Не по назначению

Слэш
NC-17
Завершён
507
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
8 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
507 Нравится 8 Отзывы 71 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
      Солнце медленно, но верно клонится за горизонт. Небо сегодня удивительно чистое, такое ясное, что на нем нет ни единого облака - оттого исчезновение небесного светила кажется манной небесной, ведь терпеть без устали его постоянные жаркие прикосновения уже порядком надоело. На дворе поздняя осень, но снегом еще даже и не пахнет - может быть, его не будет совсем, и тогда дети предсказуемо расстроятся, а взрослые, напротив, будут только рады - никакой мокрой обуви, аварий на дорогах и заметенных слоями пушистого снега дворов. Годжо скорее склоняется к тому, что снега ему хочется: тогда можно будет построить уродливое подобие снеговика на заднем дворе техникума, а также устроить битву снежками против Юджи и Нобары, которые точно не смогут проигнорировать вызов своего сенсея. Мегуми вот сможет. Но все равно присоединится к ним, когда поймет, что втроем они смогут уделать в этой непростой игре даже сильнейшего, а после победно запустить ему комом снега прямо в лицо.       Ситуация, в которой Сатору оказался, не очень располагает к подобным размышлениям, но ему холодно. Как это связано? Легко и просто. Ему холодно, холод - это снег, снег - весело, а где веселье, там и его дорогие ученики. Не думать же ему о плохом, в самом деле. О том, что Бесконечность не обнимает привычным эфемерным касанием все тело, что в абсолютно пустой комнате черт знает где нет отопления и света, что вокруг почти на километр нет никого живого - то ли промышленная зона, то ли еще какое злачное место, куда ни за чем хорошим не ходят и по своей воле не попадают. А еще у Годжо уже болят острые угловатые колени - если тот, кто притащил его сюда, не знал, что на них больно стоять на голом твердом полу, то Сатору охотно готов был ему об этом рассказать. Пошевелив руками, крепко связанными за спиной, он вздохнул. Запястья до алеющих пятен сжимало проклятие, тонкими длинными лапами уцепившееся за его руки, огибало каждый палец, чтобы невозможно было сложить даже самую простую печать, стискивало сильнее, если Годжо хотя бы пытался. Ему казалось, что, если эта тварь отпустит его, то его руки будут одним сплошным ярким синяком. Ладно если костей не поломает - уже и на том, видимо, стоит сказать “спасибо”. Чужие шаги громким эхом прокатились по дальней комнате. Сатору мог бы сделать вид, что не замечал чужого присутствия раньше, но это было бы глупой ложью - со своими обостренными чувствами он давно уже приметил еще одного человека, затерявшегося среди сотни проклятий, будто бы облюбовавших это место. Что же здесь раньше было? Больница? Нет, слишком голые стены и маленькие комнаты. Школа? Тоже вряд ли - слишком далеко от города. А, может, под зданием расположено кладбище?..       - Ну как тебе здесь? - чужой голос мягкий, вежливый и спокойный, однако Сатору не чувствует ничего приятного. Он знает, кто это - разумеется знает! - и от осознания, что именно Гето притащил его сюда, что-то неприятно холодеет в животе.       - Зачем? - спрашивает он скупо, хмурится и вертит головой, но не может различить чужого силуэта в целом месиве из проклятий, намеренно прячущих своего хозяина за своими спинами. С повязкой на лице Сатору видит только следы проклятой энергии - сейчас перед ним стена из нее одной, будто темная материя в бесконечном пространстве космоса. Он просто знает, что тут есть еще и человек. Но увидеть не может.       Сугуру тихо хмыкает. Для него все вопросы Годжо предсказуемы, а ответы очевидны, поэтому он не удостаивает бывшего друга ответом, только появляясь, наконец, прямо перед его лицом, распрямляя сильные плечи и пряча руки в карманы широких штанов.       