Доверие

Доверие — хрупкая вещь, выстраиваемая из стеклянных осколков, крепящихся друг за друга на эпоксидный клей. Одно неверное движение, слово — конструкция может рухнуть, и ты уже не будешь в силах придать ей тот же образ, что был до падения. Доверие каждого имеет абсолютно уникальный вид из тысячи деталей-воспоминаний, что вы дарите друг другу. Поэтому выстраиваемые доверительные отношения с кем-то никогда не смогут быть похожими на другие. Какая-то деталь приклеится намертво, какая-то внезапно отпадёт от резких слов или необдуманных поступков, а может и вовсе разобьётся так, что уже и не вернуть обратно хоть к чему-то похожему. Но какой же образ у их доверия? Узи часто думала, насколько же правильно испытывать привязанность к тому, для кого она должна была стать не более, чем источником питания. Насколько нужно отчаяться, чтоб с таким рвением цепляться за того, кто в любой момент может перегрызть тебе шею? Дроны работают не так, как люди, но Узи готова поклясться, что ощущает азарт, отзывающийся покалываниями в кончиках пальцев каждый раз, как только она срывается на скорости в бездну с одной лишь мыслью — он её поймает. Насколько же безумно цепляться за опасный субъект и при этом ощущать непомерную свободу, облегчение, бьющие обилием нолей и единиц по системам искусственного интеллекта? Кто бы мог подумать, что развитие искусственного интеллекта способно выдать такие необычные повороты в траектории эволюции. Или, может, учителя в школе Узи правы — её система всё же неисправна? Даже если так, девушка ни на секунду не жалеет о том, что она повреждена, если это означает и дальше испытывать вспышки безумия, очищающие её разум от тяжести материального мира. Кому нужна исправная система, если это бы приравнивалось к полному отказу от острых ощущений, рождаемых выбросами электричества внутри всякий раз, когда системы обрабатывали очередную немыслимую ранее ситуацию? Поиск новых ощущений как зависимость. Поэтому мысли о доверии зверю, что всегда ей улыбается так дружелюбно, дарят с каждым разом всё большие сбои, которые несут не разрушение её механизмам, а скорее развитие для её программного кода. Как далеко можно зайти, насколько сильно довериться? Комплектующие её тела приятно сбоят, когда она, такая уставшая после длительной работы, фиксирует датчиками осязания касания знакомых рук, больше тех, что бывают у работяг. У дронов нет эрогенных зон, нет пяти основных чувств, помогающих людям передавать свои эмоции друг другу. Но есть датчики, фиксирующие информацию об окружении, и искусственный интеллект, яро обрабатывающий каждую крупицу данных, полученных от механизмов. Узи ни за что не признается, что каждый раз, когда Эн касается её плеч, она выкручивает чувствительность датчиков на максимум, с упоением нагружая обработчики данных внутри своего тела до предела. Есть ли на этом свете ещё один такой же дрон, что игнорирует ошибки на дисплее, предупреждающие об опасности поблизости? Девушке определённо нравится, как дрожит экран, когда она упёрто закрывает всплывающие окна, требующие носителя одуматься. Эн всегда такой нерешительный, глупый. Едва ли он наберётся смелости зайти дальше этих лёгких касаний, ведь боится разбить то доверие, что они вместе выстроили путём огромных трудностей. В конце концов, свихнулась тут только Узи, не так ли? А значит именно ей положено взять на себя ответственность и продолжить то сумасшествие, что Эн едва заметно начал, не в силах даже самому себе признаться в мотивах своих проступков. Очередное касание, и девушка лёгким движением перехватывает руку демонтажника, ощупывая прорезиненными кончиками пальцев чужую ладонь. Узи даже не надо поворачиваться, чтоб догадаться, как загорелся дисплей её неуклюжего напарника от её действий. Секунда, две… и вот уже между ладонями мелькает едва заметная искра, заставляющая Эна вздрогнуть от неожиданности. Сводящее с ума чувство напряжения, скользящее по устройствам внутри. Как же далеко зайдёт этот электрический импульс? Узи наклоняет голову назад, с каким-то упоением наблюдая за тем, как прекрасно