Не дай забрать мои глаза!

Don’t let go I’ll find you in the darkness I need you Light up for me Don’t let go I’ll find you in the darkness Never leave you Light up for me I know the weight of the pain you feel I’ll share your burden, I’ll help you heal Kobra And The Lotus – Light Me Up

Кенши лежал на спине с закрытыми глазами, но ресницы его трепетали, ведь он нарочно смыкал веки, ведомый страхом, что даже ночная тьма, царившая в номере, может вдруг предательски смениться нестерпимо ярким светом. Ханзо наглухо зашторил окна перед тем, как они легли, чтобы даже свет звезд не нарушил мрака, в котором Кенши сейчас отчаянно нуждался. Наконец он смог немного расслабиться, лежа не в госпитале SF, где невозможно было упросить медсестру выключить в палате весь свет, где всегда оставался этот проклятый полумрак, не позволявший Кенши даже ночью снять с глаз повязку. По сравнению с госпитальным «царством света и головокружения», где стоило только опустить голову на подушку, — и казалось, что несешься на какой-то бешенной карусели, номер в маленьком дешевом отеле стал для Кенши островком рая. И, наконец, кровать была достаточно широкой, чтобы Ханзо мог лечь рядом без страха свалиться или смутить медсестру. Абсолютная тьма и тепло любимого человека – все, чего Кенши хотелось сейчас. Убедившись, что между шторами нет ни единого зазора, Ханзо наощупь дошел до кровати и лег. Осторожно положил голову Кенши на грудь. Его горячее дыхание сразу обожгло кожу: тревога и нетерпение подпитывали огонь, и Ханзо буквально горел изнутри. Он целовал вздымающуюся грудь в ответ на усталые движения пальцев, перебиравших его длинные волосы, – таким счастьем казалась эта простая ласка! Умом Ханзо понимал, что всё давно позади, но ничего не мог с собой поделать. Его сердце колотилось так сильно! Каждым прикосновением он стремился согреть Кенши и наполнить своей силой, будто его обжигающие поцелуи могли заставить забыть всё то, что случилось, выжечь из памяти голос человека, как оказалось, знавшего Такахаши еще со времен его работы под прикрытием. Знавшего о его уязвимости… Кенши и Ханзо не виделись больше полугода. Им вообще редко удавалось увидеться чаще двух-трех раз в год. Но в этот раз поводом послужила просьба SF присоединиться к миссии по обезвреживанию группировки «Красный Дракон», осуществлявшей транзит оружия и пленных из Земного царства во Внешний мир. Кенши обнаружил их тайную штаб-квартиру, и важно было скорее перерезать эту артерию. Ханзо сразу откликнулся и вскоре явился на базу SF, где шли последние приготовления к операции, которой командовал Кенши. У них даже не было времени перекинуться парой слов о Такеде: бриффинг, экипировка, финальные распоряжения, — и по машинам. Планировалось устроить облаву, чтобы в потревоженном «осином гнезде» началась паника. Пути эвакуации главарей банд, устроивших сходку в ту ночь, были известны, и Кенши подготовил засады на каждом из них. План операции разрабатывался в спешке, и, к сожалению, в таком сложном деле предусмотреть всё было невозможно. Какой-то машине удалось прорвать оцепление, из-за чего образовался коридор, по которому решил спастись один из главарей банды. Он оказался не простой шестёркой Дэйгона, а тем, с кем Кенши пять лет назад имел дело, работая под прикрытием. Тогда удача помогла ему узнать, что Кенши носит повязку, потому что боится света. А сейчас всё та же удача оставила в его кармане зажигалку-фонарик. В пылу битвы Ханзо изо всех сил пытался прорваться к Кенши, сражавшемуся с узнавшим его главарём, но проклятая свора в уродливых масках все время преграждала ему путь. Автоматная очередь заглушала крики и ругань. Пол, стены