О танцах и старых знакомых

«— Куда это вы собираетесь, Гаррет? — как бы невзначай спросил Басс. Перед ним тут же вырос Элл и холодно предложил проводить Басса до его комнаты. Басс, усмехнувшись, встал и последовал за эльфом. Язык Проныру до добра не доведет.» — Джанга с тенями,

8 глава.

      — Издеваешься, — просто констатируя факт, севшим от удивления голосом выдал Гаррет, ошарашенно переводя взгляд то на Кли-кли, то на результат его очередной, слишком уж явной даже для маленького зелёного шута подлянки.       — И не думал, Гаррет-баррет! — бесстыдно глядя в ответ, заявил гоблин. Казалось, вор даже мог видеть рожки маленьких чертей, что плясали в тех голубых озерцах-глазёнках.       Превозмогая желание задушить гадёныша, он мысленно попросил у Сагота терпения.       — И это ты называешь нарядом?! Да ни один нормальный человек на себя такое не натянет! Тем более для выхода в приличное общество!       — А тебя и не назвать нормальным человеком, Танцующий! Тебе напомнить, на какую авантюру ты прямо сейчас направишься? — скрестив руки на груди, шут победно задрал нос кверху.       — Не по твоей ли милости? — с усталостью огрызнувшись, вор бессильно вздохнул и начал копаться в цветастых тряпках, разложенных на кровати. Как бы те не пугали его обилием кружев, золотой вышивки и перьев, что попали в общую композицию благодаря больной фантазии здешнего портного, ему стоило поспешить, лишь понадеявшись не найти бантиков в самых неочевидных и неприличных местах. — Неужели все гости на графских приёмах обязаны быть выряжены в павлинье тряпьё? Алистан ведь так не одевается!       — А Крыса не простой граф, Гаррет, а очень почтенный рыцарь! Ему не положено, — Кли-кли выхватил из стопки одежды широкополую шляпу с зелёным пером, озадаченно шмыгнув носом, и повертел её в руках.       Ну уж дудки!       — Шляпку, будь добр, верни тому деревенскому сумасшедшему, у которого ты её взял, — Гаррет, полный решимости, без колебаний бросил внутрь шляпы массивную золотую цепь и несколько перстней, что к ней прилагались. Побрякушек уж точно был излишек: наклонись он в таких слишком низко над умывальником — точно утонул бы.       — А я уверен, что ты бы прекрасно в ней смотрелся!       — Сагот, да увидь меня Фор — сразу сдал бы в больницу Десяти мучеников. В какую-нибудь комнату с мягкими стенками, — кисло подметил он.       Тем временем шут уже не слушал, заинтересовавшись не очень длинным, на вид совсем декоративным кинжалом, что шёл в комплекте с широким поясом. Гаррет лишь бросил на железо взгляд, не очень впечатлившись. Да, ножны из голубой кости огра, да, поющая сталь и престижная канийская ковка, но оружие никогда не вызывало у него восторга, пока оно не имело на своём счету хотя бы несколько смелых битв, что могли бы подтвердить его ценность. На мгновение он вспомнил меч Листана, когда граф заботливо, неспешно и методично точил своё оружие. Невозможно было не засмотреться на чарующий блеск стали, переливающейся в его умелых руках таким глубоким красным, будто бы она, лёжа в утробе гор, тысячелетиями впитывала в себя кровь всех рас Сиалы — вот, что он мог назвать настоящим клинком и настоящей Рубиновой кровью. Эта же пародия, пусть и вышедшая из-под рук мастеров столицы Исилии, была лишь бледной тенью.       Пока Гаррет находился глубоко в своих мыслях, непроизвольно вспоминая сильные пальцы Алистана, крепко сжимающие рукоять меча, гоблин полностью вынул декоративный клинок из ножен, махнул им на пробу, становясь в боевую стойку, будто угрожал невидимому врагу.       — Подобный меч тебе как раз по размеру, любезный шут, — Гаррет, не удержавшись от комментария по поводу чужого роста, сложил руки на груди.       — А ты не отвлекайся, Гаррет! — шут обиженно запыхтел, но вернул оружие в ножны. — Тебе вон, ещё корсет натягивать! — сказав это, шут показал ему острый бордовый язык, за что чуть не получил подзатыльник, но вовремя увернулся, сбежав в коридор, видимо, за своим нарядом.       Оно и к лучшему — без надоедливого зелёного гоблина ему было проще собрать мысли в черепушке в нечто целое. Одна из самых смертельно опасных вылазок за всю его скромную воровскую жизнь требовала тщательной подготовки, внимания к деталям и, что самое главное, ясной головы. К всеобщему сожалению, по качеству планирования их авантюры непозволительно сильно било отсутствие самого главного — времени. Подобные условия, несмотря на тотальную безнадёжность, превращали их предприятие в ничто иное, как бродячий цирк, а Гаррету, как самому удачливому, придётся стать его непосредственным участником. Глупо. Глупо, самонадеянно и наивно. Но, несмотря на все проблемы, самоубийственный маскарад был небольшой ценой за предмет, от которого зависела вся их экспедиция в Костяные Дворцы. Без Ключа от Створок отряду там делать будет попросту нечего, как и самому Гаррету, если он хотел пожить хоть ещё немного. Вечеринка в доме у слуг их самого главного врага, Хозяина, чья деятельность уже унесла жизнь одного из членов отряда? Тьма, он просто был рад, что Алистан не будет принимать в ней участие, сдерживаемый риском того, что в нём запросто узнают капитана Королевской гвардии.       С неким отвращением выудив из общей массы тряпья тонкую, почти что невесомую кремовую рубашку, Гаррет с сожалением сменил ею свою привычную тёмную, свободную рубаху. Латунные пуговицы легко давались ему в пальцы, как и запонки, по достоинству оценённые его профессиональным взглядом благодаря очаровательным синим камушкам в них, но ровно после этого мимолётного успеха у вора стали возникать всё новые и новые трудности. Первой из них стал воротник странной формы, жёсткая накрахмаленная часть которого выступала в роли каркаса для большого количество пышных рюш, крепящихся к нему благодаря запутанным завязкам, разобраться в которых у него всё никак не получалось. Ткань не желала нормально ложиться, пока за дело не взялся вернувшийся Кли-кли — звеня колокольчиками на пёстрой шутовской шляпе, он связал тонкий шнурок, соединяющий слои ткани, в замысловатые петельки, которые прикрепил к «каркасу» воротника.       Время поджимало. Как там говорил его новоиспечённый «господин-герцог» Угорь? Не более четверти часа на переодеться? Что ж, с одной лишь подготовкой дворянской одёжки они рисковали провозиться в Учёной Сове целый вечер. Чего только стоил корсет, который мастер-вор ни за что не затянет в одиночку… Обширная шнуровка, будто подчинившись правилам всемирного свинства, располагалась на спине, из-за чего Гаррет, замявшись, перевёл взгляд на гоблина. Неужели придётся просить о помощи треклятого шута?       Вновь отвлёкшись от первоначальной задачи, скучающий Кли-кли схватил заранее спрятанный от него кинжал из всё той же визжащей стали, надвинул на нос цветастый колпак, будто это был настоящий рыцарский шлем, и скрестил руки на груди. Сделав лицо как можно более суровым, шут начал свой спектакль:       — Запоминай, Гаррет! Первое, что тебе нужно сделать, очутившись в приличном обществе — задуматься, какого Неназываемого твоя воровская рожа там вообще забыла? Второе, но не менее важное — обязательно станцевать галкаг вокруг любимого ночного горшка хозяина дома! И третье!.. — гоблин на мгновение осёкся под хмурым взглядом мастера-вора. И доралиссцу было понятно, чью манеру речи копировал этот недоактёр, учитывая то, что дворянскому этикету Гаррета в последние дни учил только один суровый рыцарь. Наконец придумав окончание фразы, Кли-кли поспешил договорить: — И третье — обязательно брось в бочонок с вином дохлую кошку, вор, это базовые основы приличия среди аристократов!       Со стороны двери донеслось вежливое покашливание.       — Ты закончил, шут? — В дверном проёме, скрестив руки на груди, совсем так же, как только что изображал Кли-кли, стоял Алистан. Только его взгляд был ещё более холодным и суровым, чем у горе-актёра. — Почему ты ещё не одет, вор?       Стоило признать, Крыса как всегда умел держать лицо. Или большее впечатление производил его строгий тон? Тем не менее, сейчас его официальная игра на публику не взбодрила Гаррета ни капли — он был уверен, что как раз Алис и мог помочь в его ситуации. В конце концов, кому как не потомственному графу разбираться во всех причудах аристократической моды? Мастеру-вору лишь оставалось надеяться, что он сможет прочитать в его глазах немую просьбу о помощи.       И он не прогадал.       — Вам нужна помощь? — выгнув бровь, Крыса сказал скорее утвердительным тоном. Не дожидаясь ответа, он прошёл в комнату, полный решимости. — Кли-кли, Миралисса просила тебя зайти к ней, прежде чем вы отправитесь на задание.       Уже находясь возле выхода, маленький гоблин скорчил рожу в ответ спине Маркауза, пока его внимание было занято одеждой подставного дралана, и тут же юркнул в коридор, закрыв за собой дверь.       — Умелая ложь. Молодец. Я давно хотел побыть наедине. В последнее время столько всего происходит… — облегчённо выдохнув, вор слабо улыбнулся. Теперь он точно был в надёжных руках — даже пальцы стали дрожать чуть меньше от ожидания смертельной миссии.       — С чего ты взял, что это не было правдой? — без лишних слов, граф встал у Гаррета за спиной, аккуратно затягивая шнуровку корсета. К удивлению вора, у него получалось угадывать натяжение так, чтобы элемент одежды не стал настоящим издевательством над рёбрами.       — Я видел несколько раз, как ты общаешься с людьми, когда хочешь выхватить со мной минутку один на один, — улыбка на лице Гаррета невольно стала шире. — Коротко и бескомпромиссно. Но с таким серьёзным лицом, что никто и не догадывается, что их просто хотят поскорее выпроводить.       — Никогда не замечал за собой подобного, — без какой-либо заминки, вновь легко соврал граф. Пусть Гаррет и слышал только его спокойный тихий голос над ухом, приятный, словно мурчание большого кота, и такой же чарующий, как песнь Свена, он готов был поклясться, что граф улыбался.       — Ты когда-нибудь носил корсет? В юности, к примеру, — Гаррет прикрыл глаза, воображая Маркауза в похожем необычном элементе одежды. Не то чтобы он верил в положительный ответ, но ведь помечтать о том, что не ему одному пришлось проходить через такое испытание, никто не запретит, верно?       — В моей юности не было этой моды. Я даже не помню, чтобы моя сестра увлекалась чем-то таким, — после тяжёлого вздоха, Крыса добавил: — Она любила исключительный комфорт во всём.       Гаррет попробовал представить молодого Алистана, одетого во что-то подобное тому, как сейчас собирался нарядиться он сам. Не то чтобы он был знаком с ним в те времена, — да и, если уж быть честным, у него просто не было возможности сделать это в силу того, что он был моложе Лиса примерно лет на десять, не меньше — но он хорошо помнил портреты в особняке Маркаузов. На последнем из них мечнику ещё не было двадцати и, насколько Гаррет мог сопоставить даты, это было как раз то время, когда Алистан только стал стражником в рядах Королевской гвардии. Его отец, старший Маркауз, да пребудет он в Свете, верил, что каждый воин должен был заслужить своё звание самостоятельно, потому никак не помогал сыну с продвижением из самых низов. На портрете, который сильнее всего врезался в память Гаррету, Лис был изображён один, как единственный оставшийся наследник рода. В его руках был запечатлён декоративный меч, рукоять которого была украшена искусно сделанной гравировкой, повторяющей силуэт животного-герба его семьи, одежда была подобрана в сдержанных голубых и серых тонах, а лицо имело аристократически беспристрастный вид. Тем не менее, больше всего Гаррет был благодарен неизвестному художнику за то, как он передал взгляд будущего графа — его глаза были полны природного юношеского огня и умело скрытой, но свойственной Алистану хитрости, которую не смогла спрятать даже напыщенная серьёзность атмосферы картины.       Ощущение чужих губ на загривке заставило вора резко вернуться в реальный мир и почувствовать, как мурашки бегут вниз по его позвоночнику. Последний шнурок на корсете давно был затянут. Гаррет глубоко вдохнул, не то чтобы сбросить с себя нахлынувшую приятную дрожь, не то пытаясь убедиться, что одежда не будет стеснять его движений во время работы, но тут же подавился воздухом — сильные ладони с нажимом огладили его бока, облачённые в обновку.       — Чёртов лис… — Гаррет прижался спиной к тёплому телу Маркауза, давая себе всего лишь мгновение, чтобы почувствовать, как пальцы медленно скользят на его живот в мягких объятиях, а губы целуют где-то рядом с линией роста волос. Тряхнув головой, Гаррет нехотя отпихнул от себя руки любовника, чтобы продолжить подготовку к миссии. — Ты не помогаешь.       Тихо посмеиваясь на то, как оценивающий взгляд мастера-вора задержался на золотых пуговицах бархатного сливового дублета, — издержки профессии — Алистан протянул Гаррету нечто, похожее на узкие чулки. В ответ на вопросительный взгляд начинающего подозревать неладное вора, граф объяснил:       — Это шоссы. Тебе нужно надеть их перед дублетом. Они идут под штаны, соединяются с корсетом.       — Отвратительная мода, — Гаррет лишь закатил глаза на очередную безумную выдумку портных. — Я способен натянуть на себя штаны и без этого. Очередная бесполезная вещь.        Потеряв интерес к чулкам-шоссам, Гаррет вернул своё внимание дублету, ожидая того, что Алистан поддержит его мнение, сказав, что современная мода аристократов была не более, чем дорогой показухой, но ничего такого не произошло. Вместо этого, граф внезапно решил настоять.       — В твоём костюме нет штанов, только бриджи. Если на приёме у герцога тебя увидят с голыми икрами, каждая богатая похотливая свинья будет думать, что ты не против закончить вечер в чьих-нибудь покоях с раздвинутыми ногами.       — Я и не прочь закончить вечер в одних конкретных покоях. Твоих, если что, — Гаррет покачал головой, вздыхая. В любом случае, ему не было дела до того, что о нём будут думать этим вечером. Повод для сплетен лишним не будет — отведёт внимание от того, чем он на самом деле будет заниматься, пока все остальные будут пить кислое розовое вино и наигранно улыбаться всем гостям поместья.       — Гаррет.       