***
– Солнце, мне нужен результат. – Гавриил пристально взглянул на Азирафеля и демонстративно постучал пальцем по часам. – И не через год, а на этой неделе. Инженер лишь развел руками: – Боюсь, что я не подобрал индивида с подходящей картиной мозговых волн и… – Я даю тебе два дня. – Но ведь… – Три. – Но ты не понима… – Четыре! Четыре дня, Азирафель! И чтоб в пятницу вся информация по испытаниям была у меня на столе! Продуктивной работы, солнце. – Директор сверкнул своей акульей улыбкой (видимо в целях устрашения подчиненного) и вышел из кабинета. Инженер устало вздохнул, опускаясь на стул. Когда Гавриил включал режим «я-мать-его-директор», разговаривать с ним было решительно невозможно. Ну как он не понимает, что если испытания пройдут успешно, то Аз сможет презентовать ему прибор хоть вчера. Потому что Азирафель собирал чертову машину времени! Хотя точнее было бы это назвать ручкой или тростью времени – форма соответствовала, но это уже вопрос терминологии. Куда важнее были возможности этой трости – перемещение во времени. Кстати, об этом… Проблема была в субъекте перемещения. Аз просто не смог бы найти вменяемого и хоть сколько-нибудь складномыслящего добровольца за выделенное время, а абы-какой тут не подходил – уж слишком тесная требовалась связь с мозговыми волнами субъекта. А значит, придется испытывать прибор на себе. Благо, что его изначальные настройки были подогнаны именно под разум разработчика. Инженер снова вздохнул и покачал головой. Лишь бы все пошло по плану!***
Аз понятия не имел, как именно произойдет перемещение – окажется ли он в своем теле или прыгнет только сознание. Потому, когда после нажатия кнопки не произошло ровным счетом ничего, он не удивился (ведь он и час назад мог сидеть на том же месте), а сразу полез в телефон – смотреть время. Ох, два часа дня. На час меньше положенного! Аз взволнованно вскочил, запуская пальцы в волосы, и заметался по комнате. Коротко неверяще хохотнул. Шагнул к столу, хватая лежащую на нем трость и рассматривая так, будто видел впервые. Трость подмигнула ему желтым светодиодом. Работает! Он, черт возьми, в прошлом! Всего на час, но кого волнуют такие мелочи? Он ведь может… Что он может?.. Да что угодно! Абсолютно все! Ведь теперь достаточно нажать на маленькую овальную кнопочку и, не задумываясь о последствиях своих поступков, просто вернуться в прошлое. Эйфория и чувство вседозволенности кружили голову не хуже алкоголя, и Аз принялся мечтать. Можно, к примеру, опоздать на работу! Или съесть в два раза больше любимых пирожных! Или… Или сказать Гавриилу, что он думает о его акульем оскале и вульгарных прозвищах! Нет, это все не то. Слишком мелко! Прибор у него всего на пару дней – надо успеть сделать все, на что потом он ни за что не решится. Инженер поднял взгляд на стеклянную перегородку, отделявшую его кабинет от химлаборатории и замер. Кажется, он знает одно такое дело…***
Если не считать одного досадного случая с чайками и слабительным, Азирафель никогда не нарушал правил. Поэтому сейчас, когда он осознанно шел на нарушение моральных и этических норм, сердце в груди бухало от волнения, как тяжелый бейсбольный мяч, и своими ударами раскачивало изнутри и без того неустойчивого Азирафеля. Неловко распахнутая инженером дверь химлаборатории с жалобным треском врезалась в стену, отчего стоящий у одного из столов рыжеволосый химик вздрогнул и поднял на пришельца удивленные глаза. Глазищи. Огромные глазищи сладкого, янтарного цвета. Аз шумно втянул воздух, в два шага преодолевая расстояние, отделяющее его от соседа. Вспомнив о собственной неустойчивости, на всякий случай ухватился за ворот черного халата и потянул Кроули на себя, без лишних слов приникая к его рту. Химик издал неопределенно-изумленный звук, но, притиснутый к ближайшему шкафу, не сопротивлялся, позволяя нежданному гостю себя целовать. А тот обводил чужие губы горячим языком, мягко прикусывал каждую и притирался к Кроули все ближе, совершенно не думая о том, насколько недопустимым выглядит его поведение. Он наконец-то мог об этом не беспокоиться. Поэтому он целовал. Ласково и жадно. Голодно и с нежностью. Так, как всегда хотел и не мог себе позволить. Когда враз опьяневший Азирафель все же оторвался от желанных губ, он плотно зажмурил веки. Видеть те отвращение и злость, которыми, несомненно, были полны глаза Кроули, совсем не хотелось. Инженер нащупал в кармане трость и, горько выдохнув, вдавил кнопку перемещения в панель. Ничего. Все то же горячее дыхание на губах и жар жилистого тела рядом. Аз нахмурился и надавил сильнее. Снова ничего. Инженер недоверчиво приоткрыл один глаз и огляделся. Лаборатория, распахнутая настежь дверь и Кроули. Привалившийся к шкафу, поплывший и очаровательно растрепанный. Почему трость не сработала?! – У-ух… – выдохнул химик, глядя куда-то в потолок. Азирафель поспешно отступил на шаг, выпуская все еще зажатый в кулаке лацкан чужого халата, и трясущимися руками достал свой телефон. Два часа дня – все еще на час меньше точки отсчета. А должно быть на два! Выходит трость отказала после первого прыжка, ну или… – Сколько времени?! – Чего? – Химик откровенно завис от неожиданного вопроса. – Скажи мне точное время, срочно! – Аз был на грани паники. Ничего не понимающий Кроули взглянул на запястье, где красовались навороченные пижонские часы: – Три ноль пять пополудни. – Три?! – Три. А вот и паника. Азирафель потерянно смотрел на химика. Он все еще в точке отсчета. Выходит, он никуда не прыгал? Но почему тогда после первой попытки перемещения телефон показал два часа дня, а не три? – А почему мой телефон показывает на час меньше? – просипел он слабым голосом, чувствуя себя образцом некомпетентности и разгильдяйства в проведении экспериментов. Боже, что он наделал?! Кроули уже успел прийти в себя и с интересом уставился на экран чужого смартфона. Понимающе угукнул. – Он у тебя еще с Англии? Автоматически на Лондонское время перескочил. Там на час меньше, чем во Франции. Ох. О-ох! Инженер вцепился в свои волосы и истерично захихикал. Он никуда не прыгал. Чертова машина не работает! – Слушай, я не очень понимаю… – Не работает! – Что? Азирафель с болью взглянул в недоуменно взирающие на него прекрасные глазищи и начал: – Прости. Я не должен был этого делать, и… Он говорил и говорил, оправдываясь и тут же заявляя, что нет ему оправданий, путано и сбивчиво извиняясь и заикаясь через слово. Он боялся увидеть появляющиеся на лице Кроули презрение или отвращение, но тот молча слушал, лишь хмурясь с каждым словом все больше. – Ой, все! – Химик вдруг закатил глаза и шагнул ближе. Пришла очередь Аза оказываться притиснутым к шкафу и удивленно хлопать глазами, чтобы спустя секунду услышать мурлыкающее: – Мне понравилось. И сразу же ощутить жаркий нетерпеливый поцелуй Кроули. Инженер коротко вздрогнул, напрягшись, но вскоре блаженно разомлел в крепких объятиях, отвечая на ласку. На пол из разжавшихся пальцев упала неработающая, но оказавшаяся такой полезной машина времени.