***
Этот сон не выходил из головы девушки уже несколько дней. Так было странно… И казалось, что всё это происходит по настоящему, будто бы Локи действительно был тогда на её кухне, будто бы ругал её и называл смертной, и так пронзительно смотрел в глаза… Уже около недели Амалия ходила сама не своя и вспоминала произошедшее. Она впервые настолько чётко видела и помнила свой сон, что совсем забылась во времени и пространстве. Все свои дела Тёрнер делала по привычке, и никто даже не заметил перемен. Возможно, потому что некому было замечать. В один очередной вечер любопытство девушки взяло вверх над здравым смыслом. Тёрнер взяла тот же нож, и перед сном решила проверить свою затею. Амалия легла в постель, полоснула ножом рядом со старой царапиной, закрыла глаза, и, укрывшись одеялом, стала ждать. Она очень надеялась, что увидит его снова. — Ну и что это значит, смертная? — недовольный голос Локи послышался рядом, и Амалия тут же открыла глаза, приподнявшись. Бог обмана явно не оценил её затею увидеться с ним снова и с укором, уперев руки в бока, смотрел на Амалию. Но та лишь глупо улыбнулась, осчастливленная тем, что снова его видит. — Я же просил больше так не делать. Ты не слушаешь меня! — Локи ходил из угла в угол, о чём-то думая. — Ну и что ты этим хотела добиться? — Ещё раз тебя увидеть хотела, — Амалия продолжала улыбаться, не сводя глаз с бога обмана. — Тц, глупая смертная, — хмыкнул Локи, но явно был доволен ответом. Он сел рядом с ней на кровать, смотря в глаза. — Ну? Ты сюда только посмотреть на меня пришла? По его улыбке было понятно, что он явно флиртует с девушкой. — Знаешь, мне даже того, что я на тебя смотрю и нахожусь так близко, хватает, чтобы быть счастливой, — призналась девушка. — Я рад, что ты пытаешься принять меня, — сказал мужчина, беря руку девушки в свои ладони. Теперь Локи не был таким холодным — он был обычный. Девушка чувствовала, с каким трепетом он снова убирает с её ладони уже два пореза и бережно целует её. — Я тебя не понимаю. Ты какие-то странные фразы говоришь, Локи, — Амалия свела брови в недоумении. — Ты поймёшь меня. Просто сейчас ещё не время, — Лафейсон грустно улыбнулся, снова целуя её ладонь и отправляя в реальный мир. Девушка посмотрела на свою руку. Всё те же два пореза освещали её кожу красным, но такой счастливой она себя давно не чувствовала.***
Со своего второго сна прошло некоторое время, и пока девушка не спешила вернуться в свой осознанный сон. И нет, дело вовсе не в том, что ей разонравился Локи, просто Амалия решила немного разобраться в себе. Тёрнер слышала, что обычно человеку снится то, чего он хочет, о чём переживает, и о чём мечтает. Но странно, что такое снится только тогда, когда Амалия пережет себе руку. Она решила дать рукам время зажить использовала крем от шрамов, ведь не хотела потом вспоминать обо всём, если это всё окажется лишь её умопомешательством. Тем более, скоро нужно было ехать к матери, и Тёрнер не хотела расстраивать её, даже если отношения с ней не такие хорошие, как бы ей хотелось. Тёрнер была наслышана о шифтинге, но мало верила в этот бред для pov-ов из тиктока, пока не увидела Локи во сне. Девушка стала изучать всю информацию, которая известна про это явление, и пришла к выводу, что это не совсем то, что Амалия испытала на себе. Для шифтинга нужно настроится, помедитировать, написать сценарий, выбрать способ погружения в другую реальность, придумать стоп-слово, а Амалия ничего из вышеперечисленного не делала. Изучив всю информацию, она пришла к выводу, что то, что она видела — это самый обычный осознанный сон, который был описан ещё в древности и изучался многие века. Самое главное, что происходит в осознанном сне, — это то, что спящий человек понимает, что он во сне. И проводимые в двадцатом веке исследования выявили, что большинство людей в осознанном сне предпочитает просто наблюдать, чем принимать какие-либо действия. Амалия изучала информацию всё глубже и глубже, но так и не смогла объяснить самой себе, почему видит такие сны только после того, как порежет себе руки. Это действие похоже на ключ, который открывает другую реальность, но это реальность абсолютно