На Темной улице города

      — Чай, кофе?       — Обойдусь.       Небольшое молчание.       — Может воду?       — Ничего не нужно, спасибо.       Снова молчание. Прямо сейчас я находился в полицейском участке.       — Ты ведь приходил на прошлой неделе?       — Да, — кивнул я, сидя на стуле рядом с рабочим столом своего Дяди. Ранее тот выходил курить и, встретив меня, пригласил посидеть в его кабинете.       — Мой коллега передавал, что ты приходил, — говорил он слегка хрипло, поэтому пару раз прокашлялся. — К сожалению, я был слишком занят и не смог выйти, но, молодец, что пришел. Как идут твои дела?       — Как видите, все тихо и спокойно, — я даже не поворачивался в его сторону и смотрел в стену.       — Я бы так не сказал.       Обернувшись, я заметил, как мой Дядя, сидевший напротив меня среди кучи бумаг, устало смотрел в окно. Со второго этажа было видно березу, что ветром склонило в нашу сторону, и парковку с парочкой иномарок.       — По крайней мере, если и не так, то не из-за меня, — пожал я плечами, относясь к всему холодно. Лучше не задумываться о том, как иногда тяжело приходится органам правопорядка, ведь это их работа.       — А кто этот мотоциклист, что тебя поджидает? — вдруг спросил Дядя, и я напрягся.       — Это друг, — прозвучал мой быстрый ответ, подозрительно дрогнувший в конце. Рома с надетым черным шлемом сидел на своем резвом коне на парковке и ожидал, когда его Старпом закончит с личными делами. Что-то подсказывало мне, что не стоит так скоро раскрывать его личность, особенно копам. Светловолосый мужчина, чем-то похожий своей внешностью на меня, не по-доброму усмехнулся:       — Друг, значит? У меня тоже был такой друг.       Я не сразу понял, что он имел в виду, и мои брови сдвинулись к переносице. Дядя уточнил, не сводя с меня внимательного взгляда:       — Раньше я тоже состоял в банде на Темной улице.       Такая новость не могла не поражать, но я сохранял хладнокровие.       — А потом решили исправиться и пойти в полицию?       Дядя покачал головой:       — Это не та история, где хулиган становится хорошим и все счастливы. Все намного сложнее.       — И что же произошло?       — Мой друг сел за убийство.       После этого я перестал задавать вопросы. Стало жутко до такой степени, что ни кто его друг, ни кого он убил, мне знать совершенно не хотелось. Тут же появилось желание сбежать. Я тактично попрощался и ушел, слыша лишь короткое в спину: «Жду через неделю».       Почему он вообще поднял эту тему? Что за странные намеки и предостережения не водиться с людьми из Темной улицы?       Рома ведь не...       — Закончил? — приглушенно сказал его голос через шлем. Я подошел к его мотоциклу и закинул ногу, устраиваясь сзади. Узкое кожаное сиденье, спина Ромы и запущенный мотор — предвкушение взяло вверх и одарило порцией адреналина.       Когда я попросил его довезти меня до полицейского участка впервые, то сначала получил отказ. У нас не было второго шлема.       Надо же, он действительно держал слово и заботился о моей безопасности.       — Отдай тогда мне свой, — ответил я ему. На что Рома рассмеялся.       — Я найду тебе другой шлем.       И уехал первым. Поэтому я как одинокий и всеми покинутый паренек потопал на своих двоих. Выглядит так, будто он вдруг начал волноваться о себе, но, думаю, все дело в его скрытности. Он решил, что его никто не должен узнать до того, как он сам снимет шлем. Сама таинственность.       Теперь же Рома передал мне шлем, но уже темно-серый. Кое-как его натянув на себя и застегнув у подбородка, я сделал глубокий волнительный вдох, но не хватило воздуха. Нужно быть с этим аккуратнее, будет не очень хорошо задохнуться по дороге.       Рома приготовился ехать, поднял ноги с земли, я последовал его действиям и при первом рывке схватился за его талию, чтобы не улететь назад. Меня охватил страх, слишком плохо я держался! Поэтому прижался к его спине полностью и обхватил руками, зажмуриваясь. Он ездил на небольшой скорости для мотоциклистов, но для меня мы гнали как стадо антилоп, удирающих от гепардов. Сердце учащенно билось, а при каждом повороте я жался еще больше.       Чуть позже я привык к лавированию между машинами и поворотам и решил приоткрыть глаза, поглядывая на быстротечный мир. Ветер обволакивал по бокам, ведь основной удар брали на себя Рома и мои руки, сцепившиеся на его груди. Я начал понимать, зачем ему нужна кожанка — хоть и продувало совсем немного и не очень холодно, но я чувствую своими ладонями силу обветривания.       