Сбежим?

Минхо невероятно жалеет, что вообще повелся на уговоры Джисона и пришёл сюда. Ему жутко некомфортно. Если Феликсу приспичило сходить всей ордой на вечеринку, то Джисон его обязательно поддержит, Хёнджин потащится за ними, уцепив за собой Чонина, а тот, в свою очередь, клещами вытянет Сынмо, ну а если даже Ким вообще хоть куда-то выйдет, то все остальные ради интереса увяжутся за ним, потому что ну куда вообще может выйти Сынмин. Честно, Минхо сюда не хотел. Ни капли. Ну если только ради вкусной еды в таком единственном клубе Сеула и гарантий безопасности в виде закрытой вечеринки. Ну, и если хоть совсем капельку, совсем чуть-чуть, хотел посмотреть на пьяного Джисона. Ну это же всегда смешно! Только еда давно съедена, а накидываться как в последний день своей жизни он не собирается, фигуру блюдет, ибо не уверен, что человек с лишним весом вообще айдолом может быть, музыка чертовски сильно бьет по ушам, это явно какая-то попса, под которую Феликс чуть ли не кричит, а нет, уже кричит, напевая треки блэк пинк громче, чем Лиса из колонок. Минхо устало качает головой и прикрывает глаза, стараясь хоть чуть-чуть заставить себя подумать о том, что музыка играет немного тише, и голова у него болит меньше. Но ничего не меняется, и теперь Ли смотрит на сидящего прямо напротив за столом Чана, пытающегося что-то найти в телефоне с нахмуренными бровями. — Ээээй, — тянет Минхо, пытаясь перекричать музыку. Чан сразу отвлекается, заинтересованно смотря на парня, — ты пришел расслабиться, так выкинь на один вечерок свою работу и дай себе отдохнуть, — прямо на ухо, перегибаясь через весь стол, едва ли не касаясь губами мочки уха лидера. Ему правда хочется, чтобы его не просто услышали, а поняли и прислушались. Чан в ответ только улыбается и неоднозначно кивает, откладывая телефон и осматривая помещение. Потом все же решается и встаёт, попутно заказав себе что-то легкое в баре, и плетется к остальным. Минхо снова один и теперь может выдохнуть. Ей богу, лучше бы опять с Джисоном сидели и смотрели его аниме в общежитии, где единственным источником громкого звука могли быть только возгласы Хана. Но сейчас Ли здесь и снова пытается не ворчать, но не получается. Нихера не получается. Ну, разве что смотреть на откинутую во время танца голову Джисона, проходясь мимолетным взглядом по венам, выступающим на шее, а потом резко одергивать себя и снова переводить взгляд на лицо, на радостные искры в глазах и морщинки от улыбки возле них. Вот ему точно весело, Ханни только так и живет, отрываясь на полную катушку и отхватывая от жизни всё. Минхо так не умеет. Ли умеет только быть жутким меркантильным и огромным клубком нервов, до которого дотронься — сразу сработает раздражимость, и клубок напряжется, срываясь на всех. Его иногда пугает невозможность спокойно расслабиться, ибо постоянное чувство тревоги не дает покоя. Возможно, вторая бутылка соджу кому-то в такой ситуации и могла бы помочь, но точно не Минхо. Он захмелел совсем немного, а напряжение всё еще чувствовалось. Минхо такое не любит, Минхо такое не нравится. Но Минхо нравится Джисон. До ужасных мыслей в голове и дрожи на кончиках пальцев. Ли это больше не пугает, Ли с этим смирился. Но невозможно смириться с этим тающим чувством влюблённости внутри, когда ты черствый и непробиваемый для всех, кроме него. Хан — лучик света в угрюмой жизни Минхо. Этот неугомонный и взбалмошный ребенок дарит ему лучшие эмоции, доставляя при этом горсть проблем, но это ничто по сравнению с мимолетными чувствами, охватывающими с головой. Ли ощущает сзади присутствие человека и чьи-то сцепляющиеся впереди руки, понимая, что кто-то посмел обнять никого не трогающего и бедного Ли, для которого любой тактильный контакт был пыткой. Чей-то подбородок устраивается на голове Минхо, и этот кто-то обмякает. Ну конечно. Теперь ясно. — Минхо~я, ты почему такой грустный? — разочарованно тянет Джисон, перебирая складки на футболке Ли, который места себе не находит, потому что плавится, плавится, плавится. — Джисон, ты прекрасно знаешь, что я не люблю такое, — прикрывает глаза Минхо, и даже не щурясь, отглатывает соджу, пытаясь обойти мешающие