выдумана, так зачем же её открывать, если, по сути, Амалия в нём бог? Девушка даже искала способы выписать галантамин, лекарство, применяемое при Альцгеймере, но такой препарат не продают без рецепта, а знакомых с этим заболеванием у Тёрнер не было, как и друзей врачей, да и денег на взятку им тоже. Очень жаль, ведь галантамин увеличивает вероятность осознанного сна на сорок два процента… Прошло около двух недель, как Тёрнер помешалась на исследовании всего, что связано со снами, зачастую читая и просматривая любой материал, который посчитает полезным, но вопросов всё равно было всё больше и больше. В кое-то веке она была рада, что её некому отвлекать и некому позвонить ей, чтобы просто спросить как дела. Девушка перестала уделять повышенное внимание к тем вещам, без которых раньше не могла жить, сейчас её волновало лишь одно — сны. Её реальность была слишком омерзительна и чужеродна, она низвергнула из себя девушку. Амалия не могла найти себе место, друзей, цель в жизни, и считала себя бесполезной, чувствовала, что её не существует. Все её попытки найти что-то, что радовало бы её, всегда кончались прахом, люди предавали, а мечты рушились, как карточный домик во время шторма, не имея малейшего шанса выстоять. Тёрнер не понимала, почему всё так. Она же не была настолько ужасным человеком, чтобы заслужить это… Девушка резко захлопнула книгу, крепко сжав зубы от злости. «Толкование сновидений» Зигмунда Фрейда было грубо откинуто на пол, и Тёрнер, грузно ступая босыми ногами по ледяному полу, направилась на кухню за ножом. Это маленькое острие теперь стало соблазном для неё, и его пришлось убрать подальше от глаз, ведь каждый раз, видя его, желание оставить на коже маленькую царапину едва ли можно было побороть. Тёрнер взяла табуретку, и встав на неё, достала с самого верха предмет. Амалия села на тот же стул, и обдумав своё действие одной секундой, оставила незначительную царапину на своей коже, закрыв глаза. — И снова ты за своё, смертная? — печальный, но в то же время и обрадованный голос бога обмана послышался через пару секунд, и девушка открыла глаза. — Я рад тебя снова видеть, — говорил он, не поворачиваясь к девушке и смотря в окно. — Ты ждал меня… — странно улыбнулась Тёрнер, скрывая в своей улыбке грусть, радость и сомнения одновременно. — Ждал, — Лафейсон развернулся, давая увидеть Амалии поднятые уголки губ в слабой улыбке. — Зачем же резать себя, когда ты можешь попрактиковаться в шифтинге? — Это долго, — начала та. — Да и плюс, не сразу получится. Да и шифтинг предполагает, что ты будешь просто хорошо продуманной моей же фантазией, действующей по скрипту. — Но откуда тебе знать, что я сейчас не фантазия? — теперь мужчина развернулся полностью, пристально смотря девушке в глаза. — Ты бог обмана. — Знаю. — И если ты всего лишь мною продуманная фантазия, и я лгу сама себе, надеясь на твою реальность, то выходит, что бог обмана — я. Довольная улыбка осветила лицо сначала девушки, а затем и мужчины, разряжая обстановку. — А ты мне нравишься, смертная, — Локи подошёл ближе, сверху вниз смотря Амалию. — Ты мне тоже, приёмыш, — сказав это, Тёрнер увернулась от рук мужчины и отбежала ближе к двери. — За такое я обычно наказываю, смертная, — возможно Локи и не понравилась данная фраза, но весёлый настрой девушки забавлял его, да и играться с ней было приятно. — А может я этого и жду? — выражение лица Амалии стало весьма двусмысленным. Локи широко и самодовольно ухмылялся, явно оценив реплику Тёрнер. Он неспешно приближался к девушке, а та стояла, уперевшись в стену, и молча, смотря нагло в его ясные голубые глаза, следила за ним. Мужчина вдруг оказался настолько близко, что Амалии стало неловко, но отворачиваться та не стала. Локи взял подбородок Тёрнер в свою ладонь, начиная медленно поглаживать её чуть приоткрытые бледные губы. Сердце Амалии застучалось, когда лицо мужчины стало опускаться и приближаться ко рту, и внутри девушки всё трепетало от желания и неловкости. Она буквально чувствовала его тёплые пальцы на своём лице, слышала, как он дышит, и сейчас её никто бы не смог разуверить в том, что это — лишь иллюзия её больного мозга. Всё было слишком реально. Слишком. Буквально на секунду Тёрнер ощутила на своих губах почти невесомый, лёгкий поцелуй Локи. Она была в восторге: вот он, так близко, касался её так, словно это был не сон. Казалось, что девушка потеряла счёт времени, так осчастливленная этим мгновением. Внутри неё всё вскружилось, завертелось, словно наяву, а может наяву оно и было, но сейчас Тёрнер совершенно не хотела об этом думать. Прошла секунда. Девушке не хотелось осознавать, что она сидит на стуле, ровно также, как пару минут назад, держа в руках нож. В сторону Локи летела туча ругательств, но всё-таки, настроение было превосходным.