* * *
Некоторое время назад мысли Сахарозы только и были заняты предстоящими исследованиями. Она являлась постоянным клиентом лавок с некоторыми интересными товарами. А сегодня, зная о дне ее рождения, ей даже подготовили пару особенных экземпляров. Но… так и не успев донести «подарки» до дома, она, отвлеченная шепотками о демоне, не заметила, как превратилась в сталкера какого-то иностранца. О̀ни. О̀ни! Сахароза немногое знала об о̀ни из книг, что о̀ни — демоны из Инадзумы, что о̀ни бывают синими и красными. А еще, что о̀ни едят людей. Как она могла устоять? Да у нее пальцы зудеть начали, едва она увидела его красные рога! А потом красные рисунки на теле (или татуировки? он красный о̀ни?), и такие необычные брови, и черные ногти (почему они черные?), даже на ногах! Рога очень были похожи на настоящие — когда он расчесывал волосы, ничуточки не шевелились. Гармония читалась в каждой детали «образа». О̀ни такими рождаются? В этом всем был какой-то смысл? У него и одежда необычная. Или это о̀ни-модник? Или это что-то ритуальное? Он кричал, что предводитель какой-то банды… Скрываясь за спинами других людей, Сахароза шла за громко хохотавшим о̀ни. Который не только не стеснялся разговаривать с незнакомцами, а очевидно наслаждался вниманием. Люди в свою очередь собирались поглазеть, хоть в диалог никто не вступал. Но переполох случился чуть позже. Сахароза, как и всегда, когда была чем-то увлечена, потеряла счет времени. Заморосил дождь и она отвлеклась всего на несколько секунд, чтобы протереть стекла очков, а когда подняла голову, поняла, что о̀ни, представившегося толпе Итто, нигде не было. У нее словно ее личный объект исследований из-под носа выкрали! Она занервничала и заметалась, а дальше все и случилось. Быстро и ужасно. — Йо, сестренка! — прозвучало сзади над ухом. Она резко развернулась, сначала глядя вверх (этот о̀ни был очень высокий!), чтобы увидеть его клыкастую улыбку, а затем вниз — на то, что он ей протягивал. — Потеряла? — как из-под воды она услышала вопрос. Но могла смотреть только на руку, держащую что-то красное и жуткое. Размытое. Из-за опять намокших очков (как уже после поняла Сахароза, в тот же миг, ей казалось, что зрение помутилось от страха). Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, все ужасные описания о̀ни вспомнились разом. Не думая, что делает, Сахароза шарахнула Итто анемо и побежала со всех ног прочь, не оглядываясь. Позади слышались крики, не только сбитого с ног Итто, а тех, кто их видел и тоже все понял по-своему. Но поняла свою ошибку Сахароза лишь когда, привалившись к стене, чтобы отдышаться, кинула взгляд на мешок под ногами. Ее мешок. Из дыры в нем торчало еще что-то красное, а сколько она растеряла было неизвестно, но этого хватило, чтобы картинка сложилась. Это ее «что-то красное» он ей пытался вернуть. Пока она за углом приходила в себя от надуманных кошмаров, Итто уже арестовали. Она знала, куда нужно идти. Но чувство стыда, которое почти физически приковало ее ноги к земле, мешало сдвинуться в сторону решения проблемы. А еще был мешок с растаявшим мясом и костями разных монстров, который с каждой минутой выглядел все более жутко.* * *
— И поэтому ты решила сначала занести трофеи домой, а потом идти сюда? — Кэйя улыбался, похоже, ни капли не разделял ее волнений. — Я… я же объяснила! — вспыхнула Сахароза: — Я не могла допустить, чтобы важные для исследований ку… части испортились. — Да-да, я понял, а то, что дождь успел закончиться — совпадение. Ты вовсе не надеялась, что мы тут со всем разберемся и выпустим этого о̀ни до того, как ты придешь. Сахароза открыла и закрыла рот, краснея еще сильнее. Кэйа точно забавлялся. Но такая мысль действительно посещала ее. Пускай она не ждала, когда дождь прекратится. — Хорошо, что ты пришла, — Кэйа прервал ее размышления. — Мы и правда хотели его