и даже потолок зала ночного клуба быстро багровели от крови. Творилось настоящее месиво. Краем глаза Ханзо заметил, что Кенши сражается уже с четырьмя противниками: трое телохранителей, наконец, смогли добраться до своего главаря, которого Такахаши собирался взять живым. Поняв, что первоначальный план провалился, Кенши устремился на, казалось, обезоруженного противника с одним желанием – расправиться с ним. Но, когда он уже занёс Сэнто, чтобы обрушить его на главаря банды, тот увернулся, выхватил из кармана зажигалку-фонарик и ткнул им Кенши в лицо. Холодный белый свет пронзил ткань повязки. Кенши давно привык в битве игнорировать боль от ударов, порезов и даже огнестрельных ранений. Но этой, ни на что не похожей боли, которую причинял ему свет, он совершенно не ожидал и был к ней не готов. Как удар хлыста, она заставила Кенши содрогнуться всем телом и отшатнуться. На него тут же налетели сзади, выбили Сэнто и, схватив его руки, стали рвать их в разные стороны. Кенши оказался буквально распят перед уже оклемавшимся главарём, который со злым удовольствием принялся ломать ему кости. Кенши обмяк от боли, так и не сумев призвать отброшенный от него Сэнто. До сознания донёсся лишь короткий приказ: «Хватай его!». Сквозь боль он почувствовал, что его тащат вниз, а затем, как мешок, бросают в фургон. Мощный удар по голове пресёк попытку к бегству. Они ехали уже минут пять, когда Кенши начал приходить в себя. Но внезапно фургон, съехав на обочину, остановился. Двери открылись, и чьи-то руки бесцеремонно вытащили его и поставили на колени. Главарь подошел к нему – Кенши узнал его по шагам. Снова последовала череда яростных ударов. Затем главарь схватил его за грудки и потребовал информацию о том, где спецназ расставил засады и как их обойти. Он кричал в нетерпении, чуя погоню. Но Кенши молчал, ясно давая понять, что информацию из него не выбить, только плюнул кровью в лицо противника. Разъяренный таким нахальством главарь улыбнулся – жестко, страшно, — предвкушая экстаз мести. Даже если ему не удастся выбраться из западни, он отомстит этому слепому ублюдку, посмевшему когда-то шпионить в рядах Красных Драконов! Ударом в живот он заставил Кенши согнуться пополам и, схватив за волосы, потащил к капоту автомобиля, попутно приказав одному из подручных сесть за руль. Кенши едва успел сообразить, что сейчас случится. Страх, граничащий с ужасом, придал ему сил. Он попытался навалиться на противника и сбить его с ног, но попытка провалилась – главарь устоял и, страшно ругаясь, сдернул с глаз Кенши повязку. Схватив за плечи, он со всей силы рванул его вниз — навстречу своему колену. От удара Кенши рухнул на четвереньки прямо перед капотом фургона, напротив левой фары. Сердце у него совсем зашлось, он задыхался и сопротивляться больше не мог. Оседлав его спину, главарь вновь схватил Кенши за волосы и задрал ему голову. «Врубай!» - гаркнул он водителю, который тотчас включил дальний свет. Кенши ментально выкрикнул имя Ханзо в надежде, что он достаточно близко и сможет телепортироваться на его зов. Но он успел позвать его лишь единожды, а потом голова взорвалась такой болью, какую Кенши испытывал лишь раз в жизни, когда ослепительный поток света вырвался из Сэнто и навсегда лишил его зрения. Кенши закричал, из последних сил пытаясь высвободиться из мертвой хватки, но ничего не получалось. Вскоре его крик перешел в отчаянный вопль: железная воля, которой он обладал, разлетелась вдребезги от этой изощренной пытки. К счастью, вскоре спасительное забвение накрыло его. Поняв, что жертва без сознания, главарь бросил его, не желая даже тратить на Кенши пулю, и поспешил сесть в машину в