Полночь

Кристина уже давно поняла — не принц он на белом коне, по крайней мере, не её принц. Алёнин, быть может. А может и Алисин, кто разберёт, что у этого чертёнка на уме. За кем он только не ухлёстывал да только так и не нашёл ту самую, за которой так охотился. Крис всех его девушек не переваривает от слова совсем, все они кажутся ей слишком ненатуральными что-ли, ну или это от лёгкой неприязни к женскому полу всё. Алёна сама по себе неплохая девушка да только Грише она не подходит, не такая ему нужна. Смирнова слишком правильная, слишком идеальная для него. Всё у неё слишком. А они ведь дружат, вроде бы. Но настоящей дружбы Кристина в их общении не видит. Вот такая вот она. Самобичеванием Крис занималась ещё того момента, как в голову ударило осознание: «Не удержала», «Упустила». И эти две фразы неоновыми вывесками горели у неё в сознании, занимая место, оттого она и по работе всё забывать стала, а иногда даже и сообразить не может, что клиенту ответить на вопрос «Почему мне перестал нравиться секс с моей женой спустя восемь лет совместной жизни?», а ведь раньше ей эти фразы говорили и по три и даже по четыре раза на неделе и ничего сложного в ответе она не наблюдала. А сейчас что? Сидит, мямлит что-то невнятно и старается не сорваться и не послать запутавшегося клиента на три знаменитых русских буквы. Совсем весь свой профессионализм растеряла. А всё из-за этих глупых нервов и Гриши, что перед глазами всё мелькал со своей этой Алёной. А когда-то они подругами были, можно сказать, лучшими. Они и сейчас ими остались да только сложно ей принять, что Измайлов больше никогда не посмотрит на неё так, как смотрел раньше. А может он и не смотрел вовсе, а Кристина себе этот его влюблённый взгляд сама напридумывала. Хоть и глазами её раздевать он продолжал и по сей день, но в этом весь Гриша, ветренный эгоист, которого она полюбила и чьи выходки не перестают удивлять. Она помнит их свадьбу, Смирнова прямо-таки летала по залу, пока Гриша стоял с Кристиной в мужском туалете и ворчал на счёт до ужаса неудобного костюма. В туалет этот он её утащил ещё с того момента, как они подъехали к ресторану и сидели они там часа полтора, дожидаясь приезда гостей. А затем, к самому концу вечера, когда парень был подшофе и не особо соображал ей пришло сообщение от него со смазанной просьбой подойти во всё тот же туалет. А потом… А потом он её поцеловал. Грубо, сжав пальцы на её затылке и тем самым испортив укладку, жар его тела обжигал, когда Кристина оказалась прижата к стене, как в дешёвом порно, на которое по ночам дрочат некоторые из её клиентов. Этот случай они молча решили забыть. Гриша-то может и забыл, а Кристина вот нет. И каждую ночь она вспоминала. Вспоминала все эти моменты с ним и не могла уснуть. А потом шла на кухню и, даже не включая свет, пила крепкий кофе без молока и продолжала работать до того времени, пока её на её телефоне не начинала играть мелодия будильника. И затем она то и дело восстанавливала фотографии с ним, которые скидывала ей Алёна. Вот до чего ты её довёл, Измайлов. И сейчас она стояла перед зеркалом в ванной, с зубной щёткой во рту, разбираясь во всех этих отношениях с ним и с Алёной, лишь изредка возвращаясь к проблеме клиента. Слышит стук в дверь, а затем, спустя пару секунд, звонок в дверь. Мычит, сплёвывая пасту и накидывает на плечи серый халат. По пути в прихожую мельком осматривает себя в зеркале, конечно, не в парадном, но жить можно. Не смотря в глазок открывает дверь и хмурится. Гриша. — Как ты зашёл в подъезд? — ни с того ни с сего начинает девушка. — Даже здрасьте не скажешь? — хмыкает Измайлов, опираясь на косяк. — Подождал, пока кто-то выйдет оттуда, не делала так в детстве что-ли? — Нет, Гриша, не делала, — Крис проходит в квартиру махнув рукой, — разувайся и проходи, раз уж пришёл. Она наливает воду в чайник, включая его. Измайлов проходит на кухню. В его руке бутылка виски. Измайлов непоправим, но Крис не против. Ему она простит всё. — Пить будешь? — спрашивает он, ставя бутылку на стол со звонким стуком. Девушка тихо цыкает. — А я чайник уже поставила, — она садится на диван и берёт в руки телефон. Половина девятого. — Ну и что? — парень подходит к столешнице и нажимает на кнопку, включая прибор. — Где у тебя бокалы стоят-то? — Ящик над твоей головой, — произносит Кристина, листая переписку с Алёной. Последнее сообщение от неё было четыре дня назад и особой смысловой нагрузки не несло. — Ты чего, Гриш? — А ты это, их переставила что-ли? — спрашивает Измайлов, стоя посреди кухни с совершенно потерянным взглядом. — Ага, а что в этом такого? — брови девушки приподнимаются лишь на долю секунды и она возвращается к телефону. Пара чатов с непрочитанными сообщениями мозолят глаза, а сверху высвечивается одно новое. Работа. Чёртова работа. — Да так, — Измайлов дёргает шеей и выдыхает, кажется, слишком громко, — ничего. — Ты чего, Гринь? — его передёргивает от этого обращения, а руки вздрагивает. — Гринь? — Всё нормально, — Измайлов резко открывает ящик над ним и достаёт два бокала. Самых красивых. Гриша проходит к столу, открывает бутылку. Наливает немного. Потом ещё. И ещё. Они пили и смеялись, пили и вспоминали всё, что могли вспомнить. Смотрели совместные фото и видео, а Гриша рассказывал истории с работы. И Кристина чувствует себя дома. Рядом с ним. На часах без десяти двенадцать, они лежат в обнимку на кровати, а она водит пальцами по его груди. Кристине слишком хочется коснуться его кожи, стянуть эту чёртову футболку и просто трогать. Не пошло, без какого-либо поддекста, по-родному так. Гриша смотрит в потолок и гладит её по спине, рукам, волосам. У него в голове буря, но он молчит. Её клонит в сон и он это видит. — Давай домой, Гринь, — она укладывает голову ему на плечо, запуская пальцы в русые волосы. — Крис, детка, — он смотрит в глаза девушке, улыбаясь, — Я люблю тебя. — Не любишь, — хмыкает Кристина. Ей больно. — Я люблю тебя, Крис, — повторяет парень. — Глупости ты говоришь, Григорий Измайлов. Я тоже тебя люблю. Но ты этого никогда не поймёшь. — Крис, я тебя как человека люблю. И, знаешь, любовь как человеку, она ведь дороже, чем как к женщине. Намного дороже. И я никогда не дам тебя в обиду, дорогая, никогда. Даже если ты захочешь, чтобы я лёг с тобой в постель — я лягу, но ничего больше не будет. Она молчит, в горле стоит ком. — Никогда не думал, что скажу это, но ты мне дороже Ники. Ты душа, которую я полюбил больше всего на свете и не разлюблю. По её щекам текут слёзы. — Я люблю тебя, Крис, но я тебя не люблю. Она рыдает, кусая ткань его футболки. — Я поеду, хорошо? Их губы соприкасаются всего на пару секунд. — Я люблю тебя. Она кричит. — Пока. Он ушёл ровно в полночь.