Революция

– Подписываете ли вы соглашение о неразглашении? – Да. – Ваши действия будут отслеживаться и записываться в архив. Все полученные данные будут использованы в дальнейшем, без уведомления. Надеюсь, это понятно? – Да. – Тогда добро пожаловать в команду. . Доён устало трет виски и смотрит в подернутое туманом окно. Вдалеке возвышается стеклянная башня торгового центра, от темных панелей которой отражается неоновая реклама на соседних зданиях, а внизу, пусть с тридцатого этажа и не видно, тянется длинная вереница машин, нетерпеливо сигналящих и мигающих габаритными огнями. Осень только началась, а Доёну уже тошно. Он терпеть не мог холод и дождь, ненавидел вязкий ночной туман, который в лучшем случае приносил невыносимую головную боль, а в худшем – то, на что все закрывали глаза, притворяясь, будто ничего не происходит. Доён пытался реагировать так же. Но у него ничего не получалось. Он со вздохом захлопывает ноутбук, поднимается из-за стола и, подхватив куртку, выходит из кабинета. Путь к лифтам освещен лишь неяркими светильниками под потолком, широкие стеклянные двери по сторонам зияют пустотой. Слишком поздно, чтобы засиживаться на работе, слишком рано, чтобы возвращаться домой. Доёну же возвращаться некуда. Вернее, незачем. В его огромной квартире на верхнем этаже с высокими потолками, открытой террасой и панорамными окнами совершенно нечем заняться. Разве что снова и снова забивать голову работой и заливаться дорогим алкоголем. Привилегии быть богатым. Доён не раз пожалел о своем выборе. Иногда ему казалось, что он готов променять все, что у него было, на призрачную, малейшую, даже самую ничтожную возможность вернуться к прошлой жизни. Он родился и вырос в катакомбах – подземном городе, многоуровневом разветвлении улиц, которые проходили под станциями метро и где никогда не было видно солнца. Сегрегация, произошедшая несколько десятилетий назад, которая начиналась как банальный эксперимент с социальным жильем для малообеспеченных, переросла в собственную, отдельную цивилизацию, где в конечном итоге общим стало только одно – невозможность подняться наверх. Закрытое общество, чье жизнеобеспечение сначала вынужденно, а затем добровольно финансировалось правительством, и куда отправлялись те самые. Те, кто пришел из тумана. Те, о ком все наверху предпочитали молчать. Доён безразлично смотрит на стальную панель лифта, на которой мелькают красные цифры этажей. Спуститься в катакомбы для жителей верхнего города не составляло никакого труда. Выбраться же оттуда – живым – представляло из себя задачу гораздо более сложную. Доён был одним из тех, кто мог это делать. И не только благодаря собственным документам, удостоверяющих его как обитателя поверхности, а и потому, что он родился там, внизу. А еще у Доёна был друг. И, по большому счету, именно его заслугой было то, что во время неоднократных вылазок в катакомбы Доёна не прирезали за его лощеный внешний вид, слишком дорогую одежду или чересчур начищенные ботинки. Тэён был для Доёна всем. И он был тем, кто по собственной воле отказался подняться на поверхность. . – Так и собираешься там торчать? – усмехается Тэён, затягиваясь тонкой черной сигаретой. – Я знал, что ты придешь, – его улыбка становится теплее, и он делает шаг вперед. Доён опасливо оглядывается по сторонам и, решительно выдохнув, направляется к нему. По сторонам бурлит веселье, широкая подземная улица так похожа на одну из тех, к каким он успел привыкнуть на поверхности, но люди, которых он видит, разительно отличаются. Разноцветные волосы, рваная одежда, тяжелые ботинки и вязкий сладковатый дым с нотками ванили и машинного масла. Доён иногда не может поверить, что это когда-то было и его реальностью тоже. Что они с Тэёном точно так же ошивались здесь, выкуривая одну сигарету за другой, и шли после этого в ночной, вернее сказать, круглосуточный клуб, где закидывались наркотиками и валялись на продавленных кожаных диванах, глядя в раскрашенный стробоскопом потолок. – Рад тебя видеть, – Тэён тушит сигарету носком ботинка и улыбается чуть потресканными губами. – Идем? – он берет его за руку. – Ты выглядишь слишком напряженным для этого места, – он ухмыляется и качает головой: – Верхний город плохо на тебя влияет. – Просто