отпустить, когда поняли, что «улика» — всего лишь часть тела монстра. Но он все продолжал возмущаться о том, почему его «постоянно пытаются посадить в тюрьму». Сахароза округлила глаза, а Кэйа хохотнул, будто ждал подобной реакции. — Зато теперь ты можешь сама его освободить и все объяснить, — он махнул рукой в сторону. — Его камера самая дальняя по коридору. Если что, сегодня Лоуренс дежурит, а мне сейчас пора. Сахароза моргнуть не успела, как осталась одна. А ведь, когда она поймала Кэйю на пороге здания и решила поделиться переживаниями, то рассчитывала, что он составит ей компанию, а он просто взял и сбежал. Ей с ним-то не всегда было удобно общаться, а объясняться с абсолютным незнакомцем — испытание. Ладно она опустила некоторые сталкерские детали в своей истории, а то он бы ее на смех поднял.* * *
В подвале Ордо Фавониус держали всех обычных арестованных. Обычных, это тех, кто не Кли, или тот, кто загремел из-за Кли. Вот для Кли была своя «темница», которая на самом деле темницей только называлась, а по факту была комфортной, как номер в гостинице, разве что без возможности свободно выйти. Настоящая же была ниже, куда и пришла Сахароза. Рассказывать все заново еще и стражнику — было выше ее сил. Поэтому, увидев, что Лоуренс считает ворон на посту, она быстро нырнула в коридор с камерами. Дверь не была заперта и, к счастью, даже не скрипнув, тихо закрылась за ее спиной. Сахароза сделала глубокий вздох, набираясь храбрости и сжала кулаки, чтобы унять легкую дрожь. Ей нужна была пара минут. — Эй, это ты! Она вскинула голову, слыша уже знакомый голос, и поняла, что никаких пары минут у нее нет — «самая дальняя по коридору камера» была ровно метрах в тридцати напротив входа. У Сахарозы не было шанса войти незамеченной, ведь у этой камеры были решетки вместо стены с непрозрачной дверью, как у боковых. — Сестренка! Прости, что напугал сегодня, думал, та штука тво… — Мне очень жаль! — резко прервала чужие извинения Сахароза, выпаливая на одном дыхании: — Я не должна была применять силу и трусливо сбегать! И она, п-правда, была моя… Последнее предложение она почти прошептала, сдувшись так же быстро, как начала. Но выслушивать извинения, когда сама пришла извиняться, утяжелило бы ее чувство вины в тысячу раз. На несколько секунд повисла тишина, в которой даже треск огня на факелах можно было расслышать. А потом Итто громко захохотал. — Выходит, я был прав! — он схватился руками за прутья и подергал их, с широкой улыбкой. — Так что, раз ты здесь и все прояснилось, меня теперь отпустят? Сахароза встрепенулась и тоже подошла к решетке. — Д-да, конечно, я сейчас. Она было потянулась достать у себя ключи, но остановилась на полудвижении, ведь их у нее не было! Кэйа сказал «сама выпустишь», но ключей не дал, а она так сильно нервничала, что даже от Лоуренса спряталась. — Ох, п-прости, я сейчас схо… попрошу открыть, — она развернулась и зажмурилась на долю секунды, чувствуя себя глупо от этой ситуации. А когда подбежала к двери, попыталась ее открыть и та не поддалась, все стало еще неудобней. — Эмм, — она подергала за ручку еще раз и глянула назад на Итто, который смотрел на нее, и постучала. — П-простите, не могли бы вы открыть дверь? С той стороны не было слышно ни звука. Она встала на цыпочки, стараясь заглянуть в коридор через окошко в двери. — …Лоуренс, вы там? — позвала она чуть громче, невольно приподнимая уши. Но за дверью все еще была абсолютная тишина и в окошко никого не было видно. Она снова постучала в дверь, уже догадываясь, что стражника там нет. Ситуация была крайне неловкая. — Ха-ха-ха-ха, тебя тоже закрыли, — громко захохотал Итто. — Я вообще-то рыцарь!.. — возмутилась было она, подумав, что он смеялся над ней. Но едва увидела его улыбающееся лицо, поняла, что это была просто шутка. — Х-хоть и алхимик, — добавила уже