***
Девушка держала в себе это лёгкое приятное воспоминание, и стала чаще улыбаться. Казалось, даже дела пошли на лад. Вдруг почувствовалось ощущение полёта, невесомости, и настроение Тёрнер наконец из апатичного, превратилось во влюблённое. Иногда даже девушка могла позволить себе улыбнуться, казалось бы, ни с сего. — Эй, Амалия, — голос какой-то девушки вырвал её из мыслей, и та перестала улыбаться. — Я присяду? — Эм, да, — неуверенно согласилась Тёрнер. — А, извините, мы знакомы? Девушка перестала улыбаться и обиженно насупилась, садясь рядом. — Пару раз разговаривали, — незнакомка протянула руку. — Я Мари, будем знакомы… Ещё раз. Рукопожатие было коротким и несуразным. Амалия вообще не понимала, что нужно этой Мари, и уж тем более не знала, откуда они друг друга знают. Тёрнер не спешила завести разговор и ждала действий оппонентки. — Давай… эм, — судя по всему, из-за того, что Амалия не узнала девушку, та теперь растерялась и была неуверенна в своей затее. — Я в гости пригласить тебя хотела. Ну там, чай попить, познакомиться… — Мы знакомы, — не подумав ответила Амалия, и тут же мысленно ударилась головой об стенку. До неё только дошёл смысл сказанных слов. Её, всегда тихую, незаметную мышь, сейчас приглашают в гости, и она, вместо того, чтобы нормально согласиться, выдала абсолютно тупую фразу, которая будто бы говорила о том, что девушке не надо этой встречи. Амалии просто не верилось, что такое когда-нибудь произойдёт, и это казалось менее реальным, чем её сны с Локи. — Знакомы, но ты меня не помнишь, — не унывала Мария. — Зачем тебе это? Я же тебе чужой человек. — Ну сейчас чужой, а будешь свой. — И зачем тебе это надо? — Мне жалко тебя. Сколько наблюдаю за тобой, всегда одна, людей боишься, делаешь что тебе скажут, мнения будто своего не имеешь, друзей тоже нет. Ну это не дело, каждый человек нуждается в общении, — девушка широко улыбнулась. — Жду на этих выходных в шесть вечера. Мари оставила листок со всеми своими контактными данными и поспешила удалиться, оставив растерянную и задумчивую Амалию одну. В голову полезло столько сомнений, что в тот же вечер девушка решила встретиться с Локи. Она почти бежала домой. Амалия чувствовала жизненную необходимость в том, чтобы поговорить об этом с богом обмана и услышать его мнение. Тёрнер ужасно хотелось найти в лице Мари друга, хоть одного, но невероятно сильно боялась того, что это просто жёсткий розыгрыш. Сумка осталась возле порога, как и вся одежда, и девушка уже бежала до кухни, снова двигая стул и вставая на него, чтобы достать нож. Резко полоснув себя, она зажмурилась, и через секунду открыла глаза. — Не нужно нервничать, человеческая дева, — Локи подошёл ближе. — Я если бы ты в вену попала? Если режешься, то хоть аккуратнее, глупая смертная! — тот закатил глаза, наблюдая за тем, как быстро бегают зрачки Амалии по его лицу. — И что тебя так разволновало? — теперь он понизил голос, приготовившись слушать Тёрнер. Вопрос был риторический, ведь мужчина наверняка был в курсе дел. — Мари… Я не помню кто она, и не верю в то, что она правда хочет со мной общаться, — девушка с мольбой смотрела на мужчину. — Скажи, что делать? Верить ей? — Во-первых, я польщён, что о вопросах веры ты разговариваешь со лжецом, — Локи взял другой стул, присаживаясь напротив Амалии. — А во-вторых, попробуй. Я не чувствую, что она лжёт. — Уверен? — Тёрнер приблизилась ближе к мужчине. — Но кто она?.. — Тц, — помотал головой бог обмана. — Как ты живёшь, смертная. Вы уже несколько лет знакомы, даже сотрудничали