Голос Маркауза оказался серьёзнее, чем вор мог ожидать. Он остановился, задумчиво повернувшись, чтобы посмотреть любовнику в глаза. Плохо знакомый с мечником человек мог махнуть на его просьбу рукой, решив, что такой пустяк никак его не заденет. Но Гаррет точно видел, что во взгляде Алистана тихим штормом плескалось не что иное, как настоящая ревность.       — Ты не хочешь, чтобы на меня смотрели другие? — вор еле заметно нахмурился.       Даже если он никогда не говорил об этом вслух, Маркауз был закоренелым собственником. Гаррет заметил это за ним уже давно. Он безоговорочно брал на свои плечи ответственность за то, что было ему дорого, и тихо, про себя, зверем рычал на каждого, кто угрожал тому, что принадлежало ему — этой истиной Крыса жил, начиная с самой молодости. Никто никогда не упоминал этого, но каждый знал, что граф готов пустить кровь любому, кто будет угрожать Королю, Королевству, или Справедливости. И лишь недавно в этот негласный список был добавлен ещё один, никому не известный пункт — его любовник. Последнее не переставало удивлять самого вора. Алистан всегда пристально следил за его безопасностью, с тех самых пор, как вытащил из лап палача, но ревность? Её мастер-вор видел впервые. К кому его было ревновать? К сундукам богачей? Даже в его собственных мыслях эта шутка звучала глупо.       — Не хочу, — честно, без колебаний признался Крыса. — Разве могу я хотеть?       Гаррет-тень никогда не сталкивался с ревностью. Так же, как никогда не сталкивался с любовью. У него не было времени, да и желания на подобные чувства. Вся его жизнь была, от начала и до нынешнего момента, лишь попыткой выжить в жестоких реалиях существования голодного сироты. Откуда было взяться ревности? Злость и та давно пропала. Люди, изредка приходящие в его рутину, вскоре уходили. Гаррет-тень отпускал. Разве жизнь не была легче такой, когда не задумываешься о подобных вещах и не даёшь эмоциям взять над собой верх? Но, как бы вор не хотел признавать, разного рода привязанностей не смог избежать даже он. Взять, к примеру, того же Фора.       — Я не знаю, — так же искренне ответил Гаррет, пожав плечами.       Ответа не последовало. Перед тем, как Алистан отвернулся, вор успел заметить, как опустились его серые глаза и сжалась крепче челюсть. Это было странно. Разве они не были просто любовниками? До экспедиции, ещё в городе, они даже не так часто виделись, вечно занятые каждый своей работой.       Они лишь время от времени делили постель. Им вместе было хорошо, им было просто. Эти отношения не обременяли, не вешали обязательств.       Они заботились друг о друге. Это было удобно, для каждого из них. Это казалось правильным. Гаррету нравилось целовать графа, а после было очень спокойно засыпать в его объятиях. Периодическая слабость, ничего более.       — Лис?       Гаррет заметил, как мечник совершенно несвойственным ему нервным жестом провёл рукой по коротким седым волосам.       — Я надену их.       В конце концов, ему ничего не стоило признать это маленькое поражение. Работе мастера-вора не помешают какие-то чулки. Но вид того, как спина Маркауза немного расслабилась, заставил его почувствовать себя будто бы даже спокойнее.       С остальными вещами дело пошло куда быстрее. Вышитые золотой нитью сапоги сели плотно, пусть и не так привычно, как его собственные, из промасленной кожи, а последней деталью стал тёмный атласный плащ, который Алистан заботливо помог накинуть ему на плечи. После того, как они общими усилиями закончили бороться с нарядом, вор уже собирался выйти из комнаты, когда его мягко взяли за ладонь, рукой на пояснице прижав к телу.       — Давненько я не ловил воришек за руки, — Маркауз тихо рассмеялся, слегка сжав его кисть пальцами. Этот звук приятной вибрацией прошёлся прямо по его рёбрам. — Но, боюсь, в прошлый раз это было не так волнительно. В нашу первую встречу.       — Может быть для тебя так, — вор на это лишь фыркнул, чувствуя, как рука Маркауза слегка поглаживает его ладонь. Такая небольшая ласка вновь помогла унять дрожь перед близящейся миссией. — Лично для меня было чересчур волнительно, когда ты меня поймал с рукой в твоём кошельке.       — Бегал ты лучше, чем воровал, — и вновь этот чёртов смех, такой искренний и приятный. Гаррет впитывал его тепло в себя, будто губка, зная, что как только они вернутся к остальному отряду, всё, что будет его ждать — лишь наигранные презрительно брошенные обрывки фраз. Как же он не любил такой контраст, который им приходилось отыгрывать «на публику».       — Я ведь уже говорил, что кроме тебя за всю мою жизнь это удавалось только Фору! Кто-то из толпы толкнул меня, только потому ты заметил, — злиться с улыбкой на губах почему-то не получалось. Наклонившись ближе, Алистан оставил под его ухом небольшой поцелуй — пышный воротник рубашки слишком уж издевательски закрывал доступ к более чувствительной шее.       — Не буду спорить, лисёнок.       Прерывисто выдохнув, Гаррет сам потянул Алистана ближе к своим губам. Руки мечника не переставали скользить по слоям дорогой ткани, то и дело ухитряясь надавить где-то между костями так, чтобы вор почувствовал себя постепенно тающим под его пальцами, как под палящим солнцем. Вскоре напряжение вернулось к нему, но в куда более приятной манере — ладони опустились на его бёдра, ухватив под ягодицами, плотно обтянутыми тканью бридж.       — Ты выглядишь очаровательно, — промурлыкали у него над ухом, разорвав неспешный поцелуй. Ещё один рваный вздох сорвался с его губ.       — А мне-то казалось, что в дорогих одеждах я больше похож на огородное пугало.       — Дорогая одежда бывает разной. Как изысканной, так и совершенно нелепой.       Руки Алиса вернулись к его торсу, расправляя примятые слои ткани.       — Даже если в современной моде нет вкуса, для меня ты всё равно выглядишь хорошо.       — Ещё скажи, что увидь ты такое непотребство на каком-нибудь балу, то тут же бы пригласил меня на танец, — вор закатил глаза, не сильно веря словам мечника. Как можно выглядеть хорошо, когда ты наряжен в костюм сумасшедшего?       — Если бы это был ты, то пригласил бы.       — А если бы ты не знал меня? — Гаррет уже был уверен в своей победе в этом маленьком споре — такой аргумент Лис бы точно не смог опровергнуть.       — Если б я не знал тебя, то не пригласил бы. Никого бы не пригласил, если бы не чувствовал к человеку того же, что к тебе сейчас.       Чисто технически, его аргумент стал победным. Но если задуматься над словами Маркауза, выходило так, что вор был для него чем-то особенным. Не таким, как все остальные. Гаррет нахмурился, чувствуя, как начинают гореть его щёки. Зачем он вообще ввязался в этот спор?!       — Но, учитывая тот факт, что мы всё же знакомы, однажды я бы хотел пригласить тебя на танец, Гаррет.       Очень смешная шутка, подумал вор, тяжело вздохнул и попросил Сагота, чтобы граф как можно скорее выбросил этот бред из головы. Ну в самом деле, он что, придворная клуша, чтобы кружиться и порхать, как ужаленный в одно место Х’санкор? Он скорее съест свои перчатки, чем опустится до такого.       После небольшого щипка прямо за филейную часть, Гаррет возмущённо подскочил, слегка отстранившись от тела Маркауза. Но его недовольство было встречено лишь напускным невинным взглядом серых глаз. Чёртов лис.       — Я хотел бы попросить тебя кое о чём, — с внезапной серьёзностью начал Крыса. То, с каким тоном он говорил, заставило Гаррета без лишних вопросов забыть о недавней несерьёзной обиде и прислушаться к нему.       — Пожалуйста, надень это, когда будешь заходить в особняк Паргайда. Так, чтобы ни эльфы, ни шут, ни Дикие не поняли, что именно это за вещь.       В ладонь вора опустили нечто тёплое и металлическое. Его сердце будто бы сползло куда-то в желудок. Когда он заговорил, неожиданно даже для него его голос стал ниже и намного тише.       — Лис, ты чего… Зачем?       — Это не простая побрякушка, Гаррет, а графское кольцо. Пусть и не герцогское, кому ты по легенде принадлежишь этим вечером, но никто всё равно не заметит разницы. С ним народ не осмелится иметь к тебе плохих намерений.       Вор сглотнул, смотря на кольцо так, будто оно было по меньшей мере проклято. Блестящее золото, тёмный, как венозная кровь, гранат. Редко встретишь камень такой красоты в их краях. Симпатичная вещица. Раньше Лис даже оставлял ему его несколько раз, давая любоваться дорогим блеском, но никогда он не должен был надевать его на публику.       — Лис, могут возникнуть вопросы, — он попытался возразить, голос звучал неуверенно. Вся эта затея была как минимум глупой, пусть и гарантировала ему безопасность на этот конкретный вечер.       — И пусть. Те, кого ты заинтересуешь в дурном свете, могут прийти к выводам, но так они будут знать о последствиях. Мне не нужно, чтобы кто-то даже думал о том, чтобы предъявлять к тебе претензии, — поняв, что на него через мгновение может обрушиться ворох вопросов, рыцарь добавил: — Чтобы никто не мог отвлечь тебя от работы. Драланов не особо жалуют в том обществе, которое соберётся там. Я хочу помочь, чтобы у тебя не появилось проблем больше, чем уже есть.       Гаррет, сомневаясь, поджал губы. Конечно, это кольцо не было самым дорогим, которым владел его любовник, но оно всё ещё было снято с графской руки. С руки настоящего графа, а не как у Угря сегодня, лишь дешёвая, пусть и весьма качественная, подделка. Кольцо покажет публике, что он имеет статус, имеет деньги и, что самое главное, уважение. Это, несомненно, было плюсом. Но, как и каждое кольцо графа, оно имело своё значение.       Среди семей, имеющих определённый статус в Валиостре, существовала древняя традиция трёх колец, которая заключалась в том, что определённые типы украшений были предназначены для разных членов семьи, создавая строго обозначенную иерархию в доме. Каждый человек, который считался частью рода, был обязан носить драгоценное кольцо, всегда одинаковое, пусть остальные параметры и не имели строгих стандартов, и семьи имели самые разнообразные сочетания металлов, ковки и драгоценных камней. Именно такое кольцо и предлагал ему Алистан, кольцо, которое указывало на его происхождение. Как однажды ему сказал Крыса, выбор камня в кольце тоже имел большое значение. Кольца его семьи, к примеру, были инкрустированы гранатом, так как по легенде этот минерал рождался из пролитой крови благородных воинов и оберегал своего хозяина от вражеских клинков. Со вторым типом колец всё было куда проще и понятней — фамильная реликвия, которая передавалась из поколения в поколение к главе рода. Традиционно это было более массивное кольцо, либо перстень, имеющее на себе изображение герба дома. У Маркаузов такой реликвией служил простой, но не менее тонко сделанный серебряный перстень с крупным сапфиром. Третий же тип… Третий тип был тем, на который Гаррет старался обращать внимание реже всего. Перстень, схожий на тот, что имел глава рода, но отличающийся камнем, традиционно рубином, как символом крепкой и вечной любви. Кольцо, принадлежащее главе рода до тех пор, пока тот не найдёт себе достойную пару и не решит разделить с ней свою жизнь, побрякушки и обязанности по защите рода. Алистан, как последний оставшийся в живых Маркауз, был обладателем всех трёх.       — Думаешь, никто не догадается, что такое кольцо — это чересчур для обычного дралана?       — Могут подумать, что ты фаворит герцога. Это лучше, чем ничего, особенно когда ты будешь иметь дело с настоящими гиенами.       Осторожно держа кольцо двумя руками, Гаррет большим пальцем проследил тончайшую гравировку на его основе. Молитва Сагре о защите рода и его членов. В случае Алистана, немая просьба про удачу в битве последнего из Маркаузов. Глубокий цвет граната был чем-то похож на более яркий перелив света в рубине, которым украшалось одно из колец Крысы. Гаррет иногда задумывался, когда же настанет тот момент, когда граф одумается и возьмётся за дела своей семьи и найдёт себе пару, подходящую ему для возрождения благородного рода.       На его щёки опустились ладони Алиса, мягко погладив кожу, прежде чем мечник наклонился, оставив поцелуй у него на лбу. Пожелание удачи.       — Если дела пойдут не так, как было запланировано… Если что-то будет угрожать тебе, пожалуйста, Гаррет, беги оттуда.       — Я не могу, Лис… Если Ключ попадёт в лапы Хозяина…       — Не попадёт. Если не выгорит эта вылазка, мы придумаем что-то ещё. Если придётся, пойдём силой.       Они оба знали, что их силы, особенно против сил их неизвестного врага, были попросту ничтожны. Не получится сейчас — их просто убьют, сегодня или завтра.       — Верь в свои силы, вор. Это будет не сложнее, чем выбраться живым из Закрытой территории. С чем, я напомню, ты успешно справился.       Удача дурака. Смешное стечение обстоятельств. Если бы не дух умершего там архимага, пробравшегося в его голову, его бы съело очаровательно зубастое облачко, или разорвало бы на части жаждущее тёплой плоти создание тьмы, принявшее облик беззащитной маленькой девочки. Это не зависело от него — поспешил напомнить себе вор. А затем, если бы он не рискнул обдурить самого настоящего демона, его бы перемолол на кровавую пыль голодный рассвет. Разве можно было при таких обстоятельствах выжить лишь благодаря врождённой хитрости и ловкости?       — И уж точно не сложнее, чем спуск в Храд Спайн. Справишься здесь, затем мы справимся там.       Твёрдое, уверенное «мы» будто бы ударилось об его рёбра, просочившись внутрь неприятным холодком. Гаррету подумалось, что, даже если Маркауз будет настаивать на том, чтобы спуститься в Могильники вместе с ним, он сделает всё, чтобы не пустить его туда. Прокрадётся ночью, сбежит, привяжет мечника к дереву — всё равно, лишь бы в его светлую голову не закралась мысль о том, чтобы отправиться на верную смерть. Но пока что самому графу об этом знать не обязательно.       Чтобы оставить неприятную тему без ответа, Гаррет без спешки наклонился, чтобы ещё раз поцеловать графа. Даже если это было сделано для того, чтобы заполнить неловкую тишину, кто запретит ему параллельно наслаждаться близостью?       Ответ нашёлся сразу же — запретит нехватка времени. Где-то совсем недалеко от двери раздались сильно приглушённые голоса — что тут сказать, в Учёной Сове качество дверей явно было лучше, чем в той же Золотой Курице, что заглушало большую часть всех звуков. Они не знали, кто именно был за дверью, но вора явно пришли подгонять.