руки Хана. — Зачем пошёл? — искренне интересуется дитё, перекладывая голову на плечо и прижимаясь к щеке. Еще чуть-чуть, и бомба внутри старшего разорвется с оглушительным звоном. Джисон такой искренний ребенок. Минхо скоро буквально растворится. Ли долго думает, немного разочаровываясь от такого вопроса. Он что, не хотел, чтобы Ли был здесь? — А ты не хочешь меня здесь видеть? — Ащ, ну Хо, — недовольно восклицает Хан, — я всегда хочу тебя видеть, что за глупости ты себе там напридумывал, — Джисон расцепляет руки, и кладёт одну на голову, перебирая сапфирового цвета волосы. Минхо позволяет. Пока. — Я за тобой сюда пришёл, — наконец отвечает, сверлит стенку перед собой и всеми фибрами души жалеет, что площадь соприкосновения с Ханом так мала, и их разделяет спинка дивана. — О, ведь бываешь когда-то таким хорошеньким, — умиляется Хан, с радости чмокая в щёку. Стоп. — Ты что сейчас сделал? — ошарашено спрашивает Ли, опасно поворачивая голову в сторону Джисона, уменьшая расстояние. В голове красным цветом мигает надпись «ОШИБКА» бегущей строкой, но Минхо не отворачивается. Он тоже пьян, да, всего лишь. Джисон склоняет голову и улыбается глазами. Выглядит как чёрт с бесенятами в зрачках. — А тебе не понравилось? Котик Хо? — по-глупому смеётся, и точно так же, совершенно глупо, совсем глупо, дурацки глупо, рукой притягивает голову собеседника к себе и сталкивается с ним лбами. Минхо не дышит. Он замер. Он боится вообще что-либо делать: то ли не хочет спугнуть, то ли думает о путях отступления. Но на самом деле мыслей ноль. Просто пустота. Окутывающая и обволакивающая, такая, что слышно только судорожное дыхание и биение сердца. Минхо не понимает Джисона вообще, никогда не поймёт и не разгадает, пока не спросит в лоб, но лоб сейчас занят только прикосновением. Ли только знает, что любит. До головокружительных звёздочек в глазах и мягкого и такого знакомого медового парфюма, к которому он так привык и в котором растворяется с каждым днем всё сильнее. — Минхоооо, потанцуй со мной, пожалуйста, — загнанно просит Хан, надувая губы. «ОПАСНОСТЬ!» — всё ярче горит у Ли в голове. Нет, ну только не губы. — Мне так скучно без тебя… — Джисони, ты пьян, — тяжело вздыхает, прерывисто втягивая воздух, чешет макушку младшего и находит силы отстраниться. Нет, не сейчас, только не сейчас. Минхо утыкается лицом в ладони и буквально спиной ощущает недовольный прожигающий взгляд и слышит цоканье, которое невозможно расслышать в таком шуме, но он слышит, чувствует. У Ли нет сил. Совершенно. Он не хочет больше ничего, кроме как уютно лежать в объятиях Хана, потому что только с ним можно, только ему можно. Все эти шумные вечеринки с отвлекающими факторами заставляют стонать от грусти и сожаления, это совершенно не его. Зато Джисона. Зато Джисон так любит, зато Джисон, Джисон, Джисон… «Блять… — тихо тянет про себя и укладывается на диван, скатываясь по спинке, — это невыносимо…». — Чебурек, что ты сделал с Джисоном? — перекрикивает музыку, наклоняясь над распластавшимся телом, кричит Чан, опираясь на спинку. Минхо в недоумении выгибает бровь. — Покурим? Минхо соглашается неопределенным кивком. О да, как он ждал, когда кто-то позовет выйти на перекур. Дай бог Бан Чану долгих и светлых лет мирной людской жизни. — Поговорить не хочешь? — спокойно начинает Чан, любезно делится сигаретой и поджигает. Ну не святой ли? — О чем конкретно? — затягивается и откидывается головой на холодную кирпичную стенку. — О Джисоне, например. — А что с Джисоном? — А что с тобой? — ладно, хорошо, замётано. 