как-то, — тот скрестил руки. — Ты настолько ушла в себя, что совершенно не отдаёшь себе отчёт в том, что вокруг тебя происходит и кто тебя окружает. — Сотрудничали, говоришь, — пропустила последнее мимо ушей девушка. — Кажется я вспоминаю эту работу… — Страшно, что ты помнишь работу, а не человека, — подытожил бог обмана. — Ладно, не отвлекай меня, смертная, — Лафейсон взял ладонь Амалии. — И в следующий раз жду тебя к себе через шифтинг, а не этот нож! Губы Локи коснулись руки Тёрнер, и та снова оказалась одна, оставленная своим мыслям. Всё бы ничего, но стул, который пододвинул Локи, стоял на том же месте, хотя чтобы не делалось в другой реальности, в текущей это никак не отражалось. И не могло отражаться. Хотя, может она так только думала. Или Амалия потихоньку сходит с ума, и границы между мирами для неё постепенно размываются.***
Девушка перебирала в руках листок с контактными данными этой Мари, и переводила взгляд с него на тортик, который купила специально для того, чтобы угостить хозяйку. Несколько дней к ряду Амалия думала над тем, действительно ли эта знакомая хочет видеть её у себя в гостях, но так и не решилась подойти, позвонить или написать. Удивительно, но теперь Тёрнер стала замечать Мари, даже если та стояла на другом конце улицы к ней спиной, и если те вдруг пересекались взглядами, Мари улыбалась в знак приветствия, иногда могла и помахать рукой, вынуждая девушку сделать тоже самое. Амалия была в смятении. Она не знала, что делать. И в её голову стали закрадываться мысли о том, что возможно, эта Мари такая же выдумка её мозга, как и Локи, ведь появились примерно в один период времени, когда сама Амалия была в таком состоянии бреда, что не понятно, в сознании она или в шизофреничных суицидальных мечтах, скрываясь от одиночества, поработившего Тёрнер едва ли не с детства. Девушке срочно нужна была поддержка. Ту, которую ей мог оказать Локи. Но стоило ей перевести взгляд на один из ножей, висевших на стене, тут же передумала. В конце концов, Мари кажется более реальной, чем персонаж популярных фильмов. Да и ему всё можно будет рассказать уже после встречи. Если она конечно будет. Амалия быстро взяла в руки телефон и набрала номер, пока не передумала. Когда она слышала гудки ей уже хотелось сбросить и сердце забилось быстрее, будто она решает вопрос всемирного значения и от Тёрнер зависит судьба всего человечества. Руки сразу же запотели и задрожали, и когда девушка была готова сбросить вызов, а номер навсегда заблокировать, по ту сторону послышался радостный возглас знакомой. — Надо же, решилась! — по голосу, даже не видя лица оппонентки, Амалия чувствовала, как улыбается девушка. — Я думала уж не позвонишь. — Я тоже так думала. Внутренне Амалия ненавидела себя за свою сухость, но иначе не могла, ведь слишком боялась спугнуть потенциального друга, и снова остаться одной. Для Амалии даже такой обычный звонок был чем-то изрядно вон выходящим и непривычным, ведь даже когда она пыталась общаться, предпочитала всегда текстовые сообщения. — Всё, так сегодня в шесть, как и договаривались, — Амалии вдруг как наяву привиделось, что та подмигнула. — Могла бы и раньше позвонить, я бы хоть прибраться успела по человечески. Со смехом в голосе Мари положила трубку, попрощавшись на доброй ноте с Амалией и оставляя её в тревоге и в радости на несколько часов. До шести бедная Тёрнер не знала куда деть себя от нервозности, взявшей вверх над всякими её чувствами, и от волнения девушка успела прибрать себя и дом в порядок несколько раз, будто это она ждала гостей. Амалия ходила по всей квартире из угла в угол, не находя себе место, несколько раз спотыкнулась и была морально не готова к этой встрече, будто это не обычное чаепитие, а собрание международного сената для решения глобальных проблем. Девушка всё пыталась успокоиться, но это никак не удавалось сделать, поэтому и в такси до нужного адреса она села также лихорадочно, и не переставала перебирать в руках несчастные ручки своей сумки. Прежде чем позвонить в звонок, Амалия около двух минут просто стояла напротив этой железной двери, видя в ней страшного зверя, который бы загрыз её, только лишь она