***

      Золотые глаза эльфа, излучая слабое свечение в темноте коридора, чётко видели силуэт, прильнувший к двери одной из комнат. Насколько он знал, сейчас там готовился к миссии Гаррет. Извращенец? Шпион? Чересчур любопытный? К его несчастью, нет — взгляд быстро выцепил характерные линии тонкой фигуры и вид тщательно уложенных чёрных волос. Старый «друг» Гаррета. Очевидно, совершенно «случайно» очутившийся именно в этот момент и именно под этой дверью. Со сталью в голосе, Элл бесшумно подошёл к молодому мужчине, прислонившемуся ухом к двери.       — Надеешься услышать что-то интересное?       Услышав это, Басс крупно вздрогнул, явно испугавшись того, насколько незаметным мог быть эльф. Повернувшись лицом к к’лиссангу Миралиссы, Басс попытался очаровательно улыбнуться. Тем не менее, видя то, как мигом побледнела его слегка смуглая кожа, а движения стали дёргаными, Элл и не сомневался в том, что его невинность была не более, чем игрой.       — Конечно нет! Но… почти, на самом деле, — и снова дурацкий смех, и снова улыбка, напускная несерьёзность. Этот человек не только вызывал подозрения, но ещё и раздражал эльфа похлеще чересчур прилипчивого шута на серьёзном мероприятии. — Я хотел переброситься парой слов с Гарретом, перед тем как вы пойдёте… туда, куда вы собрались, — Бассу всё ещё никто не доверял достаточно, особенно для того, чтобы посвящать его в детали плана. И лично сам Элл целиком и полностью разделял такую политику по отношению к этому плуту. — Но, как я понял, он там не один, в комнате, за закрытой дверью. Я просто хотел убедиться, что не прерву его… посреди чего-то важного, если ты понимаешь, о чём я.       Намекающе поднятые брови и «честный» взгляд человека были встречены холодной угрозой в голосе:       — Не испытывай моё терпение.       — И не собирался, любезный эльф! — Басс тут же поспешил отступить, поднимая руки в защитном жесте. — Думаю, я могу поговорить с Гарретом чуть позже. Это определённо точно не проблема, ты можешь не волноваться.       Подарив ему ещё одну милую, почти что извиняющуюся улыбку, человек развернулся, отходя от двери. Не собираясь рисковать, эльф грубо схватил его за локоть, собираясь провести Басса до его комнаты, чтобы излишне любопытный парень не решил свернуть на каком-то другом повороте длинного коридора.       — Я совершенно не понимаю, к чему такая осторожность! Разве я не могу выйти, к примеру, на небольшую прогулку? Чтобы ты знал, отсутствие солнца плохо влияет на тон кожи! Ну, тебе не понять, но всё же…       Окинув взглядом ладонь на своём локте, Басс позволил проскользнуть в голову мысли о том, чтобы стряхнуть с себя чужую руку — всё же не ребёнок, да и в детстве его под ручку родители-пьяницы не водили, но то, с какой силой пальцы даже не напрягающегося эльфа впились в его сустав, заставило его тихо зашипеть, но перестать бороться.       У Элла были сильные руки. Натренированные крепкие пальцы, чтобы надёжно держать лук, но пластичные, чтобы плавно натягивать тетиву. Мозолистые от работы ладони. Смуглая кожа, но совершенно не похожая на его собственную — она была намного более загорелой благодаря бесконечным походам… ну или хотя бы постоянной жизни под солнцем, в лесу.       Летающего в облаках Басса прервал сам эльф, больно дёрнувший его за локоть в правильный поворот коридора. Парень немного стушевался, быстро прекратив попытки препираться, когда эльф буквально начал тащить его дальше, к выделенной ему на время комнате. У самого же Элла в голове крутилась лишь одна мысль — ему нужно будет начать пристальней присматривать за этим подозрительным человеком.

***

      Это была ночь. Наверное, одна из самых длинных за всю его жизнь. Дело было даже не в том, что он совершенно не мог уснуть — он однозначно не собирался расслабляться сегодня, даже если бы от этого зависела вся его жизнь. Но, как бы Маркауз не старался себя убедить, эта ночь не могла быть такой уж длинной априори — летние ночи в их краях всегда были намного короче. Очевидно, на этот раз дело было исключительно в его непривычно сильной нервозности.       Возле главного входа он провёл, по его ощущениям, несколько часов. Но на самом деле, он был уверен, не прошло более часа с того момента, как он закончил уборку в их с Гарретом комнате и перебрал их вещи, чтобы по возвращению с задания они могли сразу же отправиться в дорогу. (Мало ли что мог кто-то тут найти, если бы хорошо обыскал Учёную Сову после их отъезда. Ведь кто знает, что может сделать опытный шаман с одним единым волоском, оставшимся после них на, предположим, постельном белье? Граф не имел опыта или достаточных знаний в таких вещах, но он точно не собирался рисковать.) После того, как все сумки были собраны и перепроверены, Алистан вздохнул и потянул за собой на первый этаж всё железо, что попалось ему на глаза — свой верный меч, несколько охотничьих и кухонных ножей, а так же небольшой походный топор, что они использовали во время перевалов на природе. Недолго думая, граф взял с собой и удлинённый нож Гаррета, что пришлось оставить в трактире на время пребывания в Ранненге — превышал допустимые в городе размеры. Клинок явно давно затупился от того, как редко вор его использовал, отдавая предпочтение более незаметному арбалету.       В самый последний момент их планы кардинально изменились. И, пусть он не любил, когда в заранее продуманных делах меняют ход событий, в этот раз он даже поддерживал подобное решение. Идея Миралиссы заключалась в том, чтобы как можно скорее убраться из Ранненга, и в этом он был полностью согласен с ней — задерживаться там, где за каждым углом их компанию могли поджидать люди, желающие убить их за несколько золотых или за какую-то дурную идею, не имело никакого смысла. Сейчас же его задача заключалась в том, чтобы дождаться оговоренного с эльфийкой времени, когда экипаж Диких, эльфов, шута и Гаррета доберётся обратно в Сову. Затем убедиться, а после и перепроверить, что всё будет готово для их завтрашней совместной вылазки. Но в данный момент ему оставалось лишь ждать, понадеявшись на мудрость эльфийской принцессы.       Переместившись ближе к центральным дверям и устроившись так, чтобы иметь хороший обзор и на подъездную дорогу, виднеющуюся из высоких окон, и на окружающие его проходы вглубь трактира, граф взял в руки точильный камень и принялся за работу. Монотонные дела всегда помогали ему скоротать время.       Эта ночь была особенной.       Чувствовал ли он то же самое в ту ночь, когда его сестра сбежала из дома и он до самого рассвета выглядывал её в окна своей комнаты? Это было давно, и пусть он прекрасно помнил, о чём он думал, когда был ребёнком, тогда он не чувствовал ничего подобного. В ту ночь он ощущал лишь то, как груз ответственности давил на его плечи сильнее с каждым вдохом. На него одного, теперь единственного наследника Маркаузов, как отвечающего за весь пришедший в упадок род.       Точильный камень со звонким, но не режущим слух звуком трения прошёлся по острию его меча. Проверив качество заточки, граф спустя какое-то время отложил меч и взял в руки топор. За окном всё ещё было темно и невыносимо тихо.       Чувствовал ли он что-то похожее в ту ночь, когда он, ещё будучи молодым капитаном, остался в живых один из всего отряда, замерзающий в одиночестве среди тёмной и бескрайней тундры? Снежные бури в Безлюдных землях той зимой были особенно суровы. Но, к счастью, люди из Одинокого Великана нашли его достаточно быстро — он самостоятельно смог дойти почти что до самой границы, подвели лишь отказавшие двигаться от холода ноги. Даже в ту ночь он думал только о том, как будет представлять высшему командованию отчёт о полном провале его первой разведки.       Далее в руки по очереди ложились ножи. После его заточки их лезвия выходили идеально острыми.       Но эта ночь была другой. Ночь, состоящая из ожидания неизвестного. Ночь, когда отряд — а если говорить точнее, то Гаррет — отправились на «Невозможную Миссию», как прозвал её сам мастер-вор. Миссию по возвращению Ключа от Створок Костяных дворцов, украденного сначала сторонниками Неназываемого, а затем и слугами Хозяина. Чересчур рискованная миссия, и не только для Королевства и их будущего, но и для Гаррета. И только сейчас, когда Маркауз постарался отдать любовнику часть своей уверенности, он понял, насколько же на самом деле переживал.       Последним в очереди на заточку на небольшом столе покоился нож Гаррета. Длинный, размером почти с его локоть, в меру тяжёлый, не слишком широкий клинок с симпатичной серебряной окантовкой по лезвию. Красивая и удобная вещь, которая всё равно не служила по своему предназначению. На самом же деле, насколько знал граф, Гаррет почти что не умел пользоваться холодным оружием. Да, он владел теорией, разбирался в разных стилях и техниках, но для работы такое железо было для него попросту бесполезным. Будучи тенью, ему намного проще было сбежать, или же, если совсем не повезёт, ударить врага чем-нибудь тяжёлым по затылку. Но почему-то, из раза в раз, он всё равно продолжал носить с собой этот нож абсолютно на каждую вылазку. Алистан находил слегка странным и тот факт, что Гаррет всегда предпочитал именно этот клинок, не желая выбрать что-то более миниатюрное — тот же короткий кинжал, к примеру. Вампиров он, что ли, резать собрался, таская с собой серебро? Всякая нежить тоже отпадала — в Храд Спайне, может, серебро и помогло бы против восставших, но точно не там, в Авендуме.       Но что-то такое особенное было в том, чтобы подточить нож Гаррета, пока тот был на задании. Привлекал даже не сам клинок, а забота, которую он не всегда мог проявить по отношению к Гаррету, даже когда очень хотелось. К примеру, он не мог позволить уставшему и сонному Гаррету облокотиться на себя, когда они сидели у костра после утомляюще долгого дня дороги. Не мог дать ему порцию скудного походного завтрака больше той, что предлагали всем воины Диких. Не мог придержать его лошадь во время пути, когда сам Гаррет начинал дремать от жары, скуки и усталости. И ещё множество, угнетающее множество таких «не мог», состоящее из подобных маленьких деталей. Деталей и ограничений. И сейчас, когда он ничем не мог помочь Гаррету в деле с Ключом, ему оставалось лишь быть полезным здесь, раскладывать вещи Гаррета по сумкам и чистить его оружие. Ждать оговорённого времени, когда он вернётся. Снова ужасно уставший и во всех отношениях вымотанный. Самое главное — чтобы по воле богов живой.       Гаррет об этом не знал, но как только всё улеглось и воры-убийцы сбежали вместе с эльфийской святыней, граф не думал об убитом трактирщике, раненом десятнике или пропавшем без следа солдате — сильнее всего Алистан надеялся, что неизвестные не решат выследить Гаррета, каким-то образом прознав о том, что он имеет непосредственную магическую связь с Ключом. В конце концов, даже его невероятная удача была бессильной, когда речь шла об арбалетном болте в спину. И каким же было его облегчение, когда в Учёную Сову Гаррет вернулся совершенно живым и здоровым, всего лишь выпившим немного пива в городском трактире вместе с остальными Дикими.       Когда же всплыло местонахождение их пропажи, Крыса был первым, кто предложил свою кандидатуру для миссии по возвращению артефакта. Даже несмотря на то, что у него не было ни плана, ни шансов на успех. Но, тем не менее, это решение не было глупостью, помноженной на храбрость — играло роль лишь понимание того, кому придётся отдуваться за их проблемы, если у него не получится переубедить Миралиссу и взять дело в свои руки. К сожалению, его уговоры так и не принесли плодов и эльфийка не повелась на его поддельную уверенность в том, что «лучше опытного воина никто не сделает эту работу». Единственным, что утешало, был тот факт, что Гаррет не полезет в Х’санкорову пасть один, но не всё ли равно? В любом случае, на выполнение основной миссии выбрали профессионального вора, благодаря заклинанию эльфийки чувствовавшего Ключ на бессознательном уровне. Выбрали Гаррета.       А затем произошло то, чего он боялся больше всего — Гаррета похитили. Не передать словами то, что на самом деле граф чувствовал в тот момент, когда из простейшей разведки, в которой вор вообще не должен был принимать участие, не вернулся ни Гаррет, ни Угорь. Если бы в конечном итоге у них так и не появилась информация об их местонахождении, Алистан в прямом смысле был бы готов прочесать и, если понадобиться, разобрать по кирпичику каждый дом в Ранненге, чтобы не случилось непоправимого. Вытрясти информацию хоть у прислуг Неназываемого, хоть у Паргайда, хоть у самого Хозяина лично. Он должен был найти Гаррета. И только он наконец-то был в безопасности, как тут же снова ему понадобилось лезть в пекло. Как говорят гномы — из огня да в полымя.       Но как бы у него не сжималось сердце от неимения возможности поделиться чем угодно с дорогим ему человеком, рассказать о том, как он переживал, Гаррет бы точно неправильно понял его мотивы, его намерения помочь, то, что ему банально не всё равно на него. Как и раньше, чересчур побитый жизнью, чтобы принимать его заботу и любовь. Это осторожность, говорил Гаррет. Между нами всё равно ничего не будет, говорил Гаррет.       Застигнутый врасплох резко появившимся перед глазами тёмным силуэтом, граф на голых инстинктах сжал рукоятку клинка, резко поднимая взгляд. Он потерял бдительность. Слишком глубоко погряз в свои мысли, так, что перестал обращать внимание на своё окружение. К его счастью, в их временный штаб не пробрался враг. Перед ним стоял старый знакомый Гаррета с нейтрально-дружелюбным выражением лица, совершенно не обративший внимания на направленное в его сторону оружие.       — Тише, это только я, — Басс слегка улыбнулся, открыто смотря ему в глаза. — Доброго вечера, милорд, — парень слегка склонил голову в знак уважения.       Алистан помнил, как встречал этого плута в Авендуме, ещё когда чистая случайность не познакомила его с Гарретом. Случайность, имя которой и было Басс. Именно его проказы обратили внимание гвардейца на парочку сирот-воришек. В том возрасте, в котором он их запомнил до того, как ему пришлось отправиться на службу к Одинокому Великану, они ещё имели дружеские отношения. Но, к сожалению, Гаррет так никогда и не рассказывал, что послужило причиной для их ссоры.       Как и в юношестве, Басс имел мягкие черты лица, бездонные чёрные глаза, ямочки на щеках, выразительные губы и длинные ресницы. Насколько граф мог видеть сейчас, он хорошо научился пользоваться этим, обуздав тысячу и один способ состроить лицо так, чтобы стать похожим на маленького и невинного щенка. Немолодого капитана гвардии тяжело было обмануть чем-то подобным — без особого труда он мог видеть, как за милой улыбкой скрывалась хитрая змея, которая очень хорошо знала, какие точки ей следует прожать. Но не ему было осуждать парня за его способ выжить в большом городе.       На секунду он задумался, что было бы, если бы Гаррет перенял привычку старого друга и улыбался бы для него так же мило и так же открыто. Он представил, как искрились бы его зелёные глаза, как красиво бы собирались возле них тонкие лучики морщинок, как разгладились бы его хмурые брови… На сердце будто бы потеплело. Но, как только он вернул своё внимание Бассу, граф понял, насколько хищной казалась его улыбка в сравнении с той, что играла мгновения назад в его воображении.       — Разве эльфы не решили запереть тебя? — наконец, угрожающе поднятый кинжал нашёл своё место в ножнах.       — Решили. Глупость, как по мне. Может быть, я не так хорош, как Гаррет, но мы росли вместе. Я тоже умею вскрывать замки, — тихо хихикнув, Басс сощурил глаза.       Ненадолго они оба замолчали. Басс, изучающий графа, и Алистан, попросту не заинтересованный в разговоре. Плавно передвигаясь, Басс мягко опустился в кресло по другую сторону небольшого столика. Закинув тонкую ногу на ногу, он опустил свой взгляд, рассматривая красиво переливающийся меч капитана.       — Когда-то я слышал, что для воина почистить чужой клинок — проявление заботы.       Неоднозначный намёк. Манипуляция? Парень точно узнал тот кинжал, что сейчас был у Маркауза в руках.       — Скоро мы продолжим наш путь. Вся экипировка должна быть в надлежащем состоянии, — безразличный голос, ничего не выражающий холодный взгляд, хорошо скрывающий настоящие мысли.       — Но почему-то вы не чистите клинки других своих воинов. Или ножи гоблина, к примеру. Лишь свои собственные… и несколько тех, что я видел только у Гаррета.       Что-то знает? Или просто очень догадливый? В этом маленьком «допросе» не было правильных ответов — анализировали не его слова, а его реакцию. Какова цель всей этой игры?       — У вора не будет возможности самостоятельно подготовить свои сумки перед тем, как мы продолжим свой путь, — самая лучшая ложь — та, что отчасти является правдой. И, пусть его род сильнее всего был известен за свою преданность и честность, Крыса слишком давно научился прятать ту правду, которую не должны были знать. — Я не знаю, что Миралисса решит по поводу тебя, но на данный момент большего я сказать не могу. Прошу простить, — стандартная вежливость легко слетела с языка, когда граф вернулся к своему занятию, взяв один из ножей, который он совсем недавно заточил.       — Не стоит. Я всё понимаю, — такая же притянутая вежливая улыбка. Мягкий тон голоса, будто бы правда выражающий понимание и ненавязчивость их беседы.       Вновь длящаяся одновременно слишком мало и слишком много тишина. Басс не говорит напрямую. Всё кружит и кружит вокруг того, что хочет узнать на самом деле.       — Разве у вас с ним не неприязнь? Если мне не изменяет память, вы ненавидите преступников, особенно воров, — с задумчивым выражением лица, Басс приложил палец к губам, будто бы правда пытался решить противоречивую загадку.       — Я не делаю этого ради вора лично, — твёрдо отрезал граф. — Но если каждый меч будет в надлежащем состоянии, это поможет всему отряду, да и к тому же сейчас я экономлю всем нам время, занимаясь этим заранее.       Поняв, что на каждый его выпад у Маркауза найдётся отговорка, Басс бросил наскучившую тему, тут же ухватившись за новую, надеясь, что в этот раз граф попадётся на крючок. С одной стороны, Алистану его хитрость казалась весьма примитивной, но он даже не сомневался, что если бы Бассу пришлось вытягивать информацию из кого-нибудь другого, он бы использовал совершенно другие методы, положившись на милую улыбку и проникновенный взгляд.       — Знаете, я так давно не был в Авендуме. Иногда тоскую по старым временам.       Крыса еле сдержался, чтобы не вскинуть с недоверием бровь. Он? Тоскует? Как человек, который половину жизни прожил в постоянном риске то умереть с голоду, то быть убитым за аферы, скучать по жизни в нищете тогда, когда у него в кошеле водилась далеко не горстка медных монет? Алистан не знал, чем зарабатывает на жизнь Басс сейчас, но даже если судить по его одежде, поведению, внешнему виду — он больше не был тем, что раньше. Он изменился. Пусть он и не знал Басса так хорошо, как его знал Гаррет, но он будто бы видел, как тяжело ему далось выбраться из ямы, состоящей из вечных долгов, мошенничества и азартных игр. Огонь той личности, какой раньше был Басс, будто бы потух, оставив после себя лишь выбеленную оболочку, почти что кукольную, как раз подходящую тому образу, что из него вылепил Ранненг. Он подстроился под жизнь в другом обществе, в городе, живущим по своим собственным законам. Подобные изменения зачастую неотвратимы. Просто невозможно было то, чтобы он действительно мог скучать по Авендуму.       — Даже интересно, что там изменилось после того, как я ушёл.       Странно было слушать эту пустую болтовню, а именно такой она и была. В любой другой момент он бы не обратил на неё внимания, но то, как преподносил свой уход Басс, многое говорило о том, каким человеком он был. Для Гаррета это была история предательства первого и единственного друга детства. Но сам Басс без затруднений мог говорить об этом, будто бы за этими словами ничего не стояло.       Поняв, что просто так графа ему было не разговорить, Басс на секунду задумался, как ему задать нужный вопрос так, чтобы один из ножей, что так старательно точил Крыса, в какой-то момент не оказался у него в теле. Осторожность не помешает никогда, пусть он и не думал, что его действительно кто-то решит покалечить.       — Смею надеяться, ваша семья так же влиятельна, какой и была раньше? Даже не могу представить, во что бы превратился город без Королевской службы Маркаузов.       Он не совсем понимал, куда этот парень хотел завести разговор. То, как туманно он ставил вопросы, пытаясь выведать неизвестно какую информацию, заставляло графа теряться в догадках. Видя задумчивое лицо Алистана, Басс терпеливо ждал ответа. По старой привычке, граф скрестил руки на груди. Его ответы должны быть аккуратны, или же парня просто терзало любопытство?       — Спасибо, что интересуешься. Да, я всё ещё состою на службе у Короны Валиостра.       — Только вы один? — сразу же зацепился за его слова Басс.       — Мои родители решили ограничиться тремя отпрысками, прежде чем покинуть этот мир, да пребудят они в Свете.       — Да пребудят их души в вечном покое, — тихо кивнул Басс.       — Не знаю, многое ли ты слышал о моей семье ранее, но я стал единственным наследником ещё тогда, когда ты был в Авендуме. Мой младший брат умер, будучи ребёнком, а старшая сестра отреклась от рода.       — Но разве у вас нет наследников?       Басс чересчур явно пытался скрыть то, как сильно его интересовал ответ на этот вопрос. Его глаза будто бы стали ещё темнее, когда он наконец сумел подобраться ближе к желаемой теме.       Граф сделал глубокий вдох, чувствуя внезапно накатившую усталость и желание по-глупому закрыть лицо руками, как он делал маленьким, когда тёмной ночью на город падала гроза. На самом деле, этот вопрос ничем не отличался от тех, что задавали ему на официальных приёмах и праздничных мероприятиях в высшем обществе. Но именно поэтому он никогда на них не ходил, даже когда не явиться считалось дурным тоном.       — Нет. На данный момент я один.       Глаза Басса слегка округлились, но всего лишь на несколько секунд.       — Мне казалось, каждый глава такого древнего рода, как ваш, должен заниматься… непосредственным его продолжением, — парень изо всех сил старался, чтобы его слова не выглядели оскорбительными. Меньше всего он хотел настраивать графа против себя.       Даже несмотря на то, что на эту тему у него имелся целый список давно заготовленных и выученных фраз, каждый раз всё равно давался ему нелегко. Но, наверное, в том возрасте, в котором он был сейчас, он уже почти смирился с тем, что он никому не сможет рассказать про свою любовь. Особенно самой любви.       — Женитьба — это не то, о чём должен думать рыцарь. У меня нет на это времени.       Басс озадаченно хмыкнул, слегка умерив свой пыл.       — Никогда не слышал, чтобы человека вообще не заботила любовь, — несмотря на всё, парень всё равно оставался романтиком в душе.       — Не могу сказать, что полностью согласен с тобой, но и я не говорил, что никогда не любил.       Снова тишина. Оба взгляда направлены в темноту за окном. Басс молчал и делал для себя какие-то выводы, блуждая глазами между окружавших Учёную Сову ёлок. Внимание Алистана же было приковано к дороге перед входом. Если что-то пойдёт не так, беды или плохих новостей стоило ждать именно оттуда.       К удивлению, сейчас, когда юноша не донимал его неудобными вопросами, его компания даже почти не мешала… «Юноша» — как смешно. Как смешно то, что Басс был всего немного младше Гаррета — на год, не более. Сколько было им обоим? Ведь не меньше тридцати. Алистан помнил, каким был Гаррет, когда он действительно был юн. Тренировки его наставника хорошо повлияли на развитие его мускулатуры, как и нормальное питание, когда ему больше не приходилось голодать. В отличии от Басса, который имел более тонкую фигуру и тощее тело, Гаррет был сильным, выносливым и ловким в бою. И, что немаловажно, имел твёрдый характер и ясный взгляд на вещи. Басс даже сейчас мог казаться графу юнцом, но Гаррет уже тогда был мужчиной. А ведь это было почти пятнадцать лет назад.       Пятнадцать лет. Это была такая ничтожная цифра в масштабах истории, но такая большая для его жизни. Жизни, которая видела только войну и службу. Он не становился моложе, совсем скоро ему будет сорок пять. А он банально не может сказать самому дорогому человеку о том, что любит его. Ну что за детский бред.       — Ты ждёшь, когда они вернутся? — внезапно заговорил Басс, вновь выдёргивая его из пелены мыслей. Он действительно стал слишком рассеянным. — Или у вас тут типа патруль? Посменный.       Окинув собеседника взглядом, граф почти удивился. Теперь он видел в Бассе намного меньше притворства. Больше расслабленности, больше спокойствия. Даже мог проследить за тем, как он начал сонно зевать и устроился глубже в кресле. Стал более человечным, откинув всю излишнюю вежливость. Сбросил с себя маску.       — Нет. Я сам решил быть тут, — прочистив горло, он провёл ладонью по гравировке на перстне, чтобы собраться с мыслями. На этот раз уловка совершенно не помогала, но, тем не менее, было приятно знать, что одно из его колец сейчас носил никто иной, как Гаррет. Пусть и не в том смысле, в котором ему бы хотелось.       — Не думаешь, что это не совсем рационально? — голос Басса стал тихим и чуть более мягким. — Правильнее было бы поспать сейчас, пока есть возможность. Перед дорогой.       — Я не могу уснуть сейчас, — он покачал головой, быстро выбирая ту правду, которую он мог использовать. — Их… прогулка не должна занять много времени. Скоро мне нужно будет встречать их.       Даже если бы у него была возможность, он не смог бы уснуть, зная, что с высокой вероятностью прямо сейчас Гаррет может находится в смертельной опасности.       — А вот тебе следует отдохнуть. Недосып плохо влияет на организм.       С этими словами он поднялся из кресла, собирая со стола всю экипировку, чтобы разложить её по сумкам. Ещё немного. Ещё немного ожидания и он сможет увидеть Гаррета, живого и целого. А пока ему стоило отвлечься.       Не более чем через десять минут всё острое железо было безопасно запаковано. Алистан вернулся к главному входу, чтобы продолжить следить за подъездной дорогой. И каким же было его удивление, когда Басс оказался на том же самом месте, где он был десятью минутами ранее. Парень зевал чуть ли не беспрерывно, но всё равно упорно продолжал сидеть в главном зале. Заметив его взгляд, Басс закатил глаза.       — Только не говори мне, что и ты собираешься прогнать меня в «мою комнату». Ради всех богов Сиалы, я же не планирую побег! — выглядя оскорблённым, Басс по-детски скрестил руки на груди, как бы показывая, что из этого кресла его достанут только силой. Видимо, к’лиссанг Миралиссы слишком уж часто гонял парня с его насиженных мест, чтобы тот ненароком не прознал из их разговоров лишнюю информацию.       — Сиди сколько хочешь, — Алистан безразлично повёл плечами, напрягая и без того уставшую спину. Да, безопасность была важна, но что ему было сделать? Связать парня, чтобы тот не дёргался? Ему это попросту было не нужно, пока Басс не пытался совершить необдуманных поступков. — Я не Элл и применять силу стану только тогда, когда ты решишь взбрыкнуть. Для всего остального приказа от эльфов не было, а я пока не считаю это необходимым.       — Так и знал, что его настойчивое преследование меня было лишь его собственной инициативой, — закатив глаза, пошутил с явной раздражённостью в голосе Басс. В конце концов, от бдящего над безопасностью Элла деться ему было некуда. Но либо так, либо эльфы просто устранят его, обеспечив себе вечную гарантию о его молчании. И стоит ли говорить, что они с радостью предпочли бы второй вариант?       Через какое-то время Алистан заметил, что Басс теперь был с закрытыми глазами, начал более ровно дышать. Он не знал, уснул ли он — всё же время было позднее — или же просто погрузился в свои мысли от скуки. Но с осознанием того, что допрос можно было считать завершённым, к графу так же пришло и немного спокойствия.       Неосознанно проводя пальцами по кольцам на руках, граф тоже позволил себе прикрыть глаза на несколько секунд. Так намного легче было представить, что то отсутствующее кольцо, которое сейчас носил Гаррет, было именно тем самым, золотым перстнем с рубином. Но, вскоре понял он, даже на ощупь это было совершенно не то — форма и размер камней были совсем непохожи.       Из размышлений его вывели тихие шаги из коридора рядом. Эльф специально дал знать о своём приближении — неожиданная щедрость. Обычно все жители леса, особенно разведчики, даже на нейтральной территории передвигались абсолютно бесшумно.       Тут же открыв глаза, Басс мигом подобрался в кресле, как только увидел блеск золотых глаз Элла. Эльф как и всегда был одет в удобную «рабочую» одежду разведки, а за его спиной даже сейчас виднелся неизменный лук, колчан со стрелами и традиционный с’каш — на случай, если приём у Паргайда пойдёт не так, или же если к ним вновь решат заявиться гости.       — Я договорился с прислугой. Утром они уведомят мастера Квилда о нашем скором отбытии. Запасы повара упакуют к обеду, лошадей приведут ближе ко входу уже к вечеру. Как только вернёмся в трактир — сразу в путь, — коротко обратился к Маркаузу Элл.       — Вернётесь? Пойдёте город смотреть? Согласен, Ранненг — это очень живописное место, — с еле слышной насмешкой протянул Басс. — Лично я рекомендую бар на улице Цветов. Каждую ночь там как раз устраивают всякого рода представления очаровательные цветочки. Вам бы явно не помешало расслабиться, — или, может, это была игривость? Хотя казалось бы, зачем, особенно в отношении буквально непрошибаемого эльфа.       Видя, как напрягается челюсть Элла, Маркауз успевает ответить прежде, чем тот оскалится, или же достанет из ножен с’каш.       — Нам нужно будет съездить в город и забрать одну вещь, — граф решил ограничиться самой незначительной частью информации. Да, любопытному Бассу этого явно не хватит, но приходилось надеяться на то, что он поступит умнее и воздержится от подальших расспросов.       — Как, и ты тоже уезжаешь? — натурально удивился мигом взбодрившийся Басс, чтобы потом с притворным страхом округлить глаза и попытаться ухватиться за рукав эльфа. Тот без церемоний отпихнул от себя его ладонь, но это нисколько не смутило Басса. — И кто же будет меня сторожить? А вдруг украдут!       В ответ на бесстрашный выпад человека Элл угрожающе сощурил глаза. Эльфы были далеко не теми созданиями, с которыми можно было шутить. В худшем случае, воспринявший слова как оскорбление своей персоны эльф мог устроить обидчику Зелёный Лист. В лучшем — разорвать клыками глотку прямо на месте. Маркауз даже не мог точно сказать, не знал ли прописных истин Басс, либо же просто любил играть с огнём. К счастью, в этот раз Элл решил спустить это Бассу с рук. Засчитав это как личную победу, парень улыбнулся. Но его счастье длилось ровно до того, как эльф не снизошёл до ответа:       — Сурок не даст тебе заскучать.       Лицо Басса вмиг будто бы позеленело. Насколько Маркауз мог помнить его взаимодействия с Диким, Сурок совершенно не понимал шуток и сарказма Басса, из которых состояла практически вся его речь, что делало невозможным общение между ними. И, помимо всего, Сурок просто ненавидел игру в кости и карты, из-за чего моментально падал в глазах Басса. Но на его излишне детское горе у Алистана не было времени — за окнами трактира показалось движение. Отряд возвращался с разведки.

***

      Через почти час мучительного ожидания, переполошивший половину графского дома Гаррет наконец-то был за его пределами, выбравшийся целиком и с заветным Ключом, чересчур крепко сжатым в ладони. При взгляде на него, явно уставшего и нервного, Алистан крепко сжал зубы, борясь с желанием посадить его на свою лошадь и помчать обратно в трактир, чтобы дать Гаррету отдохнуть в безопасности хотя бы двадцать минут дороги до Учёной Совы. Почему-то количество народа, окружавшего их, уже давно перестало отрезвлять теряющегося в своих желаниях Крысу.       Они справились. И пусть самому Маркаузу пришлось самолично убить добрый десяток охранников, ему совершенно не было их жалко — в конце концов, они были на поводу у прихвостня Хозяина. Оставалось лишь надеяться, что Сагра учтёт их обстоятельства и не станет гневаться, что этим вечером он убивал без чести, прячась в тенях и нападая со спины. Не всегда война велась открыто.       Пальцы Гаррета слегка подрагивали от напряжения, но он всё равно не переставал сжимать Ключ так, будто бы боялся, что древняя реликвия может растаять прямо у него в руках. Но затем, отчего-то решив, что артефакт будет в большей безопасности у Маркауза, он протянул его Крысе, после того как с небольшим затруднением запрыгнул на Пчёлку. Было заметно, насколько же сложно ему было выпустить из рук Ключ, ради возвращения которого он не раз рисковал жизнью, но, решив для себя что-то, он всё равно оставил его на попечение Маркауза.       Позволив себе пойти на риск, граф ухватил свободной рукой пальцы Гаррета, незаметным в ночи жестом переплетая их со своими. Пока не все Дикие успели взобраться на своих лошадей и проверить окрестности на наличие засады или готовящейся погони, он мог поймать взгляд опущенных глаз Гаррета, которые при свете луны и в отсутствии фонарей на этой части улицы напоминали ему тёмный сосновый лес. Новые перчатки, купленные Гарретом после потери предыдущих во время вылазки на Закрытую территорию, как и их предшественники не закрывали пальцы вора, для большего рабочего удобства. Благодаря этому сейчас они могли чувствовать тепло рук друг друга. В какой-то степени это помогало обоим заземлиться, осознать, что они справились и вернули Ключ, не пожертвовав ради этого ни одним из членов их и так немногочисленного отряда.       Алистан мог чувствовать через венки на руках Гаррета, как быстро билось его сердце. Возможно, от бега, возможно, от нервов, но вероятнее всего — от смеси этих чувств разом. Но теперь он не мог посмотреть в глаза Гаррету, чтобы молчаливо поддержать его, понять, насколько тяжело ему пришлось на миссии — глаза Тени были прикованы к дому Соловьёв, высматривали возможных свидетелей. Маркаузу оставалось лишь чуть сильнее сжать его руку в своей. За оградой переполошились графские собаки, создавая довольно напряжённую атмосферу.       Вскоре мимолётную ласку пришлось прекратить — Дикие выстроились в шеренгу и Эграсса, заняв место в самом её начале, двинулся вперёд, уводя их подальше от особняка безлюдными ночными улицами. Следом за тёмным свою лошадь пристроил Арнх, за ним Угорь и притихший Кли-кли, несвойственно самому себе вцепившийся в пышную гриву Пёрышка. Тревога не отпускала маленького зелёного гоблина ещё с самой дороги на графский приём, и даже сейчас, когда все неприятности должны были закончиться, шут всё ещё был как на иголках, то и дело стараясь держать своего коня поближе к Диким. Заканчивал их шеренгу Элл, обеспечивая безопасность Гаррета и Ключа со спины.       Гаррет не переставал оглядываться на особняк, через каждые несколько метров вставая на стременах и пытаясь высмотреть неизвестно что. Это продолжалось даже тогда, когда дом Паргайда скрылся за другими постройками, оставляя видимыми лишь торчащие с крыш шпили, и эльфу позади них пришлось шикнуть, что со стороны такое поведение кажется чересчур подозрительным. Но теперь, когда у Гаррета не было возможности следить за их тылом, всё, что ему оставалось — это крепко вцепиться в поводья. Немного придержав свою лошадь, Алистан окинул его взволнованным взглядом. Такое поведение не могло возникнуть без причины.       — Тебя кто-то видел? — едва слышно поинтересовался граф.       Тряхнув головой, Гаррет выплыл из своих мыслей, подняв более осознанный взгляд на рыцаря.       — Кто-то видел тебя? — решив немного объяснить причину своего волнения о любовнике, он прошептал, так, чтобы его не слышали идущие впереди Дикие. Спрятаться от эльфов можно было даже не пытаться — чересчур хороший слух. — Ты выглядишь взволнованным. Я предположил, что так на тебя повлияло что-то, что произошло в поместье. Возможно, кто-то тебя заметил.       Решив быть осторожным со словами, граф не стал упоминать, что обычно Гаррет может быть нервным перед делом, но никак не после, только если что-то кардинально пошло не так и могло понести последствия. Спина Гаррета едва уловимо напряглась. Кажется, он сгорбился ещё сильнее.       — Лафресса, — выдавил он из себя.       — Шаманка Хозяина? — переспросил граф.       — Из шестёрки его сильнейших. Да.       — Видела?! — не сдержав небольшой паники в голосе, граф и сам привстал на стременах, ощутив пробежавший по телу холодок.       — Нет, нет! — быстро поправился Гаррет. Пусть Крыса и ощутил, как груз тут же свалился с его плеч, но напряжение всё равно не отступало. — Когда обнаружат пропажу, она точно с цепи сорвётся. За провал ей обещали болезненную смерть… Она будет жилы рвать, но попытается достать нас.       Какое-то время они ехали молча. Лишь цокот множества пар копыт звучал сквозь тёмную тихую ночь. Отчего-то сейчас этот звук, будто бы отсчитывающий ускользающие секунды, невероятно раздражал. Решившись на что-то, граф впервые в жизни понял, что репутация для него в этот момент значила меньше гнутого медяка. Плевать на эльфа, явно прислушивающегося к их разговору. Плевать на остальных. Плевать.       Его рука скользнула по вздрогнувшей спине Гаррета. Остановилась где-то в районе поясницы, вновь погладила вверх. Жест заботы. Попытка успокоить. Пусть даже такая ничтожная, как простое касание.       — Мы будем осторожны. Всё же ты смог умыкнуть старинный артефакт у неё из-под носа. А это значит, что даже она не всесильна.        — Да… — Гаррет вздохнул. — Да, наверное, так.       Эграсса задал такой темп лошадям, что менее чем через десять минут они уже заезжали на территорию трактира. Все, и Дикие, и эльфы спешили, укладывая немногочисленный багаж по седельным сумкам — по самым лучшим прогнозам, если их надежды не разобьёт ещё какая-то пакость Судьбы, отряд должен выехать за пределы Ранненга до того, как солнце покажется на горизонте. А это означало то, что у всех них оставалось не так много времени. Среди всей этой суматохи Маркауз успел лишь раз поймать удивлённый взгляд Гаррета, обнаружившего то, что все его вещи уже давно были собраны — всё же весь предыдущий день он проспал, не обратив внимания на такую мелочь, как состояние своих пожитков. Но ни у одного из них так и не появилось возможности как-то прокомментировать это, или же обсудить прошедшую ночь — даже если у не очень разговорчивого и как обычно хмурого Гаррета было желание сказать ему что-то, он не мог сделать этого вплоть до самого Болтника. События закрутились так сильно, что как следует осознать происходящее у них получилось только тогда, когда на их пути предстала первая преграда.       — Почтенный, вы правда уверены, что на весь город не найдётся ни одного человека, способного переправить нас через реку?       Это был один из тех редких случаев, когда окружающие могли наблюдать — пусть и всего на секунду, но всё же — растерянность на лице Алистана Маркауза. В целом, вся ситуация была весьма комичной, если не брать в расчёт то, что это вновь была очередная издёвка хитрой леди Судьбы. Слегка поддатый старик-крестьянин, который по совместительству был владельцем одного из паромов на берегу Иселины, и воин с тяжёлым кошелём, предлагающим ему полновесное золото всего лишь за их скорую переправу на другой берег реки. А комичной эту картину делал тот факт, что непоколебимый старик отказывался и от двух, и от трёх, и даже от пяти золотых монет.       — Способных у нас половина деревни, господин хороший, но непьющих вы где найдёте? Никто из работников не пожертвует праздником ради вашего золота. Таковы наши традиции, нельзя во время праздника работать, — пожимал плечами дед, даже не смотря в сторону чужого кошеля. — Богиню плодородия, Савию сегодня чествуем. Сами понимаете, как важен этот праздник для народа.       Сохраняя лицо, Алистан вежливо кивнул. Это была не первая попытка уговоров пожилого паромщика, но он наотрез отказывался работать сверхурочно, даже за десять кошелей подобных тем, что показывал ему рыцарь.       — Только солнце над рекой покажется, запомните слова старика, так сразу вас и переправим, господин хороший! Можете не беспокоиться, за ночь ребятки проспятся и наутро будут крепко цепь держать, — успокоил его старик, тут же поспешив откланяться и вернуться на центральную площадь небольшого городка, чтобы продолжить отмечать праздник своей богини.       