Щелкунчик

— слушайте, ребята, — белобрысый парень, с неровно обрезанной челкой, дёргал в руках стопку листов, на которых был написан какой-то текст. Он говорил совсем тихо, неловко жался ближе к своему месту на первой парте у выхода из класса, но на него все-таки обратили внимание одноклассники. Не все, но большинство. Мальчик на это смущённо улыбнулся, — а давайте в честь рождества сценку сыграем. На первом году не вышло, так почему же сейчас не устроить ее… Ну, если вы… — прекрасная идея, Ацуши-кун! — воскликнул чуть кудрявый шатен, улыбаясь. Ацуши дёрнулся, испугался. Улыбка сидящего была до ужаса простой, но одновременно и лукавой. Как всегда, в общем. На его коленях сидел маленький рыжий мальчишка и листал что-то в телефоне. Его личико никак не изменилось, он даже не обратил внимания на одноклассника. — Ты же знаешь, я прекрасно сыграю главную роль красавчика! — надеюсь это не Ромео и Джульетта, мне в средней школе хватило, — рыжик наконец-то среагировал, даже убрал телефон в карман, но с колен шатена не встал. Его лицо искривилось. Воспоминания так и дали о себе дать. Его всегда уговаривали на женские роли из-за миниатюрности и длинных волос. Он был так же ну очень похож на девушку внешне, но далеко не характером и силой. Так, в средней школе, он чуть ли не побил одного паренька до такой степени… Нефиг было издевался над ним все эти года! Не вытерпел он уже тогда! Кстати об этом пареньке — теперь он для него является не очень мягкой, но подушкой. В каком это смысле? А вот в таком — на коленях бывшего обидчика рыжик сейчас и сидит. Много воды утекло с тех времен и даже как-то лень что-то объяснять, рассказывать… Все потом. — н-ну… — Ацуши поднял стопку листов, показывая жирным текстом название на первом листе. Все ахнули. — Это щелкунчик в виде театральной постановки с изменениями и… главная роль там женская — скучно! — тут же театрально расстроился шатен и закинул голову назад. — тебе всегда скучно, бестолочь! — и тут нытик какой-то тяжёлой тетрадкой получил по лбу. Он вскрикнул от лёгкой боли и стал тереть лоб. Рыжик же закатил глаза. Заслужил, — Продолжай, Ацуши, — повернулся к нему староста класса Куникида Доппо, который держал тетрадь с надписью «идеал». Идеал идеалом, но почему то он всегда отставал от собственного графика и этим пользовался Осаму Дазай — шатен, которого староста ударил секундой ранее. Осаму любил посмеяться и поиздеваться над Доппо, всячески мешал его планам. И нет, это было не так, как с Чуей, тем рыжим пареньком. Дазай не издевался над ним, как обидчик, скорее, как друг. Назойливый и бесячий друг-бестолочь, который раздражает Куникиду. — я сам сделал изменения, но они все равно будут ближе к мультфильму. Самое главное, согласны ли вы и если да, то можно сразу роли распределить, — мило улыбнулся Накаджима. Класс тут же оживился и все, кроме обиженного Дазая, проголосовали за. Ацуши потерял всю свою неловкость и стал увереннее. Одобрили! Господи, он так рад, что представить невозможно! И тут началось распределение ролей. Все, кончено же, хотели самые главные, но не каждый мог их играть, ведь их всего две — тот самый Щелкунчик и Мари. На роль деревяшки сразу же поставили Дазая. А почему бы и нет? Все девчонки по сей день кидаются на него, визжат от красоты шатена. Вот и наберут с помощью его личика большую аудиторию. Да и роль Щелкунчика не большая, все в основном в конце у него. А вот с Мари одни проблемы… Первая — никто не подходил под роль такой миниатюрной девочки, кроме Изуми Кёки, но она наотрез не хотела быть в главной роли, да и не эмоциональная она настолько, чтобы сыграть любопытное дитя. Вторая — Дазай в отношениях и не абы с кем, а с самим Чуей Накахарой. Да-да, с тем, кого он ненавидел всю среднюю школу, а в старшей полюбил. И да, он любит мальчика, что в этом такого? Да, в общем, и ничего. Но главная проблема не в том, что он с парнем и в отношениях, а в том… Что