надеже уйти от погони. Но было уже поздно: Нечто возникло из вспыхнувшего прямо перед ним огня… Ханзо плохо помнил, что было после того, как он услышал отчаянный зов Кенши. Кажется, в пылу битвы он позволил Скорпиону затмить его разум. Даже когда все кончилось, Ханзо еще долго не мог окончательно прийти в себя и унять застилающий разум гнев. Впечатавшаяся в память картина так и стояла перед глазами: алая повязка, валяющаяся на траве, разрывающий ночной мрак свет фар, за краем которого на земле виднелся знакомый силуэт… Догадка. Ужас. И огненная, всепоглощающая ярость. Первое, что почувствовал Кенши, придя в себя, — отвратительный запах горелой плоти. Автоматная очередь просвистела будто над ухом, заставив вздрогнуть и съежиться. Приближался вой полицейской сирены. Но мир вокруг быстро утонул в новой волне всепоглощающей боли. Сцепив зубы и сжавшись в комок, Кенши закрыл руками изувеченные глаза, вновь причинившие ему столько страданий. Лишь одна мысль билась в его помутневшем сознании. Мысль, некогда точившая его мозг словно червь, но с которой он, казалось бы, свыкся, теперь вновь заставила люто ненавидеть себя: «Будь проклят день, когда я поверил Шанг Цунгу!» Яркий свет госпитальных коридоров морил глаза, и Ханзо не знал, куда себя деть. Его раны не требовали врачебной помощи, чего не скажешь о двух десятках спецназовцев. Он помогал транспортировать их в госпиталь. Кенши к тому времени уже был на операционном столе: множественные переломы требовали оперативного вмешательства. Но Ханзо боялся не за это. Он помнил свой ужас, когда, расправившись с Красными Драконами, подбежал к лежавшему на земле Кенши и осторожно повернул его лицом к себе. В ночной темноте глаза телепата тоже казались черными от обширного кровоизлияния. И вот теперь, словно в подтверждение его страхам, перед Ханзо возник врач, не нашедший более никого, кто мог бы принять решение. Он второпях рассказывал про замечательные ультрасовременные протезы и что их не отличить от настоящих глаз, уверял, будто с ними чрезвычайная светочувствительность пациента исчезнет. Но его слова будто пролетали мимо ушей Ханзо. Он не желал и слышать ни о каких протезах! Невозможно даже представить, что вместо любимых, ставших родными ему глаз будут зияющие дыры, в которые вставят холодные стекляшки! Врачи должны спасти глаза Кенши, а не удалять их. И обсуждать тут нечего! Легкий ветерок проник в чуть приоткрытое окно, едва качнув плотные шторы, и Кенши, всегда будто ощупывавший темноту ушами, уловил почти беззвучное шуршание. Больше никаких звуков, которые говорили бы об опасности, только его дыхание, такое же прерывистое, как и дыхание Ханзо. Воздух вокруг стремительно нагревался. От горячих прикосновений жар разливался внизу живота. Тихий звук сорвался с губ, и Кенши, наконец, открыл глаза. Синее марево собралось в размытое очертание ласкавшего его мужчины, который, едва расслышав вздох, поднял голову, а затем сел. Пальцы Ханзо наощупь коснулись коротких волос, осторожно, ласкающе. Кенши, поймав их, прижал его горячую ладонь к губам, благодаря за любовь и поддержку. Все его существо устремилось к Ханзо. Их нежность простиралась дальше чувственного наслаждения; они любили друг друга чистой, бескорыстной любовью, дарующей утешение и опору. Ханзо приник к губам Кенши, возвращая поцелуй, вкладывая в него всю нежность, которая в нем была. Он давал ему сил от своей силы и излечивал его так же, как когда-то Кенши излечил его незаживающую рану. Из-под сомкнутых век телепата пробилось голубое свечение. Пылко обняв Ханзо, он прошептал, наполняясь изнутри неземным, всепоглощающим светом: — Спасибо. Ты не дал забрать мои глаза.