Гаррет отстранённо наблюдал, сидя на берегу, как Алистан про себя бранит обстоятельства, что задерживают их отряд как минимум до рассвета, а затем уходит сообщить новости тёмной эльфийке. Отдалённо он слышал, как Лис предложил Миралиссе оставить у подъезда в Болтник дежурство, будто бы заранее зная, что вскоре воины Диких начнут отпрашиваться на незапланированный отдых в город. Несмотря на всё, Крыса всегда действовал осторожно, продумывая пути, которыми можно было обезопасить их временную остановку. Но эльфийка лишь покачала головой — реку и петляющую дорогу окружал густой лес, что делало невозможным проследить из их положения за окрестностями и, следовательно, делало бесполезной любую вахту. Даже если на них нападут, узнают они об этом лишь тогда, когда прольётся первая кровь. Напряжённое молчание между ними прервалось, когда с берега, где было решено разбить лагерь, поближе к парому, раздался спор.       — Всего лишь до заката, Дядьку! Ну фестиваль же, клянусь своей бородой! Будем трезвыми, как штыки!       Не прошло и получаса с их прибытия, а Халлас уже пытался убедить своего десятника в том, чтобы он отпустил ребят в Болтник развеяться, отдохнуть от дороги, как нормальные люди. Выбор сомневающегося Дядьки облегчила Миралисса, сообщив отряду с лёгкой улыбкой на губах, что все они могли позволить себе немного расслабиться и насладиться городским праздником. Энтузиазм Диких, уже бегущих в сторону площади, на которой собрался весь сельской народ из ближайших деревень, не умерил даже крик Дядьки о том, что каждому напившемуся он лично открутит голову без выяснения обстоятельств.       Наслаждаясь окружившей его тишиной, Гаррет продолжил наблюдать за тёмными водами могучей Чёрной реки. Небольшие волночки омывали песчаную косу, навевая ему воспоминания о родном Холодном море, волны которого разбивались мутной солёной пеной о скалистые берега Портового города. Где-то там, ближе к середине реки, вызванные сильным течением скрывались незаметные омуты и водовороты, которые напоминали ему о том, что эти потоки воды скоро станут частичкой моря Бурь, целиком и полностью оправдывая своё название.       Его мысли, блуждающие где-то далеко, за Восточным Океаном, внезапно прервал Кли-кли, прискакавший к нему на одной ножке по скользким камням, окружавшим пирс. Обернувшись, мастер вор лишь вскинул бровь.       — Тебе не кажется, что прыгать возле воды тому, кто не умеет плавать, не самая лучшая идея? — окинув скептическим взглядом гоблина, мастер-вор поднялся с одного из камней.       — Нет жизни без риска! — бесстрашно воскликнул шут, затевая новый круг вприпрыжку.       — Если ты упадёшь, Кли-кли, я тебя спасать не буду, — максимально серьёзным голосом пригрозил ему он, закатывая глаза на новую шутовскую выдумку.       — У! Скучный ты, Гаррет! — показав ему острый багровый язык, гоблин решил за раз перепрыгнуть два камня, за что тут же и поплатился, едва не соскользнув в реку. — Ой, мама!       Рука мастера-вора успела схватить шута за воротник, оттягивая его от воды. В ответ на это маленький гоблин вцепился в его рукав, огромными глазами смотря в непроглядную глубь Иселины, куда только что чуть не свалился. Но, тем не менее, признать свою ошибку Кли-кли наотрез отказался, назвав её маленьким просчётом, вызванным сильным ветром. И стоило ли говорить, что на берегу царил лёгкий штиль?       — Пойдём скорей на праздник, Гаррет! Все Дикие уже там! И даже эльфы, представляешь! — шут уже явно загорелся энтузиазмом и начал дёргать его за и так расстянутый рукав, предвкушая музыку и танцы.       — Это праздник их богини, что там будет делать вор? — попробовал переубедить его Гаррет. Судя по тому, какой взгляд на него поднял маленький шут, попытка успокоить гоблина полностью провалилась, но всё же он не спешил сдаваться. — Я ведь ни разу в жизни не занимался огородничеством, и хозяйство никогда заводить не планировал, даже на пенсии!       — Не волнуйся, Гаррет! Если люди будут спрашивать, говори, что ты пасёшь коров! Никто и не догадается.       В очередной раз попросив у Сагота терпения, мастер-вор пропустил гоблинскую шутку мимо ушей.       — Можешь идти вперёд. Люди уже должны были начать плести венки. Поспеши, если хочешь успеть.       Глаза Кли-кли загорелись ещё ярче, совсем как у ребёнка, когда он побежал в сторону Болтника. Ведь не мог же он пропустить самую главную часть праздника? Покачав головой, Гаррет медленно двинулся вслед за гоблином.       Весь Болтник утопал в цветах. При каждом дворе, что бедном, что богатом, имелись клумбы, на которых как раз распустился цвет множества разных сортов трав, характерных для раннего августа, а вдоль главной дороги небольшого городка цвели пышные кустарники. Люди, несомненно, любили и уважали свою богиню, потому праздник имел весьма большой размах. Сегодня каждый живущий за счёт земли человек благодарил божество за хороший урожай, нося зелёные венки и сея тем самым новые цветы в её честь.       Гаррет помнил, как расцветал весь Собор Богов в этот праздник — зелень каким-то чудом с территории храма Савии расползалась по всей территории, иногда вылезая на саму Соборную площадь. И для людей столицы это правда было большим событием, поскольку растений в Авендуме, особенно декоративных, было весьма мало, если не считать Внутренний город.       Недалеко от главной площади Болтника разместилась небольшая ярмарка, на которой люди продавали сшитую своими руками одежду, простенькую посуду, мёд, семена растений, цыплят и саженцы деревьев. Люди общались, пели и веселились. Жили, одним словом. Гаррет прошёл мимо ярмарки, подходя ближе к площади.       Глаза сразу цеплялись за толпу юных, молодых и пожилых, окружённых большими плетеными корзинами, что были заполнены пучками пушистых ярко-жёлтых розг. Используя цветущие стебли золотушника, девушки под наблюдением старшего поколения плели пышные венки, после чего дети убегали на площадь дарить их всем желающим.       Лишь подойдя немного ближе, Гаррет смог заметить Угря, нашедшего себе неожиданную компанию — какая-то маленькая девочка уже надела на его голову золотой венок, и теперь с энтузиазмом рассказывала ему, как иностранцу, приехавшему из далёкой страны, о своей богине.       — Богиня Савия — это самая-самая лучшая богиня на всём свете! — во все глаза смотря на слегка растерянного гарракца, девочка едва ли не прыгала вокруг него, из-за чего явно большой на её голову венок несколько раз чуть не упал на землю. — Она очень добрая, а ещё всегда приносит с собой на землю столько красивых цветов, что ими можно украсить весь-весь Валиостр! — речь ребёнка была чуть невнятной от того, как быстро она говорила, но по лицу воина можно было понять, как внимательно он старается её слушать. — А у тебя… ой, то есть, у вас дома, уважаемый господин, тоже ведь есть цветы, да? У моей мамы за домом есть большой-пребольшой сад, и там всегда очень много бабочек! Мама говорит, что если бабочка сядет на тебя, то в будущем тебя будет ждать счастье! Это всё потому, что Савия сама может превращаться в бабочку! Ой, или мама говорила, что она просто очень любит бабочек… — на лице девочки проступило замешательство. Она на секунду задумалась, но тут же поток её слов вновь возобновился. К счастью, Угорь, кажется, не возражал её компании, хоть и было видно, как непривычно ему давался контакт с ребёнком. В конце концов, где найдёшь детей в заснеженной тундре Безлюдных земель? Особенно, когда сидишь там безвылазно десяток лет.       Из всего интересного, что ещё мог заметить мастер-вор, взгляд выцепил необычную парочку, что сидела за одним из отдалённых столиков, выставленным около местной таверны. Спрятавшись от людских глаз в тени какого-то дерева, за столом сидел эльф, на губах которого была видна лёгкая улыбка, — небывалое зрелище в их реалиях! — а компанию Эграссе, к его удивлению, составлял не кто иной, как Сурок. Золотые глаза тёмного с любопытством наблюдали за тем, как Непобедимый по команде крутится, падает на пушистую спинку или прыгает через выставленный палец. Пусть линг и не был цирковой мышью, но, будто бы понимая, что на кону стояла честь хозяина, выполнял все трюки без единой заминки. Улыбка Эграссы выросла до небывалых размеров, слегка оголив клыки, когда Дикий дал ему сухарь, чтобы тот мог угостить им линга. Благодарно пискнув, Непобедимый даже позволил эльфу почесать свой лохматый бок. Эх, знала бы мышь, что умудрилась сделать, заставив вечно серьёзного младшего эльфийского принца улыбаться! Пусть он и не знал, каким образом сошлись эльф и Дикий, но что Сурок, что его питомец явно были горды собой и своим эксклюзивно продемонстрированным представлением.       Среди заполненной народом площади было весьма трудно вычленить взглядом хоть кого-то знакомого, однако краем глаза он, кажется, видел Миралиссу, которая показывала гоблину, как правильно сплести праздничный венок. У неё ведь есть дети, верно? Остались где-то в Чёрном лесу, вспомнил вор. К его удивлению, непоседливый шут внимательно следил за движениями рук тёмной эльфийки, изо всех сил стараясь сотворить хоть что-то похожее.       Интересно, чем были заняты остальные? Кли-кли говорил, что на фестиваль ушли Дикие и эльфы, но он ничего не говорил про Ал-…       — Привет, Гаррет! — послышался звонкий оклик где-то у него за спиной, когда чужая рука почти что невесомо опустилась на его плечо.       Скрепя сердце, ему пришлось обернуться. Он не мог не обернуться.       — Привет, Басс.       На какое-то мгновение старые знакомые встретились взглядами. Неожиданно запнувшись, Басс неловко опустил глаза, — кажется, он даже мог видеть, как дрогнула его чересчур дружелюбная улыбка — но тут же Проныра прочистил горло и продолжил говорить, как ни в чём не бывало. Будто между ними не было десятка лет обмана и предательства.       — Всё никак не выпадала возможность поговорить с тобой, дружище! Наверное, столько всего произошло у нас обоих. Слышал, теперь ты мастер-вор?       Чем дольше длилась тишина, тем меньшала уверенность Проныры в том, что он сможет развести Тень на пустую болтовню. Тем не менее, с его лица не спадала маска невинности и беззаботности, а в голосе послышались обиженные нотки, когда Гаррет лишь молча продолжал смотреть на его представление:       — В чём дело, Гаррет? Разве ты не рад встретить старого друга? — Басс слегка поджал губы, умудрившись выглядеть растроенным.       От вида лица Проныры, устроившего дешёвый спектакль, сто́ящий разве что подмостков Рыночной площади, Гаррета неприятно передёрнуло. В очередной раз он убедился, что они никогда не знали друг друга. Его друг больше не был ребёнком, сбежавшим от отца-пьяницы, который в приступе гнева избил свою жену до смерти. Он больше не был мальчишкой, жавшимся к нему ради выживания в клоповниках среди Трущоб. Не был юнцом, дающим ему наводки на пьяниц с тяжёлым кошелём. Сейчас он был незнакомым ему человеком. Человеком, который предал его, предал Фора, что заботливо взял их под своё крыло и научил выживать так, как умел сам. Он, нахватав долгов и нажив врагов, сбежал, оставив после себя лишь слухи о том, что его тело так и не нашли под пирсами за свои проказы. И Гаррет был единственным, кто искал. Единственным, кто пытался. Единственным, кто скучал. Но лишь сейчас он понял, что у него никогда не было друга. У него не было того, по кому он должен был скучать.       — Не стоит, — его голос получился почти что лишённым каких-либо эмоций, пропитанный сплошным холодом. Проныру заметно передёрнуло. — Даже если прошли года и ты выучил новые трюки, всё равно врать нас обоих учил Фор. Это бессмысленно, Басс, ты должен понимать.       Руки Проныры тут же скрестились на его груди — сразу узнавалась детская привычка. Голос стал осторожным, но, к счастью, из него пропала большая часть притворства.       — И в чём же я, по-твоему, вру, Гаррет? В том, что рад тебя видеть? — Пытаясь подобрать нужный аргумент, он, не подумав, выпалил: — Мы ведь выросли вместе. Как семья.       — Басс, — он коротко прервал его поток откровений. — У всех поступков есть последствия. Твой уход — не исключение.       Между ними вновь образовалась тишина. Басс, кажется, начинал понимать, какую на самом деле пропасть он собственноручно выкопал.       — И что теперь, Гаррет? — он развёл руками. В его голосе послышалась горечь. — Будем делать вид, что не знаем друг друга?       Больше не пытаясь оправдаться, он просто ждал ответа. Тень и сам ждал, пока голова подскажет ему верное решение. Теперь, когда Судьба по своей прихоти вновь свела их вместе, он не знал, как поступить правильно. И, возможно, жизнь была намного легче, когда старый друг в его памяти оставался далёким образом, с которым он когда-то разделял свои переживания, проблемы, смех и улыбки. Но теперь для него Басс рисковал навсегда остаться человеком, что предал его доверие. Он понимал, что это лучше оставить в прошлом, забыть о том, что когда-то в его жизни существовал Басс-проныра. Но отчего-то это казалось неправильным. Почему-то где-то внутри него нечто всё ещё считало Басса семьёй. Пусть и не самой идеальной. Мастер-вор был уверен, что правильные слова будет подобрать невозможно. Потому, решив отпустить все тяжёлые мысли, он просто стал говорить.       — Я не буду обвинять тебя, — медленно начал он, теперь в разы тише, чем раньше. — Не буду спрашивать, почему так случилось. Но и ты не ожидай того, что между нами всё будет, как раньше.       Вздохнув, Басс опустил глаза на секунду, давая себе и другу момент на осмысление. Затем, он кивнул.       — Хорошо. Я понял, Гаррет, — без колебаний он добавил: — Спасибо.       Впервые с момента их встречи его голос звучал искренне.       — Теперь мир? — протянув ему ладонь, Проныра слабо улыбнулся.       Фыркнув на подобную формальность, Тень всё же пожал Бассу руку. В детстве после каждой ссоры или перепалки они делали это в знак примирения, как какой-то обязательный ритуал. Вот только…       — Но учти, обнять себя не д-… Тьма, вот ты жук!       