бы прикоснулась к ручке. За этой дверью скрывалось возможное решение от беспросветного одиночества, или ещё одна встреча, которая в очередной раз заставит Тёрнер усомниться в себе и во всех людях, лишь укрепляя её убеждение в том, что общение — это про кого угодно, но только не про неё. За все те несколько дней, что Амалия наблюдала за Мари, ничего, кроме зависти, обиды и слёз она к ней не почувствовала. Жизнь этой девушки казалась идеальной: улыбка, казалось, никогда не сходила с её лица, очерчивая его миленькими ямочками, и смех её, такой звонкий, неподдельный, девичий, всегда был усладой для ушей всех, кто общался с Мари. Она была тем самым лучиком солнца, который светил для всех, поднимая настроение каждому, кто посмотрит на неё. Доброжелательность даже к врагам, ангельская внешность, и прекрасный характер, — всё это позволяло Мари решать все свои проблемы с лёгкостью, у неё будто всегда всё получалось с первого раза, она была во всём идеальна. Девушка никогда не испытывала проблем с общением, друзей у неё было как цветов на весеннем поле. Рядом с таким успешным и солнечным человеком Амалия чувствовала себя серой и никчёмной, что только тормозило от знакомства с ней. — Господи, — послышался звук открывающейся двери. — Смотрю в глазок около минуты, и ты даже для вида рукой в сторону звонка не двинула. У тебя настолько всё с социализацией плохо? — Мари поспешила раскрыть дверь, пропуская неуверенную Тёрнер в свою квартиру. — Боже ж ты мой, как ты только осмелилась заговорить со мной тогда… Вообще не представляю, как так можно. Мари продолжала сетовать на антисоциальность Амалии, ведь была искренне удивлена тому, что настолько замкнутые люди вообще существуют. Тёрнер не знала, что ей ответить, ведь понимала, что всё сказанное знакомой — чистая правда, и никак не могла это опровергнуть. Оставалось лишь молча и закомплексованно идти за Мари по направлению к кухне. За этот короткий путь девушка заметила наведённый впопыхах порядок: пол, ещё неуспевший до конца высохнуть, закрытые накрепко все шкафы и двери, за которые гостью явно пока что водить не собирались. — Садись, — девушка указала на стул. — Я даже теперь не знаю, что с тобой сделать, социофобка ты наша, — Мари покачала головой и присела рядом. — И как ты докатилась до такой жизни? Люди часто предавали, да? На этот вопрос Амалия, что до этого разглядывала стол, слегка ссутулившись, резко выпрямилась и пронзительно посмотрела в самые глаза Мари. — Угадала значит, — пожала плечами Мари. — Меня тоже предавали, но я же не закрылась в себе так, как сделала это ты. — Твоя жизнь идеальна для меня, — вырвалось неосознанно из уст девушки, и та сразу же ощутила невероятный стыд за сказанное. — Мне многие завидуют, — начала вдруг свою речь Мари, ставя нагреваться электрический чайник. — Все думают, что я всегда улыбаюсь, и только за счёт этого получаю всё, что вздумается. Многие уверены, что мне все достаётся просто так за красивые глазки, хотя это далеко не так. Я работаю ровно также, как и все, если не больше. — Но к тебе все так тянутся… — В том то и дело, что все ко мне тянутся, знакомых у меня много, а друзей едва по пальцам пересчитать. Все заряжаются от меня, но мне самой брать энергию не от кого. — Я не сильно понимаю, о чём ты говоришь… — Когда я улыбаюсь человеку и поднимаю ему настроение, я вкладываю в него частичку самой себя, своё спокойствие, а другие этого не замечают. В мою сторону такого почти никто не делает. — Но зачем ты сейчас вкладываешься в меня, если это сжигает тебя изнутри саму? Мари горько усмехнулась, и немного помедлила с ответом. — Мы с тобой на самом деле очень похожи. Мы обе одиноки. Только я прячусь под маской вечного веселья, а ты предпочла просто отказаться от общения. Вот и подумала, что мы бы могли бы поладить, — Мари улыбнулась своей фирменной улыбкой, вынуждая Амалию слабо улыбнуться ей в ответ. Послышался звонок входной двери. — О, пицца! Секунду. Девушка поспешила забрать свой заказ, оставив на несколько минут Амалию одну в своей кухне. Мысли в её голове сменяли одна другую, и она никак не могла ухватиться хотя бы за одну, размышляя о сказанном только что