умело притворяюсь молодым и эрудированным,
уличные кошки аплодируют.
покупай на что-нибудь ещё, я не внешку не реагирую,
но мне это стоит больших усилий.
социальные взаимодействия для юсупова всегда были чем-то неприятным и непонятным. особенно различные светские мероприятия, устраиваемые якобы для развлечения, только вот феликсу они никогда не были в удовольствие. со временем стало всё сложнее натягивать маски совершенства и увлечения очередной особой, проявившей интерес к привлекательной внешности молодого человека, но вызывающей у самого князя лишь скрытое отвращение к происходящему и желание сбежать к уже привычной компании в виде графа дашкова. бесспорно, феликс является вампиром прекрасного воспитания, с поставленной речью, правильными границами поведения, но вся эта натянутая и фальшивая «правильность» окружающих доводила до тошноты и обжигала горло и грудь, словно мелкая доза серебра, неспособная убить, но заставить жаждущего крови скорчиться от болезненных ощущений.держи себя в руках, отпусти мою ладонь.
я не говорю: «пока», скажи спасибо и на том.
всё это напрокат, наигрался, преисполнился.
скука убивает, заткни меня за пояс, заткни меня за пояс.
несмотря на неприязнь юсупова к вышеописанным мероприятиям, он всегда умел находить себе даму на вечер, когда нервы от тяжёлой и изнурительно долгой жизни уже на пределе и требуют разрядку, а голод и желание вцепиться кому-то в шею насколько сводит клыки, что норовятся вспороть нижнюю губу самого вампира. в сравнении с феликсом, любящим насыщаться теплой кровью, отдающей на языке приятной металлической сладостью, прямо из жертвы, дашков предпочитал более бережные методы утоления голода — охлаждённая кровь, коей было и так предостаточно. юсупов любил тепло человеческих тел и глубокие, ещё кровоточащие раны на них (с эстетической точки зрения тоже), а дашков — изящные бокалы с золотыми вставками, наполненные почти пьянящим напитком-пищей с не менее восхитительным ароматом. а ещё они любили тела друг друга. разум дмитрия затуманивался от одного внимательного и пристального взгляда, следящего за невероятно привлекательными движениями тонких и пленяще бледных рук возлюбленного, аккуратно выравнивающего очередную дорожку любимого наркотика. для графа юсупов и являлся самым престижным и любимым видом наркотика, вызывающим чертовскую зависимость. приторно-терпкий запах излюбленного князя кружил голову, опьянял и бросал тело в жар, а манерное и слащавое поведение в сторону самого дашкова вводило в смущение, выражающееся в скромном румянце на щеках и паникующем взгляде. дмитрий никогда не позволял себе чего-то больше базовых тактильных взаимодействий до момента, пока сам князь юсупов не попросит. хотя просьбы чаще всего походили на очередные приказы, а граф и никогда не мог отказаться. с каждым разом приказы-просьбы переходили в более сладкие, тянущиеся и похожие на горячую карамель, пока колкая кокетливость в голосе феликса не перетекала в протяжные громкие стоны из-за чрезмерно приятных и возбуждающих прикосновений, а после срывалась на жалобный хрип с мольбой большего. разгорячённые прикосновения ладоней к бледным и аккуратным талии и бедрам заставляли юсупова вновь и вновь проверять свою гибкость и прогибаться в спине всё сильнее, усерднее подставляясь под приятную близость.у меня глаза-стекляшки,
но ей не страшно,
за меня не страшно.
я ей комом в горле,
она точно так же.
ей плохо-плохо со мной,
а без меня — неважно.
отношения графа и князя можно описать простым словом — зависимость. если наедине они могли позволить себе всё, что им взбредёт в голову, то за столом собраний юсупов мог лишь метко стрелять хитрым взглядом, попадая в самое сердце дашкова и вынуждая его невозмутимо расстегнуть верхнюю пуговицу удушающей рубашки, ссылаясь на духоту в помещении. хотя сам дмитрий прекрасно осознавал причину настолько сбитого в воздуха — кудрявое нечто. неприлично длинные скатерти на столах на очередном «важном» мероприятии окончательно развязывали руки одному из вампирской парочки. втайне феликс мог позволить себе аккуратно и незаметно, но так изящно провести ногой по чужому колену и пойти выше по бедру, весело наблюдая за пустым, ошеломлённым, но в то же время раздраженным взглядом графа прямо в глаза, выражающего: «ну и какого чёрта ты творишь?» а после юсупов вновь натянуто дружелюбно флиртует с очередной дамой, мельком поглядывая на возлюбленного, высматривая в нём хоть единый признак недовольства сия действий. и ведь каждый раз работало, только после всего произошедшего князь будет вымаливать прощение у дашкова за своё поведение, так и ни разу не сказав ему, что всё проделанное и последствия — только в радость.я смотрю в никуда,
на моих глазах пелена.