Проныра тихо засмеялся, когда ему удалось дёрнуть Тень за руку и прижать его к себе, удерживая где-то в районе поясницы. В ответ на это вор закатил глаза, но всё же легко похлопал друга по лопаткам.       — А раньше тебе нравилось, — Проныра опустил подбородок ему на плечо. Басс явно не собирался отпускать его так быстро.       — Мне твои патлы уже в рот лезут! Отрастил себе невесть что!       — Эй, это модно сейчас! Ничего ты не понимаешь, Гаррет.       Пока Проныра говорил, одна из его рук начала движение. Еле заметно прошлась вверх по позвоночнику, притормозила у линии плеч. Со стороны это выглядело как не более, чем небольшое поглаживание. Ровно до того момента, как Басс не прощебетал ему на ухо ещё какую-то отвлекающую фразу, чтобы самому тем временем запустить пальцы под ворот его рубахи и оттянуть его, оголяя кожу.       Нахмурившись, мастер-вор не слишком ласково отпихнул от себя друга и одёрнул край одежды. На лице Проныры отчего-то застыло задумчивое выражение.       — Слушай, я рад тебя видеть, но не настолько, — слегка непонимающе протянул вор.       Проныра прищурился. Тень готов был отдать руку на отсечение — этот жест ни разу не предвещал ничего хорошего.       — Гаррет-Гаррет… — Басс в неодобрении покачал головой. — Следы. Засосы. Я не прогадал, они там есть.       Гаррету одновременно хотелось и провалиться под землю, и как-нибудь заковыристо припомнить родичей Проныры, что породили его такого чересчур умного на свет. Или стоило наоборот винить виновника торжества, который незнамо когда и незнамо как оставил характерные красноватые синячки на видном месте? Нет, вероятно, в этом была виновата исключительно его беспечность. Проныра знал, где искать, следовательно, он что-то видел. Они были недостаточно осторожны.       — Мне теперь что, устроить инспекцию твоей шеи?! Чего придираться-то? — начиная медленно паниковать и едва не путаться в словах, вор решил сказать первое, что пришло ему в голову — перевести стрелки на самого Басса. — Или я не имею права иметь засосы? Учти, Проныра, я ведь могу припомнить и твои похождения в Авендуме.       В голове сразу всплыла картинка-воспоминание того, как в молодости Басс после «весёлых» ночей специально надевал рубахи с самыми растянутыми воротниками и несколько дней светил царапинами на спине и плечах. Самым простым вариантом было отбрехаться тем, что мастер-вор нашёл себе в Ранненге подружку, пусть это звучало дико и неправдоподобно. Но а что ещё оставалось? У него заканчивались варианты.       — Ну нет, друг, куда уж мне до твоих похождений! Это ж надо — охмурить капитана королевской гвардии!       Сердце вора ухнуло куда-то вниз. Он так и знал, что когда-то его неосторожность вылезет ему боком. Чего ему стоило как можно меньше говорить с рыцарем на глазах у других? Чего стоило спать не в графской кровати, а в своей, хотя бы на время похода? Басс наблюдал за ними всего пару дней, но даже этого ему хватило, чтобы безошибочно попасть в цель. Горло заныло и сжалось, будто бы Гаррет по неосторожности попытался целиком проглотить ежа.       — Басс, это не…       — Не то, что я подумал? — губы Проныры исказила чуть ехидная улыбка, которая, впрочем, быстро сменилась серьёзностью. — Никто больше не знает, я не треплю языком направо и налево. Ну, по крайней мере, когда это необходимо.       В течение всего разговора они постепенно удалялись от толпы и сейчас уже стояли в одиночестве у какого-то грубо сплетённого заборчика, пары бочек и одинокой тощей курицы, которая пыталась что-то выклевать из земли. Звуки, доносящиеся с ярмарки, казались ему глухими и нечёткими, словно его уши были полны ваты.       Он никогда не думал, что ему придётся оправдываться перед Пронырой за нечто подобное. Ведь так легко было сказать — между нами ничего нет, это то же самое, что твои короткие интрижки, которыми ты так любил баловаться раньше. Лишь слегка затянувшееся что-то, что никогда не приведёт к чему-то большему. Но слова будто бы не хотели выходить из его рта.       — Гаррет, послушай. Можешь ничего не говорить, просто попробуй понять, — Басс вновь положил ладонь ему на плечо, слегка сжав. Это обычное прикосновение вызвало у него тошноту — слишком много всего, просто чересчур за один раз. Но пока он не мог взять себя в руки и хоть как-то возразить. — Я правда хочу для тебя только лучшего, даже если тебе кажется иначе. И дело в том, что… Капитан, он хороший парень, однако любовь обычно ни к чему хорошему не приводит. Люди страдают из-за неё, будешь страдать и ты, если не одумаешься вовремя. А мне, уж прости, этого бы не хотелось.       — Ты о чём? — голос Гаррета дрогнул, несмотря на то, что тот старался сдерживаться. — Какая к Х’сан’кору любовь? Не говори глупостей, Басс. Мы просто… — он выдал неопределённый жест рукой, пытаясь подобрать слова. — Иногда хорошо проводим время вместе. Ты не можешь запретить мне спать с кем-то.       — Конечно, не могу, — легко согласился с ним Проныра.       — Тогда к чему вообще этот-…       — Не делай из меня дурака, Гаррет! Ты влюблён, — твёрдо, констатируя факт, отрезал Басс. — С каких пор тебе нравится врать самому себе? Раньше я не замечал за тобой таких пагубных наклонностей.       — Это не так, — пересохшим горлом ответил вор, не понимая, кого он сейчас пытается убедить — себя или Басса.       С каждым новым словом Проныры Гаррет всё больше жалел, что вообще заговорил с ним. Он должен был знать, что добром это не кончится. Должен был догадаться. Если бы он не стал с ним церемониться, а просто развернулся и ушёл, то тогда ему не пришлось бы стоять здесь сейчас, выслушивать его безумные выдумки и терпеть ощущение того, как слова неприятно колют сердце.       — Пойми, я не думаю, что это взаимно. Рано или поздно он вернётся со своей бесконечной войны к обычной графской жизни, найдёт себе жену, с которой сможет продолжить род, и… — «бросит» — пронеслось у него в голове. — …оставит тебя, ты ведь и сам понимаешь. Он будет таким же, как и все аристократы, когда вспомнит о своих обязанностях главы рода.       Не доверяя своим коленям, в которых начала зарождаться дрожь, Гаррет схватился ладонью за так удачно подвернувшийся забор, в попытке скрыть от самого себя то, насколько слова Басса задевали что-то глубоко внутри него. Пусть он лишь озвучивал то, о чём Гаррет думал каждую ночь, когда засыпал в кровати графа, иногда вору просто хотелось забыться. Чувствовать кожей дыхание человека, которому он мог доверять, и не думать о том, что будет завтра.       — Я знаю, что это звучит неприятно, но я искренне не хочу, чтобы ты совершал такие ошибки, — Проныра сжал тонкие губы. — Чем раньше ты поймёшь это окончательно, тем лучше для тебя же.       Он не мог больше слушать это. Какими бы правдивыми не были слова Проныры, он не мог.       — Басс, не надо больше, — будто бы отмерев, он прерывисто выдохнул и скинул с себя чужую руку.       — Ты уверен, что…       — Не надо, — собрав остатки своих сил, Гаррет старался не смотреть ему в глаза, чтобы повысить свои шансы выглядеть нетронутым этим разговором. Пусть редкие знакомые по профессии и говорили ему, что самым устрашающим в его виде был именно холодный пустой взгляд, Алистан всегда мог понять его настроение по глазам. Это было последнее, чего бы он хотел в этой ситуации, даже если он был уверен, что Басс недостаточно хорошо знал его, чтобы понять что-то. — Я устал и собираюсь пойти отдыхать. Увидимся завтра, дружище.       Басс понимающе замолчал, но, пусть его проклянут все боги, ненадолго. Когда мастер-вор уже развернулся и решился уйти, Проныра внезапно хмыкнул с каким-то грустным оттенком.       — Вот всё думаю, точно Неназываемый дёрнул меня тогда вас так любезно познакомить.       — Если ты считаешь подстрекание меня слямзить у него кошель по его возвращению со смены «любезным» знакомством, то спасибо тебе, мой дорогой друг.       Явно лишь каким-то чудом удержавшись от ответа в духе «не подавись ядом, будь добр», Басс усмехнулся и махнул рукой:       — Не за что, дружище. Обращайся, — затем, он быстро добавил: — Но лучше не стоит.       Где-то внутри него одновременно было пусто, и при этом что-то неприятно скреблось — возможно, в районе груди. Вероятно, он должен был бы осудить сам себя за такой подход, но как же хорошо было в Авендуме, когда он мог запереться в какой-нибудь крохотной, арендованной на пару недель квартирке, куда не попадал солнечный свет, и оставаться там в комфортной тишине, лишь изредка выбираясь на ночные прогулки. Ему нравилась природа, которую он мог ежедневно наблюдать во время их похода, но насколько же это иногда было чересчур.       В Авендуме он мог смотреть на море и чаек, кружащими над ним, гулять в заполненных летним туманом тенях, порой изучать пустые тёмные улочки, сидя на крышах домов, или любоваться далёкой, но верной подругой, его частой спутницей — висящей высоко в ночном небе луной.       Мастер-вор не был уверен, куда конкретно его несли ноги — вероятно, просто подальше от народа. В конечном итоге какая-то извилистая тропинка, ведущая за дома и огороды, около которых он разговаривал с Бассом, оборвалась, закончившись у кромки воды Иселины. Берег здесь был не таким ровным, как тот, у входа в деревню — рельеф искажала коса из множества камней, уходящих в воду, и небольшой холм, закрывавший это место от остального побережья. Единственной ровной поверхностью здесь была скромная лужайка, постепенно уходящая в чей-то сад.       Толща реки начинала темнеть ещё больше, становясь непроглядной чернотой благодаря опускающимся на неё сумеркам. Здесь дул свежий ветер, разгоняющий большую часть надоедливых комаров, вылезших из своих укрытий на охоту прохладным вечером. Где-то в зарослях кружили стрекозы.       Гаррет, размахнувшись, пустил плоским камешком по воде жабку, которая не продержалась даже одного «прыжка» и ушла под воду. Он опустился на один из камней, рядом с которым было много плоской гальки, и, вздохнув, продолжил тратить своё время на её пустое топление. Ему не хотелось ни возвращаться в лагерь отряда, ни тем более на праздник, звуки музыки которого были слышны даже здесь.       — Гаррет? — тихий голос Алистана раздался откуда-то из-за спины, но вор не отвлёкся от своего занятия, чуть более раздражённо пустив следующую жабку. Как он не услышал шаги, приближающиеся к нему? И снова его беспечность. Сам Неназываемый будет над душой стоять — он и того не заметит.       Уже которая по счёту за сегодня ладонь опустилась на его плечо, но этот раз не был похож на все остальные. Это прикосновение было более мягким, но крепкие мозолистые пальцы мечника добавляли ему веса, приятной тяжестью оседая на костях.       Без каких либо колебаний, граф присел рядом, предварительно убедившись, что никого, кроме них двоих, поблизости не было.       — Так и знал, что ты будешь здесь. Порой меня даже поражает твоя способность везде находить укромные места, — отчего-то в голосе рыцаря сквозила лёгкая улыбка.       Некоторое время они провели в тишине, которую можно было бы назвать уютной, но что-то всё равно заставляло вора продолжать кидать камни в реку. Последний раз выдался совсем неудачным — жабка с такой силой плюхнулась в воду брюхом, что расплескала влагу на лицо вора.       Аккуратно вытерев несколько капель с его щеки, Алистан наклонился чуть ближе, по привычке пытаясь заглянуть в глаза.       — Что-то случилось, Гаррет?       И как он каждый раз понимал?       — Всё нормально, просто устал от шума, — стараясь звучать нейтрально, ответил Гаррет, чуть опустив голову. Было очевидно, что Крысу такой ответ не удовлетворит, но сейчас он не мог придумать никакого другого более разумного оправдания. Тем не менее, пока что других вопросов со стороны Маркауза не следовало.       Где-то в траве громко стрекотали сверчки, аккомпанируя немного успокоившейся под вечер реке. Её вода плескалась о камни маленькими волночками, словно это была какая-то уменьшенная версия берега Холодного моря, его шумных вол и громоздких скал. Со стороны ярмарки больше не доносилось задорной музыки, восхваляющей природу, доброту и щедрость Савии — люди готовились пускать венки по реке, пока музыканты переходили на более спокойные мелодии, порой даже немного грустные. О чём обычно поёт народ? Конечно, о любви. Как иронично.       — Уверен, что не хочешь рассказать?       Голос Алистана был тихим и спокойным, он не давил и ничего не требовал.       — Да. Не думаю, что это так уж важ-…       Его фраза прервалась на полуслове, когда он почувствовал, как его ладонь, лежащую на прохладном камне, осторожно попыталась накрыть чужая. Мастер-вор даже не успел обдумать это, как в ход вступила его дёрганная реакция, заставившая мгновенно убрать руку, словно на неё высыпали раскалённые угли. Неловко кашлянув, Гаррет сложил руки на коленях, прижав их покрепче к себе. В голове бились сотни вопросов. Раньше Маркауз никогда не делал ничего подобного.       — Кхм, в общем, это не важно.       Не рискуя смотреть мечнику в глаза, он уставился куда-то вниз, всем видом показывая, что рассмотрел в чёрной воде что-то завораживающее. Небольшая рябь, гонимая ветром, создавала на реке причудливый узор.       Он не был уверен, сколько они так сидели. В голове вора одновременно было так много мыслей, но в то же время — ни одной. Эта отвратительная неопределённость приносила в его жизнь всё больше хаоса, а бардак из вопросов, на которых он не знал ответа, становился всё запутаннее.       Что делать с Бассом? Что делать с их с Лисом редкими встречами? Стоит ли ему смириться и заставить себя притормозить, пока каждая блошка на Сиале не прознала о том, с кем спит Гаррет-тень?       