***
Джисон мнется на пороге дома, не решаясь зайти. Ноги уже околели, да и ладони поживают не лучше. Конец февраля дает о себе знать, поэтому надевать ветровку с легкими джинсами было рискованно, Хан признает. Признает, но не жалеет. Зато красиво, а от небольшой простуды, в крайнем случае, никто не умирал, а вот от злой мамы и, не дай Бог, отца смерть очень даже вероятна. На часах полночь, на телефоне несколько пропущенных от матери и одно сообщение от отца, которое страшнее всех пропущенных звонков. Джисон не решился смотреть сообщение, а тем более на него отвечать. И что он имеет: на улице ночь, он, стоя на холоде, даже протрезвел и понял весь масштаб своего проеба. Мысленно помолившись, Хан даже останавливает себя от того, чтобы перекреститься. Всё-таки, вера не та, хотя, веры-то у него и нет, тем более в своё спасение. Окостеневшие от холода пальцы медленно тянутся к ручке двери, опуская её. Не заперто. Твою мать, его ждут. Джисон не оставляет попыток улизнуть от судьбы, пытаясь прокрасться мимо кухни, на которой подозрительно горит свет. Однако не всё в жизни идет так, как хочет Хан Джисон, к сожалению. В коридоре и прихожей резко включается свет, а перед парнем возвышаются две угрожающе хмурые фигуры. Джисон неосознанно делает шаг назад, натягивая нервную полуулыбку и поднимает ладонь: — Мам, пап, привет. Лица родителей не меняются, а, кажется, становятся еще более осуждающими. Женщина складывает руки на груди, разочарованно переводя взгляд то на глаза, то на шею. Твою мать. Он решил немного повеселиться сегодня в честь окончания школы и наступления настоящей взрослой жизни с друзьями в клубе, и так получилось, что, для такого падкого на женщин Хан Джисона под градусом, девушка-официантка показалась целью всей жизни, а целей он добивается всегда, тем более жизненно необходимых. — Джисон, когда ты уже повзрослеешь? — начинает мама, сжимая пальцами переносицу. Из раза в раз одно и то же. Часто, конечно, родителей нет дома, но, почему-то, всегда такие конфузы случаются именно тогда, когда они дома. Джисон невольно закатывает глаза от заводящейся шарманки. Но недовольство вмиг пропадает, сменяясь страхом. Точно, отец здесь. Мужчина реже всего бывает дома, потому что такова судьба небезызвестного журналиста, который хватается за любую шокирующую новость и за любое событие, которое можно развить и сделать этой же самой новостью. Вопрос матери остается без ответа, потому что бессмысленно всё это. Джисон ощущает себя взрослым, ну и что, что он не такой серьезный как отец, который лишь изредка позволяет улыбке вырваться из заточения. Хан любит смеяться, любит тратить деньги, любит веселиться. И если это считается ребячеством, что ж, пусть будет так. Только взрослым объяснить это сложнее, поэтому парень лишь плечами пожимает и шею рукой трет, чтобы хоть как-то скрыть следы девушки. — Сын, — подает голос отец, а у Джисона сердце в пятки уходит. В самых страшных мыслях его голову уже дают на отсечение и, в таких же страшных, лишают карманных денег. — Ты хоть понимаешь, что из тебя выросло? Плечи невольно опускаются, а изо рта вырывается выдох. Его ждет всего лишь монолог о том, какой он безрассудный выродок, который ничего не добился в своей жизни. Что ж, это, в любом случае, лучше, потому что он слышит это далеко не в первый раз и почти слово в слово может повторить выдающийся рассказ. Джисон думает, что, будь воля отца, он бы написал целую статью о том, чем сын ему не угодил. А Хан и не возражает, не говорит ни слова, молча соглашаясь с каждым отцовым. Да, выродок, да, безрассудный, да, ничего не добился. Главное - отца не разозлить, потому что тогда он и на порку способен, и на, упаси Господи, лишение карманных денег. — Будешь еще так делать? — спрашивает мужчина, заранее зная ответ. Джисон иногда думал, что будет, если сказать правду. Явно ничего хорошего, поэтому он опускает голову, делая максимально пристыженный вид, и говорит: — Нет, отец. Комната Джисона встречает привычным беспорядком, который совсем не мешал. Он снимает куртку, отбрасывая её в кучу остальной одежды на стуле, и лужей разваливается на большой кровати. Тело приятно расслаблено, невзирая на мини-ссору с родителями. Это всё пустяки, потому что скоро они уже улетят в свои командировки, и квартира будет в полном распоряжении Джисона. Прикрывая глаза, он лишь хитро улыбается и складывает руки под голову. Но есть одна проблема, небольшая такая. Завтра начинается первый учебный семестр в университете, что значит ранние подъемы, домашнее задание и снова учеба-учеба-учеба. Нет, Джисон не собирается всерьез заняться получением знаний в его прелестную голову, просто сама атмосфера давит на него. Веселье, клубы, бары - пожалуйста; бледные студенты, старые профессора, скучные лекции - нет, спасибо. У Хана были деньги, в большом количестве. Точнее, были они у его родителей, но те слишком заняты своей работой, чтобы ухаживать за ребенком. Безжизненные бумажки стали для мальчика и вниманием родителей, и их заботой, и всеми прочими сентиментальными штуками. Он, в принципе, ничего не теряет, и такое обращение никак не задевает, пока в его кармане есть банковская карта. Джисон не задавал себе каких-либо серьезных целей (не считая одну привлекательную девушку-официантку), стремиться ему тоже было не к чему. Мечт особых тоже не было, потому что если он что-то захотел, то запросто может это себе купить. Над факультетом Хан тоже не заморачивался. Так как в СНУ факультетов было много, целых 14, рандомайзер чисел услужливо помог ему с выбором, указав на цифру 8 - маркетинг. Слово было красивое, поэтому Джисон не сопротивлялся и подал заявление на поступление. — Надо бы зубы почистить, — шепчет Джисон, но глаза закрываются, а сон заманивает в свои объятия, в которые парень падает без задней мысли. Начало марта встречает людей с распростертыми объятиями нахлынувшего уже теплого ветра, слегка раскачивающего верхушки деревьев, а внушительных размеров форменная арка открывает взору новых студентов вид на территорию лучшего университета Кореи. Воодушевленные первокурсники в нарядной одежде фотографируются со своими взволнованными родителями, которые, кажется, радуются больше собственных детей. Студенты, ставшие на курс ближе к выпуску, тоже с улыбкой встречают своих друзей после отдыха; они не настолько взволнованы, потому что знают и понимают, что их ждет дальше. Однако все они настроены учиться, по крайней мере, на данный момент. Все, кроме Джисона, который вальяжной походкой плетется по коридору университета, смахивая на тех же старшекурсников, уже привыкших к месту. Родители утром испортили всё настроение, так как собирались в очередную командировку и свой недосып вместе с неудавшимся характером решили выплеснуть на мирно спящего Джисона. Его аж передергивает, когда он вспоминает вздувающиеся вены на лице отца, кричащего то ли на него, то ли на мать, что есть мочи. Это было определенно его самое быстрое пробуждение, быстрое и не самое приятное, поэтому Хенджин, выносящий ему мозги который раз за этот уже невозможно длинный день, ничуть не помогает, а только усугубляет ситуацию. — Хенджин, захлопни свой прекрасный ротик хотя бы на минуту и дай мне подумать, — останавливается Джисон посреди коридора, прерывая бесконечный поток студентов, которые недовольно косятся на него. С Хенджином Джисон знаком чуть ли не с самого детства. Они с Хваном, вроде как, "голубых кровей" среди медиа-мира, другими словами — просто детишки богатых родителей, тем или иным связанных с этой сферой. Отец Хенджина - телеведущий, имеющий довольно большой стаж работы, за что и уважаем другими. У них было много-много общего, но самое главное их сходство - оба не оправдали родительских надежд, оба позор семьи в глазах собственных родителей. Так как их семьи часто встречались по вопросам работы и на всяких конференциях, 12-летним детям и палец о палец ударять не надо было, чтобы найти общий язык и подружиться. Дружба, можно сказать, из необходимости, перешла в настоящую. Джисон видел, как рос Хенджин, а тот, в свою очередь, также лицезрел этапы взросления Джисона. — Не знал, что ты умеешь, — беззлобно смеется Хенджин, потягивая какой-то йогурт из трубочки. Его никак не смущает, что они образовали целую пробку, поэтому как ни в чем не бывало продолжает стоять, представляя собой само спокойствие, в отличие от своего друга, готового взорваться, кажется, с минуты на минуту. — Позволь спросить, кто заставил тебя думать? Хочу пожать ему руку. Тот лишь закатил глаза на выходку Джина и бросил убийственный взгляд в его сторону, в тот же момент хватая того за руку, потянул его в сторону диванов, которые, к удивлению, не были заняты уже уставшими студентами. Как только тела парней соприкоснулись с приятной кожей дивана и провалились в мягкие сиденья, они одновременно вздохнули от облегчения. Серьезно, они давно так не выматывались, хотя, они не уверены, что когда-либо вообще напрягались, чтобы было это "давно". Джисон, словно на минуту забывший о своем настроении и его причине, приходит в себя, вновь сводя брови к переносице и складывая руки на груди. — Господи, ты не шутил, ты реально думаешь! — удивленно вскидывает брови Хван, повышая голос, на что получает цоканье и закатанные глаза. — Нет, серьезно, что случилось, чувак? — Тебя серьезно ничего не напрягает? — на полном серьезе возмущается