза, крепко обнимает плачущую в ответ и шепчет слова утешения. Пусть с последнего дня в «Алой свече» прошло много дней, он всё ещё не перестаёт мучать девушку, что была прозвана Огненным цветком за красоту и страсть своих танцев. Сулар отдала бы всё, что у неё есть, чтобы этих пяти лет не было, чтобы Валои никогда не узнала, как согревать каждую ночь постель для тех, кто платит, как танцевать перед множеством масляных взглядов, что блуждают по красивому девичьему телу. Она бы убивала ежедневно по десятку людей и зарабатывала бы столько, чтобы Валои этого никогда не узнала, но она опоздала. Когда Сулар вернулась в столицу, спустя шесть лет услышав о гибели старой хозяйки, её подруга и названная сестра уже четыре года как были проданы в увеселительный дом. Время не обратить вспять, поэтому сейчас Колючка делает всё возможное, чтобы её родные жили счастливо, и забывали о том ужасе, что они пережили. Сама же она достаточно крепкая, чтобы стеклянные глаза мертвецов, являющиеся иногда во снах, не тревожили её. Всхипы Валои стихают, уступая сопению. Сулар размыкает объятья, целует заплаканное лицо и устраивается поудобнее, чтобы уснуть, переплетая с танцовщицей пальцы. Обе девушки, испачканные в красном, мирно спят под взорами Милостивого Солнечного бога и братьев, и сестер его.