Танец змей

Тэн чувствует ярость, не имеющую приложения. Бешеную, запредельную, расходящуюся резонансом. Не находящую достойного её противника, неуместную во времени... Вспыхивающую против окружающего мира — тогда, когда можно строить новые пути. Идущую из прошлого — и готовую ударить по тому, что представляет сейчас вероятности и ресурсы . Разрушительную. Перекрывающую возможности. Ярость, бешеная ярость... Тэн понимает: это не её эмоции. Это общность, находящая отражение... Тэн не свободна в чувствах и свободна в действиях. «Я могу изменить баланс... Но ответственность за общие чувства тоже станет общая». Тэн чувствует, как плывут вероятности. Как меняются возможные следствия где-то вдали — шаг за шагом приближая к развалинам то, что может быть построенным... Тэн открывает портал, тянется мыслью — и видит ненависть на знакомом лице. Настолько чудовищную, что лицо становится почти чужим... Тэн чувствует ещё большую ярость. И видит, как строятся пути, что создают круги отдачи и отката — возвращая ненависть, собирая месть в решающую бурю... Тэн не хочет смотреть на те событийные ряды, которые строятся дальше. Не хочет смотреть — и отчасти знает... Это больно. Это страшнее, чем ярость. Тэн возвращается к настоящему: к неизвестности выбора, к своим противоречивым чувствам... Тэн смотрит сквозь пространство портала не на себя — и видит своё отражение. Эмоции становятся сознательно общими. Тэн зовёт так громко, что с другого берега реки срывается стая болотных демонических грифов. Шумя и сцепляясь друг с другом, они рассаживаются по ближайшим манграм, словно их ждёт прекрасная добыча. Тэн собирается с мыслями и чувствами, выстраивает направление событий — и Тэн нет дела до грифов. Тэн может легко убить их, если захочет. Грифы, смотря настроение вблизи, знают и то, и другое. Чувства дрожат резонансом... Грифы впитывают энергию, что тянется издалека, изменяя ход ближайших событий, чувствуют буйную решимость Тэн... За джунглями кроваво-пламенной бурей сияет заходящее солнце. Грифы устраиваются на манграх, как разбойники у долгожданного костра — ссорятся за удачные места, обмениваются мелкими ударами исподтишка, и гадко, со злостью галдят. Тэн стоит около храма, глядя на джунгли, и зовёт уже не мысленно — Тэн дико и отчаянно кричит от отражёния безысходной злости и — своей? чужой? общей? — внутренней боли. От портала, искажённого энергией ярости, с треском и вибрацией разбегаются по земле рыжие молнии, рассыпая жгучие искры. Тэн чувствует, как становится демоном разрушения... и воплощать это в действиях хочется и не хочется одновременно. Тэн знает, что это не её энергия и не её дорога — и от внутренних противоречий раздирает жаждой и сопротивлением, выжигает мысли адским огнём... Тэн хочется забыть о мыслях и действовать. Грифы бросают драться между собой и, глядя на Тэн, заходятся в довольных песнях — пронзительные крики соединяют в себе вой бури, скрежет железа, свист брошенного оружия, и вопли тех, кого терзали грифы за всю свою историю жизни... За адским шумом снаружи и душевным хаосом внутри Тэн не слышит, как на подземных уровнях заброшенного, заблокированного уходящими в небытие жрецами храма дрожит от резонанса, падает — и рассыпается на глубине перекрывшая внутренние лабиринты плита. Первые тонкие лучи света и струйки застоявшейся воды из разломов пробегают по потолку и падают на покрытое пляшущими тенями лицо Сехмет. Рубиновые клыки исходят тусклым светом — и под стекающей капелью кажется, что с них под ноги изваяния падает тёмная, загустевшая кровь. Голос Милины такой же низкий и бешеный, как скрежет грифов: — Хочешь потанцевать?! Ответ не имеет значения. Милина, выходя из портала, переходит в атаку мгновенно — яростно и стремительно. У Тэн остаётся только одна задача: не получать критических повреждений, продолжать двигаться и вкладывать в происходящие свою энергию... Создавать поле действия — изменяя возможные следствия в каждом текущем моменте. Тэн чувствует, как изнанка окружающего мира впитывает каждое намерение, каждый всплеск эмоций — и готова возвращать эту энергию. Событиями. Возможностями. Случайностями — которые вовсе не случайны. Одержимости, потоки ярости, всплески маловероятных эмоций — ни спокойствия, ни рациональности... Тэн любит иррациональные решения. И не любит мелочиться. У Тэн нет оружия — Тэн не хочет отвечать за точность своих инстинктов. Тэн может уклоняться. Тэн может блокировать — и достаточно жёстко: отбрасывать, не позволяя перейти в ближнюю атаку... Ещё слишком рано. Слишком неподходящий и бесконтрольный баланс. При всех своих движениях, особенно случайных, Тэн не хочет ни мешать действиям, ни снизить скорость атаки Милины. Тэн чувствует, лавируя в нитях событий: внешняя ярость лучше внутреннего бешенства. Тэн может использовать блокирующую магию — но только слабую и лишь изредка: направленная сила заклинаний уводит внимание. Тэн не может позволить себе ставить защиты — они мешают чувствовать энергии и вероятности. Едва заметные эмоции и случайные действия сейчас становятся важнее четкой предопределённости. Тэн знает: основное направление сейчас выстраивается так, что можно только вертеться, изворачиваться, скручивать новые узлы – и каждый раз, наперекор наиболее возможному, выводить другой узор событий. Движения Тэн всё больше напоминают ритуальный танец у алтарей Гневных Богов — бешеный, переполненный энергией, уводящий в запределье... Баланс сбивается исступлением. Рваный ритм движения Милины, её атаки подряд, расходящиеся от них эманации, растущая злость на ускользающую Тэн начинают изменять ритм, обращать на себя резонанс. Мана вместо преобразования яростных чувств в теле Тэн растекается вокруг — и жаждет расплескаться горячим источником обоюдной ненависти... Тэн понимает: нужно остановиться. Тэн задерживается в движениях на доли секунды, отказывается от резонанса ярости, читает вероятности — и понимает: не хватает ни сил, ни скорости. И возможностей — очень мало. Тэн понимает: у неё теперь есть только своя искренность и эмоции, идущие энергией через тело — маны уже не хватает. Тэн успевает только поставить незначительное отклонение — защиту, предваряющую действительный физический урон. Когда когти, сияющие магией и усиленные яростью, проходят наискось, от основания шеи и до середины бедра, Тэн сгибает от боли. Иллюзия расстояния, обманчивые ощущения, искажённое время — каждый компонент заклинания даёт дополнительные и спасительные возможности. Только самой Тэн кажется, что стоять в неизвестности приходится — вечность. Тэн обхватывает себя руками и медленно оседает вниз... Вздрагивая, на миг застывает, стоя на коленях, и закрывает разгорающиеся рыжим пламенем глаза... Медленно, призывая стихии вод Кураста, запрокидывается на спину, вжимается в землю... Сливается с покрытой росой и собственной кровью осокой... Тэн смотрит в тёмную многомерность. «Это порез. Это царапина. Просто глубокая. Я не потеряю сознание. Я не уйду на Побережье Мононоке. Регенерация... Храм Сехмет... мана... сила...» Когда Милина, почувствовав слабое движение лежащего тела, удивляется чуть больше, чем положено разъярённому врагу, Тэн ощущает, слабыми но жгучими импульсами, как восстанавливается инстант-связь. Чуть меньше ненависти. Чуть больше интереса. Тэн открывает глаза, в которых змеятся синие молнии на фоне безраздельно глубокого тумана... Тэн чувствует прикосновение. Руки с острыми когтями. Тепло и энергию разгорячённой Милины рядом. Сознание плывёт... Тэн рывком возвращается в тело: разодранные полосы на теле, зудящие от регенерации, хватка сжимающихся рук, впивающиеся когти. Тэн чувствует вероятности: их потоки начинают тянуться от её эмоций. Тэн ощущает — через боль — понимание, которое может быть общим. И, открывая глаза, видит обжигающий свет пустынного солнца — в змеиных зрачках перед собой. «Милина...» Тэн поднимает ладонь от земли, сгибает и подтягивает к себе вздрагивающую от усилий руку... Смотрит в яростные глаза над собой — и чувствует, как от этого когти Милины медленно входят в тело: лезвия на больших пальцах — под ключицу, веером — со стороны спины. Тэн сдерживает стон...