Хан, размахивая руками. Черт, он думает об этом с самого утра, как только узнал, а этот шкет даже не напрягается?! Что у него на уме, черт возьми, — Например, посвящение в первокурсники? — А что с ним? — спрашивает Хенджин, издавая противные хлюпающие звуки своим уже заканчивающимся йогуртом. — Как это, что с ним? — искренне не понимает Джисон. Он буквально извелся думать о том, как же быть со своими испорченными планами. Нет, правда, посвящение в первокурсники заставляло думать о себе даже в старшей школе, представлять разные варианты из того, что же может там быть. Самым главным планом или, наверное, целью было закадрить какую-нибудь старшекурсницу с хорошей такой душой. Ну, от горячего парня, конечно, он бы тоже не отказался. А что сейчас?! Все коту под хвост. — Нас хотят на квест отвести! Ну что за бред господи, мы что, дети?! На все яркие восклицания Хана Хенджин только похихикивал, наконец выкидывая допитый йогурт в урну. — Ты что смеешься, говнюк? Одного меня волнует наше сорвавшееся времяпрепровождение?! — еще громче восклицает Джисон, цепляя кроткие взгляды других студентов, но не обращая на них никакого внимания. Однако очень даже обращает внимание на друга, который еле сдерживается от того, чтобы не рассмеяться прямо шатену в лицо. — Мне интересно, наше сорвавшееся времяпрепровождение - это какой момент? Когда ты хочешь напиться или с кем-то потрахаться? — усмехается Хенджин, кладя руку на чужое плечо и потирает его, но Джисон сразу скидывает руку, смотря на старшего наигранно преданным взглядом. — Как ты мог так подумать про меня? Я же и тебя тоже имею ввиду, — слишком переигрывая, вздыхает Хан, хватаясь рукой за сердце. — Упаси боже, не упоминай нас двоих и слово "трахаться" в одно предложении, — Хенджин изображает рвотный позыв, склоняясь за подлокотник. — Эй, я очень даже неплох, ты бы знал, как та официантка... — играется бровями Джисон, пока Хван прижимает руку к его рту, не желая слушать подробности личной жизни друга, от которых у него уже уши вянут. Общими рассуждениями, всеми плюсами и минусами, ребятами было выдвинуто решение пойти на посвящение в первокурсники и подцепить уже там какую-нибудь цыпочку. Ну, последний пункт Джисон лично добавил, чтобы было. Вообще, по информации от организаторов этого всего, Хан не уточнял, квест должен быть страшным. В голове сразу предстал план по захвату сердец, когда она пугается какого-нибудь монстра, а Джисон хладнокровно спасает её, а после он повезет её к себе домой и... Не суть, может, так будет даже лучше, потому что он сможет показать лучшие черты своего характера, хотя Хенджину эта идея показалась смешной, но это ничего. Завидует, сто процентов. Хан не был уверен, для чего здесь повсюду ходят люди с автоматами. Конечно же, они ненастоящие, кто бы разрешил им брать реальное огнестрельное оружие в какой-то обычный центр квестов? Ну, так думал Джисон, а еще он думал, что место это выглядит не очень дружелюбно: здание как будто заброшено, стены все покрыты плесенью, и вот тут он не может утверждать, что она ненастоящая. Черт бы побрал Хенджина, который сейчас общается с какой-то старшекурсницей и совсем не замечает своего друга! Этой части точно не было в их плане. Тем не менее, сборище первокурсников восхищенно осматривает окрестности, как будто они увидели чертову Эйфелеву башню, а не какое-то заброшенное здание с засплесевелыми стенами. Как бы во всем этом безобразии не запачкать свою одежду, которую он тщательно выбирал сегодня утром. — Привет, ты ведь Джисон? — слишком задумываясь, Хан сначала даже не замечает девушку, пристроившуюся рядом. Он понятия не имеет, кто она такая, но выглядит симпатичной, поэтому ему точно нельзя облажаться. На его лицо сразу налезает милая улыбка, а ладонь поднимается, чтобы приветливо помахать девушке, у которой, кажется, покраснели щеки. — Привет, да, — улыбка уже исчезает с лица, мимолетно заменяясь беззлобной ухмылкой. На девушке надета коротенькая юбка, открывающая вид на миниатюрные ножки, а сверху - свободная серая кофта. За всё это время, что он ее рассматривает, видимо, еще больше смущая девушку, Джисон никак не может вспомнить её имя. Хотя, он не уверен, что вообще знал её. — А ты... — О, я Юджин! — заулыбалась девушка, протягивая руку для рукопожатия. Хан, не долго думая, приподнимает уголки губ и нежно касается её руки своей и подносит ко рту, невесомо касаясь губами тыльной стороны ладони. Девушка сильнее залилась жаром и хихикнула, аккуратно вытаскивая руку из чужой. Только он хотел сказать девушке что-то заманчивое, например, предложить поехать к нему домой и показать свою коллекцию чая после квеста, а может что поинтереснее, как уши пронзил резкий неприятный звук, распростроняющийся по всему помещению и заставляющий всех новоиспеченных студентов закрыть ладонями уши. Заплесневелые стены залились мерцающим красным цветом. А кто-то уже поднял шум, сливаясь с противным звуком. Джисон на это только скривился, осматриваясь по сторонам среди всей суматохи. — Твою мать, где этот засранец, когда так нужен, — бурчит себе под нос Хан, ища знакомую макушку в толпе. На данный момент кричащая девушка рядом, явно ищущая его внимания, шатена не беспокоит. Но потом он выговорит Хенджину за то, что тот испортил ему, скорее всего, великолепную ночь. Злобную ругань и поиски прервала долгожданная тишина, заставившая всех оглядываться по сторонам. Столь приятное отсутствие звука продлилось недолго. Вдруг из динамиков раздался женский голос, заставляя всех поднять свои головы к ним, в том числе и Джисона: — Приветствую Вас, отряд S.T.A.R.S, начало вашей операции 9.57, геопозиция - тюрьма Алькатрас. Вам предстоит проникнуть в заброшенную тюрьму для особо опасных заключенных. Когда-то здесь проводились засекреченные опыты и лабораторные исследования, подопытными для которых выбирали людей, обреченных на смертную казнь. Во время одного из экспериментов на волю вырвался опаснейший Т-вирус, мгновенно превращающий людей в зомби. Достаточно одного их укуса или царапины, чтобы человек стал обезумевшим пожирателем живой плоти. Начальство выбрало именно ваш отряд для проникновения в тюрьму, кишащую мутирующими голодными монстрами. Теперь успех операции зависит только от вас. Главное, помните – обитатели тюрьмы не очень рады новым гостям. Помещение, в котором находились первокурсники, с грохотом захлопнуло свои решетки, закрывая доступ выхода. Самые пронырливые уже отыскали из пыльных углов колбочки, которые могли послужить фонариками. Всех заранее предупредили, что зараженные очень чувствительны к свету, поэтому использовать их нужно с наибольшей аккуратностью. Джисон не мог сдвинуться с места, пока самые смелые уже сделали шаг в кромешную тьму, раздражаемую громкими звуками решеток и рева тех самых зомби. Черт, он ведет себя как самая последняя девчонка. Нужно что-то делать, потому что по-другому он не сможет продолжить свой вечер в приятной компании, о которой за время этого сумасшествия уже успел позабыть. Однако он нигде не мог её найти, так как красный свет давал раздражающе малый обзор. Но это гораздо лучше, чем отсутствие света вообще. Джисон даже не заметил, что дрожит, стоя в самом дальнем от выхода углу. Руки противно вспотели, а зомби визжали, кажется, громче и громче с каждой секундой. Быстро стараясь привести себя в порядок, он лишь тяжело вздохнул, вытирая потные руки о ткань своих штанов, и настороженно пошел в сторону столь непривлекательной тьмы, не забыв прихватить с собой несколько штук фонариков... Больнично-изумрудного цвета одежда украшает тело Минхо, сидящего на решетчатой лестнице. Грим сегодня ему не так нравится, как в прошлые дни: "отрезанная" часть щеки свисает с лица с кровавыми следами, а шрам прямо над бровью ужасно чешется. От "мертвых" линз зудят глаза. Боже, он не помнит, когда в последний раз нормально спал. Внутри кипит раздражение, разливаясь неприятными волнами по конечностям, что аж руки чешутся. Честно, Минхо сам не знает, что на него нашло, но он точно может сказать, что с самого начала день пошел точно не к нему лицом, а, скорее, задом. И вот, он сидит на том же месте и ждет команду от Мелиссы. Радует то, что в арсенале у парня сегодня шокер и рукоприкладство. — Вы выбрали уровень хард, а это значит, что присутствует грубый физический контакт и болевые ощущения, включая электрошок. Уровень хард доступен с 18 лет. В любой момент игры вы можете понизить уровень. — доносится прямо в наушник Ли и заставляет того усмехнуться. Что ж, это поможет ему даже лучше, чем занятия боксом. Уровень хард с самого начала был его любимым, а сегодня станет еще и полезным. Ненадолго голос затихает, потому что Мелисса, вероятнее всего, повела участников в специальную комнату. Ждать уже порядком надоело; ноги затекли и неприятно давили изнутри, поэтому, пока не было команды, он решает немного походить, чтобы размяться перед игрой. Пока он расхаживал по второму этажу, в голову постоянно лезли навязчивые мысли о сегодняшней расправе. Минхо долго, как ему казалось, думал, какую же жертву ему стоит выбрать, будет ли она одна или же несколько? Но позже быстро приходит в себя и встряхивает головой, словно избавляясь от них. — Минхо, звучишь как серийник, — бурчит себе под нос Минхо и усмехается. Вот до чего доводит ежедневная игра в мертвых. Через косвенно ржавые решетки просачиваются взволнованные, а бывает, и