Годжо идет стоять на коленях. Сильнейший и непобедимый, он сейчас кажется каким-то даже маленьким, уязвимым и нескладным - как жук-палочник, которого запихнул в банку любопытный ребенок. Гето любопытный, даже очень, только вот совсем не ребенок, да и цели у него не детские. Он растягивает на губах многозначительную улыбку и склоняется к Сатору, чтобы одним аккуратным, неторопливым движением стянуть черную маску с его кажущегося сейчас совсем белым лица. Чужие глаза сразу смотрят на него с непониманием, обвинением и затаенной где-то в самом низу бездонного голубого дна насмешкой. Годжо не боится, совершенно точно нет, но он все равно напряжен, хотя еще не осознает до конца, что совсем скоро произойдет. Думает, что выпутается, как это бывает всегда. Думает, что все будет нормально, ведь он Годжо Сатору. Годжо Сатору стоило бы научить жизни и опустить на землю - желательно буквально.       - Приятное место, правда? - воркует Сугуру, не обращая внимания на то, как тяжело и раздраженно дышит Сатору, как хмурит свои светлые брови, скрытые сейчас под длинной белой челкой - давно пора подстричься, но кто-то слишком занят для того, чтобы заниматься такими приземленными вещами.       Гето ведет от вида того, как чуждо смотрится белый и чистый Годжо в этом темном и грязном помещении, ему нравится, что его колени уже полностью покрылись пылью и влагой, что кожа под тканью наверняка красная и, может, даже содранная. Без своей Бесконечности Сатору такой чувствительный и нежный… Он почти смеется, щуря и без того лисьи глаза - даже в своей голове звать Годжо нежным как-то неправильно и странно, но все равно приятно. Годжо, если бы узнал, точно взвился бы, как кот, которому отдавили лапу.       - Правда, Сугуру, что это значит? Если ты хотел поболтать со мной, то мог бы просто позвать на свидание. Ну, знаешь, в кафе или кино…       Гето обрывает его на полуслове, хватая пальцами за щеки и стискивая до боли, не давая закончить. Сатору мычит и раскрывает в удивлении свои восхитительные глаза. Ему стоило бы быть поосторожнее - вдруг Сугуру захочется проверить, правда ли те настолько глубоки, как кажутся, своими пальцами? Вместо этого, впрочем, он улыбается все так же мягко и смотрит снисходительно, но ничего успокаивающего в этом нет - так, скорее, охотник смотрит на свою жертву, в которую всадил уже несколько пуль, но так и не задел ни одного жизненно важного органа, и теперь медлит с тем, чтобы добить несчастного зверя. Годжо не несчастный и совсем не зверь, впрочем… выть и скулить Гето его все равно сегодня заставит. Приложит для этого все свои усилия. И не только свои.       Сугуру знает, что молчать Сатору долго не умеет, но ничего больше не делает для того, чтобы заткнуть его понадежнее. Одной рукой все еще держит за щеки, а второй оглаживает вихры белых волос, сжимает на затылке до боли, до мурашек, сбегающих по чужой прогнутой спине к пояснице, после чего ведет ниже, оглаживает шею. Годжо чувствует себя так, будто его сейчас будут разделывать - взгляд у Гето слишком пристальный, изучающий и цепкий, и под ним невозможно расслабиться, впрочем, непонятное волнение и предвкушение все равно трепещут в его груди. Сатору все еще совсем не страшно, но плечи его напряжены, челюсти крепко стиснуты, а веки почти не опускаются - он, кажется, даже забывает моргать, с непривычной для него позиции пялясь на Сугуру не менее пристально. Снизу вверх он смотрел на людей только в детстве, а после внезапно вырос почти под два метра - не то, чтобы ему снова хотелось вернуться в то время…       Рука Гето уже скользит по его плечам под воротом расстегнутого гакурана - и когда только успел? - и на лице Годжо появляется ехидная улыбка.       - Так вот зачем ты все это затеял… Хотел минуть этап со свиданием и сразу начать с интересного? - спрашивает Сатору весело, его глаза поблескивают, ведь он очень доволен своей шуткой, а еще напряжения от него исходит все меньше. Сугуру улыбается, но ему такие перемены не по душе - ему нужен обратно его съежившийся и замерший, будто статуя, Годжо, старающийся храбриться хотя бы перед самим собой. И он едва заметно кивает, после чего лицо Сатору снова становится удивленным, растерянным и восхитительно бледным.       