«Я останусь здесь. Я тебе верю». Когда язык Милины быстрым движением проводит по разодранной коже на шее, разбрызгивая кровь, Тэн дёргается и всхлипывает. И не прекращает движения. У Тэн впервые нет блокировок боли. Намеренно. Резонанс возможен только во всей полноте ощущений... Рука Тэн, чуть вздрагивая, тянется выше: пальцы медленно, аккуратно и мягко касаются, перебирают змеящиеся тёмные волосы Милины. Милина чуть поворачивается — и перехватывает руку Тэн зубами. Медленно стискивает. Тэн молча, концентрируя силу, выстраивает символ Возрождения, разжимает руку, чтобы ярче чувствовать боль и контакт, тянется пальцами к виску Милины. Касается почти невесомо, перебирает чуть заметными прикосновениями тяжёлые тёмные пряди... Милина стискивает хватку — тонкая вязь красных дорожек медленно разбегается от её клыков. Сияние в зрачках хищницы всё больше напоминает полуденный свет над песками пустыни. Тэн изгибает кисть — и прижимает горячие кончики пальцев к шее Милины. Проводит по влажной горячей коже, медленно гладит, чувствуя живое тепло под рукой... Милина сильнее стискивает зубы. Тэн закрывает глаза — и видит львиный оскал Сехмет, и вспоминает вкус клыков Милины, запах своей крови на них, смешанный с пряностью орхидей Кураста... Тэн чувствует только тепло. Кровь капает на лицо Тэн. Своя кровь... Тёплая... Пальцы Милины уходят когтями глубже. Тэн слышит грифов — смесью металлически-яростного звона и криков воронов над своей добычей. Луна поднимается над джунглями и подсвечивает силуэты на ближайших манграх. Когда несколько грифов, кружа медленно и совершенно бесшумно, садятся на землю слишком близко, Тэн вздрагивает. И не сколько от чувства опасности, сколько от эманаций демонических птиц... И куда более болезненного, чем привычные демону физические повреждения, ощущения разлада в красиво идущем резонансе. Тэн не нужны лишние искажения. Милина наблюдает за приближением шуршащих болотно-зелёными перьями, гнилостно-пахнущих тварей. Стремительно встать и атаковать — ещё успеется, пока — достаточно далеко... Впрочем, когда на ярость собираются враги — это даже приятно. Милина видит, как в глазах Тэн рассеивается остаточный туман, и ощущает, почти звуком, подобным треску раскатов грома, как эмпатия инстант-связи то падает почти до обрыва, то вновь вспыхивает яростной молнией. В теле Тэн бьются боль и тепло, в сумрачном видении ощущаются грифы со всех сторон — не образом врага, образом досадной помехи. Действия обозначены. Помехи обозначены. Милина довольно облизывается, выдёргивает когти из плечей Тэн — и кладёт ей руки на грудь, и опускается всем весом сверху, тяжёлой кошкой: «Ты хотела свободные руки? Действуй!» Прокушенная рука Тэн, держащая контакт на шее Милины, бессильно опускается локтем ей на плечо. Тэн знает, что Милина может действовать, но не хочет. Грифам достаточно это чувствовать. Грифы не знают, что Тэн в силах — Тэн рада, что присущие ей способности включаются спонтанно, и можно, даже ещё не зная о такой необходимости, подготовиться к атаке. Сил на блокировку ауры вполне хватает. К свободной руке Тэн, бессильно лежащей на мягкой болотной траве, подползает и сворачивается на запястье греться изумрудная змейка — одна из храмовых. Змея ядовитая. Это никому не мешает. От пальцев — тонких, демонических — расходятся тонкие, чуть видимые даже в темноте серебристые молнии, пробегают сквозь осоку, землю и туман, соединяются в каплях росы, складываются сетью... У Тэн вздрагивают пальцы, и сеть молний взрывается россыпью ярких искр. Ладонь Тэн поднимается вверх, обращаясь к деревьям — и ещё одна тонкая, похожая на лунный блик молния, вспыхивая болью на пальцах, сбегает с руки и течёт по лианам к храму. Среди камней, окружающих старый заброшенный алтарь, вспыхивает пламя. Вторая змейка, цвета песков пустыни, танцуя приподнятой головой, обвивает широким кольцом теплящуюся ярким язычком лампаду на алтаре — изгибистую, прочную, из лунного камня, с вязью символов внутри... Энергии на более мощные действия хватает только благодаря храмовым змейкам и их связующей силе. Тэн чуть поднимает руку в траве от земли — так, чтобы это не было заметно — и генерирует импульс... Милина чувствует: как будто горячие тяжёлые змеи, приходя из неизвестности, ложатся