Ну, здравствуй, доченька!

17 марта, 1995 год, Лондон

Дин ощутил, как его осторожно, будто неуверенно похлопывают по плечу. Слегка отойдя от сонной дрёмы, он сообразил, что так деликатно его могла будить только… Лала! Остатки и без того некрепкого сна как ветром сдуло. Что случилось?! Роды?! Кошмары?! Он резко открыл глаза и повернулся, пытаясь при неровном лунном свете из плохо занавешенного окна и уличном освещении, рассмотреть лежащую рядом в постели Лалу. Немного пожив с ней и изучив характер этой жертвы магического произвола, Дин точно знал, что просто так по пустякам Лала будить его не станет. Значит, случилось что-то действительно серьёзное. Эта её манера делать вид, что всё в порядке и замалчивать проблемы иной раз заставляли Дина только за голову хвататься. Только после длительной работы с психологом и постоянных разговоров с ним, она хоть изредка, но всё-таки начала обращаться к нему за помощью, когда становилось совсем тяжко. Это было так непривычно и совсем не похоже на предыдущие отношения с Анджелиной, изводящей его капризами и требованиями по поводу и без, что Дин поначалу даже не замечал, насколько Лале было временами плохо. Думал, если что не так, она ему сразу скажет, наивный! Дин почти неделю не замечал, что Лала практически не спит из-за кошмаров, и ведь ни словом ему не обмолвилась! Самое обидное, Лале это даже в голову не пришло. Если бы он сам случайно не узнал, вернувшись пораньше среди ночи, а не на следующий день, как собирался, да не услышал крики из-за приоткрытой и потому не защищённой чарами тишины, двери её комнаты, ещё неизвестно, как долго бы она мучилась. Вообще, неприятное ощущение. С одной стороны, Дин был готов прибить её за то, что мучилась сама и особенно за то, что рисковала ещё нерожденной дочерью, с другой… Лала и без его помощи себя отлично изводила, причем так, что Дину даже было её жалко. А ведь не притворялась ни капли! Она реально так чувствовала и просто считала себя недостойной помощи. И даже немного человеческого участия и нормального отношения от него Лала принимала с таким удивлением, явно не ожидая от него поддержки. Это было так странно и дико, что же должен был с ней творить покойный муж, что она так реагировала?! Нет, Дин в общих чертах догадывался, но Лала очень неохотно делилась подобными воспоминаниями, даже с психологом наедине, не то что, с ним. Однако, такое поведение для него было красноречивее любых слов. Временами очень хотелось воскресить её бывшего и убивать с особой жестокостью снова и снова. Но, увы, тело уже кремировали. Об этом предусмотрительно позаботился Сэм, пока Дин улаживал вопрос с Гюнешами и торговался с Лючией. — Что стряслось? Опять кошмары? — спросил он, подавляя зевок. Лала в ответ покачала головой. — Дин! Я всё вспомнила! — воскликнула она. — Этот платок… Он портключ, нам надо спешить! — В… — Дин посмотрел на светящиеся электронные часы на комоде, — полпятого утра? — Прости, но потом будет поздно, и… я вряд ли ещё решусь! Пожалуйста, Дин! — дрожащим голосом, почти прошептала она. Разошлись в ночном небе облака, на миг их спальню осветил лунный свет. Дин сумел разглядеть текущие из её глаз слезы. Она явно нервничала, судорожно комкая в руках угол одеяла и нервно облизнула губы. Дин неосознанно задержал на них взгляд. С тех пор, как целители, наконец, вновь разрешили интим, жизнь с Лалой стала для него гораздо приятнее, впрочем, она и раньше была весьма комфортной. Безотказная в сексе и темпераментная, ничего от него не требующая и не выносящая мозг сожительница. В быту прекрасная хозяйка, готовящая вкусные и сытные мясные блюда, такие вкусные, что даже Сэм теперь частенько приходил к ним на ужины и обеды. Почти идеал… вот если бы ещё не эта забитость и хотя бы иногда проявление той самой воли и характера, которыми пугал его психолог. Нет, Дину, конечно, после Анджелины стерва точно была не нужна, но такая безропотность его временами просто бесила, хоть он и не мог не отметить, что это бывало… удобно. Другое дело, что трудная беременность Лалы не давала особо расслабиться. А её неспособность жаловаться и что-то просить для себя и вовсе заставляла Дина очень внимательно за ней наблюдать, так что просто расслабиться и забить он бы не смог при всём желании. И это при том, что в отличие от Анджелины, Лала и не думала капризничать или истерить. А ведь причины для тревоги были и весьма серьезные… — С тобой точно всё в порядке? Ничего не болит? — на всякий случай всё-таки уточнил Дин. Лала при нем старалась не позволять себе плакать, психолог объяснял тогда ему, что слезы на её бывшего действовали как красная тряпка на быка и провоцировали агрессию. Потому неудивительно, что Лала неосознанно боялась злить и его. «Если она перестанет бояться при вас плакать, значит, начала потихоньку раскрываться и доверять, не отталкивайте её», — дал ему психолог на одном из сеансов такой совет. — «И не волнуйтесь, период слезливости пройдет, и она станет гораздо спокойнее и увереннее в себе». — Нет, — покачала она головой, — это от облегчения. — Ладно, — обречённо вздохнул он, и пошел к шкафу одеваться и вооружаться, мало ли что.