напуганные голоса. Мелисса ведет всех в обособленную комнату, которая будет единственным спасением для игроков, и то не на всю игру. Голоса всё отдаляются и отдаляются, поэтому Хо приводит себя в режим полной готовности, проверяя, всё ли на своих местах. Внутри всё бурлит, будто в первый раз. По телу проходятся предвкушающие мурашки, а взгляд облачается в грозный спустя секунду. Парень предвкушаеюще сжимает кулаки, словно хищник, изголодавшийся и готовящийся к охоте. — Первый раунд начался! — стоит только громкому голосу вырваться из динамиков, Минхо срывается с места, чувствуя себя настоящим зверем, готовым растерзать свою добычу. Темнота его не пугает: он привык. Однако он никогда не привыкнет к такому сладостному и заманчивому чужому испугу. — Твою мать! — Джисон визжит уже не стесняясь потерять ауру сексуального нарцисса. На данный момент его смущают только крики других людей, которые уже смешались с ревом зомби, и тот подозрительно тихо лежащий человек недалеко от него. Его спину неприятно царапает неровная стена, словно впиваясь иголками в открытую кожу из-за задравшейся футболки. Колени уже затекли, поэтому Хан решает собраться с силами и подняться хотя бы чтобы отряхнуться от этой пыли. Однако он не помнит, зачем выбежал из-за этого чертового шкафа. Не помнит, зачем светил себе всеми этими фонариками, которые, мать твою, даже не помогали нормально, но он прекрасно помнит ощущение тока, проскальзывающее по венам, как будто он засунул пальцы в розетку или оголенный провод в задницу. И он определенно точно не забудет то, как его копчик встретился с пыльным от сыпящейся штукатурки с потолка полом, потому что резкая боль пронзила словно стрелой и прошла сквозь всё тело судорогой. Но несмотря на всё это, последним, что он увидел, был пугающе привлекательный парень с электрошокером в руках и удивленным загримированным лицом.***
Джисон проснулся от обездвижевающей боли в копчике и пояснице, заерзав по кровати и пытаясь избавиться от давящего ощущения. Он зажмурился от боли и сонливости, когда пытался потянуться, однако внезапно пришел в себя и резко открыл глаза. — Что за ху... — он не успел даже осмотреть квартиру, потому что это было определенно не его комнатой, как его взору показалось, кажется, восьмое и девятое чудо света вместе. Парень перед ним был ослепительно красив, настолько, что Джисон даже на несколько мгновений забыл о тупой боли в заднице. Из одежды на нем было только неуверенно висящее полотенце, которое скрывало самое интересное. Волосы мокрые, а капельки воды стекали с них по невероятно горячему торсу, обрамляя кубики пресса и прячясь прямо за полотенцем. Парень смотрел на него холодно, но Хан привык рассматривать произведения искусства досконально, поэтому на отрешенный взгляд не обращал никакого внимания. — Встал? — из уз нескрываемого восхищения его вырывает сам объект. Единственное, что может сделать Джисон, так это кивнуть, потому что дар речи пропал. Однако это, скорее всего, было из-за сильной жажды, но о ней он сейчас думать не может. — Тогда вперед и с песней из моего дома. После этих слов Хан окончательно просыпается и снимает розовые очки, видя перед собой жутко недовольного парня, - но всё еще без одежды, что чертовски перетягивает внимание. Первой мыслью Джисона было желаемое, которое хотелось принять за реальное, поэтому он, взвесив все "за", выпалил: — Мы переспали? И вот оно - усмешка. Незнакомец ухмыльнулся, однако быстро вернул себе сдержанный вид и сложил руки на груди, смотря свысока. — Размечтался, — надменно проговорил парень, присаживаясь на кресло и кивая на стакан воды у прикроватной тумбочки, к которому Джисон потянулся сию же секунду, не скрывая своего недовольства надутыми щеками. — Ты не помнишь, как вчера потерял сознание от небольшого удара шокером? И Джисона словно водой холодной окатило. Вот оно. События прошедшего дня стали просачиваться с несдерживаемой силой, заставляя сжаться на кровати всё сильнее и сильнее. Свое первое предположение ему нравилось больше, однако соединив все факты, он наконец понял. — Точно, какой-то засранец ударил меня шокером! — закричал Джисон, грозно схмурив брови, и активно жестикулировал, показывая, что именно и куда он засунет своему обидчику. — Да я его на стул электрический посажу, зомбак чертов! Комнату внезапно охватила тишина, когда Хан выдохся, потому что у него есть еще сто и один способ расправы над говнюком, которого он несомненно найдет. Однако он точно не думал, что обидчик будет так близко. Яркий и задорный смех разразился из незнакомца, который, казалось, явно не испугался всех угроз студента. — Думаю, тот самый засранец это я, — вытирая мнимые слезы от смеха, сказал парень, — Но я еще твой спаситель, малолетка. А мог бы просто оставить тебя там. Новая волна возмущения захлестнула его, потому что как так можно! Он вдохнул еще воздуха, чтобы начать поток оскорблений в его адрес, но не смог найти ничего подходящего, потому что такую красоту он обозвать не смог бы... Да и был бы не прочь, если бы тот сам его наказал, потому что эта грудь - просто мечта, а мышцы! — Мудила, — не смог всё-таки сдержаться Джисон и болезненно встал с кровати, начиная собирать свои вещи под пристальным взором парня. — Как тебя зовут-то? — А что? Врага надо знать в лицо? — усмехается парень, но всё же говорит имя. — Ли Минхо. Джисон ничего не отвечает, смакуя имя на устах, и понимая, что, кажется, запал на какого-то красавчика с элекрошокером.***
— Я не могу это так оставить, видел бы ты его, — не может угомониться Джисон, лежа на своей кровати и жалуясь сидящему на стуле Хенджину, который находит телефон гораздо интереснее, чем очередная пассия друга. — У него такой пр... — Достаточно! — резко прерывает друга Хенджин и наконец откладывает свой телефон на стол. — Начнешь с одного, а закончишь членом. — К сожалению, я его пока не видел, но уверен, что он... — возмущенно говорит Хан, но затыкается на очередное шиканье Хвана. — Я хочу познакомиться с ним поближе. Это было правдой. Обычно Джисон сам ни за кем не бегает, но готов сделать исключение, да и уверен, что этот красавчик будет его. Он с детства получал всё, что хотел, и сейчас не будет исключением. Раз уж этот Ли Минхо и его отменные бедра так запали ему в душу, то почему бы и нет. — Так ты же его мудилой назвал, — вытаскивает парня из мыслей Хенджин, усмехаясь. — Он красивый мудила. Мне такие нравятся, — пробубнил Джисон в подушку, думая о захвате сердца Минхо или, как минимум, его сочного тела... — И что ты собираешься делать с этим недоразумением? — мимолетом вкидывает Хенджин, снова находясь во внимании своего телефона, заинтересованно с кем-то переписываясь. Вопрос застал Джисона врасплох. И правда, а что он собирается делать? Адрес парня он не запомнил, потому что был слишком зол и зачарован его красотой, а еще и голова раскалывалась, из-за чего ему явно было не до опознавательных знаков улицы и дома. Снова приходить на квест не вариант - засмеют, да и сам он не горел желанием вернуться в это жуткое место. Даже мурашки проглядывают от воспоминания о нем, ужас... Увидев замещательство на лице друга, Хенджин напыщенно цокнул, снова откладывая свой телефон и обращая внимание на эпицентр проблемы: — Ты знаешь, что обычно хранится на сайтах каких-нибудь компаний там или организаций? — наталкивает его на истинный путь Джин. Он не хочет сразу раскрывать все карты, пусть его драгоценный друг хоть мысль доведет до конца. — Ну... Информация? — выдает Хан, правда не понимая, для чего Хенджину понадобилось это. — Информация о ком, Джисон? Не заставляй меня сомневаться в оставшейся части твоего мозга. — О сотрудниках, точно! — выкрикивает Джисон, резко оживляясь и прыгая к Хенджину в объятия, который неудачно пытается из них вывернуться, но слишком быстро сдается. — Я гений! Хенджин ничего не отвечает на это, только глаза закатывает и отцепляет уже этот радостный проблеск подальше от себя. О нет, возможно он пожалеет, что сказал об этом, потому что Джисон выглядит сейчас так, будто у него моторчик в заднице. Тот, не находя себе места на кровати, постоянно ерзает, тыча пальцами в экран телефона и брови хмурит, жуя губу. Спустя несколько минут ловких, или не очень, махинаций Джисону, не без помощи Хенджина, удается наконец найти заветный путь связи с парнем. Желаемый номер телефона черным по белому прописан на сайте того жуткого квеста, а гораздо интереснее набора цифр была фотография над ней. Минхо там выглядел совершенно по-другому, заставляя Джисона невольно засматриваться на него, но он быстро пришел в себя и всё же перевел взгляд обратно на номер. Не думая ни минуты, он открывает мессенджер, забивая номер телефона актера, и заходит на его профиль. — Скажи, пожалуйста, что у тебя есть какой-то план и ты не будешь писать ему про его член, — настороженно интересуется Хенджин, залезая на кровать друга. — Я что, по-твоему, дурак? — драматизирует Хан, укоризненно бросив взгляд на Хенджина, но сообщение, которое уже написал, не показывает, прижимая телефон к груди. Джин, ни секунды не раздумывая, бросается на Джисона, в попытке вырвать телефон из его грязных ручонок. Тот сопротивляется, громко смеясь, вытягивает руку с телефоном подальше от друга, однако Хенджин запрыгивает на его бедра и всё же выхватывает телефон, сразу же читая сообщение.«у тебя классные бедра, посидишь на мне?»