поверх их тел, прижимаются всё сильнее и готовятся к прыжку... Мгновение готовности не удаётся застичь никому. Милина впервые видит, как Тэн использует боевую магию. Вид вспыхивающих, связанных пламенными нитями и горящих грифов впечатляет... и, пожалуй, кажется Милине даже красивым. Желтые глаза с узким зрачком застывают на зрелище, с удовольствием — и в огне, вспыхивающем сильнее, перекидывающемся на чуждых тварей, сгорает лишняя общая ярость. Поток силы через один символьный жест даёт вполне ожидаемые последствия — Тэн с болезненным выдохом трясёт сведёнными пальцами, чувствуя сложности отката, и вокруг разлетаются рыжие искры и мелкие статические молнии. Следом в осоку спрыгивает и шустро уползает в прибрежные заросли ошарашенная храмовая змейка, по изумруду которой пляшут искры — и обретённая энергия оказалась не в пример меньше потраченной... Впрочем, змея ещё не почувствовала, насколько больше силы может теперь хранить в себе. Тэн чувствует: маны остаётся на пределе. Незаконченная регенерация не мешает — но размазывает тело усталостью по траве... Доступной силы невероятно мало. Тэн видит изваяние Сехмет в тёмных лабиринтах храма, видит поворот сияющей лунным светом реки — и каменную плиту, создающую границу энергии между ними. Плита дрожит на струнах. Струны поют... Милина тянется, прижимая Тэн к влажной траве Кураста, вызывающе медленно, глядя с любопытством и странными искрами в жёлтых глазах. Поднимается плавно, немного отходит в сторону. Оборачивается резко, словно вспомнив что-то привычное, нужное... Необходимое. Милина встаёт ровно, красиво — и протягивает руку. Издалека — так, что не дотянуться... — Тебе помочь встать? Тэн чувствует: мыслей очень много. Противоречивых, как и чувства. И Тэн не знает, куда они все свернут. Тэн не может их читать — Милина закрывается. Тэн смотрит на лицо с львиной улыбкой, в глаза с жёлтыми отсветами, видит грациозный силуэт Милины на фоне темнеющих джунглей... и понимает: это только внешний мир. Обманчиво спокойный. Тэн закрывает глаза — и видит Океан. Предвечное побережье. Холодная глубина ночи над пустыней рядом с волнами, остывающий жёлтый песок неизведанного пространства... Спускающийся из круговерти времени туман, колкие вспышки звёзд в бескрайнем тёмном небе... И потоком океанских волн, ледяными брызгами — ощущение потери. Резонанса, уходящего в недоверие и разлад... Тэн чувствует странное. То, что обычно отказываются чувствовать. Тэн чувствует свои ошибки. Тэн вспоминает, как отказалась сочувствовать шаману, с которым они так долго общались и учились вместе. Отказалась сожалеть об уже случившемся — говоря, что сожалеть всегда слишком поздно. Отказалась разделить ощущение недовольства, понять страдания и сочувствовать — тогда, когда вероятности приходили неспокойными, тяжкими, страшными, и события шли бурным потоком. Принося боль, ужас... и опыт. Тэн знала, как это бывает. И не хотела, чтобы кому-то было легче. Тэн вспоминала, как становилась сильнее, побеждала — часто выбившись из сил, на последней грани — отвергнутая, преданная, без поддержки... тогда, когда её никто не жалел. «Хороший опыт не даётся лёгкими путями. Мне не нужны слабые друзья!» — уверенная, кривая ухмылка Тэн. И — день за днём наблюдать, как друг превращается во врага... Не нападая, не стремясь причинить зло — но отстраняясь, закрываясь, безразлично уходя на совершенно чуждый путь... Другой — на месте бывшего друга... и это гораздо страшнее, чем открытая вражда. Тэн чувствует себя созданием, которое большинство считает ужасным. Чудовищным. Тэн чувствует себя гарпией с невидимыми крыльями. Тэн — порождение чуда и ужаса, и чувствует себя — собой. Тэн чувствует подвох — в отражении себя. «Помогают... только слабым». «Мне не нужны слабые друзья!» Тэн открывает глаза — и Милина ловит её взгляд. Время реакции оказывается на грани возможного. Тэн строит иллюзию, чтобы внимание и цель Милины оставались на прежнем месте — и уходит вбок, резким рывком, скатываясь к ручью. Вспышкой света видит на прежнем месте яркий шлейф боевой магии. На исходе движения, в тщетной попытке остановиться, когда