Погрешность в расчетах

Тобирама был признанным асексуалом. Ничто так не будоражило, как сотворение и улучшение дзюцу. Он жил этим. Дышал. Его сердце стучало ради науки. И, само собой, ради брата. Семья прежде всего. А потом уже опыты и эксперименты. Новатор в дзюцу, великий реформатор, сильнейший в мире шиноби… глупо влюбившийся в девчонку, неудачно свалившуюся ему на голову. Судя по всему, часть мозгов она из него вышибла тогда. В тот роковой момент. Будь с ним здесь и сейчас его непоколебимый ум, он бы не таращился на ее ноги. Бессовестно красивые и стройные, стоит заметить. О боги! Красивые! Относительное понятие. У каждого свои меры прекрасного. Несколькими часами ранее он свято верил в то, что прекраснее изгибов водного дракона, сформированного под давлением его чакры, быть ничего не могло. Сейчас же все в нем кричало о том, что нет никого лучше ее. Узумаки, не стесняясь никого и ничего, давно распахнула кимоно, приспустила то с плеч и откинула полы шелкового наряда так, что ее ноги были беспардонно оголены почти до бедра. Какое возмутительное поведение! Сенджу, как и все окружающие, ясно поняли, что Наруто пренебрегала нижними одеждами. Иначе, сейчас ее ноги не были бы так соблазнительно обнажены. Здравый рассудок покидал его скоропостижно и торопливо. Лёд его терпения и самообладания опасно трещал. Мысли подталкивали на путь греха и разврата. Она кимоно на голое тело надела? Вопрос пульсировал не только в голове. И пока пульсация от мозга не распространилась ниже, он попытался отвернуться. Раз отвернулся. Второй. Третий. Десятый. Сенджу Тобирама искренне пытался не возвращаться к ней взглядом. Игнорировать неуместные мысли. Даже попробовал сфокусировать взгляд на других девушках, объективно красивых. Но… Не на голое тело она одела кимоно. Пришел он к неким выводам, вновь повернувшись к ней. Наруто благоразумно облачилась в верхнюю нижнюю рубаху, правда, преступно тонкую, прозрачную, зазорно выглядывающую из-под вороха яркого шелка. Ситуация планомерно сводила его с ума. Собственное кимоно душило. Невыносимо! Бац. И он возле нее. Смотрит свысока, хмурится, нагоняя на себя свирепости. — О, Тобирама, — приветливо и лучезарно улыбается Наруто, словно не замечает угрюмой мрачности Тобирамы и его дюже недовольный взгляд. — Наруто, — едва удается держать под контролем голос и не выпустить наружу рычащие нотки. Вообще держать себя. А ему очень-очень хочется замотать ее с головой в ее же кимоно, чтобы никто, и он в том числе, не видел ее чертовых ног. Пф. Какие глупости. Его это уже не спасет. Он достаточно долго смотрел на нее, чтобы запомнить каждую деталь настолько, что только смерть разлучит его с этим воспоминанием. — Ты какой-то напряжённый, — все же улавливает она его настроение, настороженно прищурившись. А как тут не быть напряжённым?! Она и правда дура? Нет, из них двоих дурак здесь он. Это Тобирама придает слишком много значения ей всей, и ее ногам в частности. Это его проблемы. Не ее. Злиться и винить ее бесполезное дело. — Пойдем, прогуляемся? — внезапно даже для самого себя выдает Тобирама, тут же жалея о содеянном. Ему ничего не остаётся делать, кроме как держать ответ за свои слова, чувствуя себя полным кретином. Разумнее вообще было развернуться и уйти, не подходя к ней близко, а он подошёл. Ещё и гулять позвал. — Эм… — Наруто выглядела ошарашенно. Она с сомнением окинула его с ног до головы, задумчиво прикусила губу (о боги! они сегодня Тобираму пощадят или как?), что-то для себя решая. Одно мучительно долгое мгновение для него и ничего не значащее для нее, и она едва заметно кивает своим мыслям. — А давай, я так устала от толпы… и в этой штуке тут душно, — она подняла руки, и провела ладонями по гладкой шелковой ткани богато расшитого кимоно — подарок от Узумаки, — наглядно показывая о какой штуке говорит. Тобирама проклинал свою привычку подмечать