— Блять, — только и говорит Хенджин перед тем, как залиться смехом. Он скатывается с бедер Хана, вытирая мнимые слезы и всё еще пуская смешки в сторону надувшегося друга. — Прости, Джисон, но это худшее, что ты придумывал за последнее время. — Отдай сюда, придурок, — резко отнимает у него телефон Сон, сразу же смотря на экран. — Что?! Он меня заблокировал! Он быстро показывает экран Джину, на котором виднелась красная надпись, обозначающая, что Джисон, вообще-то, нежелательный человек на этой странице. Тот только смотрит на него взглядом, якобы спрашивая: "А что ты ожидал?". Однако продолжает молчать, ожидая, что скажет Хан. — Я знаю, что буду делать, — решительно проговаривает он, поднимаясь с постели. Он складывает руки на груди, поворачиваясь к Хенджину. Тот лишь выжидательно на него смотрит, боясь предположить, но всё же говорит, сам не веря своим словам: — Оставишь его в покое? — Нет, конечно! — что и следовало ожидать, Джисон никогда не успокоится. — Он хочет, чтобы я показал свои серьезные намерения. Раз так, он их получит. — Я не уверен, что он хоч... — не успевает договорить Хван, как Сон подносит свой палец к его губам, отрицательно качая головой. Тот сдается, понимая, что остановить Джисона уже не сможет. — И что ты собираешься делать?***
Штукатурка на потолке так и норовит испачкать джисонову чистую голову, а плесень на стенах так же неприятно будоражит, как и в первый раз. Непроизвольно зажав нос от запаха, исходящего, кажется, из каждого кусочка помещения, Джисон осматривает комнату, которую не было времени осмотреть в прошлый раз. Вид у нее не сказать что сильно перезентабельный. Болезненно белые стены как будто давят, пригвождают к полу, плитка которого, местами треснутая, будто цепляет, своими острыми краями, не давая сдвинуться с места. Штанины свободного джинсового комбинезона то и дело приходиться заправлять в расшнурованные бежевые ботинки. Из наушников, что свободно свисают с шеи, доносятся звуки какой-то трендовой песни из плейлиста. Сказать, что Джисон не подходит этому месту - ничего не сказать. Все люди вокруг будто совсем не играют эти роли, а живут ими. Даже девушка за стойкой администратора выглядит бледной в своем белом платье. Засмотревшись на людей вокруг, он даже не сразу замечает свою первоначальную цель. Если честно, Сон не может дать адекватную причину на повторный визит в это дряхлое местечко, куда приходить-то не хотел в ближайшие 10 лет. Но вид такого страшно-прекрасного создания перед ним заставляет его замереть на месте. В его глазах у Минхо нет такого пугающе большого шрама поперек лица, нет никакой запекшейся крови, обрамляющей его щеки. Быстро встряхнув головой он вспоминает, ради чего пришел сюда, и стремительно направляется в сторону парня, который о чем-то увлеченно разговаривает с напарником и в упор не замечает бурю, в большом комбинезоне и белой кепке, надвигающуюся на него. — Эй, Ли Мин... — слова застревают где-то глубоко в горле, когда пара глаз смотрит аккурат в его. Он чувствует себя маленьким олененком, которого вот-вот захватит в свой плен хищник. Однако он быстро приходит в себя, продолжая. — Кхм... Ты почему меня заблокировал? Стреляя глазами в его коллегу, Джисон очень прозрачно намекает на то, что ему сейчас лучше уйти. Минхо только усмехается на это и говорит другу, чтобы он подождал его пять минут, после чего тот наконец уходит. — Выкладывай, что хотел, мелкий, — поднимает на него свой тяжелый взгляд Минхо. Если честно, смена сегодня не из легких, а еще этот парниша с заведенным пропеллером в заднице не делает его проще. Он проходит мимо него в сторону диванов и присаживается на него, бросая взгляд на это неугомонное чудо. — Да с какой стати мелкий-то! — хмурит брови Хан, быстро оказываясь к нему на расстоянии вытянутой руки, а позже просто закатывает глаза, отмахиваясь. — Не суть. Отвечай на вопрос. Минхо прикусывает губу, заставляя Джисона непроизвольно заострить внимание на их алом цвете; они так привлекательно блестят, что тот случайно оказывается ближе, а рука опирается на спинку дивана рядом с головой Минхо. Тот непонимающе смотрит прямо в глаза, пытаясь обратить внимание на себя, но потом просто закатывает глаза. Рука тянется к подбородку юноши, не оставляя ему выбора и заставляя посмотреть в глаза, пальцы слабо сжимают челюсть, а изо рта Джисона вырывается еле слышимый вздох, но Минхо не обращает на это внимания или же хочет сделать видимость этого. Он тянет лицо Сона на себя, заставляя того облокотиться уже двумя руками по обе стороны его плеч. Минхо слышит лишь прерывистое дыхание парня, но Джисон в то же время слышит чересчур оглушающее биение своего сердца. Он прикрывает глаза и тянется вперед, но... — Слезь с меня, засранец, — эти слова отрезвляют лучше холодного душа, и Джисон как ошпаренный слетает подальше от дивана, выглядя как напуганный зверь. — Джисон, выкладывай, зачем пришел. У меня нет времени на твои игрища. — Грубиян, — пробубнил Хан, но всё же аккуратно сел рядом с Минхо, вальяжно раскинувшемся на диване. Актер даже с закрытыми глазами чувствует пристальный взгляд на себе, но Хо не будет ничего с этим делать, потому что тратить силы на него не намерен. Джисон так ничего и не говорит, поэтому Минхо ничего не остается, кроме как открыть глаза и спокойно встать с места, однако уйти ему не дает крошечная рука, цепко схватившаяся за его запястье. Он лишь вздыхает, но садится обратно и смотрит на парня так, словно из его глаз искры пестрят. А Джисон смотрит завороженно в омут глаз напротив; он уверен, что смог бы пропасть среди тьмы его взгляда, но, может, он и хотел бы. Минхо не пугает его ничуть, пусть он сейчас в своем нелепом "мертвом" прикиде. Ли Минхо вдохновляет, воодушевляет. Джисон думает, что всё это глупо, ведь он увидел его вчера, еще и в смущающих для него обстоятельствах, однако сейчас он не может отвести своего взгляда от его милой родинки на носу. С этим надо что-то делать... — Кхм... Я хотел сказать... Может быть, ты, э... — о, отлично, Джисон, так ты и собрался привлекать его внимание. Сон гулко вдыхает и думает, что вообще может у него спросить, если связывает их только электрошокер, от которого по коже до сих пор мурашки идут, в плохом смысле этого слова. Тишина давит, поэтому он выплевывает первое, что вздумается. — Что будет делать кошка, если облить собаку валерьянкой? И вот она - гробовая тишина, так отвратительно давящая на перепонки. Джисон уже мысленно спрыгивает из окна со стыда, потому что, черт возьми, откуда у него вообще это в голове?! Он уже придумывает слова извинений, как по всему помещению разносится задорный смех Минхо. Хан неуверенно смотрит на эти глаза-щелочки и на плечи Хо, едва потрясывающиеся. В этот момент он хочет сказать еще как минимум миллион наитупейших вещей, лишь бы слышать его сладкий смех почаще. — Ты не перестаешь меня удивлять, Хан Джисон. Сначала мудила, потом "у тебя классные бедра", теперь это. Что ты выкинешь в следующий раз, мелкий? — вытирает мнимые слезы Минхо и приподнимается с дивана, разминая затекшую спину. Джисон правда пытается не смотреть, но этот чертов... Он специально перед ним крутит своей задницей! Взглядом следя за движениями, Хан только позже понял, что прекрасные ноги уже не так хорошо видно; они отдаляются. Он в спешке встал и стрельнул взглядом уже выше, напоследок выкрикивая: — Так ты меня разблокируешь или нет?! Вопрос остался без ответа.***