Мари. Амалия подняла глаза со стола и посмотрела на стул, на котором напротив неё только что сидела Мари, и подпрыгнула, увидев Локи. Всего лишь несколько секунд он смотрел на неё, и было видно, сколько гордости сейчас испытывает за смертную, что осмелилась наконец начать что-то менять в своей жизни. Прекрасная улыбка с ямочками пропала также быстро, как и появилась, когда с прихожей послышались шаги и хвалебные оды Мари в сторону пиццы. Амалия снова была в замешательстве: ей это показалось или нет? Она уже ничего не понимала. Тёрнер не хотела думать о том, что возможно, она действительно сходит с ума, но только это и приходило в голову. Не зря же она читала столько раз про исследования осознанных снов, в которых одно из главных последствий — это невозможность отличить реальный мир от мира сновидений, что в редких случаях доводило вплоть до настоящего диагноза.***
Не смотря на все свои опасения, девушка решила начать практиковать шифтинг. В этом случае осознанный сон предполагал, что всё иллюзия, а значит и Локи должен был быть не тот и действовать по скрипту, который девушка скачала из инета и заучила чуть ли не наизусть, пытаясь безуспешно уже который вечер погрузиться в осознанный сон. Этот вечер не был исключением. Сегодня она была во всеоружии: музыка для медитации, ароматические свечи, звуки, полумрак, парочка предметов, которые, как ей казалось, могли помочь переходу в другую реальность. Но вот прошло около получаса, но никакой должной реакции не последовало. Ещё полчаса и ещё, и в конце концов Амалия разозлилась и швырнула подушку в сторону со злости. — Угомонись, зайчик, я здесь, — лукавый голос бога обмана послышался рядом с дверью, и Лафейсон зашёл в комнату. — Мне было забавно наблюдать за твоими попытками погрузиться в сон, когда ты уже в нём была. Странно, что ты не заметила этого. — Да иди ты знаешь куда, приёмыш! — Тёрнер кинула в него подушку, которую мужчина успешно поймал. — Я бог, тупое ты создание! — Издеватель ты, вот ты кто, — Амалия отвернулась от него, скрестив руки и обиженно надув губы. — Я скучала, — произнесла она, не поворачиваясь к нему. — Я тоже скучал, — Локи улыбнулся, неспешно присаживаясь рядом с ней на кровать. — Как ты? С Мари у вас складываются отношения? — Зачем спрашиваешь, если ты всё итак знаешь, — парировала Тёрнер. — Знаю, — начал Лафейсон. — Но ты не думала, что я хочу услышать от тебя ответ? Может я поговорить с тобой хочу, смертная? Игривый голос Локи снова стал грустным, будто на минутку открывая свои тайны девушке, и Амалия наконец развернулась. В голове кружилось столько вопросов, столько было непонятного, но сейчас она видела перед собой просто несчастную, такую же одинокую как она сама, душу. Амалия внимательно вглядывалась в черты его лица и казалось, будто впервые для себя открыла, насколько он безотрадный. За всей его показушной игривостью, иллюзиями и обманом, всегда скрывалась ущемлённая личность, которую почти всю жизнь не замечали, которой всю жизнь лгали, и которая в один миг лишилась всего, что было ему дорого. Эти складки на лбу, уголки губ, что всегда были опущены вниз, если Лафейсон не ухмылялся, ясные голубые глаза, которые выплакали столько слёз, что даже подумать страшно было о том, сколько всего пришлось пережить богу обмана. Необыкновенное сочувствие и жалость, которые вдруг она испытала к богу обмана, к тому, кто по сути на несколько ступеней выше её самой, так захватили её, что Тёрнер, пристально вглядевшись в глаза Лафейсона, обняла его. — Смертная? — удивлённо спросил Локи, даже растерявшись от такого. — Смертная, — повторила спокойно девушка, не разрывая объятий. Мужчина неуверенно обнял её в ответ, всё ещё опешенный от таких действий. Но тепло, которое вдруг он почувствовал в груди, было таким мягким, родным, что вскоре прижался к девушке сильнее. Они не считали, сколько прошло времени, ведь рядом с друг с другом оно терялось, будто его совсем не было в этой реальности. Минута длилась как час, а час как минута, и всё было так странно, но прекрасно, что со всем не хотелось расставаться. Вот так без слов, они оказали друг другую безмолвную поддержку, и Амалию уже совершенно не волновало, иллюзия это или явь. — Локи, мне пора, — девушка не хотя отстранилась от мужчины. — Стоп-слово? — он не улыбался. Также, как и она, не хотел прощаться. — Угу, — кивнула Тёрнер. — Давай. — Экспелярмус. — Ты серьёзно? — улыбнулся Локи. — Ну да, — засияла в ответ девушка. — Ну хоть не авада кедавра, — Локи взял ладонь девушки. — И пока не ушла: больше не зажигай эти свечи. — Но почему? — По-твоему я пахну карамелью? Амалия рассмеялась.***
