Не приходи в уныние при расставании. Прощание необходимо для того, чтобы вы встретились вновь. А новая встреча, спустя мгновение или многие жизни, несомненна для тех, кто является друзьями.
© Ричард Бах
«Иллюзии»
И вдруг меня охватывает несказанная печаль, которую несёт в себе время; оно течёт и течёт, и меняется, а когда оглянешься, ничего от прежнего уже не осталось. Да, прощание всегда тяжело, но возвращение иной раз ещё тяжелее.
© Эрих Мария Ремарк
«Возвращение»
***
Лили очень не любила ждать. Ну вот не отличалась она собранностью и терпеливостью и всё тут. Ни в прошлой жизни, ни в этой ей не удолось познать магию буддистов, что медитируют и ждут. «Ждуны», что представлялись ей просто великими Спокойными, что могли терпеливо ждать как Хатико своего хозяина много лет. Или она тут путает и это вообще не связано с религией?.. Если честно, то девушке стало уже по барабану. Просто вывод напрашивался таким: великим «ждуном» ей не стать. За то время, что подруги отсутствовали, Лили успела сделать массу приятных и неприятных полезных дел. Вот список: 1. Выгнать Петунью из дома. Сделано. 2. Найти подходящий***
К радости Лили, ничего объяснять не пришлось. Волоча ноги, она все же смогла добраться до камина и кинуть порошок, который нашелся в карманах Марлин. Слава прародительнице всех больниц, представитель Мунго прибыл быстро. К его чести, а это был мужчина, тот ничего не сказал насчет стазиса на ноге. Наоборот, этот человек даже похвалил, что не зная заклинаний, Лили проявила такую смекалку. Ах, знал бы этот человек, что эта «Молодец» будет скоро, а точнее через два года, у него на стажировке. Знал бы этот целитель то, что Лили еще перед всеми хвасталась, что знает мудренные заклинания по медицине. Она надеялась, что клятва Гиппократа тут имеет большее значение, так как Магичкская Британия — поселок. Тут что ни случись, через максимум два дня, все узнают, было и как. Тем более, что пару человек из Мунго были родителями тех, перед кем она хвасталась. Казнь ее языку, казнь! Перенеся двух девушек в камин, целитель Сметвик милостливо очистил диван и исчез, оставив вещи подруг в доме. Никогда Лили еще не была так благодарна, что гости ушли. Вот если честно, то полумертвецы — не лучшие посетители дома. Наверное, единственное, что было плюсом в этой ситуации, что сушенного акромантула ей все же принесли. В незриморасширенном мешочке лежало припасов, как минимум, на галлеонов сто или больше. Как за это отплачивать будет Лилт пока не знала, но она очень благодарна за них. Купили же, ей богу! И это еще с тем условием, что по дороге успели посражаться с кем-то. В общем, девочки такие девочки. Не лбом, так упрямством. Хотя лоб, судя по их состоянию, тоже присутствовал. Развалившись на диване, Эванс точно знала, что когда придет Петунья, а она придет скоро, то главное будет — не проколоться в поведении. Как это ни странно, но сестра имела удивительную способность понимать, когда она нервничает. Смотря на обгрызанные ногти, она даже понимала, как. Вдруг, в окно постучали. Черная, Лили назвала бы даже уж слишком благородная, сова сидела на подоконнике. Голубые глаза у совы внимательно расссатривали девушку, что расстеклась лужицей по дивану и глазела на окно, глаза в глаза. Черная сова глазела в ответ. Так и сидели, пока особа из семейства пернатых не решилась на повторный стук и… возмущпнный взгляд? Иногда Лили забывала, что совы, как бы, являются в этом мире существами разумными. Удивительно, но сова, которая сидела в клетке у девушки никогда не подавала признаки той же разумности, что ожидавшая ее гостья. Та, уже не стесняясь, стучала по окну и, Лили готова была покляться, пыталась пробить себе вход. И то ли мозги, после того как исчезли, вернулись, то