мелочи. Сегодня собственная наблюдательность доведет его до безумия. Некстати Сенджу подумал о том, что с удовольствием освободил бы ее от шелковых и многослойных оков традиционной одежды с присущим ему интересом ученого. Ноги он увидел, а вот все остальное было тайной. Интригующей и будоражащей. Кроме покатых плечей и хрупких ключиц. Да и вообще? Что там может быть интересного? Тело как тело. Женское. Убеждал он себя. Что с какой стороны не посмотри, ничего необычного и нового он для себя не откроет. Две ноги, две руки, живот, возможно слегка выступающие ребра, ибо Наруто была стройной и поджарой, и иногда казалось очень худой, тонкие и выступающие косточки ключицы, которые хотелось… Стоп Тобирама! Стоп! Тебе не хочется! Не хочется! — У меня тут пятно? — Наруто коснулась своими пальцами ключиц, проследив куда направлен напряженный взгляд Тобирамы. Мягкими движениями она потерла кожу, стирая невидимую грязь, которая ну никоим образом там не могла оказаться. — Было, теперь нет, — нашелся Сенджу, резко отворачиваясь. Это выше его сил. Во рту мгновенно пересохло. Ой дурак! Ой дурак! Ещё и на прогулку позвал. Теперь, мучайся Тобирама… смотри и страдай. — Ну, пошли, — Наруто встала и, взяв под локоть Тобираму, потащила его в сторону от торжества. Сенджу, поймав себя на мысли, что ритм его сердца сбился, покорно пошел за ней. Все признаки на лицо его безрадостного положения. И как Наруто не увидела? Или увидела, и тактично молчит? Предпочитает не замечать? Уж лицо-то у него получается держать? Об этом он старался не думать, переживая влюбленность самостоятельно, в надежде, что чувства пройдут так же, как обычная простуда. Поэтому он с энтузиазмом топил свою голову в экспериментах с дзюцу, часто проводя время с Мито и консультируясь с ней по поводу фуиндзюцу. Своеобразная пилюля. Отчасти помогало. И вроде успокоился. Но ее чёртовы ноги сорвали почти все затворы и приоткрыли несколько иной ракурс на ее персону. Жалкие остатки рассудка всё ещё теплились в размякшем от влюбленности мозге, иначе он бы ее уже зажал в первом попавшемся укромном местечке, с рвением озабоченного маньяка щупая ее роскошные бедра и не думая о последствиях данного поступка. — Я не думала, что гулять будет почти вся деревня, — произнесла Узумаки, нарушив возникшую между ними тишину. Пока Тобирама, несущий в своей гениальной голове тяжелые мысли, находился в прострации, Наруто завела того в лес, вступив на уже вытоптанную ею тропку. — Хашираму многие любят, — вернулся в реальность Тобирама и к своему ужасу понимая, что они не по безлюдным ночным улочкам Конохи гуляют, а углубляются в лес. Чем дальше они уходили от шумных гуляний, тем хуже становилось ему. — Куда мы идем? — настороженно поинтересовался он, напрягшись. Он и она в лесной глуши, наедине с его внутренними демонами… Как пить дать, все плохо кончится. — Я тут такое потрясное место нашла, хочу показать: оно волшебное, — восторженно пояснила Наруто, положив поверх его руки свою в то место, где они соприкасались локтями. — Я эти места знаю как свои пять пальцев. Удиви меня, — усмехнулся Тобирама, сцепив зубы. — Звучит как вызов, — Наруто расценила это по-своему. — Не совершай ошибку, я очень целеустремленная, — если бы не ночная темнота, помноженная на тени деревьев, Тобирама смог бы увидеть ее широкую улыбку. Одну из тех, которые не предвещают ничего хорошего — для него лично. С такой же улыбкой она однажды заявила, что добьется его расположения. Добилась. Правда, об этом она еще не знает, ибо положение вещей такое, что Тобирама сам от этого не в восторге. Наруто явно не к такому результату стремилась. Своего рода ошибка. — И откуда ты такая целеустремленная взялась? — Тобирама тысячи раз задавался этим вопросом. Они довольно быстро вышли к ручью. Тихое журчание воды переплеталось в умиротворяющую симфонию с шелестом листвы. Яркая и полная