Минхо, возможно, принял самое опрометчивое решение в своей жизни - разблокировал этого раздражающего парня. Скорее всего, его рассудок немного помутнился после того неловкого вопроса, поднявшего ему настроение на всю смену. Однако сейчас ему хочется оторвать руки этому мелкому куску дерьма, у которого внезапно заиграли гормоны, из-за чего он хочет трахать всё, что движется. Ли виделся с ним лишь пару раз, но уже прекрасно видит, что этот мерзавец точно будет добиваться своего, раз даже к нему на работу пришел. Хо шлепает босиком по плиточному полу мокрыми пятками, после которых остаются влажные следы, и одной рукой вытирает волосы, в то время как второй держит телефон и читает всё, что написало это недоразумение... — У тебя во рту найдется место для моего языка? Совсем заблудился, подскажешь путь к своим бедрам? Привет, принц, где твой белый конь? Хочу оседлать его. — с каждым прочитанным слогом лицо актера кривится от банальности и абсурдности. Он оставляет все сообщения неотвеченными и ради своего морального благополучия отключает уведомления, свободно выдыхая. Подойдя к холодильнику, парень открывает его дверцу, достает оттуда такую нужную банку пива и с наслаждением прижимает его к своей отпаренной после душа щеке. Он размещается на барном стуле, локтями облокачиваясь на глянцевый стол, едва поглядывая на строку сообщений, которых становится больше и больше с каждой секундой... Утро наступило слишком быстро, но тем не менее Минхо стоит перед зданием своей компании, жмурясь от солнечных лучей. Честно признаться, она не выглядит так привлекательно, как кровать по утрам, но тоже ничего, поэтому он уверенно толкает ручку стеклянной двери и заходит в здание. Когда лифт останавливается на нужном этаже, актер направляется к входной двери конторы. Поздоровавшись с администратором, он проходит дальше, тут же замечая, как вальяжно распласталась на диване его головная боль в последние два дня. Тот, заприметив парня, сразу оживился и подбежал к Ли. — Привет, Минхо! — слишком улыбчиво и энергично машет рукой Хан, лыбясь во все 32. Никак не сравнишь с теми сообщениями, которые безостановочно получал Хо вчера. — Мелкий, ты тут поселиться собираешься или что? — игнорирует приветствие Ли, сжимая переносицу. Если честно, Минхо не может сказать, почему так цепляется к этому парню. В принципе, ничего плохого он не сделал, кроме того, что караулил его на работе, а так, ну точно ничего. Конечно, актер не может отрицать то, что парень он достаточно симпатичный и явно знает, как одеваться. Но, черт возьми, он просто мелкая заноза в заднице, которую так просто не достанешь. — Вообще-то мы идем сегодня на свидание! — возмущается Сон, также игнорируя предыдущий вопрос, и добавляет, подмигивая. — Ты, я и твои бедра. — Так мои бедра это и есть я, — негодует Минхо, закатывая глаза, и только потом до него доходит, что именно от него хотят. Он приоткрывает рот, сводя брови друг к другу и вежливо интересуется. — Какое, милый мой пропеллер, с которым я знаком от силы 3 дня, нахуй свидание? — Я же тебе вчера писал! — дует щеки Джисон, выпячивая губы и кулачки сжимая. И, хрен с ним, Минхо даже готов сказать, что это мило. — А молчание - знак согласия. — Слушай, я не говорил тебе, что я хожу на свидания с мал... — он резко замолкает, а в его голове происходит настоящий взрыв, точка невозврата, а кончики губ сами тянутся наверх от поступившей в мозг идеи. Да, возможно это по-детски, но взрослым тоже нужно себя как-то развлекать. И Минхо не может отрицать, что вид до ужаса испуганного Джисона его не развеселил. Чтож, раз уж он настолько хочет его бедра... Их нужно заслужить. — Хорошо, я пойду с тобой. — Что?! — Джисон, если честно, почти ни на что не рассчитывал, несмотря на свою вселенскую привлекательность и сексуальность, по своему объективному мнению, и думал, что с этим орешком нужно будет еще повозиться. Но нет, вот он уже на блюдечке и прямо в руки Хану. — Пройди квест еще раз, и, хорошо, я пойду с тобой, — актер усмешку давит от изменившегося лица парня, а руки невинно за спину заводит, с пятки на носок перекатываясь, будто не замечая, как у второго в глазах как будто мир обрушился. Возможно, так и было, но, что поделать, свидание с Минхо требует жертв. — Хорошо.***
Черт возьми, вообще не хорошо. Блять, вообще! Он снова в этой блядской комнате, которая красным метит каждую часть в пределах четырех стен, включая его самого. Руки трясутся как в треморе, но Джисон пытается собрать, нет, соскаблить остатки смелости, оставшиеся у него где-то глубоко внутри. Честно, он уже раз миллион пожалел, что согласился, думал, может, не очень-то ему и нужно это свидание. Но сразу отбросил лишние мысли, сразу же вспомнив об этих жилистых, мясистых... Так, ладно, надо взять себя в руки. Взяв в этот раз лишь одну колбочку с фонариком, он настороженно выдвинулся из комнаты. Звуки от этих ржавых решеток также били по ушам, заставляя кривиться. У него три пути: прямо, где находятся тюремные камеры; налево, где виднеется только неизвестный темный поворот, который вот никак не успокаивает, и, направо, где виднеется лестница, ведущая на второй этаж. Справа слишком много народу и криков, поэтому туда идти Джисон не решается, левый вариант он отсек сразу же, потому что кто его знает, что там будет, поэтому у него больше и выбора-то не остается: придется идти прямо. Только собравшись духом, чтобы сделать шаг, мимо перепуганного парня вихрем проносится фигура зомби. И Джисон уверен, что он ухмылялся! Черт возьми, он убьет Минхо после этого. Он докажет этому дураку, что не трус, поэтому, пересиливая себя и рвотные позывы от страха, он перебегает прямо к тюремным камерам, кротко заглядывая в каждую. Там, кроме ржавых коек с рваными матрасами, ничего интересного он не находит, поэтому быстренько двигается, желая посмотреть каждую камеру на наличие чего-либо. — О, должно быть, это что-то важное, — шепчет сам себе Джисон, когда находит красный чемоданчик, упрятанный среди пресных подушек. Он, не задумываясь поднимает его, радуясь, что сделал что-то полезное, и задом пятится в сторону решетки, чтобы выйти из камеры. Но, как только он доходит до проема, чьи-то руки обворачиваются вокруг его талии, заставляя его уронить предмет из-за неожиданности. — Минхо, слушай, это не смеш... Он не успевает договорить, потому что, обернувшись, он видит перед собой совсем не Минхо; этот кто-то намного страшнее, его красные глаза так и пылают дикостью. Поэтому, выпустив рваный вдох, он начал вырываться, крича на помощь. Хотя, кто ему поможет. — Помогите! — визжит Джисон, брыкась ногами с мертвецом. Однако он не реагирует, его руки еще сильнее сжимаются вокруг талии, делая попытки парня сделать вздох ничтожными. Еще секунду назад Сон чувствовал, что не может дышать, но теперь он лежит на грязном кафеле, а его затылок неумолимо пульсирует от боли. Этот уебок ударил его головой о решетку, перекидывая через себя. До посторонних вещей ему уже нет дела, страх давно покинул его. Рука тянется к задней части головы и Джисон чувствует там что-то мокрое, перед глазами всё темнеет, а звуки становятся более приглушенными: он как будто в ваакуме. Однако от мутного взгляда всё же не могут скрыться две фигуры в блевотно-зеленой одежде. Они дерутся? Но Джисону уже всё равно, его разум сконцентрировался только на пронзительной боли, но даже в такой ситуации он всё же вспоминает еще кое-что... — Минхо, — хрипит парень из последних сил, чувствуя, что он больше не слышит уже ничего, а глаза постепенно закрываются: веки вдруг стали немыслимо тяжелыми. Не в силах больше держаться, он закрывает глаза и чувствует такие теплые и мягкие прикосновения. Сделав тяжелых вздох, он в последний раз приоткрывает глаза и улыбается. Единственное, что он ловит своим исчезающим сознанием - это его обеспокоенный взгляд и тихое "Джисон". И отключается.***