1:1. Минхо долго выдыхает, обдумывая ответ, стараясь хоть чуть-чуть собрать мысли в порядок и выдать что-то связное. Чану можно знать, да. Если Ли сам не разберется, значит Чан поможет. — Ты же знаешь, Чан, зачем задавать глупый вопросы? — устало трёт глаза Хо и надеется хоть на какой-то исход событий. — Ну, знаю, — кивает головой парень, — что делать собираешься? — Я не… без понятия, хен, совершенно без по ня ти я, — отчеканивает Минхо, прикрывая глаза, а потом продолжает, — я боюсь, понимаешь, боюсь, что… это только усугубит ситуацию и испортит. — Вау, сам Ли Минхо боится, вот это нонсенс, — со смешком говорит Крис. — Что испортит? — Всё. От и до. Я не знаю, что он чувствует. Да и я сам не знаю, что я чувствую. — Ой, не заливай мне тут, — недовольно бурчит Чан, — всё ты знаешь. Как минимум сам про себя. А этот комок счастья ходит и светится, стреляя сердечками из глаз, как только ты удосужишься хоть каплю внимания ему уделить. Просто представь, ну вот, самый хладнокровный и бессердечный мужчина настолько искренен с тобой, только с тобой, прошу отметить, что даже не сердится на прикосновения. Представил? А Джи и представлять не надо. Тут даже я бы повелся, — посмеивается Чан. Минхо в ответ больно бьёт по плечу, не прося прощения. — О чем я и говорил, Хо, ему бы ты так никогда не сделал, и он это видит. — Откуда ты знаешь, Чан, — раздраженно выплевывает Минхо. Ему так надоела эта мозгоёбка. — Ты опять играешься в своего психолога, мне это нахер ни о чем не говорит, ты можешь себе надумать всё, что угодно. — Успокойся, — абсолютно холодно просит Крис, после чего Ли сконфужено и нервно стряхивает пепел с сигареты, — ты прекрасно знаешь, что я не глупый, и не принял бы это за нечто серьёзное, если бы оно таковым не было. И Джисон мне говорил. Он разговаривал со мной. И я делал то, что ты сделать не можешь, я говорил с ним. — Чего? — останавливается мыслями Минхо только на «Джисон говорил». — Что он говорил? — Ты совсем тупой? — искренне интересуется Крис, устало выкидывая сигарету и хлопая друга по плечу. — Иди и сам спроси. Чан уходит, скрываясь за тяжелой дверью, и оставляет рассерженного Ли снаружи, потому что уже не вывозит этой тягомотины.

***

Джисон поёт что-то Феликсу прямо в лицо, искренне улыбаясь при этом и крича всё громче, когда Минхо спиной облокачивается о барную стойку и смотрит на него. Да, Минхо правда его любит. До чёртиков. Иначе как еще объяснить то, что уголки его губ ползут вверх, если он обычно непробиваемая глыба? Можно же просто смотреть, да, и ничего не делать? Можно же хоть раз в жизни побыть трусом и эгоистом и ничего не делать? Нельзя. Так думает Джисон, как только видит Ли, сразу же бросая своё прошлое занятия, и направляется в его сторону. — Потанцуй, — клянчит как маленький ребенок, укладываясь на грудь щекой. Ли цокает, но обвивает тонкую талию руками, скрепляя руки в замок. — Мне так хорошо, Минхо, мы можем постоять так ещё чуть-чуть, ты можешь не отвергать меня совсем капельку, минутку, хорошо? — мычит Хан, обнимая парня в ответ. Ли ждёт, покорно стоит и не двигается, изредка выводя узоры на спине, пока не чувствует, как Джисон вздрагивает, а футболка мокнет. Он сразу же отстраняет Хана от себя, приподнимая за подбородок. Глаза кажутся ужасно большими и заплаканными. — Эй, ты чего? — спрашивает Минхо и наклоняет голову в бок, давая понять, что слушает внимательно и в разговоре заинтересован, а потом треплет Джисона по волосам. — Ты такой теплый, хён, — отвечает Хан, начиная реветь еще сильнее, снова вжимаясь в Минхо. Блять. Может всё же еще можно ничего не делать? — Я тоже тебя люблю, Хани, — блять. Нельзя. Хан отрывается, пару секунд смотрит оленьими глазами, а потом чмокает в нос. Совсем быстро и невесомо, а потом сразу же возвращается в прежнее положение. — Всегда хотел так сделать, прости, ты просто… я просто… он такой ровный, необычный и… блять… что за хуйню я несу, — Джисон от бессилия впечатывается головой в грудь собеседника, мотая своей макушкой. — Я не умею танцевать, Хан Джисон, — прерывает долгое молчание Минхо, трепля младшего по голове. — Ты издеваешься надо мной, да, — мычит Хан, даже не поднимая голову. — Ни капельки, не умею. — Ты буквально главный танцор в группе, — обиженно стонет Джисон, щипая Минхо где-то в районе живота. У того хватает сил только на то, чтобы наклониться к самому уху и точно сказать: — Я танцую заученную хореографию и делаю это с теми эмоциями, с которыми должен, а с тобой мне придется танцевать с теми, которые я хочу выразить, а так я не умею, по крайней мере, при таком количестве людей, — договаривает и улыбается. Это же можно считать за признание, да? Джисон наконец поднимает голову и с искрящимися глазами выдаёт: — Сбежим от всех в общежитие, станцуем там?