ли юная Эванс поняла, что убирать-то стекло придется ей, она встала и открыла злосчастное окно. Собирать стекло ей не хотелось, ведь это еще минус во времени, отведенное на самокопание, прокрастинацию и, проще говоря, убивание времени. А лень, слабость и вязкие мысли стали лучшими друзьями за это время, пока Лили появилась в этом мире. Она, конечно, любит приключения и все подобное, но от прошлой жизни не уйдешь далеко. Не сбежишь. Как и от совы, что беспрестанно заухала, садясь на рыжую голову. Так как рыжая в этом доме одна, то несложно сделать вывод, что делала Лили еще ближайшие полчаса — убегала от крылатого чудища. Ругаясь на мир, а еще больше всего на сову, она обматерила всех и вся. И злосчастную птицу, и Марлин, и Доркас, и Петунью, и себя, и Поттера с Блеком и Люпином, которые, казалось, тут вообще не при чем. А еще и Северуса припомнила — вот как! Тому выделилось отдельная порция брани и перемывания косточек. Славно, но именно он застал Лили в позе балерины с совой над головой. Гармоничности добавляло еще то, что вся уборка сестер пошла прахом, так как упрямая птица упорно двигала крыльями, разбрасывая перья. Подушки на полу были совсем не при чем, не-а. — Развлекаешься? — Ты тут какого хера? — м-да, конструктивный диалог. Прямо высокоинтеллектуальный. Вырвав письмо с лап птицы, девушка взяла ту за крылья и выкинула ее в окно. «Надеюсь, не поранится. Не хотелось бы платить за нее». — Я зашел к тебе, чтобы спросить насчет… — Ты головой ударился? — Лили особенно полюбила перебивать Северуса в самые важные моменты его речи. Это не только звучит пафосно, но еще и настроение поднимает. — Лилс, — «ой, какие мы серьезные. То есть сначала пытаться убить, накладывать на меня какую-то магию и после игнорировать меня — это можно, а мне бесить кого-то — нельзя?», — Давай серьезно поговорим. Что случилось в Хогвартсе? Лицо было настолько строгим и требовательным, что она уже было поверила, что он ничего не помнит. Ага, а она — добрая феечка крестная. — Ты знаешь, что газлайтинг сейчас — это не лучшая идея, ведь так? — на недоуменный и возмущенный ее словечками взгляд она раздраженно перевела, — не надо из меня дуру делать, Снейп. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь, что я… Стоп, ты реально не в теме? — видимо этот сленг он понял, потому что озадаченный взгляд переменился на грустный недоумевающий, словно признал, что у него вич, не меньше. И будто сумашедшая на самом деле тут Лили, а не он, Снейп. Хотя, на самом деле, девушка рассматриыала вариант Обливейта. Но слишком уж хорошо складывается для нее ситуация. Знаете, это как когда ты вроде идешь в болото, а видишь там мост. Проходишь его — и не понимаешь, где разыскиваемое болото. А оно под мостом. Отвратительное ощущение. Слишком мало информации и мозгов. Слишком жизнь стала походить на драму со слезами бедной сиротки, принца на белом коне, что ее спасет, подарит счастье, и сюжетными поворотами, от которых ничего не хочется, кроме как крутить пальцем у виска. И крутить желательно не у себя, а у автора сего «шедевра», так как нихера не понятно, но время потраченное есть. Спасибо, обязательно напишу отзыв в книгу жалоб, продолжения не жду, до свидания. Принц, впрочем, имеется, если вспоснить, кто мать у этого черного коня, который не снимает свою чернуху даже летом. Гот недоделаный. Еще стоит и нагло ждет разъяснений. Будто сам до этого расследование не проводил и дыры в памяти исправить не пытался. Ага, а мама Ро писала, что Снейп — опытный леггимент. Три раза «ха»! Явно в книге тот тренировался на детишках, потому что после смерти Эванс тому просто было нечего делать. Осознание того, что теперь она та самая «Эванс», она пыталась отогнать. — Так что ты от меня