Первым, что почувствовал Джисон, придя в сознание, была жуткая головная боль, как будто он в себя бутылки две коньяка залил. Остальные факторы его не волновали, поэтому, ощупав голову, его рука натыкается на бинт в области затылка. А в голову будто иголочками вонзаются воспоминания: свидание, квест, красный чемоданчик, мертвец, черт его дери, и Минхо... Точно! Где Минхо? Он отвез его домой? Может, он сейчас в больнице? Хотя нет, едкого запаха он не чувствует, лишь ненавязчивый аромат лаванды, значит точно не больнице. Сон приоткрывает глаза. Взгляд сразу бродит по комнате, отмечая, что она очень уж знакомая, пока не натыкается на мягкий комочек, сжавшийся возле кровати. Джисон наклоняется ближе, чтобы разглядеть его: пушистая голова покоится на руке, бездейственно лежащей на краю кровати, лицо его расслабленно, грудь вздымается в спокойном, умиротворенном ритме. Джисон не в силах оторвать взгляд, продолжая любоваться. Он не может удержаться, потянувшись рукой к спутанной прядке, и заправляет за ухо, нежно касаясь кончиками пальцев. Но видит, как актер морщит носиком и жмурит глаза: просыпается. Его взволнованный взгляд сразу направляется на Джисона, осматривая его, будто проверяя, в порядке ли он. — Сони? Ты проснулся? — Минхо приподнимается сонно потирая глаза, но потом сразу же встречается с глазами парня, смотря куда-то глубже. — Ты в порядке, болит голова? — Немного, — смущенный таким количеством внимания, Джисон скользит руками по ногам, спрятанным под мягким одеялом. Его взгляд концентрируется на нарисованных милых кошечках на футболке Минхо. Только сейчас он краснеет еще больше, когда осознает, как назвал его Хо, и, кажется, он совсем не против. — Слушай, я хотел изв... — Минхо не успевает договорить, нервно перебирая пальцами подол футболки и закусывая губу, как нашкодивший ребенок, отчитывающийся перед мамой за ее любимую разбитую вазу, как вдруг слышит писк Джисона, резко поднимая голову, чтобы отследить, где тот поранился. — Минхо, что с твоим лицом?! — выпутываясь из одеяла, Джисон спешит подползти ближе, неуклюже путаясь в постельном белье, что кажется актеру довольно очаровательным. Подойдя впритык, Сон приподнимается на кровати, руками мягко щек касаясь, будто боясь навредить. Тот только непонятливо ресничками хлопает, смотря в глаза младшему. Джисон сосредоточенно разглядывает его лицо, неодобрительно губу прикусывая, а у Минхо странный рой бабочек внутри оживает: глаза парня кажутся такими большими и завораживающими, что взгляд отводить не хочется. А он и не отводит, пока не встречается с темными омутами, глядящими прямо в душу. Он откашливается неловко и в чувства наконец приходит. — А, ты про это, пустяки, — чуть громче шепота говорит Хо, всё же поднимая глаза обратно на парня. Тот едва хмурится и слезает с кровати, уходя за спину хозяина квартиры. Минхо удивленно оборачивается, не понимая, что тот собирается сделать. — Никакие не пустяки! — слышится откуда-то со стороны кухни, и Ли вздыхает направляясь за этим неугомонным чудом. У него самого травма гораздо серьезнее, чем пара царапин на лице Минхо, но он сразу после пробуждения уже хозяйничает на кухне актера, видимо, в поисках аптечки. Он аккуратно прислоняется плечом к стене в проходе и, притаив дыхание, наблюдает. За его достаточно долгую жизнь еще никто так правильно не ощущался у него дома, как этот взлохмаченный парень в белом лонгсливе, свисающем с его выразительных плеч, и протертых спортивных штанах, в которые его переодел актер. Кажется, он нашел то, что хотел, когда открыл самый дальний шкафчик, привстав на носочки и удовлетворительно хмыкнув себе под нос. Сейчас он не выглядел как тот уверенный и чересчур дерзкий парень, он выглядел, скорее, как-то по-домашнему и уютно. И, может быть, совсем чуть-чуть целовательно. — Ты чего стоишь? Иди садись на диван, лечить тебя будем, — Минхо не стал сопротивляться, спокойно сев на диван, скрещивая ноги. Он дождался, когда Джисон сядет рядом с ним с чемоданчиком лекарств, и начал говорить: — Послушай, Джисон, мне правда очень жаль по поводу того, что произошло. Это действительно моя вина, и я не должен был заставлять тебя снова участвовать в этом квесте, зная, как ты боишься. Ты представить себе не можешь, каким ничтожеством я себя почувствовал, тщательно не позаботившись о тебе. Это всё моя вина, из-за меня ты... — Тщ-щ, Минхо, всё хорошо, слышишь? — Сон приложил указательный палец к губам Хо, которые ощущались такими мягкими и нежными, но он пока что отмахнул эти мысли, продолжая. — Виноват в этом не ты, а тот ублюдок, из-за которого я затылком встретился с решеткой. Не самое приятное, конечно, чувство, но, как видишь, я всё еще живой и, к тому же, в твоей квартире! Думаю, что я даже остался в выигрыше. — Ты неисправим, — прыскает со смеху Минхо, тут же шипя от боли в тоненькой ранке на краю нижней губы. — Давай сюда свое прекрасное раненое лицо, дурак, — необдобрительно цыкает Джисон, воорудившись йодом и ватными палочками. Он подбирается на этом маленьком диване непозволительно близко, перед чем не забыв макнуть палочку в колбочку с йодом. Он уже собирается намазать ранку, оперевшись на колено Минхо, чья грудь стала вздыматься чаще, как его осенило. — Так ты подрался из-за меня! Баночка с йодом чуть не полетела на пол, неизбежно раскрасив бы пол, если бы не инстинкты Минхо, побудившие его предотвратить возможную трагедию. Он поставил ее подальше от Джисона, на журнальный столик, после чего сщурившись посмотрел на него. — Да ты гений, — саркастично ухмыляется Хо, чувствуя себя более менее спокойно, но Джисон, облокотившись на крепкие плечи Минхо, невозмутимо забирается на его бедра и ерзает, пытаясь удобно усесться. Сердце вдруг начинает биться быстрее, а мурашки пробегаются по его коже, чувствуя тесные прикосновения этого парня. Вес другого тела на себе ощущается странно, но приятно? Открытые участки тела горят, встречаясь с джисоновыми, но, Минхо кажется, что пожар внутри гораздо сильнее и, может быть, он даже не в силах его потушить. Джисон, кажется, даже не замечает напрягшегося Минхо, всё же удобно устраиваясь на чужих бедрах, и что-то мычит сам себе, одновременно возвращая в руки баночку с йодом. Сконцентрировавшись на чужих ранках, Сон поддевает пальцами чужой подбородок, поднимая чуть выше. Хо же не сопротивляясь задирает голову, смиренно дыша. В его голове уже успело пролететь множество мыслей, будто снесенные ураганом они переходят от одной к другой. Он даже не успевал всерьез задуматься над одной, как в его голову приходила уже совершенно иная мысль. Однако этот неконтролируемый поток Джисон успешно приостановил, касаясь уже запекшейся ранки ватной палочкой. И тогда Минхо снова возвращает свое внимание на парня, а точнее на то, как он, сосредоточившись, закусывает свою нижнюю губу и глазки так щурит, будто найдет еще места, где ушибся Хо, и непременно вылечит. Честно, Хо не знает, но тепло почему-то разливается у него где-то в районе груди, норовя вырваться наружу. Улыбка то и дело лезет на лицо, как бы он не старался ее стереть. — Эй, прекрати улыбаться. Ты мне мешаешь, — Джисон отрывается от своего дела, сталкиваясь с глазами другого. Возможно, он бредит, но Минхо смотрит на него по-другому. Больше нет того холода, сковывающего движения, есть только незамысловатое тепло с капелькой смущения. Надо же, Хо смущается. — Знаешь, а ты совсем-совсем не страшный. — М-м, правда? — улыбка Минхо постепенно перерастает в ухмылку, но не ту, что Сон видел ранее, она отличалась. В ней он не смог разглядеть раздражительности, злобы и скуки. Джисон аккуратно откладывает йод с палочками на столик и моментально возвращает свое внимание парню. Чуть помедлив, он окольцовывает его шею руками, чувствуя ее тепло. В гостиной было поразительно тихо, что даже машины где-то там, в открытом городе, притихли, словно боясь потревожить. Хан, по правде, слышал только бешенный стук своего сердца, а может, это было сердце Минхо, но это уже неважно. Глаза ни на минуту не теряли чужие, каждый искал в чужом взгляде что-то, интересное ему самому. Тихие редкие вздохи сопровождают парня, пока он медленно, не торопясь, тянется еще ближе к другому, будто хочет слиться с ним, стать одним целым. Кажется, Сон уже может чувствовать обжигающее дыхание Минхо на своих губах. Однако он не движется дальше, и, затаив дыхание, шепчет: — Да, сейчас я не хочу бежать от тебя. Я хочу взять всё, что ты мне дашь. Что ты готов предложить мне, Ли Минхо? Стоит Джисону договорить, чужие уста нетерпеливо сливаются с собственными. Ладони Хо проворливо пробрались в волосы, притягивая ближе. Довольный стон вылетел изо рта младшего, ведь терпеть он больше был не в силах, да и не собирался. Как и Минхо. Тот перебирал своими губами джисоновы, с остервенением пытаясь прочувстовать его еще больше, сильнее, горячее. Руки Джисона скользят по всему телу актера, очерчивая крепкое тело. Пальчики проходятся по прессу, и младший даже поскуливает в губы актера. Как это невероятно, ощущать на себе его ладони, а на своих чужие мышцы, подергивающиеся, когда тот напрягается. Оторвавшись от сладких губ Джисона, старший облизывается, взглядом водя по телу парня, и скользит ладонями на маняще изворотливую