он очень преданный. Он никогда не даст себя поцеловать кому-то даже в щёку, если этот человек не Чуя. А ведь там есть сценка, где Щелкунчика должны поцеловать. — Чуя-кун, а давай ты… — но Ацуши не дали договорить. — ни за что! Никогда больше! Ни в жизнь! — рыжик сидел прямо на сцене в актовом зале, в который они успели перейти для того, чтобы не мешать проводить уроки. Их классу повезло, что им убрали один урок из-за травмы учителя физкультуры, а другой учитель гонял клуб пловцов. Короче, свезло им. Мальчишка с ужасом вспоминал свою роль Джульетты. Он не хотел, но его заставили! Ну и кончено это вышло всем боком. Их наругали за то, что мальчик был в роли девочки, над Чуей начали шутить из-за этого и вообще, платье было таким удобным, что уже и парнем не хотелось быть. Да, Накахаре вкатило, что он это стал ненавидеть! От греха подальше, а так же издевок. Но роль он и вправду ужасно сыграл, ведь стеснялся и не мог не смотреть на эти взгляды из зала. Вот так он ушел из театрального школьного клуба. — давайте я! Не хочу быть крестным! — начал канючить Эдогава Рампо, что лежал рядом с Накахарой и покачивал ногами. Он кидает в сторону очередную бумажку от конфеты, а Куникида закипает от злости. Ну зачем мусорить, мелкий енотишка! Но и ругаться бесполезно, не поймёт же ни черта. — тогда не ждите меня в роли Щелкунчика, — Осаму скрестил руки на груди и надул щеки. — как же с вами сложно, — Куникида сдавливает пальцами переносицу и снимает с себя очки. Как же ему все они дороги! Никогда они не могут ничего сделать сообща и без каких-либо мини скандалов. — ну Чуя, сыграй Мари, — тихо начал такой же рыжий паренек, что присел рядом с Накахарой на сцену. Его улыбка была будто стеснительной, хотя он даже не испытывал таких эмоций. Он всегда выглядит таким, но на самом деле он обычный простак, как и Кенджи, которого не было сейчас в школе. — Если мы поставим Куникиду, да Йосано на их роли, то это уже получится не детский спектакль, а что-то восемнадцать плюс — Танизаки, ты что, имеешь что-то против меня? — сразу рассердилась девушка с каре. Она устрашала своим видом и голосом. Глубокий, громкий и… С жаждой кого-нибудь убить. Не зря же будущий врач. Многие даже шутят, что она пойдёт работать в морг, лишь бы рубить людей. — да нет, просто ты Куникиду вскроешь, а он тебя в ответку попытается убить, — Куникида и Йосано и вправду не особо ладили, когда дело касалось лишь их двоих. Если было третье лицо, то да, они становились чуть ли не лучшими друзьями, а так… Нет, ничем хорошим это не кончится. — Директору то понравится, а остальным, я думаю, не очень, — Огай Мори был странным человеком, любил страдания людей. Откуда они это знают? Бедный Дазай получил от него очень тяжёлым камнем прямо в бок, на котором был после огромный синяк. За что? За Чую. Он приёмный сын Мори… А если он сын Мори, то значит Осаму будет скоро мертв. Шатен и так сделал себе ужасную репутацию в глазах бывшего врача из-за издевательств над Накахарой в средней школе, так ещё и по приходу сюда улыбался и вёл себя так мило, обаятельным был… Раздражал и бесил. В общем, они теперь в контрах из-за рыжика, который не просто простил обидчика, а еще и встречаться начал с ним. Но там была долгая история этих извинений Осаму перед рыжиком, что говорить о них придётся долго. Если вкратце, то Дазай получил очень сильно от Чуи и долго-долго пытался заслужить доверие и смог. Он сильно изменился ради него. — вот почему у нас в классе есть Дазай. Так они хотя бы друг друга не по убивают, — все будущие «актёры» повернулись на голос. Перед ними стоял в своём привычном кимоно преподаватель литературы и японского. Фукудзава сенсей как всегда с серьёзным и спокойным выражением лица. Рампо же оживился, даже повернулся лицом к ребятам, но все равно лежал на животе. — Ф-фукудзава сенсей! — Ацуши испугался и схватился за Акутагаву Рюноске, что весь день молчал, как обычно. Даже