луна серебрила прозрачную гладь, вылавливая едва видимые контуры подводных камней. От воды веяло освежающей прохладой. — Что толку тебе рассказывать, ты мне все равно не поверишь, — фыркнула Наруто, и отпустила локоть Тобирамы. Сделав пару быстрых шагов по направлению к особо большому валуну, она облокотилась на него своей пятой точкой, неприлично задрала полы кимоно, приподняв ногу. Сенджу, недоуменно провожающий ее пристальным взглядом, вновь готов был проклясть все. И ее в том числе. Опять ее ноги! Первым порывом было отвернуться, не смотреть на нее. Не истязать себя. Но он малодушно не смог быть благородным мужчиной. Сцепив зубы, он с рвением голодного хищника наблюдал как она снимает свои гэта (обувь — традиционные сандали) и таби (те самые японские носочки). — Что было до — уже не важно, важно то, что происходит сейчас, — философски заключила она и, закончив с обувью, оставила ту у валуна и вступила босыми ступнями в воду, уже двумя руками поддерживая полы своего шелкового наряда. Тобирама не мог не согласиться. Интерес к ее прошлому мерк перед тем, что происходило в данный момент. А сиюсекундно ему перехватило дыхание, ладони предательски вспотели, и все это под оглушительный аккомпанемент участившегося пульса. — А происходит сейчас то, что мне все больше и больше нравится принадлежать этой Конохе, — она пошла вперед. Нет, не пошла. Запрыгала. С камня на камень, наслаждаясь всем тем, что сейчас окружало ее. Такая открытая и простая, такая внеземная, словно не от мира сего. Тобирама не мог так просто взять и наслаждаться не то что жизнью, даже моментом не мог насладиться, а она могла. Вот что его в ней зацепило — умение жить и радоваться жизни, отделяя свое ремесло от повседневного бытия. В бою она тверда и свирепа, в мирные часы добра и невинна. Нет. Невинность это не про нее. Простодушие ей больше к лицу. Подобрав ее обувь, он побрел следом за ней, завороженный ее танцем на речных камнях. Без должной грации, но с легкостью, она преодолевала камень за камнем, нарушая мерное течение всполохами брызг, играючи преодолевая путь к назначенному ею месту. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Их молчаливую идиллию прервал ее громкое «ой» и шумный всплеск. Наруто плюхнулась в воду. — Мне стоит прочитать тебе лекцию об опасности мокрых камней? — тяжело вздохнул Тобирама, душа в себе порыв подойти к ней и помочь. Бьющая его сознание мысль о том, чтобы она лучше принадлежала ему, а не Конохе, могла подтолкнуть его к глупостям. — Ничего ты не понимаешь в этой жизни, Тобирама, — закатила Наруто глаза, ни капли не растроенная случившимся. Ну упала, поскользнувшись на камнях. Намочила одежду, рассевшись в неглубоком ручье, ну отбила себе слегка пятую точку. Трагедии в этом нет. Тобирама же в этой жизни понимал многое, но не Наруто Узумаки. Чтобы понять Наруто, ему и жизни не хватит. Но сейчас он думал не об этом. А о том, как красиво блестят капли в тусклом лунном свете, жидким серебром стекающие с ее коленей. Во рту тут же пересохло, а ворот кимоно удавкой сдавил горло. Ему бы сейчас не помешал хороший такой глоток воды. А лучше совместить приятное с полезным, слизывая воду с ее… Сенджу зажмурился. Его мысли предательски стекали вместе с водой по ее коже, переполняя чашу его терпения. Узумаки долго не прохлаждалась, стараясь встать. Тяжёлое намокшее кимоно тянуло к низу, став неуместным балластом. Она неловко выпрямилась, встав из воды и сделала шаг к берегу. — Ох, — сдавленно выдохнула она, заставив Тобираму вновь посмотреть на нее. — Пожалуй, о травмоопасности данного предприятия мне лекцию все же стоит прочитать, — усмехнулась она, хромая ему навстречу. Трезвый рассудок все же пал перед разгоряченным сердцем. Клятвы самому себе были нарушены, Наруто в мгновение ока оказалась в его руках, пораженно выдыхая ему в основание шеи. Здравый смысл начал паковать