устал, – хмурится Доён, отгоняя от себя непрошеные воспоминания. – Идем, – он натягивает на лицо улыбку и давит болезненный укол внутри. – Скоро здесь снова прибавится туманных, – он горько усмехается и опускает взгляд. Тэён стискивает его ладонь и возвращает гримасу: – Думаешь, нас можно чем-то удивить? Доён едва слышно вздыхает и криво улыбается. Ему нечего сказать. – Мы научились с ними жить, и тебе ли этого не знать, – хмыкает Тэён и, достав еще одну сигарету из помятой пачки, смачно затягивается сладковатым дымом. – Просто снова туман, – Доён отводит глаза и провожает взглядом пару девушек, очертания одной из которых плавно расплываются. – Они опасны, Тэён. Я волнуюсь за тебя, – тихо произносит он. Тэён смеется и, вдохнув дым, снисходительно смотрит на Доёна: – Ты и правда отвык от здешних мест, правда? Идем, – он отшвыривает окурок в сторону и хватает Доёна за запястье. – Я познакомлю тебя с одним из них – и ты поймешь, что твои опасения беспочвенны. – Ты… Ч-что?.. – теряется Доён. – Что? – скупо усмехается Тэён. – Мой лучший друг ушел на поверхность, я же должен с кем-то общаться? Доён останавливается на пороге входа в подвал, откуда доносится гулкая музыка: – Но я сюда возвращаюсь, – одними губами отвечает он. – И ты… – И я сам отказался, знаю, – кивает Тэён. – И ты возвращаешься редко, – припечатывает он, но тут же небрежно ухмыляется: – Не бери в голову, я все равно тебя люблю, ты же знаешь. Он хлопает Доёна по плечу и, подмигнув охранникам, тянет за собой вниз по металлической винтовой лестнице. Тэён сам отказался. Доён, устроившись на работу простым лаборантом в катакомбах, однажды случайно наткнулся на закономерность, что наблюдалась в каждом из отправленных с поверхности туманных. Крошечная неточность, биологический сбой, который позволял открывать сознания тех, кто во время такого, к огромному сожалению, нередкого природного явления становился уязвимым. Они оставались людьми. Но они несли за собой разрушения для тех, кто имел неосторожность с ними связаться. Доён не хотел, чтобы с ними связывался Тэён, однако не мог забрать его наверх после того, как тот сам отрезал себе все пути на поверхность. Тэён был танцором. Артистом, который приковывал взгляды и на которого собирались посмотреть едва ли не все жители катакомб. Тэён был красивым и харизматичным, искренним в своих желаниях, но настолько наивным, что Доёну не раз становилось за него по-настоящему страшно. И однажды этот страх оправдался. Пришедший с поверхности человек, используя связи, которые были доступны только богатым, предложил Тэёну начать новую жизнь. Там, наверху. Ему были обещаны золотые горы, известность и потакания любым желаниям. С одним лишь условием: оставаться на привязи и быть доступным. Не только для танцев. Тэён отказался. Доён помнил, как тот, задыхаясь и всхлипывая, подошел к нему после выступления и, захлебываясь, рассказал о разговоре, произошедшем за кулисами подземного театра. Доён тогда растерянно хлопал ресницами и не знал, что сказать. Он сам к тому времени уже жил на поверхности – и не было ни одного дня, чтобы он не жалел о своем решении подняться наверх. Он бросил Тэёна. Это жгло ему нутро и не давало спать по ночам. Он бросил того, кто был для него целым миром. Доён бросил Тэёна, но всегда, каждую минуту своего существования, надеялся, что сможет его вытащить. У него не получилось. И последнее, чего он хотел, – такой судьбы для своего друга. Жизнь распорядилась так, что исследования Доёна заинтересовали людей наверху. А Тэён получил пожизненный запрет появляться на поверхности. Никто и не обещал ему раньше такого шанса. Но Доён до последнего верил. И только спустя много времени понял, что зря. Стены клуба сверкают переливами неоновых полос, громкая музыка бьет по ушам, а дым не дает четко видеть очертания людей, танцующих внутри круглого амфитеатра. Тэён машет рукой кому-то возле бара – и ему отвечают тем же, указывая на столик неподалеку. Доён сквозь дымку рассматривает две фигуры, которые с бокалами, наполненными чем-то ядовито-фиолетовым, направляются туда. Тэён ведет его за собой, расталкивая людей и улыбаясь. Улыбаясь так, как никогда не улыбался Доёну. – Знакомьтесь, – Тэён приобнимает его за талию. – Это Доён, мой друг. Сейчас