необходимость дальше двигаться предрешена, мелкий ручеёк фонтаном всплескивает под рукой... Тэн подсвечивает его, привлекая внимание и готовя следующие действия — и понимает, что красиво и быстро встать не получится... Время Тэн начинает идти рывками. Тэн ставит слабое искажение. Смотрит, как эффектно разлетаются иллюзорные магические саи в ловушке перенаправленной энергии. Получает силы, куда больше потраченной на свои действия. Встаёт в водопаде защитной энергии — правая рука вытянута прямо, пальцы сложены в знаке высшей блокировки... Тэн смотрит на Милину. И видит ответный взгляд. В глазах от возбуждения боя пробегают пламенные искры. Львиная ухмылка кажется насмешливой... и жаркой. — Ты ведь не от стыда так руку держишь? Тэн стискивает в пальцах левой руки разодранные по всему верху шёлковые широкие шальвары, сжимая лоскуты в кулаке, под животом. «В них только по земле кататься удобно! Танцуем дальше?» Милина шагает ближе, встаёт перед завесой колышущегося воздуха. Неизвестная магия воздействует даже на расстоянии, а Тэн не спешит делиться информацией. Тяжёлые тёмные волосы Милины светятся и развеваются, как от сильного ветра, и когти тоже светятся длинными лезвиями... По пальцам вытянутой руки Тэн текут искры. «Не пропустит с активированной боевой магией». Милина застывает необычно надолго, стараясь взять спонтанные способности под контроль. И, совладав с собой, одним быстрым движением оказывается рядом — почти вплотную, поднырнув под вытянутую руку Тэн. Лицом к лицу, заглядывая в глаза, Милина кошачьим движением сжимает пальцы на кулаке Тэн, и медленно ведёт ладонью вниз... Дотронувшись до сжатых в руке лоскутов, Милина резко хватает и тянет — рывком, что вынуждает Тэн разжать пальцы и отдёрнуть руку. Ладонь Милины мягко и сильно ложится там, где только что была рука Тэн... Движется чуть заметно — и этого хватает... Вытянутая рука Тэн за спиной Милины вздрагивает, пальцы вытягиваются, нарушая чёткость знака — и сияющая воздушная граница вокруг вспыхивает и исчезает, стекая вниз мерцающим всплеском. Тёплая ладонь Милины лежит между бёдер Тэн, прижимаясь и становясь всё горячее... Другая рука Милины ложится на солнечное сплетение. Тэн чувствует противоречивые мысли и эмоции — энергия вокруг превращается в бурю, как и заходящийся ритмом пульс... Внутри и рядом — два ритма, сходящиеся в резонанс. Милина быстрым, сильным импульсом ладонью в грудину отбрасывает Тэн на землю — и видит, как за спиной Тэн раскидываются широкие иссиня-чёрные крылья... блики молний отражаются в тёмных перьях звёздной россыпью... Только на миг — и Тэн медленно опускается спиной на покрытую травой и росой землю. Изваяние Сехмет в глубинах древнего храма очерчивается в полутьме лучами, струящимися из разломов потолка. Они выглядят случайно сложившимися — и проявляют в собой давний, тайный замысел священных архитекторов Кураста. Листья у ног Богини сияют каплями — блеском сапфиров в зелёной яшме... Милина мгновенно оказываясь рядом, стискивая запястья Тэн и прижимая руки к звенящей под ветром осоке. Наклоняется, заглядывая в глаза... Тэн тянется ближе, выгибается дугой, прижимается изодранным животом к жаркому телу Милины. Дыхание Тэн становится таким же громким, как шумящие рядом ночные джунгли. Тэн хочется стонать... не от боли — от одержимости и жажды. Тэн уходит в резонанс... Тэн изворачивает стиснутые кисти, касается кончиками пальцев рук Милины, проводит едва заметно. Милина ослабляет хватку, отпускает руки, и её ладони скользят верх по рукам Тэн, останавливаются на шее, схватывают и застывают в сжатии, отпускают... пальцы проводят по ключицам, оставляя за собой тонкий кровавый след. Длинный язык пробегает по шее Тэн, вперехлёст ещё заметных, заживающих под слабой регенерацией ран полосами, медленно скользит вниз по следам, оставленным когтями... Ладони спускаются по контуру тела Тэн, следуя за движением языка, задерживаются на бёдрах, скользят к коленям, подтягивают их выше... Милина перехватывает зубами бедро Тэн с внутренней стороны — на тонкой грани между сильным сжатием и укусом. И ждёт... Часто, сбивчиво дышащая Тэн кладёт ей горячую