вещи под напором горячей дрожи. Запахло жаренным — принципы Тобирамы стремительно превращались в тлеющие угли. — Где болит? — колоссальные усилия ушли у него на то, чтобы отпустить ее из рук, ссадив на мягкий ковер травы. Присев возле ее босых ступней, он пытался в темноте выявить травмы, о которых она только и успела заикнуться. — Лодыжку подвернула, — заторможенно, во все глаза пялясь на крайне участливого Тобираму, выдавила она. — Правую, — поспешно пояснила, когда Сенджу коснулся ее левой стопы. И Тобирама как-то не подумал о том, что простой вывих для них, шиноби, это как укус комара — мелко и незначительно. Он просто бережно взял ее травмированную лодыжку в руки, словно нечто хрупкое и драгоценное, и стал аккуратно прощупывать место вероятной травмы. Узумаки широко распахнутыми глазами загипнотизированно смотрела на Тобираму. Каждое прикосновение его пальцев к лодыжке сопровождалось разрядом тока, раздражающим нервные клетки. Они оба не поняли, что в какой-то момент свернули не туда. Попытки выяснить, вывихнула ли Наруто ногу, превратились в массаж. Сенджу своими грубыми и мозолистыми пальцами с безмерной нежностью поглаживал выступающую косточку лодыжки. Мягко сжал тонкую щиколотку. Очертил пальцами изгиб голени, невесомо коснулся колена, огладив то ладонью. Самолично распахнул полы мокрого кимоно, чтобы предсотавить себе больше доступа к ее коже, обнажая бедро. У Тобирамы Сенджу слетели все предохранители, пав ненужной кучкой мусора к ее ногам. Оглушенная неожиданным удовольствием, Узумаки же забыла как дышать. Чужие касания захватывали дух, рождая в ней бурю эмоций. Не встретив сопротивления, очарованный Сенджу с неутомимым энтузиазмом ученого, продолжил свое занятие, поглощенный выяснением того, почему эти ноги так соблазнительно прекрасны. Наруто непроизвольно ахнула, вздрогнула всем телом, когда рука Тобирамы с внешней стороны бедра, мягко скользнула к внутренней. Сенджу, довольный ее реакцией, подбросившей больше дров в пылающий костер его души, понял, что ему чертовски интересно, как будет звучать она, если он коснется ее кожи губами. Задуманное он тут же поспешил привести в действие. Подхватив ее правую ногу под коленом, тем самым заставив согнуть, Тобирама с маниакальной жадностью припал губами к манящему изгибу, даря осторожный поцелуй колену. Второй — невесомый и более уверенный, чуть выше. Третий — он горячо целует кожу бедра. На периферии слуха подмечая, как судорожно вздыхает Наруто, мелко задрожав. Внутри него горит все синим пламенем, а сердце вырывается из груди, когда он скользит губами выше. Какая же у нее мягкая и нежная кожа… Тобирама с наслаждением вдыхал ее запах, прервав цепочку поцелуев. Прижался щекой и щекотал кожу своим горячим дыханием. — О боги… — с придыханием вырвалось у Наруто. И ее фраза молотом наковальни повисла меж ними, вернув в реальность происходящего. Сенджу Тобирама как какой-то маньяк, стоит перед ней на коленях, самозабвенно обнимая ее бедро. Пара сантиметров выше и… Все же, ноги Наруто окончательно и бесповоротно свели его с ума. Но винить в этом он будет себя. За слабость, что не устоял. Сенджу Тобирама испытывал давно забытый страх и в ужасе отпустил ее бедро, поспешно отстраняясь и не в силах что-либо сказать в свое оправдание. И так понятно — он кретин. Безумец. Конченный! Наруто пораженно и испуганно смотрела на него. — Я… Я… — язык едва ворочался, грозясь рассыпаться в труху от разверзшейся сухости во рту. Тобирама не мог связать и двух слов, заикаясь как нашкодивший подросток. Шиноби в нем пал смертью храбрых, бессовестно растоптанный всепоглощающей влюбленностью. А сказать что-либо надо. Хотя бы прощения попросить. Безмозглый идиот! — Что ты?.. — Наруто тяжело дышала и растерянно опустила взгляд на свои ноги. Прятать оголённые конечности она не торопилась. Изверг! Тобирама безвольно опустил взгляд, и