Рома неожиданно дал газ сильнее обычного и резко, отчего нас тряхнуло назад. Испугавшись, я заорал и вновь прижался, отмечая, что подтянутое тело Ромы трясется. Он смеялся.       Сквозь гул мотора и шлем я почти не слышал его смех. Если бы я начал жаловаться, меня также не было бы слышно. Но я все равно яростно прокричал во весь голос:       — Ты придурок!!!       Мы остановились у какой-то кафешки, где Рома приказал поохранять байк и зашел внутрь. Я поймал его шлем и заодно снял свой, еще долго отходя от такой захватывающей поездки. Примерно через пятнадцать минут Рома вышел с пакетом, который передал мне, а сам занялся мотоциклом. Он припарковал его, если можно так сказать, в укромном месте, а после повел меня посидеть на крыше соседнего дома.       — Крыша?!       — Там вид хороший. Пойдем.       — Чуть разбежавшись и оттолкнувшись от стенки наверх, он захватился за края и одним рывком поднялся наверх. Потом он забрал у меня пакет из рук и помог подняться. Таким образом мы добрались до пункта назначения и, свесив ноги, начали свою трапезу. В пакете находились палочки и две теплые коробочки, от которых пахло мясом с лапшой.       — Да ладно, вок? Кажется, сегодня мы что-то празднуем.       — Сегодня скидка на двойную порцию.       — Я не понимаю твоего стремления сэкономить, когда есть возможность потратиться, — вздохнул я, открывая свою коробку и поддевая лапшу палочками, упаковка которых была беспощадно разорвана. — Как не романтично…       Рома уже вовсю засовывал себе в рот половину порции и очень быстро стал похож на хомяка. На мое последнее предложение он удивленно и молча оглянулся лишь глазом и застыл. Дожевав и проглотив, он вдруг выпалил:       — А разве свидание у парней бывает романтичным?       Как же я страстно желал его ударить.       — На самом деле я хотел поговорить с тобой о другом, — продолжил он. — Помнишь ли ты ту историю, что я рассказывал?       Мое терпение утекало, как сыпучий песок через пальцы.       — Конечно, я не помню никакую историю, кроме той, в которой ты даже своего имени не стал повторять. И вот не надо мне заливать обратное. Почему нельзя просто сказать мне, пока я все слышу, а не когда…       Меня заткнули куском мяса, а потом сказали:       — Не кипятись. Я правда не рассказывал.       — Когда-нибудь я откушу тебе лицо, — я недовольно прожевал мясо, прожигая своими карими глазенками эту наглую рожу.       — Обязательно, — смиренно улыбался рыжий паренек. — История, про которую я сейчас расскажу, я бы назвал «Белый Король и Синяя Королева». Правда, из-за приукрашиваний и не совсем достоверных изречений, скорее это одна из Легенд Темной улицы.       Однажды создалось Большое Королевство, и правили им Белый Король и Синяя Королева. Они были не разлей вода с тех пор, как подружились, и все пророчили им совместное счастливое правление в мире и согласии. Их близость восхваляли подчиненные и воспевали музыканты. Однако подруга детства Королевы, Сенешаль, была против их союза, ведь все внимание Королевы принадлежало Королю, а о ней позабыли. Поэтому, как только выдался шанс, она рассорила их и заставила сражаться друг против друга в разгорающейся внутренней войне. Королевство раскололось. С тех пор они не смогли увидеться и помириться. Но, храня в душе сожаления о разрушенной глубокой связи между ними и невозможности ее восстановить, Король ушел править Синим Королевством, а Королева — Белым.       — Разъединение влюбленных… — я задумался. Цвета «королевств» кое-что мне напоминали. Тут до меня дошло.       — Это же Крылатые и Синий Шторм!       — Угум, — кивнул Рома, запихивая вторую половину лапши, и, почти не прожевав, проглотил. — А Сенешаль в Ярости на данный момент.       Повертев в руках палочки и закрыв пустую коробку, я стал посерьезнее:       — И зачем же ты это рассказал?       — Сегодня мы заскочим на чай к главе Крылатых, — беззаботно говорил он, подгибая одну ноги к себе. — Это связано с моим отсутствием вчера, но я подумал, что тебе не помешает быть в курсе дел и увидеть все самому.       — А Милана?       — Она понадобится нам позже.       Рома встал, убирая все в пакет и отряхивая руки. Я тоже поднялся, собираясь спуститься, но тут он меня опередил, спрыгивая первым.       — Знай, что в этой Легенде не хватает лишь одного достоверного упоминания — любви. И между Королевой с Королем и между Сенешалем с Королевой. Это бы все объяснило, не так ли? — и протянул мне руку. Я усмехнулся, но принял его помощь, тоже спускаясь. Рука Ромы была согревающей и держала так крепко, что я чувствовал себя в безопасности и немного расслаблялся. Удивительно, как одним своим присутствием и прикосновением может повлиять на меня этот человек. Ближе к трем часам дня мы подъехали к колледжу искусств. Я хорошо знал двор и каждое деревце, посаженное вокруг территории, знакомые лица студентов, торопящихся домой и проходящих мимо меня каждый раз, когда я приходил к Скелету раньше обычного. Но внутри я никогда не был. Рома повел меня прямо в трехэтажное здание. Назвав вахтеру имя какого-то преподавателя, он протащил меня в коридор к лестнице. Атмосфера, царившая в колледже, казалась слишком возвышенной для меня. Академические работы, развешанные по стенам, фото балерин, раздающийся звук флейты в дальнем кабинете — все это несомненно вдохновляло, но ничем, кроме немного игры в волейбол, я в принципе и не умел. Так что вдохновение просто копилось, не реализуясь. И на ум приходило лишь одно: «Люди, что здесь учатся, несомненно, таланты»       Рома в конце концов привел меня в кабинет, при открытии которого повеяло красками. В огромном светлом помещении с распахнутыми окнами посреди открытых банок с разноцветными жидкостями, двумя ведрами воды и испачканных газет на полу сидел на табуретке брюнет. Его щеки испачкались голубым оттенком во время рисования, как и руки до самых локтей, а яркие светло-синие глаза поначалу не обращали на нас никакого внимания. Он весь сосредоточился на своей картине, с размером в половину меня.       Рома по-хозяйски, словно у себя дома, подтащил стул из угла, повернул спинкой к себе и сел, облокотившись вперед. Я предпочел постоять рядом.       — Добрый день, Синяя Королева.       Его слова пронзили меня как тысячи молний, обрушенных на лысого монаха в тибетских горах, чья медитация не прерывается в любую погоду. Такое сложно представить, но, несмотря на малую вероятность, это произошло, оттого и сильное ошеломление.       — Глава Крылатых — не девушка? — я тут же зашептался с Ромой, не понимая, почему я опять чего-то не знаю.       — А я и не говорил, что это девушка, — тихо ответил он. — Его прозвали Королевой из-за особенной манеры держаться и капризности.       Парень с черными как смоль волосами, продолжал рисовать и, не отвлекаясь, сказал:       — Что у меня забыл предатель?       Голос его был мелодичен и нежен, словно льющийся шелк, несмотря на колкие слова. Я все еще был немного шокирован тем, что он — представитель моего пола, но носит прозвище в женском лице. Пол все же имеет значение в той истории, что Рома мне поведал. Близость Короля и Королевы, в таком случае, равняется к любви между парнями, что является запретной темой нашего общества. Чтобы избежать всеобщего осуждения, необходимо скрывать такие отношения за ярой, чистой мужской дружбой. Любые намеки остаются лишь шутками или даже оскорблениями. Хотя и были искренние смельчаки, что не боялись открыть свою ориентацию остальным.       — У этого предателя есть отличное предложение для тебя, — все также был дружелюбен Рома, заготавливая ловушку, в которую должен попасться его собеседник.       — Если это не связано с Кириллом, я не собираюсь…       — Связано.       Ловушка захлопнулась. Королева тут же отвлекся и отложил аккуратно кисть на подставку мольберта. Его спина выпрямилась, излучая всю грацию и гордость. Возможно, в прошлой жизни он и правда был аристократом.       Рома начал веселиться как всегда невинно, но безжалостно:       — А, так ваше величество готово положиться на предателя ради встречи с Королем? Как и ожидалось от влюбленной Королевы.       — Заткни свою пасть, — приказным тоном сказал парень, сверкнув синим пламенем широко открытых очей. Он угрожал, просто смотря в нашу сторону, и стало как-то не по себе. — Мне нужна лишь информация, где Король скрывается и какова цена.       — Я же говорил, капризный, — с улыбкой говорил Рома, на миг обращаясь ко мне. — То заткнись, то говори. Ну хорошо, я расскажу, что я хочу взамен, — он немного размял шею и плечи, будто готовился к драке. — Сходи с Женей на свидание.       — Ты с ума сошел?! — внезапно вскочил со своего места Королева, еле сдерживаясь от того, чтобы начать метать банки с краской или даже мольберт. Я напрягся вместе с Ромой, и мы даже слегка отклонились назад. Гнев ощущался почти физически.       — Тогда как насчет просто перестать игнорировать ее? — осторожно предложил Рома. — А я сообщу, где чаще всего Кирилл ошивается. Но если ты откажешься и от такого, придется вызывать на дуэль и заставить идти на свидание.       Упоминание о его любимом немного охладило его пыл, и яростная красота лица обратилась в безмятежное и немного печальное выражение. Королева отошел к окну и вдохнул свежего воздуха, а ветер встретил красавца свежестью, мягко подбирая его чернильные локоны. Он смирялся со своей жестокой судьбой и принимал решение.       Смотря ему в его ровную спину, я проникся жалостью к тому, кто зависел от чувств к другому парню и не мог ничего с этим поделать. Несмотря на отсутствие опыта в амурных делах, я много читал и смотрел, небольшое представление об этом у меня есть. Должно быть, это больно?       Но на этом страдания не заканчиваются. Сенешаль тоже любила его и не могла отказаться. Был ли у нее шанс — неизвестно, ведь сердцу не прикажешь. Все запуталось в узлах, которые затягивались все туже, и их нереально развязать обратно. Только резать. Когда Королева отошел, я смог подглядеть, что же нарисовано в его картине и обомлел.       Это была светлая и чистая рука, протянувшаяся слева направо в середине холста, а на аккуратных пальцах сидела синяя бабочка с размером ладонь и с черными краями крылышек на фоне голубо-серого пастельного цвета. Все было настолько реалистично нарисовано, что не отличить от фото. И все же, то была картина.       Я всегда думал, что современное искусство — это три точки и палочка в углу, и никогда не понимал, что же в них такого находили эстеты, что были готовы купить за бешеные деньги такие картины. Но если это тоже современное искусство, то тогда не все потеряно.       Только человек с удивительным внутренним миром мог нарисовать трогающий до глубины души шедевр.       Королева обернулся и статно собрал руки на груди, поднимая подбородок:       — Хорошо, я согласен с ней связаться, но не более.       Все это время терпеливо ожидавший ответ Рома расплылся в улыбке.       — Каждый четверг Король играет в карты с одним знакомым из полиции, — он встал со стула, заканчивая диалог. — В Серафиме.       Лицо Королевы исказилось полным изумлением, от того, как близко все это время находился тот, кого он так хотел увидеть. Но в этом же удивлении заискрилась надежда. Он опустил голову и облокотился об стену.       — Уходите, — скомандовал он, но мы бы справились и без его приказов. Выходя из уже опустевших коридоров и лестниц, мимо вахтера, я вдруг застыл у ворот, помня про очередную тренировку со Скелетом. Рома уже проходил к байку, как я остановил его вопросом:       — И почему же он назвал тебя предателем?       Сначала я связал слова Королевы со словами Саши. Рому обвинили в измене и готовящемся бунте, а также он развязал Войну Банд. Но что-то не складывалось, разве им было до сих пор дело до предательства, если Главе Ночных Охотников, например, на это все равно? Наоборот, даже чувствует вину за то, что Рома был обвинен и тот ему не помог. И казалось, они не так сильно ценили банду Демонов, чтобы даже спустя два года держать обиду. Здесь что-то личное.       — Хм, в его случае я и правда предатель. Не отрицаю. Из-за меня их тайные отношения стали явными и им пришлось расстаться, — Рома по привычке потянулся за сигаретами, но вспомнил, что бросил и усмехнулся. — Прошлое есть прошлое, его не изменить.       Он не стал объяснять причины или искать оправдания, а просто выдал мне одну сторону правды, сел на мотоцикл и уехал, отсалютовав напоследок. И так постоянно. В этом плане он совершенно себя не защищал, позволяя думать о нем что угодно. Он запросто мог бы быть недопонятым всеми, одиноким человеком, которого все считают злым и подлым. Такая изоляция настоящая пытка, я испытывал это на себе: когда чтобы ты не сказал, никто не поверит и воспримет как ему хочется.       Знать, что в этом мире не существует того, кто полностью поймет и примет — больно. Очень больно. Особенно когда это единственное, что тебе нужно в этой чертовой жизни.       И сердце заныло с новой силой.