хочешь? — скопировав тот тон, что применяла какая-то Жаба из пятой книги, Лили поинтересовалась с улыбкой на лице. Непонятно, почему эту Жабу так не любили, ведь приятно же: строить из себя дуру и играть на нервах других. Аж до трясучки приятно. Будто бы реально появился контроль над ситуацией в своей жизни. — Лили, не беси. Ответь нормально: что случилось? Это связано с тем, что ты что-то хотела спросить в конце учебного года? Что случилось? — на тревогу, послышавшуюся в вопросах, Лили улыбнулась. Ей это неожиданно понравилось. Теперь она понимала бесячего Поттера и его шайку чуть лучше. Какого это, когда плачешь от безысходности не ты, кто-то другой? — Не понимаю, о чем ты, Сев, — теплый тон девушки для него был обжигающ также, как если бы из холодной воды тебя кинули в теплую, а твое тело привыкло не к этой температуре. Привыкло, чтобы все было отмороженно, а не так, — Может чаю? — Какой чай, Лили? О чем ты? Почему ты так странно ведешь себя? Еще в июне… — Элгрей. Тебе с лимоном или без? — она его игнорировала… или нет? Когда о тебе заботятся, но совершенно не слышат — это, очевидно, ужасно. Хочется остаться. Хочется сбежать. Лили не знает, что делает, но этот расстерянный взгляд ей нравится. До мурашек. Незарегестрированная палочка, оставленная подругами, спокойно лежала рядом с Лили на столе.***
В конце лета, а точнее уже через день после посещения Северуса, Лили закупилась учебниками. И нет, она не посещала Косой переулок. На пока, ей одной смерти хватило. Самым очевидным и безопасным способом чтобы доставить к дому учебники оказалась сова. И нет, это не та агрессивная пташка, что оставила письмо и улетела, украсив весь дом в перьях. Замечательно, конечно, ведь всё-таки подарок от совы — красиво. С незарегестрированной палочкой убрать беспорядок — было делом легким взмахом руки. На самом деле отправилась за книгами совушка Лили, ведь за все то время, пока она сидела в клетке без дела, сова уже успела заненавидеть свою хозяйку. А хозяйку, о которой идет речь, сова и вовсе не заботила, как и ее хмурые глаза, которые зажигались искрами ярости, когда ее садили обратно в клетку. Не быть Лили, в общем, хорошей девочкой ни для других, ни для совы. А жаль. Иногда прям хотелось. В кавычках. Кстати, о письме, которое принесла другая пернатая. Его Эванс прочитала позже, уже после того, как Снейп ушел из ее обители. В нем было обращение одного неожиданного человка к ней, Лили. Сириуса Блэка же можно перечислить к «неожиданным», не так ли? Конесно, в письме тайны-то и нет, особо. Просто просьба, если так можно назвать капризы этого большого ребенка, сходить погулять. Погулять и поговорить. Точка. Тут даже не надо быть умным, чтобы понять, что от нее что-то хотят. И это не просто прогулка вместе. Вариант с влюбленностью Лили сражу отмела. Это не только не было в каноне, хотя этот аргумент с каноном очень прям хлипкий, но еще и за полтора-два месяца рядом с этим псом можно было понять несколько вещей: Сириус — не идиот. Как бы он не пытался казаться клоуном, но у Лили было явно больше в этом опыта. Что-что. а она могла увидеть что, блять, это ненормально — иметь столько талантов, быть из семьи Блэков, наследником и быть идиотом. Это даже не то, что игра плохая. Это сцена подобрана не такая. Хреновая, с шаткими декорациями на заднем фоне и дырками на шторах. Для чего, как и зачем — это вопросы отдельные, потому что когда читаешь письмо подписаное тем, которого вроде как и боишься, а вроде как и презираешь, появлятся вопрос: а с какой стороны я-то тут стою? Когда я появилась в чертовом сценарии твлей жизни, Блэк? Или… Наверное, иногда Лили была глупой, даже слишком, и она это признает. Но сами подумайте — вы сдохли, ваша жищнь теперь не