тот тут же зацепился за ее проклятые ноги! Какая же у нее бархатная и гладкая кожа на внутренней стороне бедра… Хладнокровность и трезвость ума отсутствовали до сих пор. Сенджу одновременно испытывал вселенский стыд и разъедающую его изнутри страсть. Вторая лидировала. Наверняка он напугал ее своими маньячными замашками. Она не дала отпор сразу, потому что была в шоке и напугана! И дрожала Наруто не от наслаждения, а от всеобъемлющего страха. Просто Тобирама наивно выдавал желаемое за действительность. Это заставило его пожалеть о содеянном. Теперь она не то что с ним разговаривать не захочет, а даже видеть. И будет права. Он понимал ее и уже предчувствовал подступающую и удушающую тоску. Это худшее наказание. Жестокое и логичное. Он смиренно ждал ее вердикта. Криков там. Или удара. Побега. Тобирама заслужил. Наруто выжидающе смотрела, нервно кусала губы, заламывала руки. Не такого результата ожидала она. Совершенно не такого! Сенджу всматривался в ее лицо, надеясь заранее увидеть ответ и подготовиться к сокрушительному удару. Но находил там лишь ясное понимание того, что хочет поцеловать и ее губы. И с грустью понимал, что это за гранью реального. Несбыточным будет и то, что теперь он не сможет с щемящей нежностью коснуться ее щек, погладив непонятной этимологии полоски. Не сможет зарыться носом в золотистые волосы, обнимая ее. Все время он гасил в себе эти неприемлемые желания, и вот во что оно вылилось! Он, как конечный извращенец, целовал ее ноги среди ночного леса! Что-то ему подсказывало, что не с таких поцелуев должны начинаться отношения. Далеко не с таких. Ками-сама… Он хотел с ней отношений? Вот так откровения из него поперли. Он трусливо закрыл глаза, больше не в силах смотреть на нее. Слишком ранимый сейчас, слишком влюбленный. — Тобирама! — вместо ожидаемого им смертного приговора, она закатила к ночному небу глаза, произнося его имя тоном «Ты такой дурак». Он согласен. Дурак. Влюбленный! Это-то его должно хоть малость оправдать? Влюбленным же ведь присуще делать глупости? Тобирама внимательно вслушивался в происходящее. Со стороны Наруто он слышал шорох ткани — она зашевелилась. Наверное, хочет уйти. Если бы Сенджу открыл глаза, то увидел, как Наруто приподнялась на цыпочки, подойдя к нему вплотную. Но она прервала его печальные размышления одним ласковым касанием к его щеке. Застигнутый врасплох, он неверяще замер и в неверии распахнул глаза. Ее прохладная и слегка влажная ладонь скользнула по его скуле, нежно обвела контур напряженно сжатой челюсти, смело опустилась на шею и остановилась вместе с его сердцем. — Прекрати на меня смотреть издалека, и думать, думать и снова думать… Чувства логике не поддаются. — Тепло прошептала Наруто, а он превращается в туго натянутую тетиву, готовую лопнуть в любой момент. Она знала! — Да и я не кусаюсь, если только чуть-чуть, — горячие губы коснулись его шеи на краткий миг, а потом сменились зубами. Наруто нежно прикусила кожу возле кадыка. От этого действия под кожей зарождался жар, сердце выдало сальто, подскочив к горлу. — Нар-р-руто, — прорычал он ей в макушку сгребая в объятия. И наконец-то отпустил себя и свою страсть, томящуюся на долгом и медленном огне собственной влюбленности. Губы… какие же у нее сочные и мягкие губы. Более он не сдерживал ни чувств, ни желаний. Вовлек ее в безудержный и сладкий поцелуй, упиваясь ответной страстью. Теперь он горел не только внутри. Но и снаружи. Возбуждение било беспощадно и с размахом. Наотмашь. С ноги отправляло в нокаут все страхи и переживания. Да вообще все. Кроме искрящейся похоти и пульсирующего желания. Так Узумаки ещё и подталкивала в разверзшуюся под его ногами бездну, когда ее губы возвратились к нему на шею. Ее язык, влажно скользнувший по кадыку, заставил его с шумом вдохнуть. Ногти, игриво царапающие кожу, когда она зарылась пальцами в его волосы, послали