талию. Губы невесомо касаются контура челюсти младшего, а руки крепче сжимаются на талии, заземляя. С опухших губ Джисона вырывается всхлип, разжигая внутри Минхо потребность касаться-касаться-касаться. Он примыкает к шее парня, мокро смыкая на ней губы, и чувствует хватку в своих волосах, побуждающую не прекращать. Продолжив начатое, Хо поцелуями ведет ниже, прикусывая медовую кожу. Джисон скулит и ближе прижимается, лишь бы актер не останавливался. Чужие руки забираются под кофту, касаниями обжигая, а звуки поцелуев возбуждают, что теплый узел формируется где-то внизу живота. Хан бедрами о чужие потирается, нуждаясь в прикосновениях как в кислороде, и выдыхает тяжело, хрипя. Парень на него свой взгляд поднимает, оторвавшись от шеи; глаза его мутные, залитые пеленой желания, потребности в нем. Он словно хищник, наслаждающийся своей добычей: губы актера мокрые от слюны, ярко-алые, что Джисон не может удержаться и примыкает к ним снова, сцеловывая каждый участок, ведется на Минхо, как на приманку. Тот языком своим проводит по джисоновым губам, побуждая приоткрыть рот, и сразу же скользит внутрь, сопровождая поцелуй низким гортанным стоном, еле слышным, но уже достаточным, чтобы член в штанах Хана заинтересованно дернулся, требуя прикосновений. Минхо языком с чужим касается, выдыхает прямиком в губы и вновь уста смыкает, наслаждаясь парнем. Руки поднимаются вверх по матовой коже, намекая от кофты избавиться, и парень нехотя отстраняется от младшего. Тот послушно руки поднимает, наблюдая, как чужие медленно, будто испытывая, плывут вверх по телу и задевают чувствительные бусины сосков, заставляя зашипеть. Справившись с кофтой, Минхо жадно водит взглядом по чужому торсу: медового цвета кожа переливается на свету, а чуть выделяющийся пресс так и манит, что хочется линии плавно языком очертить, прочувствовав вкус чужого тела. Но он сдерживает себя, к уху джисоновому примыкает, мочку покусывая, и шепчет дурманяще: — Думаю, на кровати будет удобнее, малыш. Джисон успевает лишь пискнуть, как его подхватывают за бедра, неся в нужном направлении. Не теряя времени, разгоряченные губы Сона находят свое место на чужой шее, мазками проводя по ней и ногами окольцовывая тело, как бы ближе прижимаясь. Его спина встречается с мягким матрасом, проваливаясь глубже, а перед глазами фигура возвышается, облокачиваясь руками по обе стороны от головы младшего. Он чувствует, как кровь по венам кипятком протекает, в возбуждении скапливаясь; он не может больше терпеть, скулит в надежде, что его поймут, поймут, что ему действительно нужно. И, кажется, Минхо понимает. Он губами по торсу ведет, соскам внимание уделяя, и скользит языком по ореолу, выбивая хнычущие вздохи из юноши. Пальцами за другой цепляется, прокручивая между ними так, что Джисон спину выгибает до хруста, слепо ища трения. Язык влажно бродит по прессу, оставляя за собой следы, а его хозяин не может отвести взгляда от такого нуждающегося парня в его кровати, бормочащего что-то, что понятно только ему. Он своими ручками маленькими от действий актера за одеяло цепляется, как за последнее спасение, будто сам себя заземлить пытается. Но у него не выходит, потому что Минхо ниже опускается, к резинке спортивных штанов, и Джисон задерживает дыхание, терпеливо ожидая. Однако неудобные треники, сковывающие член, всё также остаются на нем, но он не успевает возмутиться. — А-ах! — вырывается из уст младшего, когда Минхо руками по члену через ткань проводит; долгожданное прикосновение приятным током проходится по телу, мурашки за собой оставляя, но этого недостаточно, поэтому он только бедра вскидывает, когда Хо бездействует. — Минхо-о... — Что такое, детка? — Хо точно издевается, прядку убирая у парня с запотевшего лба. Но Джисон даже через пелену нужды и возбуждения видит, что ему тоже тяжело, но он сдерживается, и Сон пока не понимает, почему. — С-сделай что-нибудь, прошу, — сил хватает только на то, чтобы слабо проскулить, он глазки прикрывает, продолжая. — Прикоснись ко мне там... — Как скажешь, — шепчет Минхо, будто раньше не понимал, чего именно от него хотят. Собственный член также неприятно упирается в белье, но сначала ему нужно уделить капельку внимания чуду, распластавшемуся на постели. Хо желанно ладонями торс оглаживает, то вверх, то вниз спускаясь, и наглядеться на него не может, до чего же потрясающе он сейчас выглядит. Но Джисон отвлекает его, пальцами за футболку хватаясь, безмолвно прося о чем-то, но Минхо не нужно слов, чтобы понять, чего тот хочет. Он через голову быстро футболку снимает, куда-то ее отбрасывая, и сразу же на выточенном прессе две ладошки чувствует, которые на пробу касаются, словно боятся. Минхо берет младшего за запястья, уверенно к торсу прижимая, и из парня вырывается возбужденный вздох. Как же хорошо молочная кожа чувствовалась под пальцами, блуждающими по рельефному прессу. Немного сместившись вниз, Хо лицом между хановых бедер оказывается. И, черт, Джисон готов был кончить только от этой картины, потому что актер взглядом передавал то, что словами передать не мог. Он по ткани темной языком проходит по очертанию члена, улавливая тихие стоны, хрипом отдающие. Руки вновь нашли место на талии, вцепившись в нее до синяков, но сейчас это никого не волнует, потому что Минхо резко штаны срывает с младшего, оголяя смуглые бедра, и обратно льнет, по внутренней стороне оставляя легкие поцелуи. А Джисон лишь ноги шире разводит, гонясь за наслаждением. Мокрое пятнышко на боксерах то и дело притягивало внимание парня, и актер руки заводит под чужие бедра, очертания головки рассматривая. Не теряя больше ни секунды, он через ткань обхватывает ее губами, смачивая в теплоте собственного рта. И в этот момент Джисон кончается как человек: его бедра неконтролируемо поднимаются от внезапного наслаждения, а стоны, то и дело вырывающиеся с губ, бешеным удовлетворением у Минхо в члене накапливаются, грозя лопнуть. Солоноватый вкус парня чувствовался на языке через ткань светло-серых боксеров, и Минхо решил, что хочет еще-еще-еще. Он зубами резинку поддевает, стягивая с него ненужный элемент, и тот бедра податливо приподнимает, полностью раскрываясь перед актером. Средних размеров член ударился о низ живота, и Джисон наконец выдохнул. А Хо сразу к стволу приблизился, отдавая в него горячим, палящим дыханием в предвкушении. Однако, так и не докоснувшись до нагого, требующего внимания возбуждения младшего, он свернул на медовые бедра, выцеловывая уже более страстно, закусывая гладкую кожу до чужих писков, как будто испытывая терпение Джисона, который вот-вот взорвется, поэтому, запуская ладонь в волосы Хо, он тянет его ближе к члену, и Минхо решает поддаться. Он проходит языком от мошонки до ярко-красной головки, из которой по стволу течет капелька предэякулята, которую ловко ловит старший, следуя по ее очертанию и доходя до уретры, языком на пробу толкаясь. — Мхм! Да, вот так! — Джисон был до жути громким, пребывая в своем наслаждении, еще сильнее, почти до боли сжимая и оттягивая прядки, но Минхо на это лишь стонет гулко, вибрациями по возбуждению проходясь, еще больше раззадоривая младшего, который уже бедрами подмахивает, лишь бы побольше почувствовать теплоту и влажность чужого рта. — Минхо, м-можно я? — Можно, малыш, давай, — младшему не нужно было заканчивать, чтобы Ли его понял, поэтому он не стал заставлять его договаривать, побуждая приступить к действиям. После этих слов, хватка в волосах стала сильнее, и Джисон на пробу толкнулся во влажный, скользкий и до того порочный рот, который заставляет его поджать кротко пальцы на ногах и застонать, совсем не стесняясь собственных звуков. Минхо глубже опустился, языком обводя выступающие вены, как толчки бедрами возобновились с бешенным желанием догнать наконец свое наслаждение. Хан готов поклясться, что это лучший минет в его жизни, потому что он не мог думать больше ни о чем: ни об университете, ни о проблемах в семье, ни даже об этом ублюдке, который его вырубил. В голове красным шрифтом вырисовывалось лишь Минхо-Минхо-Минхо; сейчас был важен только он и его прекрасный, блядский рот, который творил невообразимые вещи с его членом. — Хо, я... я