Длинное щупальце, куда толще и сильнее того, что удерживает руки, медленно выползает прямиком из пола. Оно, вероятно, насыщенного бордового цвета, но в полумраке помещения не разглядеть - вместо этого Годжо чувствует, что оно прохладное и скользкое, невероятно гибкое, а еще оно прямо сейчас обвивается вокруг его бедра, скручивается и скользит выше. Холодный кончик касается его кожи на боку уже под гакураном и рубашкой, а мурашки разбегаются от этого прикосновения прочь, будто рассыпавшиеся бусины разлетаются по полу. Сатору ежится и давит уже совсем не расслабленную, а кривоватую и натужную улыбку.       - Теперь понятно, зачем тебе все эти мерзкие проклятия. Используешь вещи не по их назначению, Гето-кун? Мне следовало бы догадаться раньше, как же я…       Договорить Годжо не успевает - в очередной раз, когда его рот открывается, чтобы выдать бессмысленный набор слов, одно из щупалец, появившихся за его спиной, ловко и быстро оказывается между челюстями, ложась на язык. Сатору рефлекторно сжимает зубы, но проклятие не реагирует на это никак - только толкается в его рот глубже, повинуясь безмолвным приказам Сугуру.       - Мне кажется, у этого проклятия особое назначение. Затыкать тебе рот, например, - усмехается Гето, и теперь в его глазах появляется яркий огонек веселья и интереса. Он неотрывно смотрит за тем, как Сатору пытается вертеть головой и вытолкнуть щупальце изо рта, но в итоге получает только более настойчивые толчки внутрь, почти в горло. Давится, хрипит и все никак не успокаивается, поэтому Гето приходится объяснять ему, будто маленькому и глупому, что это ни к чему не приведет, - Прекрати сопротивляться, Сатору. Ты сделаешь себе хуже.       Он говорит поучительно и спокойно, обеими руками обхватывает лицо Годжо и не дает ему больше вертеть башкой во все стороны. Большими пальцами аккуратно поглаживает по стиснутым челюстям, будто прося расслабить те, открыть рот, и Сатору, что удивительно, понимает и сдается, получая, наконец, возможность спокойно вдохнуть хотя бы через нос. Щупальце больше не пытается залезть к нему в глотку - только скользит во рту, наглаживая язык и ровные ряды зубов, оттягивает щеки изнутри, толкаясь в них, исправно выполняет свою задачу - не дает болтать попусту.       - Вот так, умница. Не так сложно, как казалось, правда? - тон у Сугуру насмешливый, а его похлопывание по щеке - и вовсе издевательское, поэтому Годжо хмурится и что-то мычит, но с забитым ртом, краснеющими щеками и влажными глазами он выглядит совершенно точно не угрожающе. Годжо, может, и хотел бы хоть как-то высказать свое недовольство, но он только и способен, что бросать раздраженные взгляды, пока языком пытается выпихнуть щупальце изо рта, но в действительности лишь помогает ему плавно и глубоко двигаться внутри. Вкуса у этого проклятия никакого нет, и даже та слизь, которой оно покрыто, не кажется мерзкой или неприятной. Сатору предпочел бы, чтобы у него было больше поводов чувствовать себя несчастным, но пока он не сопротивляется… все даже нормально. Настолько, насколько это возможно в данной ситуации, конечно.       Сугуру с силой толкает его в плечо, и Годжо заваливается назад: он дергает связанными руками, уже представляя, как болезненно будет упасть на и так уже ноющие суставы, но вместо этого его подхватывает еще пара щупалец - они еще больше и толще, чем все предыдущие, и с легкостью выдерживают вес человека на себе. Ноги, оказывается, тоже ужасно затекли, и Сатору недовольно мычит, медленно разгибая колени.       - Прости, возможно, я не хотел, чтобы ты так долго ждал меня, - ничуть не виновато усмехается Гето, вставая с пола, приказывая проклятию поднять Годжо так, чтобы он стоя мог спокойно коснуться чужого тела. Сугуру укладывает руки на колени Сатору и обманчиво ласково растирает сквозь брюки, смотрит за его совсем уже раскрасневшимся лицом. Сатору пытается сопротивляться щупальцу, что толкается между его губ, трется и пачкается в слюне, отлично имитирует собой член, хотя тот, наверное, смотрелся бы у него во рту немного лучше. Годжо явно любит использовать свой рот в любой ситуации: все меньше дергается и артачится, дыша медленнее, но тяжелее, изредка едва заметно двигая головой, чтобы щупальце скользнуло так, как ему больше нравится. Сугуру улыбается - Годжо, кажется, окончательно поплыл, а это значит, что можно продолжить. Впрочем, это было ясно и ранее, но чужое возбуждение, оттягивающее ткань ширинки, он умело игнорирует, даже не глядя на него, поэтому убеждаться приходится другими способами. Ему просто интересно - Годжо так ведет от ощущения беспомощности и грязи или от того, что его сейчас имеет в рот проклятие? Очень интересно, если честно.       