С этого момента девушка стала погружаться в другую реальность едва ли не каждый вечер, разговаривая с Локи часами. С подругой Тёрнер тоже виделась теперь часто, ведь та решила основательно вытащить девушку из затворнической ямы, в которую та сама себя загнала. В целом, как решила для себя Тёрнер, жизнь стала налаживаться. Не всё достигалось сразу, но внутреннее самочувствие стало улучшаться понемногу. Больше девушка не чувствовала себя настолько одинокой, ведь теперь у неё было два самых близких человека, которые помогали ей справиться со всеми своего трудностями. Однажды девушка вернулась домой опечаленная. Она на какое-то время забыла, что теряет грань между реальностью и снами; забыла, что считает, что сходит с ума. А сегодня она это ощутила. Амалия поняла, что как бы ей не было хорошо, она уже не знает, что правда, а что ложь. Тёрнер путалась. И так было паршиво, что было настроение снова взяться за нож, к которому не прикасалась больше нескольких месяцев, но передумала. Она сейчас не хотела расстраивать Локи. Даже если его нет, он переживал за неё и думал о ней, искренне заботился, и, казалось, привязался к ней так же сильно, как и она к нему. Они стали необходимы друг другу как воздух, и Локи всё чаще стал говорить о том, что он хочет, чтоб Тёрнер оставалась с ним. Амалия легла в свою постель, даже не думая о том, чтобы погрузиться в осознанный сон. Единственное, что она хотела — она горько плакать, уткнувшись в подушку. — Локи… — она прошептала его имя, вспоминая, как нежно он обнимал её, дарил лёгкие заигрывающие поцелуи, поддерживая в каждом её шаге. — Амалия? — голос бога обмана послышался рядом. Девушка не понимала, как она могла оказаться в другой реальности. Она ведь не хотела, чтобы мужчина снова видел её грустной, как тогда, несколько месяцев назад в их самую первую встречу. — Именно тебя мне хотелось видеть сейчас, — казалось, будто он ждал её именно сегодня так, как никогда до этого. — Ты же знаешь, Локи, моё время ограничено, — Тёрнер не хотела показываться богу обмана, и пыталась успокоиться. — Нельзя отменить эти дурацкие правила? — с лёгким отчаянием в голосе произнёс Лафейсон, и девушка чувствовала в этих словах, как не хочется Локи терять её и расставаться. — Ненавижу правила! — Увы, Локи, но таковы правила шифтинга, — девушка наконец повернула голову в сторону стоящего возле её кровати мужчины. — Ну ладно, дорогая! — Локи улыбнулся и сел на кровать. — Я тут кое-что заметил… Почему глаза красные? Кто обидел мою принцессу? — и вот, снова Амалия слышит этот любящий, встревоженный бархатистый голос, и сразу становится совестно. Она решила, что хочет приносить в его жизнь только радость, но снова не сдержала данное самой себе обещание. — Не обращай внимания, Локи, — пыталась отмахнуться Тёрнер. «Он такое внимательный. Боже мой, даже это заметил! Они же не такие красные…» — промелькнуло в голове у девушки, и та решила наконец сесть, всё ещё не решаясь посмотреть в глаза Лафейсона. — Амалия? — девушка знала эту интонацию. Добрая, искренняя забота, которая не отступиться, пока не узнает, что случилось. — Ну-ка присядь ко мне поближе. Немного помедлив, девушка неспешно приблизилась к нему. — Ну, зайчик, рассказывай, — Локи был готов слушать то, что её тревожит, хоть сутки напролёт. — Ха, зайчик, с чего бы это? — попыталась увести разговор в другую сторону Амалия. — Просто ты такая милая, когда начинаешь бояться или злиться, — ловко повернул ситуацию в свою сторону бог обмана. От слов сразу щёки налились румянцем, и стало как-то приятней на душе. — Есть такое, — улыбнулась Амалия. Девушка тяжело вздохнула, собираясь с силами. Локи не торопил, спокойно ждал, пока Тёрнер чуть успокоиться и