Почему Маркауз искал его? Почему сидел сейчас с ним вместо того, чтобы банально пойти отдыхать после тяжёлого дня? О чём он вообще думал, когда пытался взять его за руку? Хотел бы этого сам Гаррет?       Хотя на последний пункт он, кажется, знал ответ. Конечно же он-…       — Гаррет, — тихий оклик Крысы заставил его слегка дёрнуться, но немного отрезвил и вернул в реальность. Реальность, в которой Маркауз стоял перед ним, немного склонив голову, и протягивал ему раскрытую ладонь.       Наконец получив внимание его глаз, Алистан продолжил:       — Позволь пригласить тебя на танец.       В этот момент легко было представить графа в нарядном камзоле, несомненно дорогом, с вышитым на нём фамильным гербом, в окружении огней сотен тысяч свечей и волшебных фонариков, говорящего с ним под аккомпанемент из классической музыки. Или что там носили на приличных мероприятиях? Может, рыцарь был бы обязан надеть свою форму? Ну точно ведь не доспехи. Чёрт, он совершенно ничего не знал о балах. Но в данный момент явно чувствовал себя на одном из них.       — Танец? — голос Гаррета был слегка хриплым и ему пришлось прочистить горло, чтобы переспросить. — Какой?       «Что ж, вероятно, то, что первым делом ты не спросил «зачем», уже можно считать победой,» — ранее Маркауз не имел привычки говорить сам с собой, но этот приглушённый комментарий явно не предназначался Гаррету.       — Любой, — граф выпрямился из вежливого поклона и пожал плечами, но руку всё ещё держал вытянутой, ожидая его ответа. — Думаю, никакой конкретно. Не хочу забивать тебе голову традициями. Просто танец.       — И ты приглашаешь меня потому, что… — протянул вор, надеясь, что Крыса продолжит его фразу, прояснит ситуацию. Рука Маркауза медленно опустилась.       — Потому что я обещал. И потому что я хочу.       Ответ Алистана был настолько простым, что лишь ещё сильнее усложнял всё в голове Гаррета. Граф говорил об этом так непринуждённо, будто не было для него вещи естественнее, чем приглашать воров на танцы.       — И прежде чем ты спросишь почему именно сейчас, — будто бы читая его мысли, продолжил граф, — потому что я не знаю, когда ещё может выдаться возможность. Дальше будет только тяжелее, и пока я буду ждать подходящего момента, он может так и не наступить.       В глазах Маркауза было что-то такое, чего он не мог расшифровать. Возможно, лёгкая нотка грусти, но намного больше уверенности в своих намерениях. Вор просто не знал, что ему ответить.       — Лис, я… — он опустил глаза, пытаясь выдавить из себя хоть слово.       — Если тебе не понравится, ты скажешь мне об этом. Договорились? — и вновь он предлагает ему свою ладонь, вновь с небольшой улыбкой на губах.       Происходящее просто не укладывалось у него в голове. Но если что-то настолько простое, как танец с ним, принесёт Алистану радость… Он не хотел разочаровывать его.       Как только ладонь опустилась в ладонь, Маркауз мягко сжал его руку, подождал, пока Гаррет поднимется с насиженного камня, и потянул его в сторону более подходящего места — той небольшой лужайки, где была более ровная земля. В конце концов, пляски на мокрых булыжниках — верный путь к самоубийству.       Будто по воле богов, музыка на ярмарке в центре Болтника стала более медленной, более чувственной. Но Гаррет не мог сосредоточиться ни на чём, кроме того, как рука Алистана лежала на его талии, как их пальцы были переплетены вместе, а его серые глаза смотрели на него с нежностью.       Он совершенно не мог сосредоточиться.       — Расслабься немного, так будет легче, — рука Алиса слегка сжала его бок и неторопливо погладила. Его тело плавно качнулось влево, затем вправо, вынуждая вора начать движение.       Они стояли очень близко, прижимаясь друг к другу почти каждой возможной частью. Настолько близко, что Гаррет мог чувствовать на своём лице дыхание Маркауза и разглядывать узор радужки его глаз — светло-серые полосочки переплетались с тёмно-синими точками, тогда как ближе к зрачкам полосочки и вовсе имели слегка желтоватый оттенок. С такого ракурса он мог рассмотреть каждую деталь, вплоть до небольших морщинок, которые со временем появились от того, как часто хмурился граф. Словно единый организм, они неспешно кружились, двигаясь по какой-то одним богам известной траектории. Алистан, кажется, всё ещё едва заметно улыбался, что создавало небольшие лучики возле его глаз.       Мастер-вор чувствовал себя по меньшей мере глупо. Для него всё это было странным и нелепым, и чем дольше они двигались, не заботясь о том, чтобы попадать в такт звучащей издалека мелодии, тем меньше он получал удовольствия. Пока в конечном итоге он не остановился окончательно, вызвав тем самым непонимание у Алистана.       — Всё это… неправильно.       Ему не хотелось огорчать Лиса, но он не мог перестать думать о том, какой абсурдной была эта ситуация. Вор и граф стоят на берегу реки и кружатся в каком-то непонятном подобии вальса. Какой был в этом смысл? Куда всё это должно было привести?       Тем не менее, сейчас глаза Маркауза были чем-то, на что Гаррет физически не мог смотреть. Он поспешно отвёл взгляд, опустив голову.       Ладонь Крысы, более не державшая его собственную, невесомо коснулась его щеки и ненавязчиво опустилась на подбородок, прося вернуть внимание к его глазам. Гаррет не сделал этого. Маркауз не стал настаивать.       — Что неправильно, Гаррет? — тихо уточнил граф.       — Мы, — так же тихо ответил он.       Не стоило говорить об этом сейчас, он был уверен в этом. Он мог подождать, хотя бы до того момента, как они вернутся в Авендум. Но теперь всё, чем он дорожил, рухнет, как ненадёжная стена от боевой баллисты, и рассыпется в такую мелкую крошку, что не останется даже осколков, которые можно бы было собрать.       — Почему? — спросил Маркауз так, будто действительно не понимал очевидного.       — То, кто ты, и то, кто я…       — Нет, Гаррет, ты не понял. Я прекрасно знаю, кто мы есть. Почему ты считаешь, что это может быть неправильным? Одно дело, если ты не хочешь, чтобы я был рядом, — одно твоё слово, и я уйду — но совсем другое, если ты судишь нас по каким-то несуразным рамкам.       — Слушай, дело ведь не в этом! — тяжело выдохнув, он на секунду прикрыл глаза рукой. Почему говорить то, о чём он думал, было настолько сложно? Затем, собравшись, он постепенно стал разъяснять: — Я не имел в виду, что я не хочу проводить с тобой время. Мне это нравится. Но танец, это… это…       — Это что-то большее, — кивнув, закончил за него граф. — Я знаю, Гаррет. И не преследую этим какую-то цель. Но мне нужно, чтобы ты определился — ты не хочешь этого потому, что тебе не нравится, к чему это ведёт, или потому, что кто-то может посчитать это неприемлемым?       Руки с его тела окончательно пропали — Алистан хотел, чтобы он сам принял решение. Без его прикосновений Гаррет чувствовал себя кораблём посреди штормящего океана, у которого течением оторвало якорь — вот-вот его может унести в далёкую и пугающую неизвестность. Ему не хотелось думать слишком долго — чем тщательнее он анализировал свои чувства и эмоции, тем запутаннее всё становилось.       — Мне нравится. Просто я… не понимаю. Куда это может привести, — он нехотя признался, не будучи уверенным, будет ли его ответ верным.       — Это приведёт только туда, куда ты захочешь прийти, — непоколебимо заверил его граф. — Но это будет позже. А пока я бы предпочёл сосредоточиться на том, нравится ли тебе то, что происходит сейчас. Если ты чувствуешь ко мне то же, что я чувствую к тебе, я не хочу потом жалеть о том, что чего-то не успел.       На плечах Гаррета всё ещё висело обязательство выполняющего Заказ. Отряд ни на день не покидала возможность быть убитыми любым из множества идейных врагов. Алистан всё ещё был верен своему долгу следовать приказу Короля, что велел ему всеми силами защищать интересы Валиостра и бросаться грудью на любой меч, направленный в сторону вора. Такой была их общая незавидная судьба.       Оказывается, Алистан на самом деле боялся, что умрёт раньше, чем сможет пригласить его на танец. Осознание этого заставляло Гаррета чувствовать себя виноватым в том, что не позволял этому случиться всего лишь из-за своего страха быть уязвимым. Сильна ему свидетель, как же он на самом деле хотел чего-то большего.       — Я… я хочу. Давай попробуем, — на этот раз в его голосе было немного больше уверенности, чем обычно.       Алистану этого хватило. Кажется, он видел, как расслабилась линия его плеч и напряжение покинуло всё его тело. Руки мечника мягко опустились на прежнее место, обхватывая так осторожно, будто бы граф думал, что совсем скоро вор передумает и сбежит.       И вновь их тела начали движение, но намного более плавно, более чувственно, как только Гаррет прикрыл глаза, доверившись ведущему танец партнёру.       Неспешное колыхание влево, затем вправо, кажется, его раскручивают, словно детскую игрушку, придерживая за руку — сейчас он даже не мог вспомнить названия той забавной вещицы. Один раз Маркауз даже умудрился заставить его прогнуться в спине и отклониться назад, надёжно поддерживая под лопатками. Сперва он думал возмутиться, но воистину счастливое лицо графа быстро выветрило из его головы все дурные мысли.       Эти движения казались такими естественными для Крысы — кажется, только сейчас вор понял, почему же некоторые воины называли бой на мечах танцем. Что-то схожее в этом и вправду было.       Так хотелось, чтобы это могло длиться вечность. Но, к его сожалению, совсем скоро музыка в деревне стихла. На него тут же накатила волна тоски, как только он понял, что момент был окончательно упущен. Видимо, это было его расплатой за то, что он так долго сомневался в своих желаниях.       Когда вор осмелился открыть глаза, надеясь не увидеть разочарования в глазах Алистана, то непроизвольно охнул — граф лишь сильнее прижал его к себе, не давая возможности отстраниться. Его тело продолжало движение, тогда как сам мечник стал тихо напевать какую-то мелодию, заменяющую им музыку.       Более Гаррет не чувствовал себя глупо и не считал это нелепым покачиванием на одном месте — чем дольше они танцевали, тем больше он погружался в процесс. Опустив голову на плечо Маркауза, вор отдался ощущению вибрации, исходящей от груди графа, пока он мурчал незнакомый ему мотив. Этот звук, казалось, резонировал со всем его телом и погружал в подобие транса, совсем как пение Миралиссы, творящей шаманство, только намного, намного более умиротворяюще. Словно он и вправду обнимал большого мурлыкающего кота, с мягкой серой шёрсткой и ласковыми голубоватыми глазами.       Руки Маркауза постепенно переместились на его спину, но не успел вор задаться вопросом, что уже задумал Лис, как граф одним слитным движением приподнял его над землёй, удерживая под бёдра. Едва не вскрикнув от неожиданности, Гаррет пробормотал какую-то брань, не чувствуя под ногами никакой опоры, и вцепился в плечи любовника. Но впившиеся в кожу короткие ногти нисколько не смутили графа — кажется, такая реакция лишь насмешила Крысу, и он не дал вору даже малейшей возможности оскорбиться, прижавшись губами к его губам в полном нежности поцелуе.       Ему это нравилось. Он хотел, чтобы это никогда не заканчивалось.       По прошествии того, что ощущалось не меньше, чем несколько вечностей, Гаррета опустили с небес на землю, но лишь в прямом смысле этого выражения. Головой он всё ещё находился где-то, что по ощущениям напоминало сам Свет.       — Сегодня будешь ночевать с отрядом? — поинтересовался у него граф, заботливо поправив слегка задравшуюся рубашку вора.       — Будет чересчур странно, если я буду ночевать с тобой. А незаметно проскользнуть я не смогу, — Гаррет лишь пожал плечами. — Миралисса бросила какую-то траву в костёр, должно помочь от комарья. Но в любом случае ни одна мошка не покусает меня сильнее, чем ты, — скрестив руки на груди, он прищурился с небольшим осуждением.       Граф тихо рассмеялся.       — Прости, даже не знаю, как так вышло, — пусть и ожидаемо, но в его голосе не было ни капли раскаяния.       Пройдя немного ближе к реке, они остановились возле самой воды, вместе наблюдая за тем, как течение несёт любовно сплетённые жителями Болтника цветочные венки. Праздник официально был завершён и люди наверняка разбредались кто куда с тёплым осознанием того, что вода донесёт их сокровенные мечты и желания до взора богов, что те обязательно будут благосклонны к ним и даруют этим землям ещё более богатый урожай в следующий сезон.       Вот бы всё было так просто и он мог тоже получить хоть немного помощи богов, лишь бросив в воду переплетённые между собой стебли цветов.       — Эй, Гаррет… Постой, не шевелись, — скосив на Маркауза взгляд, мастер-вор вопросительно поднял бровь, на что тот кивнул куда-то в сторону его плеча. — Вот, смотри.       Стараясь не делать резких движений, Гаррет взглянул на рукав своей рубахи, на которой он обнаружил… бабочку. С довольно широким размахом крыльев, она имела чёрное пушистое тельце и жёлтый окрас. Видимо, насекомое прилетело сюда ради цветов, из которых были сделаны венки, но решило передохнуть и выбрало для этих целей его предплечье.       — Я слышал, что здесь это считают предзнаменованием большой удачи в будущем, — поделился с ним Алистан, наблюдая, как бабочка приходит в движение, легко вспорхнув с прежнего места, делает круг над их головами и летит куда-то в сторону реки.       К этому моменту внимание Гаррета совершенно теряется — граф, внимательно следя за его реакцией, коснулся его ладони, и, не встретив сопротивления, переплёл их пальцы, чтобы затем притянуть вора к себе для очередного поцелуя.       Впервые за долгое время они оба были счастливы.