крупную дрожь по телу. Что бы она не делала, каждый ее вздох, каждое движение, каждое прикосновение, все в нем откликалось дрожью и лихорадочным сердцебиением. — Гребаная традиционная одежда, — клацнув зубами от негодования, прорычал она ему куда-то в ключицу. С отрицательным успехом девушка пыталась снять с него кимоно, запутавшись в бесконечных ремешках и бечевках. Мог он представить, что все так обернется? Что Наруто окажется очень инициативной и сама будет его раздевать, недвусмысленно намекая о том, чего хочет? О боги, она его хочет! — Оставь, — перехватив ее руки, прохрипел Тобирама. Ее поспешность немного разозлила и отрезвила. Это он должен вырывать из ее уст стоны, доводить ее до хрипоты и перехватывать ее дыхание поцелуями. Не она. Сенджу не сомневался в том, что, раздев его, Наруто бы без стыда и совести оседлала его бедра, беря от жизни все и от него в частности. В его планы это не вписывалось. Не сегодня. — Если сейчас ты скажешь, что рано или же неуместно, я тебя придушу, — прошипела рассерженной кошкой Узумаки, окатив его таким свирепым взглядом, что ему на миг стало не по себе. — И припомню, как ты самозабвенно целовал мое бедро. Не получится у тебя выглядеть поборником морали, не после тако… Ее собственное кимоно, снятое с ее тела с немыслимой скоростью, оказалось на траве. Жалкие секунды спустя уже она была лежащей поверх шелковой ткани, ещё хранящей тепло. Обнаженной кожи ласково коснулся прохладный воздух, одаривая ту крупным бисером мурашек. Наруто растерянно моргнула, открыв в немом удивлении рот. Узумаки широко распахнула глаза. Она не чувствовала преграду из ткани, тщательно скрывающей все изгибы и выпуклости, только приятное давление его горячего и сильного тела, только жарко пульсирующее средоточие его возбуждения. И когда он успел раздеться? Вот это скорость! — Рядом с тобой я не смогу быть поборником морали, — жарко прошептал Тобирама, в паузах между словами оставляя короткие поцелуи на тонкой шее, прижимаясь пахом к ее бедру. Не тогда, когда она явно дала понять, чего хочет. Смысл ходить вокруг да около? О какой морали может быть речь, если в своих фантазиях он успел перепробовать с ней пару поз, а сейчас беззастенчиво опускался к груди. Наруто даром время не теряла. Смекнув, что Тобирама облегчил ей задачу и раздевать его больше нет нужны, потянулась ладонью к его члену, хищно сверкнув взглядом, в предвкушении облизнув губы. — На чем мы там остановились? — Тобирама не позволил ей коснуться его, нырнул вниз, к ее ногам, прижимаясь губами к бедру, краем уха услышав ее разочарованный вздох. Нетерпеливая какая. Сенджу не хотел такой поспешности. Он жаждал изучить ее, исследовать все то, что раньше было скрыто тканью. А если она будет слишком инициативной, то он не сможет устоять и минуты. Набросится на нее, не дав себе распробовать ее на вкус. Он требовательно развел ее колени в стороны, устраиваясь между стройных девичьих ног. Наруто замерла в ожидании, почти перестав дышать. Горячие мужские ладони скользнули вверх от коленей, к бёдрам, погладили выступающие тазовые косточки, вырывая громкие вздохи из ее рта. Грудь ее тяжело вздымались в такт рваному дыханию. Ребра и правда слегка выступали, отстраненно подметил он, нежно скользя руками от живота и выше. Пару томительных секунд — и умелые пальцы сжались на груди, выдавив из ее горла нечто похожее на всхлип. Все ее расстройство как рукой сняло. В принципе, рукой и сняло. Тобирама, довольно усмехнувшись, продолжил изучать ее тело и его реакции на его ласку. Неспеша, требуя от себя колоссальной выдержки, он огладил по кругу мягкую грудь подушечками пальцев проехавшись по торчащему соску. Узумаки прогнулась в спине, запрокинув голову застонала. Тобирама, найдя чувственные точки, продолжил сладко истязать ее груди, вызывая в ней волны удовольствия. Она ногами обняла его поясницу, уперевшись