Еще несколько появившихся щупалец могут похвастаться не только своей длиной и силой, но еще и присосками - крупными и более темными, явно очень цепкими, потому что даже одежда не является для них преградой. Нехотя трещит ткань гакурана и брюк, совсем легко поддается рубашка, а белье и вовсе рвется за считанные секунды. Годжо опять ноет, снова пытается дергаться, но Сугуру больше не настроен играть с ним в нежного насильника, с жадностью и жаждой оглядывая раскинувшееся перед ним абсолютно нагое и совсем еще чистое тело - на белой коже ни одного следа от зубов или губ, от касания щупалец участвующего в процессе проклятия, и Гето хочет исправить это как можно скорее. Ему нравится, как тонкая и чувствительная кожа розовеет сразу, стоит провести по ней ногтями или даже пальцами с нажимом - полосуя бока и бедра Сатору, Сугуру блаженно улыбается, замечая, как тот все более открыто подается к касаниям, все чаще хрипит и стонет, отвернув голову в сторону, давая слюне стекать с губ и падать на пол. Зрелище, говоря откровенно, просто очаровательное: Годжо так редко бывает честным, что раскрыть его полностью Гето давно принял за задачу особого уровня, и сейчас, встречаясь взглядом с его помутневшими голубыми глазами, он скалится в улыбке.       Пара щупалец, тихо щелкая присосками, ложится на спину и бока Сатору, обвивает его живот и грудь. Они могли бы вцепиться в его кожу так сильно, что вырвали бы с целыми кусками плоти, но Сугуру предпочитает не портить такую красоту, как Сатору Годжо, поэтому только клеймит его яркими красными пятнами по всему телу, заставляет скулить и дергаться каждый раз, когда присоски касаются особенно чувствительных мест. Под коленями и на сгибе локтей ему щекотно, на внутренней стороне бедер - слишком приятно. Когда щупальца лезут к подмышкам, Сатору отчего-то совсем смущается, отводя взгляд, а вот присоски на сосках встречает громким протяжным стоном. Гето, вообще-то, человек добрый и снисходительный, совсем не злой - именно поэтому он оставляет щупальца лежать на груди Годжо, мучая его соски до покраснения, до той степени, что те опухают, а сам Годжо дрожит даже от легкого прикосновения к ним.       Еще Сугуру видит, что ему уже не терпится: член стоит крепко, прижимается к животу влажной красной головкой, оставляя на коже следы от естественной смазки. Изредка подрагивает, когда Сатору становится слишком приятно, и Гето надеется, что тот не вздумает кончить раньше времени - у них вся ночь впереди, торопиться совершенно неуместно.       - Какая же ты блядь, Сатору, - шепчет он восхищенно, пальцами ведет по заласканному истерзанному телу, осторожно, так нежно, что в голове возникает самый настоящий диссонанс, оглаживает горящую грудь и склоняется над лицом. Щупальце, наконец, оставляет рот Годжо в покое, выскальзывая из него все мокрое и покрытое его слюной, и Гето аккуратно вытирает ему губы, такие же влажные и по цвету сравнившиеся с бордовым проклятием, - Хочешь продолжить? Учти, мой дорогой питомец тоже будет участвовать.       Сугуру спрашивает только затем, чтобы подразнить Годжо, чтобы в его глазах появилась хотя бы капля осмысленности. Но она появляется только тогда, когда одно из щупалец, еще более скользкое и влажное, чем все предыдущие, вновь скользит по его бедру, обласкивая кожу, добирается до ягодиц и ложится между ними. На нем нет присосок, оно тоньше, чем все остальные, но это только начало - Гето планирует растянуть Сатору как можно лучше, чтобы все его планы не пошли прахом. Ему нужен умирающий от наслаждения Сатору, запачканный и сдавшийся удовольствию, самое порочное и в то же время невинное существо на свете, от которого Сугуру действительно двинулся рассудком.       - Сугуру, - хрипит Годжо, и Гето возвращается в реальность, заинтересованно скользя взглядом по его лицу, - Сугуру, ты же не серьезно…       Он не сдерживается и смеется: Сатору что, и правда думал, что на этом все закончится? Это ли сильнейший шаман на свете, который даже в таких вещах столь откровенно наивный?       - Могу только посоветовать тебе расслабиться. У нас, конечно, времени много, но у меня терпение далеко не безграничное. Да и у моего проклятия тоже, - в последнем Сугуру, конечно, лукавит, ведь проклятию плевать - оно выполняет приказы, не больше. Однако Годжо вскидывает брови, явно поверив в угрозу, поджимает свои восхитительные алеющие губы, и Гето не сдерживается, склоняясь над ним ниже и настойчиво целуя, укладывая ладонь на влажный от пота затылок. Перебирает пряди, пока щупальце вьется у него в промежности, сжимает волосы в кулак, когда то самым кончиком толкается внутрь сжавшихся мышц, - Я сказал расслабиться.       Рычащим голосом напоминает Сугуру, а после приказывает щупальцу войти глубже - Годжо вскрикивает в его губы, прогибает поясницу и дергает коленями, но свести их не может. Он в этой раскрытой позе такой беспомощный, что Гето не выдерживает, начиная целовать длинную шею, чередуя касания губ с жадными укусами, гладит по груди и животу, гладит по бокам и спине, гладит-гладит-гладит, пока щупальце внутри этого восхитительного тела начинает чувствовать себя все свободнее, двигается резче и быстрее, извивается внутри. Сугуру кивает, и к нему присоединяется второе. Идет сложнее, втискивается с трудом, но Гето даже не думает останавливаться, вновь говоря Сатору о том, что тот должен слушаться - для его же блага.       И Сатору слушается. У него рот немеет от того, как долго и настойчиво его в него трахали, у него плечи уже горят, ведь руки проклятия так и не отпускают, но во всем теле пожар такой, что никаким стыдом или осознанием всего происходящего не потушить. Член стоит до боли. Ему хочется дотянуться до него рукой и получить долгожданную разрядку, но даже мечтать о таком глупо - Сугуру не позволит, окончательно обезумев в своей вседозволенности.       Щупальце задевает простату - Годжо готов поклясться, что оно намеренно не касалось самого чувствительного места так долго, - и Сатору трясет. Он раскрывает рот, пытаясь то ли кричать, то ли забрать в свои легкие побольше воздуха, он дергается и поджимает пальцы на ногах - так плохо, что уже даже хорошо. Гето продолжает трогать, целовать совсем неправильно нежно и гладить там, где нужно больше всего - Годжо скулит, мотает головой и вздрагивает особенно крупно: кончает от движения щупалец в своей заднице и того, насколько много ощущений получило его измученное тело за все это время.       Сугуру удовлетворенно хмыкает: теперь должно пойти проще. Он отстраняется от Годжо совсем немного, пальцами с преувеличенным интересом размазывает сперму на его животе. Сейчас она выделяется на теле Сатору ярким белым пятном - он весь красный, местами розовый или даже фиолетовый от слишком сильных касаний, но все равно до безумия красивый.       - Здорово было, правда? - мило спрашивает Сугуру, опуская руку туда, где пара щупалец все еще лениво шевелится. Оглаживает пальцами края растянутого ануса, трет тонкую кожу, а после вводит внутрь еще один палец, не встречая слишком сильного сопротивления.       Годжо, еще не отошедший после оргазма, протестующе мычит: ему бы хоть отдышаться, прийти в себя и связать пару слов между собой, чтобы описать малую часть того, что он о Гето думает, но… Передышки ему не дают. Мышцы еще мелко сокращаются, но больше не стискивают так сильно, и Сатору стонет, когда вместо пальца внутри оказывается еще одно щупальце. Он слабо представляет, какого они размера, но, видно, не слишком уж большие, раз он смог принять в себя целых три. Правда же, да?       - Я сделал тебе так приятно, Сатору. Нужно и тебе отплатить мне тем же, - продолжает Сугуру, устраиваясь между ног Годжо, гладит его крепкие бедра и действительно содранные колени, сжимает пальцами лодыжки.       - Я тебя об этом… не просил, - бормочет Годжо в какой-то своей природной упрямости и поблескивает ничуть не сломленным взглядом. Сугуру вздыхает. Вот так и делай людям добро - ни одного благодарного слова в ответ.       Раз Сатору продолжает зубоскалить, значит, все в порядке. Гето неторопливо расстегивает свою ширинку, пока щупальца и дальше растягивают для него неподатливого Годжо, вынимает член из белья и облегченно вздыхает - то, насколько сильно у него стоит, никакими словами описать уже просто невозможно. До боли хочется вставить, и он это и собирается сделать.       Одно щупальце выскальзывает, чтобы на его место сразу скользнул ствол Сугуру. Он больше, чем это несчастное щупальце, и Сатору предсказуемо возмущенно стонет, хватая ртом воздух и выгибаясь, стараясь соскользнуть с члена. Гето знает, что его проклятие и так не позволит сделать этого, но все равно укладывает ладони на бедра Годжо, большими пальцами давит на тазовые кости и с силой притягивает его обратно к себе. По всему помещению прокатывается очередной слезливый стон.       - Что, любишь только получать удовольствие, да, избалованный мальчишка? - усмехается Гето, после чего сразу толкается внутрь до предела. Смазки, которой сегодня выступает слизь с щупалец, много, и она хлюпает с каждым резким движением. Ему даже нравится этот звук. Сатору нравится тоже, но он ни за что в этом не признается, разве что только его член снова начинает становиться твердым, а в животе разгорается едва ли потухшее пламя. Для того, чтобы возбудиться, ему еще нужно время, но Сугуру явно найдет, чем занять себя в эти несколько минут.       Его движения медленные, вдумчивые и наигранно спокойные, хотя в действительности Гето хочется сорваться, позаботиться о себе и отыметь Годжо так, чтобы у него закончились силы на любое сопротивление, чтобы все его тело сотрясалось от удовольствия, а глаза закатывались от него же. Двигать членом вместе с двумя щупальцами даже приятно, немного необычно, но они настолько скользкие, что входят и выскальзывают обратно без малейших проблем. Смотреть на это практически невозможно - зрелище настолько неестественное, но притягивающее взгляд, что хочется двинуться резче, растянуть мышцы ануса сильнее, проследить за тем, как из тела Сатору почти полностью выскользнет одно щупальце, оставшись лишь тонким кончиком, но с силой втиснется второе. И все это рядом со стволом Сугуру - ему сейчас же нужно поторопиться, потому что возбуждение начинает становиться болезненным. Но он ждет, не отпуская себя, пока Сатору понемногу начинает сдаваться желанию, снова приказывает проклятию взяться за все его самые чувствительные места и особенно грудь, дает даже коснуться члена, скользя по головке ненавязчиво и скорее щекотно, чем приятно. Все это безотказно работает: Годжо краснеет еще хуже - хотя куда? - и упрямо поджимает губы, стараясь не стонать, но его тело слишком откровенно выдает все реакции и желания.       И Сугуру срывается.       Его пальцы оставляют алеющие следы на коже, он мнет Сатору жадно и дергает на себя ничуть не аккуратно, загоняет так глубоко, как может, срываясь на хриплые вздохи, пока сам Годжо голосит под ним бесстыдно и открыто, больше не пытается строить из себя недотрогу. Так Гето нравится больше. Ему нравится смотреть, как его член вместе с еще парой щупалец исчезает внутри тела, а Сатору нравится, что внутри него так… много всего, что он постоянно чувствует движение, что это так неправильно и даже мерзко, но его удовольствием перекручивает и перемалывает от этого.       - Сугуру… Сугуру! - он хнычет и скулит, поэтому Гето приходится освободить ему руки, чтобы не откинулся окончательно от переизбытка чувств. Годжо не может подчинить себе свои же конечности так сразу, поэтому Сугуру еще несколько раз вбивается в его тело, пока тот не справляется, наконец, и не обхватывает пальцами член.       