тише, возвращаясь к камере Итто. От него будто исходило тепло. — Ого, да ты еще и умная! Сахароза не успела ничего на это ответить. — Меня, кстати, Итто зовут. Первый и величайший предводитель банды Аратаки! Ха-ха-ха-ха, будем знакомы! И он зачем-то повернулся к ней полубоком, демонстрируя себя, и начал причесываться, неизвестно откуда вынутым гребнем. — Сахароза, и у меня сегодня день рождения. П-приятно познакомиться. Она не знала, что еще говорить на такое длинное представление, поэтому и добавила про день рождения, сразу же чувствуя, что это было неуместно. Но… Итто веселый и разговорчивый, кажется, даже не замечал ее неловкости, заполняя собой все пространство. Он много и заразительно смеялся, рассказывая «в качестве подарка» всякие истории о Инадзуме, себе и своей банде. В какие передряги попадал, как перехитрил какую-то важную «жрицу-лисицу», а потом болел от аллергии, как какая-то «вредная тенгу» вечно не давала ему прохода и портила вечеринки… В Мондштадт Итто приехал по поручению друга, которого не отпустил хозяин. А «настоящий братан Аято» выдал ему денег на поездку, хотя и обыграл его в карты… Сахароза не понимала половину того, что слушала, но она ни за что не хотела его прерывать, радуясь лишь, что ей самой не приходилось много говорить. Пока говорил Итто, она беззастенчиво могла его разглядывать, думала о всех тех необычных для Мондштадта существах и сколько всего ей хотелось бы исследовать. Но больше всего ее волновал сам Итто, особенно его рога. Ее пальцы до сих пор зудели от одного их вида. Но из-за своего робкого характера она, конечно же, ни на что не решалась. О ней он тоже спрашивал. Сахарозе было все еще неловко, но он будто заряжал ее энергией и она вернулась к сегодняшней истории. Рассказала про свой мешок для опытов с костями и частями монстров. Она боялась, что Итто посчитает ее странной, но он лишь снова весело смеялся. А потом предложил ей сначала устроить жучиный бой, а после — сыграть в Священный призыв семерых. Но у нее с собой не было карт, а жуков уж тем более. Через некоторое время она решила проверить не вернулся ли охранник, но вместо него увидела из окошка ключи, висящие на стене напротив двери. Под ободряющие крики Итто и шутки про побег, она стянула их «тем анемо-приемом», которым утром отработала его. Но воспользоваться ключами не пришлось — Лоуренс вернулся ровно в тот момент, как ключи упали Сахарозе в руки. Неизвестно уже какой по счету за этот день неловкий момент был прерван покашливанием со стороны. Позади Лоуренса шла еще одна красивая иноземка. В полном молчании Сахароза отдала ключи Лоуренсу, который и отпер дверь, а затем и выпустил Итто. Сахароза обратила внимание, как Лоуренс отводил глаза от иностранки в одежде жрицы, и почему-то сразу поняла, что это та самая жрица-лисица, о которой рассказывал Итто. А потом она увидела розовые пушистые уши, замаскированные волосами почти, как у Сахарозы. Она испытала новый прилив волнения и вопросов, но пока топталась на проходе и обдумывала должна ли что-то сказать, лисица заговорила первой: — Глупый о̀ни, что же ты сделал с этой бедняжкой? — у нее был хитрый взгляд и озорная улыбка, которую она полупрятала за веером. — От каких обвинений мне тебя спасать? Сахароза так и подпрыгнула на месте. — Он ничего не делал! — Я ничего не делал! Она вскрикнула в один голос с освобожденным и успевшим подойти Итто. — Ох, милая, а что же тогда сталось с твоим хвостом? Сахароза была совершенно точно уверенна, что слышала смешок перед этим странным вопросом. — У-у меня никогда не было хвоста. Она нахмурила брови, боковым зрением замечая, как Лоуренс пытается слиться со стеной. Проход они загородили. — Не слушай эту лисицу! Итто указал на ту пальцем, который, по совпадению, оказался недалеко от лица Сахарозы, и она против воли еще раз залипла на черный длинный ноготь и