переливается неоново-жёлтый румянец на экране парня. Ладони работяги тянутся вверх, касаясь щёк демонтажника, склоняя его над собой ниже, пока между лобовыми дисплеями не возникает ещё одна искра, явно больше предыдущей. Кто бы знал, что вызывать дребезг контактов насильно ради кого-то так приятно. Лёгкий сбой, вызывающий ошибки и приводящий к перезапуску некоторых систем — это ли не прекрасный способ расслабиться и получить разрядку, которой так не хватает после тяжёлого дня? Неуверенная улыбка партнёра кажется Узи в этой ситуации даже забавной. Интересно, какова разница между максимальным напряжением, которое может передать искра, между работягой и демонтажником? Насколько сильно искрение, вызванное Эном, будет больше, чем то, что она инициирует сейчас по своей дерзкой прихоти? Девушка с удовольствием пускает один импульс за другим в тело партнёра, пока наконец-то не получает отклик. Напряжение, переданное парнем, немаленькое, бьющее по системам с завидной силой. Вероятно, некоторые из них даже вынуждены были перезагрузиться. Но именно это так завораживает. Зверь, который не нападает, не мучает, а наоборот — дарит временно отключение устройств внутри во благо. Узи разворачивает стул, наконец-то сосредотачивая всё своё внимание на дроне перед собой. Почему бы не придать их доверию настолько причудливую форму, что некому её будет повторить? Руки Эна дрожат, однако девушка сохраняет максимальное спокойствие, перехватывая ладонь напарника, переводя её, позволяя коснуться его подушечкам пальцев язычка её кофты. В конце концов, что им терять? В поломанном корабле, окружённом стенками трупов, им, вероятно, уже некуда сильнее сходить с ума. Они просто нашли очередной способ подарить друг другу своё безмерное доверие, оголить свои слабости. Ведь по-другому вряд ли можно назвать добровольную перегрузку системы. Молния при открытии издаёт скрипящий звук, пока ткань оказывается медленно стянута с плеч, оголяя корпус тела. Можно ли приравнивать подобное к человеческому пониманию выражения «подарить своё тело»? Ладони девушки скользят по пальто напарника, развязывая его и стягивая, но в более грубой манере, чем это делает демонтажник. Да и какая разница, если парень никогда и не стремился останавливать её всплески напористого поведения? Обработчик информации гудит от переизбытка поступающей информации, стоит их телам соприкоснуться. Ладони скользят по спине, передавая по ним новые импульсы, снова и снова, заставляя Узи вжаться плотнее. Так хочется больше! Чтоб воздух между ними искрил ярко, освещая капсулу изнутри. Ощутить, что они с парнем слились в единое благодаря волнам напряжения между ними. Пускать ток между корпусами тел, обрывками получать информацию чужого тела, переваривать её и смаковать, словно кусочек не чего-то инородного, а своего, родного. Участки кода демонтажника? Узи с удовольствием отзывает все предупреждения об ошибке, передавая в своё ядро получаемую информацию, будто это часть неё самой. Полное единение, безумная связь, плотно прижатые друг к другу тела, готовые в любой момент слиться воедино… Девушка готова поклясться, что это и есть чистое безумие, порождающее перегрузку всех её систем. Она с упоением принимает каждую искру, подрагивая и цепляясь всё крепче, переполняясь до предела тем напряжением, что ей отдают. Когда все системы перегружаются, работяга впервые ощущает, что проснётся после случившегося словно новенькая модель, детали которой только пришли с конвейера. Они вряд ли будут говорить о случившемся вслух — она та ещё упрямая бунтарка, которая стесняется своих эмоций, а он — до жути понимающий парень, с удовольствием подстраивающийся под её капризы и готовый молчать, когда она не хочет говорить. Они не обсудят произошедшее, и всё же будут уверены — что в следующий такой вечер Эн будет намного уверенней касаться её снова, привлекая без слов внимание. Тем более, просыпаться после перезагрузки в объятиях причины отключения собственной системы — безрассудство, что для Узи уже приятный бонус. Похоже, образ их доверия никто никогда уже не сможет повторить.