скажет, что тревожит её душу в этот раз. — Локи! Мне очень тяжело и пусто на душе! Будто целый мир против меня! — Я разрушу весь мир ради тебя, — уверенно сказал бог обмана, и девушка ни на секунду не сомневалась в словах Лафейсона. От этих слов с души как-будто упал камень, сдерживающий родник, и слёзы полились с новой силой, освобождая эмоции и тревогу. — Нет, нет, только не плачь, прошу, — рука бога обмана тут же легла на колено, укрытое одеялом. Локи искренне хотел помочь и поддержать Амалию. — Моя бедная девочка… Даже в ночном мраке спальни Амалия увидела, как заблестели его глаза. Локи обнял девушку там крепко, как мог. Он поглаживал её по спине, шепча что-то на ухо и чуть укачивая, чтобы та успокоилась. Бархатистый и тихий голос убаюкивал, и Тёрнер перестала плакать. — Воу! Теперь и правда намного легче! — услышав это, Локи чуть отстранился, чтобы смотреть ей в глаза. — Милая, люди так устроены, чтобы причинять вред друг другу, или же насмехаться. Но ты не обращай внимания и поставь цель перед собой. Добивайся всего сама и надейся на саму себя. — Я всё поняла, Локи, — девушка не сводила глаз с мужчины. — Но я беспокоюсь очень за тебя. — За меня не волнуйся, Амалия, мне не привыкать, — бог обмана горько усмехнулся, и в этой ухмылке сокрылась вся боль, которую ему пришлось пережить за всю свою жизнь. У Тёрнер сердце надрывалось от печали за него. — Может расскажешь, что на душе, что чувствуешь… — неуверенно попросила девушка. Ей действительно хотелось отплатить Локи той же поддержкой, что он выказывал ей. Уголки губ Локи опустились, как взгляд. Он поджал их, думая. Амалия предполагала, сколько отчаяния и страданий сокрыто у него внутри. — Я готова выслушать тебя всегда. — Посмотри… Всё что строю, сам же рушу. Волк внутри, вырывается наружу. Без любви… — Локи, я готова дарить тебе всю любовь. В этот момент девушку уже не волновало, что это всё могло оказаться лишь её сумасшествием. Всё слишком реально. Девушка хотела взять его за руки, но её ладони прошли мимо, растворяясь в его руках — время заканчивалось. — Я люблю тебя, — как же давно Амалия хотела это сказать, а Локи услышать. «Знала бы ты, как я тебя люблю…». Локи не успел это сказать, но Амалия всё прочитала по его грустному лицу. Через секунду она оказалась снова у себя в постели. Девушка подорвалась на кухню, хватая по пути телефон. Она уже поняла, что сошла с ума, потеряла грань между реальностью и сном, но ей было абсолютно плевать на это. Ей было плевать на всё, кроме того взгляда Локи — любящего, отчаянного, одинокого. Она взяла тот самый нож, и пошла в ванную. Девушка включила свет и разблокировала телефон, заходя в чат с подругой, и включая запись голосового сообщение. — Мари, привет, прости, что так поздно. Знаешь, я бы хотела попрощаться с тобой. За эти несколько месяцев ты стала для меня первой и единственной подругой. Благодаря тебе я узнала, что такое настоящая дружба. Но, знаешь… Я сошла с ума. Я так долго была одна, что… просто свихнулась. Понимаешь? И уже не уверена ни в чём. Даже в том, что ты существуешь. Или я существую. Я… Я не понимаю. Я вроде нахожусь в разуме, но и в бреду, я не могу объяснить… Я… Я просто хотела сказать тебе спасибо. Спасибо за всё. И… И извини. Прощай. Голос девушки дрожал от слёз и страха. Её руки тряслись и нож уже успел выпасть из рук несколько раз. Амалия сосредоточилась на мысли об одном, и уже не чувствовала и не слышала ничего, что происходит вокруг. Она не слышала как вибрирует её телефон сначала от потока сообщений, потом от звонка Мари, она не знала, что та прямо сейчас сорвалась и поехала к ней прямо в пижаме. Тёрнер было плевать на всё. На всё, кроме того взгляда Локи. Первый надрез было сделать сложнее всего. Он обжог кожу неистово, будто пытаясь отговорить Амалию от этого. Несколько секунд девушка приходила в себя от боли, как сумасшедшая смотря на то, как сильно льётся кровь из вены. Второй порез обжог кожу сильнее; у Тёрнер закружилась голова от запаха и вида такого количества крови, ножик выпал из рук и девушка села на пол. Она едва подняла лезвие, уже не соображая, и была готова сделать третий разрез, но рука её была перехвачена.