красные узоры на коже. — Как грубо, ты ведь знаешь мое имя, — «лисица» обиженно выгнула бровь и веером отодвинула направленную на себя руку. А в мимолетно скользнувшем по Сахарозе взгляде, что-то неуловимо намекало, что ее реакция на Итто не осталась незамеченной. Сахароза сглотнула и неожиданно для себя выдала странное: — У вас ведь тоже нет хвоста. — Что сегодня за день, все мне грубят, — веер куда-то подевался, лисица сложила одну руку на другую и посмотрела на Сахарозу открытым лицом. — Милая, если я что-то не показываю, не значит, что у меня этого нет. У меня несколько хвостов. Она словно гипнотизировала фиолетовыми глазами, электрилизуя в Сахарозе еще больший интерес. — Мой день рождения, — в который раз, непонятно зачем, ответила Сахароза. И совершено не заикаясь. Она чуть рот ладошкой не прикрыла, удивленная своим поведением. Лисица тихо засмеялась, но ее смех тут же был перебит громким хохотом Итто, который тут же был одарен недовольным взглядом и ударом странной палочкой по локтю. — В таком случае, прощаю. В качестве подарка на день рождения, — она обернула ладонь вокруг предплечья Итто, утягивая его за собой. — Яэ Мико, верховная жрица великого храма Наруками, а не лисица. Еще увидимся. Они, наконец, переступили порог коридора с камерами, а Сахароза только опомнилась. — С-Сахароза, алхимик. Яэ Мико ей таинственно улыбнулась, но чары тут же развеялись, когда заговорил Итто: — Ты пришла бросить мне вызов? Все еще не можешь смириться с поражением? Ха-ха-ха-ха. — Я услышала, что один глупый о̀ни в беде и пришла его спасти. — С чего ты взяла, у меня все в порядке. И вообще, откуда ты узнала, где я? — Неважно, откуда я узнала, важно — где твоя благодарность? Яэ Мико крепко держалась за Итто и они точно уходили, но уже перед выходом, Итто вдруг развернулся и в несколько шагов оказался снова перед Сахарозой. — Прости, ничего не могу подарить, но буду рад увидеть тебя снова. Тогда я точно что-нибудь придумаю. С тобой весело, сестренка! Он сунул ей в руки какую-то бумажку и убежал, даже не дождавшись ответа. Когда она взяла себя в руки и выбежала на улицу, то они уже были далеко, людей вокруг было много. Да и она сама не знала, чего хотела. Поэтому Сахароза просто вздохнула и, мысленно ругаясь на свою стеснительность, смотрела им вслед. И не пропустила редкое забавное зрелище — как Кэйа, с удивленным лицом, получал свою монетку от Яэ Мико обратно. Никому раньше в голову не приходило перехватить его любимую монетку, пока он ее подбрасывал. И такой ловкости рук, по крайней мере Сахароза, не видела еще ни у кого.* * *
Сахароза вернулась домой в приподнятом расположении духа. Но стоило ей присесть, как в комнату постучала Ноэлль с тарелкой своих фирменных Невесомых блинчиков в одной руке и с тарелкой Оладушек в форме волчьих лапок в другой. Пока Сахарозы не было, приходил Рэйзор, он догадывался, что снова не встретит ее лично, поэтому передал через Ноэлль Оладушки. Сахароза только порадовалась, что Ноэлль не успела рассказать про ее День рождения, а то вдруг бы он пришел позже, а на этот день новых людей для нее было бы уже слишком много. Ноэлль поставила вкусности на стол и заметила на диване листок. — Это должно быть здесь? Ноэлль всегда заботилась о чистоте и знала, что Сахароза любила делать разные записи, она уже не один раз возвращала ей, растерянные по комнате в пылу исследований, важные бумажки. Но это была та самая бумажка, что вручил ей Итто перед уходом, и про которую она умудрилась забыть. Сахароза развернула листок. Она не знала, что держала в руках одну из нерасклеенных листовок банды Аратаки с Инадзумы, но на ней легко угадывался ее новый знакомый о̀ни. — Ох, — только и сказала Сахароза, пытаясь понять, зачем Итто подарил ей рисунок себя. Лучше бы он оставил ей один из своих рогов, подумала она… а потом прижала рисунок к груди.