пятками ему в копчик, тем самым слишком вызывающе прижалась мокрым и горячим от возбуждения лоном к его паху. Наруто уже жадно хватала воздух ртом, закатив глаза от наслаждения, когда он перестал то аккуратно щипать, то невесомо поглаживать, то нежно сжимать пальцами, осторожно выкручивая ее соски. А ведь он только начал. Тобирама слегка отстранившись от нее, склонился над ее разгоряченным телом, и губами приник к груди, рвано и коротко целуя, прокладывая влажную дорожку к соску. Правой рукой он скользнул меж ее ног. Наруто схватила Сенджу за плечи, впиваясь короткими ногтями ему в кожу, когда одновременно его зубы дразнящие сомкнулись на возбуждённом соске, мягко прикусив, и а тонкие длинные пальцы проникли в сочащееся от возбуждения нутро. Протяжно простонав, Узумаки качнула бедрами навстречу его пальцам, чувственно исследующим ее нежную плоть изнутри. Тобирама тяжело задышал, слегка отстраняясь. Наруто металась под ним, словно пыталась угнаться за удовольствием, стремительно скапливающимся внизу живота. Сенджу вытащил пальцы, почти убрав руку. Наруто разочарованно выдохнула и распахнула опьяненные страстью глаза, недовольно нахмурив брови. Мол, чего это остановился, я жду продолжения. Тобирама, усмехнувшись, опустил кончик указательного пальца на клитор, мягко надавив. Наруто всхлипнула и блаженно улыбнулась. Движения его пальца стали быстрыми, более напористыми. Вверх-вниз, вправо-влево, и так по кругу, доводя ее до грани. Ради такого она перестала обвивать его талию своими ногами, распахнув шире бедра, тем самым дав больше свободы действий. Наруто не стеснялась, раскрывшись ему навстречу, призывно смотрела, облизывая пересохшие губы. Тобирама сходил с ума под звуки ее громких стонов. Наверное, все же у них теперь будет достаточно времени для экспериментов и изучению друг друга. Он просто больше не мог терпеть. Желание разрывало его изнутри. Тобирама с хриплым нетерпеливым вздохом остановил ласки. Устраиваясь поудобнее между ее призывно разведенных бедер, он уверенно подхватил одно колено, закидывая к себе на плечо ногу. Наруто замерла в ожидании, когда Сенджу толкнулся вперёд, придерживая ее за бедра. Глаза ее лихорадочно заблестели, когда она почувствовала, как член скользит между ног и медленно проникает, даруя такую желаемую заполненность. Сенджу был готов замурчать, чувствуя, какая Наруто тесная, влажная и горячая. Настолько волшебное чувство, толкающее его в омут наслаждения, что он растворился целиком и полностью в ней, теряя себя. Ему требуются долгие секунды, чтобы собрать оставшуюся волю в кулак и взять под контроль свое собственное тело, прежде чем начать двигаться дальше. Первые осторожные движения быстро набрали темп. Наруто уверенно подстроилась, двигаясь навстречу его толчкам. Их единение набирало обороты, подталкивающее безудержным желанием и ее громкими стонами, переходящими в крик. Тобирама двигался напористо, толчки становились более резкими и размашистыми. Наслаждение раскаленной лавой растекалось по напряженному телу, намекая о неминуемом приближении долгожданной сладкой разрядки. Наруто вздрогнула всем телом, срываясь на хриплый крик. Ее пальцы впились в его бедра до синяков, когда она прогнулась дугой до хруста в позвоночнике, подхваченная волной наступившего оргазма. Пару особо грубых толчков — и собственное напряжение взорвалось искрящимся наслаждением. Тобирама, тяжело дыша, прижался щекой к ее колену, вскользь целуя. — Кажется, после такого я обязан на тебе жениться, — звуки дерут сухое горло. — О боги, — Наруто приоткрыла глаза, из-под ресниц поглядывая на темный силуэт Тобирамы. — Не будь занудой. Я ещё не уверена, готова ли терпеть твою пресловутую гениальность и закостенелую правильность всю свою оставшуюся жизнь, — фыркнула она, сморщившись так, словно съела лимон. — Знаешь, я ведь очень целеустремлённый, — опуская ее ногу со