сейчас, — задыхался младший, бедра его дрожали, мнимо показывая, что ему осталось недолго. Он рукой всё ниже и ниже опускал голову Минхо, скуля о том, как ему до невозможности хорошо. Крайней точкой стали пальцы Минхо, незаметно для младшего подкравшиеся к соскам, сжимая их и прокручивая между собой. Джисон на это выкрикнул, надрывая связки, и спину выгнул до хруста, тем самым сильнее в рот Хо погружаясь, и излился внутрь с вымученным хрипом, отпуская себя. После чего он упал на кровать, ожидая, пока перед глазами перестанут мигать огоньки, а бедра прекратят так судорожно дрожать. Постепенно приходя в себя, Джисон разлепляет глаза, сладно причмокнув, и чувствует чужие мягкие и до невозможности сладкие губы, которые сейчас нежно касаются его. — Ты в порядке? — доносится до уха Сона теплым потоком воздуха. — Господи, да я в ахуе, — находя своими ладонями чужие щеки, он снова льнет к губам и плавно языком по ним проходится, слыша смешок из уст Хо. — Хочу еще. — Какой ненасытный, — сладко улыбается Минхо, отрываясь от губ младшего, и большим пальцем по нижней проводит, стирая влажный слой слюны. — Не уверен, что смогу тобой когда-нибудь насытиться, — Джисон резко меняет их с Хо местами, оказываясь верхом на этих желанных бедрах, которые к нему в мокрых снах приходили, и чувствует под собой возбуждение старшего. — Но ты, как я вижу, тоже не против. Приподнимаясь на колени, Хан, не дожидаясь ответа, ладонью скользит по торсу вниз, через ткань нащупывая нуждающийся член старшего, заставив того зашипеть и глаза прикрыть. Долго не задумываясь, Джисон переворачивается спиной к лицу Минхо и руками стягивает ненужные вещи, открывая себе прекрасный вид на жилистые бедра и возбужденный до красноты член старшего, однако не спешит пробовать его на вкус, решая поиграться. Также сидя на торсе старшего, он наклоняется к его массивным молочным бедрам и, проходя языком по внутренней части, мычит от наслаждения, как давно мечтал. Смыкая губы на коже, он пальцами до красноты сжимает те части, которые губами еще не успел прочувствовать. Чувствуя руки на своей заднице, Сон только виляет ею, раззадоривая актера, и обратно к бедрам примыкает, покусывая, и зализывает их как ни в чем не бывало. Однако он всё же останавливается, когда тот поцелуи на ягодицах начинает оставлять, жадно руками сжимая. Джисон стонет протяжно, не сдерживаясь, когда язык проходится между половинками, по сжимающейся дырочке: — Минхо! Боже, сделай так еще раз. Тот ничего не отвечает, снова примыкая к колечку мышц, влажно по кругу водя, пока Джисон ерзает, прижимаясь ближе, и стонет, сильнее бедра прикусывая. Он ведет языком по торсу вокруг стоящего члена, но терпеть больше не может, поэтому ладонью чужое возбуждение охватывает, погружая влажную головку в рот, и посасывает так, что хлюпающие звуки сзади на стоны прерываются, сладкие такие, что Джисон ниже опускается, чтобы прочувствовать по-настоящему. Минхо языком внутрь входит, очерчивая стенки, а из младшего всхлипы вырываются, вибрацией проходясь по чужому члену. Сону так хорошо, что собственное возбуждение болезненно ноет, пока капельки смазки из уретры на чужой торс капают, и это еще больше с ума сводит. — Я так хочу тебя, Минхо... пожалуйста, — тяжело дышит Джисон, в чужие, помутненные от наслаждения глаза. Но стоит взгляду опуститься ниже, как член требовательно дергается, видя мокрый от слюны рот старшего. — Нужно растянуть тебя, Сони, — проговаривает Хо младшему, пальцем колечко мышц очерчивая. — Я.. я уже растянут, — внезапно смущается парень, лицо пряча меж чужими бедрами. — Ах, вот оно что, — Минхо снова меняет их местами, нависая сверху; легкая ухмылка красуется на всё еще влажных губах. И черт, это так грязно, но так возбуждает, что из Джисона невольно вырывается нуждающийся скулеж. — Милый Сони, ты действительно уверен в себе. — И всё же я здесь, — тихо возражает Джисон, румянцем покрываясь от прозвища. Минхо на это ничего не говорит, разводит ноги младшего шире и рассматривает, взглядом съедая. Напоследок чмокнув Хана в губы, он нехотя приподнимается с кровати в поисках презервативов и смазки. Стоя на полу, он взгляд на парне задерживает, и тот выглядит потрясающе, таким нуждающимся, его грудь тяжело поднимается, а сам он в потолок смотрит, чуть глаза прикрывая. И Минхо не может больше держаться, он возвращается обратно на кровать, смазку равномерно по члену распределяя, и облегченно вздыхает от нужных касаний. Всё-таки решив удостовериться, что всё будет в порядке, он двумя пальцами обводит сфинктер, плавно входя. Джисон скулит, щурясь, но боли не испытывает, только ерзает на кровати, нуждаясь в большем, поэтому Минхо вытаскивает пальцы, в спешке презерватив натягивая. Он головкой нетерпеливо к дырочке прижимается, но не входит. "Дразнит, засранец", думается Джисону, но он не решается озвучить, только бедрами войти наконец побуждает. И Хо входит, плавно, только головкой, но Сон уже довольно мычит, скользя ладонями по чужой груди. Он ждет недолго и дальше двигается; от чужой узости в голове становится пусто, что заставляет полностью отдаться в клетку чувствам, окунуться в них с головой. Джисон от этого всего хрипит, наконец чувствуя себя наполненным, и целует сладко, в волосы чужие зарываясь, губами чужие стоны ловит. Когда Минхо заходит полностью, они словно становятся единым организмом, существующим благодаря друг другу. С губ младшего срывается горячий вздох, когда Хо снова начинает двигаться. — Хо, не медли, пож... Мгх! — Джисон чувствует, как головка проходится по комочку нервов, и вскрикивает, цепляясь за чужие плечи, чтобы окончательно не потерять себя в этом круговороте эмоций. Минхо себе на плечи чужие бедра закидывает и ниже наклоняется, проходясь поцелуями по чужой груди, пока снова погружается в его теплое нутро. Ему так хорошо; стеночки Джисона принимают его так правильно, окружая со всех сторон и сжимая его. Старший отрывается от медового тела, талию чужую руками окольцовывая, и скорость увеличивает. Бедра со звуком сталкиваются с чужими, пока член проходится по простате, заставляя Джисона по кровати метаться от переизбытка всего. Он чувствует себя таким наполненым, нуждающимся, когда собственный член бьется о живот от активных толчков. Голос уже давно отдает хрипотой, что вылетает из уст младшего с каждым новым толчком, потому что Минхо ощущается внутри так потрясающе, до звездочек в глазах. Джисон не замечает, как слюна скатывается с уголка губ, пока Минхо не наклоняется, чтобы забрать ее, и языком по краю мажет, сплетаясь с чужим. В животе узел сжимает от постоянных толчков, а хлюпающие звуки от смазки между ними лишь подначивают, заставляя в удовольствии поджимать пальцы ног. Он не может больше терпеть, поэтому бедра больше не держатся на чужой талии, соскальзывая и подрагивая, пока Минхо не ловит их, силой удерживая и врываясь в податливую дырочку с еще большим остервенением. Сон чувствует, что больше не может держаться и прохрипеть об этом пытается, но у него не удается, потому что еще один мазок по простате вырывает из него последние силы, и он вскрикивает, изливаясь на собственный торс белой струйкой. Задыхающийся от наслаждения Джисон доводит Минхо до края, поэтому через несколько толчков тот, прикусив чужую шею, изливается в презерватив и устало наваливается сверху. Последние несколько минут актер дарит ему ленивые поцелуи везде, куда он может дотянуться. Никто из них не постарался пошевелиться и убрать тот беспорядок, который они навели. Руки Джисона покоились на чужой талии, мягко поглаживая. Разнеженная идиллия прерывается хриплым голосом Джисона: — Минхо... Актер лишь хмыкнул, также не поднимая головы с чужой груди, слишком усталый, чтобы что-либо сделать. — По-моему, мы сначала должны были сходить на свидание, — слова Джисона заставлили Минхо хихикнуть. — Ты должен сводить меня на свидание! — Но ты же не прошел квест до конца, — с мнимой серьезностью выдает парень, поднимая голову. — Минхо! Джисон бы правда разозлился на него, но задорный смех актера теплым чувством по груди растекается. Он думает, что у них впереди будет еще много-много свиданий. Джисон ни за что не оставит его в покое.