ладонь на голову. Медленно перебирает волосы, поглаживая, спускается вздрагивающими пальцами по шее Милины — тёплой, напряжённой и нежно-открытой — и видит, как плывут над руками потоки энергии, похожие на нагретый воздух, устремляясь в джунгли... к храму. Тэн чувствует свои эмоции, усиленные резонансом, жизнь и смерть в джунглях вокруг, всю их вечную силу, противоречивые и безумно красивые чувства Милины... Тэн стряхивает жгучие искры, проводит вытянутыми пальцами по густой осоке рядом — и чувствует прохладу тонкой травы, согретую землю под ней, течение подземных вод, что сливается в далёких лабиринтах с рекой у храма... Тэн тоже ощущает себя рекой на перепутье — потоки сил проходят сквозь неё и Милину, растекаются по джунглям... Тэн чувствует, как внутри дрожит энергия — и в такт, на грани ощутимого, дрожит земля на берегу реки. На извилистых этажах лабиринта вздрагивает на зазвеневших струнах и падает вниз ещё одна граничная плита. Топазовые глаз Сехмет вспыхивают жаркими искрами и начинают отсвечивать в глубине теплом, когда лунный свет ложится сверху на протянутую руку Богини. Дальние вспышки отражаются в глазах Тэн, и её завораживают дважды отражённые блики молний и пляска огня в узких зрачках Милины... Клыки давят всё сильнее... Тэн знает, что её губы дрожат от боли. Знает, что Милина глядит ей в лицо. Тэн смотрит на мерцающие в свете алтарного огня клыки Милины... Длинные зубы украшаются маленькими каплями крови, сияющими в отблесках пламени — и только тогда Милина отпускает хватку, одним плавным движением слизывая рубиновую россыпь. Тэн чувствует, как Милина снова проводит по своему укусу языком — так мягко, что Тэн понимает: регенерация запустилась снова, быстрая и очень сильная... Без чьих-то усилий, на одном резонансе.Тэн выгибается — от ощущений регенерации, прикосновений, сжатия и тепла... Тэн больно и сладко... Небо притягивает взгляд. Луна светится в глубине джунглей Кураста, в вязи лиан — яркая, огненно-рыжая и невероятно близкая. Жёлтый свет, льющийся вокруг, нежный и тёплый... Отражённое ночное солнце. Милина тянется ближе, проводит языком по шее Тэн, смотрит в лицо...Тэн, глядя в сияющие пустынным светом глаза, пристально и всё более одержимо, кладёт горячие ладони на шею Милины, сжимает пальцы... Взгляд — глаза в глаза... Пальцы сжимаются ещё сильнее: Тэн — на шее Милины, Милины — на коленях Тэн... Милина приподнимается, стискивая пальцы чуть сильнее... Длинный язык Милины скользит по животу, по бёдрам Тэн, прикасается так, что Тэн стонет — и входит в неё: медленно, прижимаясь сильнее то снаружи, то в глубине, извиваясь внутри... Тэн долго, громко, протяжно стонет... Тэн словно поёт... Тэн кричит. Движения внутри становятся куда ярче всех мыслей... Тэн срывается в ощущения, в чувства свои и Милины — в резонансе дикого, животного понимания и яростного обладания. Звук, поднимающийся в раскатистое эхо вдоль текущей реки, тянется особенно красиво — в смеси стонов лёгкой боли и крика беспредельного удовольствия. Тэн ясно понимает: в этот раз даже не придётся после уворачиваться. Вероятности становятся особенно красивыми. Такими же безумно-прекрасными, как Милина в широко раскрытых глазах кричащей Тэн. Такими же неожиданными и сильными, как движения гибкого, стремительного языка внутри... Тэн ощущает очень ярко: Милина сегодня впервые останется в Курасте. Рядом. Тэн много знает. Тэн много чувствует. Тэн кричит. Тэн ощущает эмоции и мысли, которые в резонансе становятся общими — и чувствует, сколько выборов перед ней сейчас и сколько ещё предстоит... Тэн чувствует Милину, грифов, змей своего храма, мириады живых созданий вокруг, духов джунглей и говорящих с них Ведающих... закрывает глаза — и видит, как где-то вдали, в Реттии, довольно ухмыляется учитель Фортунат. Тэн много чувствует. До боли ярко, до безграничности прекрасно. Безграничное слияние — мыслями и телом... Тэн чувствует, как удовольствие вспыхивает, растекается изнутри сладкими разрядами молний — и умножается на двоих. Тэн кричит. Тэн чувствует себя — и отражение себя. Одновременно. Крик играет эхом. Тэн много чувствует... Тэн кричит.