Гето кончает первым. Стискивает зубы и не хочет жмуриться, чтобы не пропустить ни одно выражение лица Сатору, но проигрывает себе в этом, полностью погружаясь в удовольствие, входит так глубоко, как только может, и замирает, ногтями впиваясь в бедра Годжо. Того в очередной раз перекручивает, убивает удовольствием и болью, переворачивает в его и так бедовой голове все вверх дном, и Сатору кончает во второй раз, пальцами стиснув свой член у головки, дрожа всем своим телом.       В себя они приходят медленно и без особого желания. Годжо бездумно смотрит куда-то в потолок, даже не потрудившись прикрыть рот или убрать ладонь с члена, а Сугуру так и не выходит из него, впрочем, щупальца все же выгоняет - сейчас Сатору только его и делиться им он пока не намерен. Кажется, он своего добился - измотал Годжо настолько, что тот даже не пытается говорить, заставил его и скулить, и стонать, и даже выть иногда - это было не так уж и сложно, но все равно более, чем приятно. Внутри Сатору приятно тоже. Гето улыбается хищно, ничуть не устало, когда снова делает короткое движение бедрами, и Годжо смотрит на него с самым настоящим удивлением, если не шоком. Сугуру с трудом сдерживает рвущийся из него смех и растягивает губы в наглом оскале. ***       - Все точно было нормально? - уточняет Гето уже в который раз, вертя лицо Сатору в руках, оглядывая его щеки и даже заглядывая в рот, мельком окидывая взглядом и все остальное тело. Ладно хоть в штаны проверить не лезет. Потому что уже проверил.       - Все было потрясающе, Сугуру-у-у, - тянет Годжо, улыбаясь в тот момент, когда Гето сжимает его щеки, и они оба, не выдержав, смеются, ерзая на кровати в комнате Сугуру. На Годжо нет уже ни единого следа всего произошедшего: одежда чистая и свежая, сам он провел в душе не меньше получаса, а полученные синяки и ссадины запросто затянулись благодаря Обратной технике.       Вернуться в общежитие незамеченными после отсутствия целую ночь было непросто. С помощью техники переместившись к техникуму, они, будто два неудавшихся вора, прокрались через ворота и чуть не спалились перед директором, которому приспичило выйти именно в этот момент, почти упали у комнаты Секо, смеясь и толкаясь. Здание недостроенного торгового центра осталось где-то очень и очень далеко отсюда: возвращаться туда они не планировали, разве что только если у Сатору вновь появится какая-нибудь сумасшедшая идея или ненормальное желание попробовать что-то новое.       - Нам нужно было придумать, как бы ты остановил меня, если бы захотел по-настоящему. В следующий раз…       - Следующий раз? - переспросил Годжо, услышав только то, что хотел услышать, и белозубо улыбнулся. Сугуру вздохнул, фыркнул и накрыл его лицо ладонью, не желая поддаваться извечной веселости Сатору. А следующий раз… Да, определенно стоило бы его устроить.       Они повозились еще немного, бессмысленно пихая друг друга локтями и коленями, как самые настоящие подростки, а не взрослые мужчины. Старались смеяться потише, чтобы не разбудить остальных, но настроение было слишком уж хорошим.       - Сатору, - позвал Гето вновь, ухватив его за плечи и заставив чуть успокоиться. Сработало. Годжо уставился на него с интересом и даже не пытался больше достать до волос, чтобы распустить тугой пучок - это была его любимая игра, чтобы побесить друга, - Когда ты убрал Бесконечность? Я думал, с этим будут проблемы.       - Еще до того, как ты вошел, - с готовностью признался Сатору, пожав плечами. Видя недоуменное лицо Сугуру, он вздохнул, будто собирался рассказывать какие-то элементарные истины ребенку. Или же просто не слишком хотел отвечать, - Ну, я же знал, что там будем только мы вдвоем. Вот и убрал заранее, чтобы ты зашел и… начал. Вот это все.       Он пространно махнул рукой, после чего тихо добавил:       - Я же тебе доверяю.       Сугуру не смог сдержать улыбки - она наверняка получилась слишком ласковой, какой-то даже слащавой, но Годжо явно понравилась. Он улыбнулся тоже, сел поближе и обнял Сугуру крепко, прижавшись к его груди и сам.       - Только тебе, - добавил уже едва слышным шепотом в покрасневшее ухо и легко поцеловал.       Это звучало даже более интимно и куда более сладко, чем признание в любви.
Примечания:
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.