живет на поверхности, но часто захаживает к нам в гости. Доён кивает, глядя на двух парней, что критически оглядывают его с головы до ног. – Это Тэн, – Тэён указывает на одного из них, с кошачьими глазами и хитрым прищуром. – А это Лукас, – Доён может поклясться, что в голосе Тэёна проскальзывает холодок, но он не способен оторваться от темного испытующего взгляда. Доён наконец берет себя в руки и приветливо – насколько это возможно – улыбается: – Рад знакомству, – врет он, потому что на самом деле совсем не рад. Доён замечает туман, окутывающий Тэна и Лукаса, и изо всех сил пытается сдержать судорожный вздох. Тэён обещал познакомить его только с одним из туманных, сейчас же их здесь двое, и Доён чувствует исходящую от них опасность. Каким бы он ни был профессионалом, сколько бы исследований ни проводил, главная угроза оставалась неизученной. Туманные умели то, чего не было дано обычным людям, – и в этом заключалась главная проблема. Доён не мог предугадать, что именно таили в себе эти двое. И как это может сказаться и на Тэёне, и на нем самом. – Тэён успел о тебе рассказать, – чуть растягивая слова, произносит Тэн. – Гость из верхнего мира, – усмехается он. – Но он сказал, что ты неопасный, – подхватывает его настроение Лукас и, выгнув бровь, привлекает Тэна к себе. Доён проклинает себя за эту вылазку и морщит нос: – С чего бы мне быть опасным? Тэн опирается локтями о стол и подается вперед: – С того, что ты богатенький мудак из верхнего мира? – Тэн! – мгновенно одергивает его Тэён. – Это мой друг. Он родился и вырос здесь, – он садится на темно-зеленый виниловый диван рядом с Тэном и тянет Доёна за собой. – Не нам его винить за то, что он выбрал свою жизнь. Доён готов поклясться, что в голосе Тэёна звучит укор. – Что ты, Ённи, – смеется Тэн. – Мы его не виним. Мы хотим узнать, как продвигаются дела с изучением… – он на миг запинается и кивком указывает на Лукаса. – С изучением таких, как мы. Тэён поворачивается к нему и, улыбнувшись, сжимает его ладонь: – Расскажи нам, Доён. Мне тоже интересно узнать. . – Они умеют воздействовать на сознание. Телепатия или что-то сродни этому. Они будто имеют что-то, помимо пяти известных чувств. Словно лишние ответвления кленового листа... Я пока не могу понять причин, которые этому способствуют, но туманные умеют управлять сознанием. – То есть вы хотите сказать, что эти существа – теоретически – могут заставить любого здорового человека сделать что угодно? – Они тоже здоровые существа. Но у них есть способности, которые мы пока…. Которые мы пока не можем отследить. – То есть мы имеем дело с созданиями, которые способны влиять на других? – Именно так. – И мы ничего о них не знаем? – Именно так. . – Ну, как тебе ребята? – Тэён пьяно улыбается, придвигаясь ближе к лицу Доёна. – Мне они так нравятся, – он мечтательно прикрывает глаза. Доён отворачивается и смотрит в сторону. Клуб продолжает мелькать неоновыми вспышками на стенах и тенями людей на танцполе. Тэн с Лукасом давно ушли, оставив Доёна с Тэёном вдвоем. Доён не решается спросить, но понимает, что ему это надо. Он делает большой глоток коктейля и смотрит на Тэёна в упор: – Ты с ним спал? – Ч-что? – опешивает Тэён и, как кажется Доёну, даже слегка трезвеет. – Ты спал с Тэном? – повторяет вопрос он и хочет провалиться сквозь землю. Тэён сощуривается и, залпом допив все, что было в бокале, ухмыляется: – А ты что, ревнуешь? – Нет! – Доён отвечает, пожалуй, даже слишком быстро. – Мне просто надо знать, насколько тесно ты связался с туманными. – А какое тебе дело? – неожиданно зло усмехается Тэён. – Разве ты, став богатеньким мальчиком, не решил, что связываться с теми, кто живет здесь, – дурной тон? – он показывает пальцами кавычки. – Разве ты не решил, что сюда можно приходить, только чтобы развлечься? – он исступленно смеется. – Разве я для тебя не стал только лабораторным зверьком, а? Скажи мне, Доён? – он резко хватает его за подбородок. – Скажи мне, – шипит он прямо Доёну в губы. Сердце Доёна, кажется, может остановиться прямо сейчас. – Туманные опасны, – тяжело сглотнув, вполголоса говорит он, отчаянно борясь с желанием схватить Тэёна за руку и привлечь еще ближе. – И если ты с ними спал, если ты позволил себе быть хоть на секундочку уязвимым, тогда