ваша. Вы, вроде как, и Лили, и не-Лили, потому что хрен поймешь, когда начнешь всех люто ненавидеть, а когда — любить. А вообще, она, когда тут появилась, решила найти, кстати, как больше никогда не попадать в ту яму смерти. Иногда она все еще болтала сама с собой вслух, чтобы больше не слышать эту трехлятую тишину. Она вроде и взяла себя в руки, а вроде как и переживает самые плохие моменты прошлой жизни. Иногда она забывает про них, а иногда — воспоминания накатывают, как цунами. Она не знает, кто она. Без родителей и друзей в прошлой жизни, попытка изнасилования, смерть. Попадание сюда, разъединение личности и что-то, похожее на депрессию, но она неуверена, потому что, черт, она вообще ничего не знает! А там уже и попытка суицида, которое ну вот вообще не в тему, потому что она боится смерти. Потому что смерть — страшно, тихо и пусто. И снова: разбор своей личности по частичкам, неудачно-удачная попытка вписаться в общество, Северус со своей Авадой, его потеря памяти. Мародеры. Вот последние — прямо сволочи. С одной стороны. Знает один — знает другой, так сказать. Скрывает один — за ним и другой. Еще эти карты, да неожиданное гриффиндорское поведение… Она ведь все планировала, была осторожной, но словно… Будто проваливалась каждый раз в пустоту, переставала чувствовать и мечтала еще-еще-еще. Чувствовать. Жить. И выжить. — Гребанное сало! — психанула Лили от своих мыслей. Только не опять, только не снова. Она только начала приходить в себя, как апатия начала еще одной волной пожирать ее, как цунами. Этакая карусель, знаете? Когда слишком долго крутишься вокруг своих проблем или воспоминаний — рано или поздно затошнит. Не от себя, так от присходящего вокруг. Философом стала, хотя Лили им никогда быть не хотела, так как, по ее мнению, они в прошлой ее жизни встречались уж слишком часто и часто впихивали свое гребанное мнение куда не просят. Они не знают каково ей, но почему-то с упертостью кабана мчались, чтобы сказать какую-нибудь убогую фразу. Например, «только начав, ты приобретешь силы», или «только ты решаешь, когда ты встанешь со дна». Будто она это не знает, ага! Черт возьми, но от того, что ты взял очевидную вещь и добавил пафосности — ничего не изменится, чувак, ты знаешь? Не изменится, потому что ты не хочешь ничего из этого: ни решать, ни начинать. Только сладкая нега сна, которая все время заканчивается для того, чтобы пойти в школу или на работу. Которую, нахрен, подпортили смертью. И если раньше Лили спать любила, да что уж там, она боготворила сон! То сейчас… Сейчас перестало место понимать: ты уснешь и наконец-то обретешь долгожданную сладкую свободу мечтании или застрянешь в пустоте? Второе, кстати, стало появляться после и радости не приносило, а если и приносило что, то только мешки под глазами и дерганье века по утрам. Прямо как сейчас, когда от непрерывного беспокойства: «Что же хотел Блэк?» она не смогла нормально заснуть. Вот надо же ему, гаду, пригласить ее поговорить и не сказать о чем, да? Блин, да был бы Сириус еще Хаффлпаффцем, то хотя бы она могла бы предположить, что разговор будет приятным. Но нет. Сириус был Блэком, да еще и гриффиндорцем, со своими тараканами в голове и жуткой семейкой за спиной. Брр… Так что неудивительно, но Лили не-на-ви-ди-ла Блэков. Одного за подпорченный день, а других — так. За компанию. Напялив на себя что-то на подобие платья, то есть балахон-мантию, она закрепила стащенную у Марлин с Доркас палочку к левой руке, пока основная, ее, легла на правое предплечье. Что ж… Иронично ли, что она, как «Отшельник» из колоды карт, сама по себе одинока? И идет к познанию самой себя, своего будущего прямо сейчас. Одна. Она еще не раз пожалеет, что собралась к гребанному псу так необдумчиво.