своего плеча, он склонился над ней, нежно касаясь костяшками пальцев ее щеки. — Ой боюсь-боюсь, — в притворном ужасе протянула она, а сама расплылась в довольной улыбке, обнимая его за шею и притягивая к себе. — Вызов принят, — прошептала ему в губы и, одним резким движением меняя их местами, села ему на бедра. Если Тобирама мог гордиться божественной скоростью, то она тайдзюцу. — А пока что я продолжу показывать тебе интересные места. Например, звезды, — опускаясь своей грудью на его, она впилась в его губы жадным и многообещающим поцелуем. *** Тобирама только утром, когда вынырнул из дрёмы полной расслабляющего наслаждения, вспоминая полную жаркой страсти ночь, понял, что в лес она затащила его неспроста. И когда его больше не сковывало утомляющее напряжение, а в голове было ясно, как никогда, потому что все мрачные мысли остались позади, все стало таким простым и прозрачным. Прижимая спящую Узумаки к себе, утыкаясь носом в золотистые волосы, он глупо улыбнулся, тихо усмехаясь. Какой же все-таки он дурак! Так легкомысленно повелся на ее уловку. — Что тебя рассмешило? — сонно пробормотала она, завозившись в его объятиях. — Ты специально меня сюда привела. Не лес показывать, — высказал он свои предположения.— И как ты там сказала ночью… — Звёзды, — напоминает Узумаки, поворачиваясь к нему лицом. Его светлое кимоно, которым они укрылись вместо одеяла, сползло с ее обнаженного плеча. — Да, звёзды, — соглашается Тобирама. Его распирало веселье. Он все это время загонялся, волновался, избегал ее, боясь собственных чувств. — И упала ты специально, — продолжал он обличительную речь. Она шиноби достаточно высокого уровня, чтобы так глупо подскользнуться. Хождение по поверхностям — это тот навык, которым они пользовались на неосознанном уровне. Она не могла так банально поскользнуться в воде. — Я думала, с тобой такой фокус не прокатит, но ты повелся, стоило заикнуться, что я ногу подвернула, — призналась Наруто, вырисовывая на его спине непонятные узоры своими тонкими и нежными пальчиками, сбивая Тобираму с мысли. — Но на все это я не рассчитывала, — невидимые узоры уверенно опускались вниз, к пояснице, перешли на ягодицы. Сенджу клацнув зубами, тяжело задышал. Ненастыная, подумал Тобирама, потому что его вновь наполнял тяжёлый и томительный жар возбуждения. — А на что ты рассчитывала? — трезвость рассудка стремительно капитулировала перед таким сокрушительным натиском. — Хотя бы на поцелуй, — Наруто легонько потерлась кончиком носа о контур его челюсти, щекоча, а потом поцеловала. — Ты получила поцелуй, и не один. И не только поцелуй, — Сенджу более не соображал. Мыслительным процессом руководила область, находящаяся ниже пояса. Его собственные руки гладили ее талию, а он был не в силах решить, чему уделить внимание сначала: ее груди, или сразу же спуститься вниз. — Обычный поцелуй, в губы. Вот чего я ждала! А ты накинулся на мои ноги, как какой-то фетишист. Знаешь, к такому заранее нельзя подготовиться, — но она против не была. Даже за. Это было очень волнующе и безумно приятно. В тот момент она поняла, что хочет от Тобирамы больше, чем обычные поцелуи и объятия под луной. Он завел ее с полуоборота. — Значит твой коварный план имел погрешности, — заключил он, отстраненно отмечая, что Наруто хотела его поцелуй, поэтому пошла на такие уловки. Интересно, распахнутое кимоно тоже уловка? — Все же, мы оба просчитались. — Тобирама в своих наблюдениях, она в своей задумке. — Но все закончилось гораздо лучше, чем мы могли предположить, — мурлыкнула она ему в шею. — Ты ошибаешься, не закончилось. Только началось, — поправил ее Тобирама, из-за чего Наруто весело фыркнула. Наверное, ещё и глаза закатила. Но это ему было не суждено увидеть, потому что он уже осыпал поцелуями ее шею, переворачивая на живот. Все только начинается! Впереди их ждет столько всего интересного и приятного.