ты тоже – тоже, – подчеркивает он, – становишься, как они. – Я с ним спал, – Тэён чеканит каждое слово. – Тебе-то что? Доён медленно отсчитывает секунды до собственного сумасшествия. – Я люблю тебя, – зажмурившись, шепотом выдавливает он. Музыка вокруг слишком громкая, воздуха не хватает, под закрытыми веками начинают расползаться бензиновые круги. – Я тебя тоже, – он скорее чувствует, чем слышит, хриплый голос и вздрагивает от ощущения сухих потресканных губ на своих собственных. . – Нельзя контактировать с зараженными, верно, мистер Ким? – Их нельзя назвать зараженными в буквальном смысле этого слова. – Но туман распространяется благодаря им? – На поверхности таких нет, не о чем волноваться. Стоит лишь тщательнее проверять всех, кто поднимается из катакомб. . – Мистер Ким, добро пожаловать домой, – звучит механический женский голос. – С вами прибыл гость, которого наша система не может идентифицировать. Пожалуйста, предоставьте верификацию. Доён прикрывает рот смеющегося Тэёна рукой и обводит взглядом кабину лифта: – Я доставил объект для дальнейших клинических исследований по программе “Кленовый лист”, пароль: один, два, семь. – Пароль принят, мистер Ким, добро пожаловать домой, – двери лифта открываются – и Доён, прижимая к себе Тэёна, выходит в длинный, устланный серым ковром коридор. – То есть я, – не прекращая покрывать беспорядочными поцелуями его лицо, спрашивает Тэён, – только объект для исследований? Доён слышит, как звенит в ушах, и впивается в губы Тэёна: – Мне надо было что-то им сказать… – хрипит он и, припечатав Тэёна к стене, прижимается к нему всем телом. Он нехотя отрывается от призывно подставленной шеи и открывает дверь в собственную квартиру. – Наконец-то я увижу, как ты живешь, – жадно облизнув искусанные губы, усмехается Тэён и, цепко схватив Доёна за запястье, затягивает внутрь. Доён едва ли понимает, как они оказываются на кровати, он с трудом осознает то, что творится прямо сейчас, и совсем не отдает себе отчета в том, куда именно может привести все происходящее. Но Тэён с ним, здесь, на его кровати. Тэён с ним, жаждуще приоткрывший рот в ожидании жадных поцелуев, Тэён с ним, раскинувшийся на простынях и просящий: – Еще… Пожалуйста… Сильнее… Доён!.. Его самый дорогой человек. И Доён ненавидит себя. . – Любая ваша связь будет отслеживаться также. И если вы сможете предоставить нам информацию о зараженных напрямую… – Я понял. – Нет, вы не поняли. Мистер Ким, напрямую. – Я понял. – Хорошо, значит, мы сработаемся. . – Мистер Ли, мистер Вон, добро пожаловать домой. – Спасибо большое, – насмешливо хмыкает Тэн и, взявшись с Лукасом за руки, идет по ярко освещенному коридору сотого этажа, где мягкий ковер заглушает их шаги. Они заходят в просторную квартиру с высокими потолками, и Тэн расслабленно выдыхает: – Как думаешь, в этот раз тоже сработало? Лукас подходит к нему и, обняв со спины, утыкается в ухо: – Неужели с тобой что-то может не сработать? – ухмыляется он и целует Тэна в плечо. Тот недовольно дует губы и, выбравшись из объятий, подходит к окну. – Мне всегда надо больше. – Я знаю, – мягко усмехнувшись, Лукас становится за его спиной. – Мне всегда надо знать точно, – Тэн раздвигает шторы и внимательно смотрит в темное небо. – Я знаю, – Лукас взъерошивает его волосы. – Знаешь, – вдруг мечтательно говорит Тэн, – мне так нравится это чернильное небо. Лукас срывается на смешок и сразу зарывается носом Тэну в макушку: – Потому, что оно может безо всяких опасений приносить туман? – Не без этого, – ухмыляется Тэн и, развернувшись, целует Лукаса в губы. – Пообещай мне, что это навсегда, – чуть отстранившись, тихо требует Лукас. – Обещаю, – Тэн моментально вплетается ему в волосы и, притянув ближе, смотрит горящими глазами. – Обещаю, что мы с тобой останемся единственными хозяевами этого мира. Только дай мне немного времени. . – Есть новая информация о теневых зараженных? – Да. – Хорошо, используйте это в ваших исследованиях, мистер Ким, – улыбается Тэн и, облизнувшись, ныряет Лукасу под бок. – Хорошо, я вас понял, – послушно отвечает Доён, отключая связь с так и не знакомым ему лично руководителем программы “Кленовый лист”. Тэён сладко спит, обняв подушку. За широким панорамным окном начинает загораться рассвет.