на роль короля согласился, который почти ничего не говорит, ничего не делает. Ему подходит. — Фуку-са-а-ан! — улыбается Эдогава, — что на у-ужин? — Рампо, — строго произнес старший. Все знали, что мальчишка жил с мужчиной уже несколько лет. Родители его умерли, а добрый учитель забрал к себе непутевого ребёнка, который вечно совал свой нос в дела полицейских. Будущий детектив, что сказать. Даже сейчас, учась в школе, его просит полиция помочь им в раскрытие убийств. Он был слишком умен в этих делах. — Накахара, волосы собери! — да что с ними не так?! — нахмурился он. Только Фукудзава сенсей придирался к его распущенным волосам. И что ему в них не нравиться?! — ты в школе, а не дома. — ну и ладно, — фыркнул мальчишка и взял в руки сумку, доставая из нее резинки и заколки. Он даже не знал, что сделать такого на голове, ведь простой хвостик уже так надоел ему. — давай я заплету! — тут же выхватывает из рук резинки и заколки Осаму. Самого же Чую он поворачивает к себе спиной и расчесывает своей пятерней волосы от маленьких узелков. Короткие волосы снова перебивались на личике Накахары и заплести их точно не получится. Кудрявые и короткие, как челка по бокам, да на лбу. Ему шло. Дазай с энтузиазмом стал делить волосы на два тоненьких пучка и из одного из них заплатить косичку и при чем не вниз, а вверх, и то маленькую. Кёка же со звездочками в глазах наблюдала за этим. Она всегда хотела ходить с такими разнообразными прическами, как и рыжик. Ацуши неловко посмеялся и сказал Кёке, что попытается ей сделать тоже красивые косички, если она так хочет и она тут же еще ярче засветилась. Как же мало ей нужно для счастья. — а вы что тут делаете? — небрежно, как обычно, спросила Йосано, смотря на свои чуть поломанные черные ногти. — директор решил передать это, — и тут, неожиданно, письмо идет в руки Куникиде. В его глазах таить я ужас и страх. Он с дрожью в руках берет конверт и открывает его. Фукудзава сенсей тут же уходит из актового зала, но никто этого даже не замечает. Все заняты своими делами. — вот черт, — он тут же прокашливается. Нужно вести себя прилично, Доппо! — Я не хочу умирать молодым — что там? — Йосано наклонилась и заглянула в послание. Ее выражение лица не изменилось ни капли, а вот голос стал более могильным что ли. — Господи Боже, да ты умрёшь. — очередные наказания нашего класса? Кто на этот раз? — подошла красивая девчушка Наоми — сестрёнка ранее упомянутого Танидзаки. — догадайся. — Кенджи-сан? — а кто ж еще сломал недавно сетку в спортзале и голову себе заодно! — Куникида тут же смял листок в руках и кинул его к бумажкам из-под конфет Рампо. Кстати о нем, он уже не лежал на сцене, а болтал с Эдгаром Алланом По, учеником параллельного класса, который пришёл принести ему свою новую детективную рукопись. Эти двое на удивление быстро спелись и стали ну очень хорошими друзьями. Только Эдогава мог вытащить высокого интроверта на улицу и заставить погулять с ним и не один час. По не имел ничего против, если это Рампо. Это удивляло оба класса, ведь Аллан был ну слишком стеснительным, чтобы начать с кем то дружить, особенно с объектами собственного обожания. Но, вот, смог все-таки и дружить оказалось очень весело. Милая Йосано позвала Эдгара побыть с ними и не уходить домой, и тот смущаясь, согласился. Рампо мило взял его под руку, а точнее под локоть, и повёл к своему насиженному местечку, заставляя По лечь рядом прямо на сцену. Парень смутился, залился краской, а пальцы стали чуть подрагивать от неловкости, но он все-таки лёг рядом с другом. Со стороны это выглядело достаточно комично, но никто не станет смеяться, чтобы не спугнуть любителя енотов. Вот, кстати, почему Рампо иногда зовут енотом. Уж сильно он походит на такого хитрого зверька, а у По, кажется, мания на них. Даже один домашний есть, живой! А один ручной, зовут Эдогава Рампо. Хотя он не очень то и ручной если быть честным. И тут Осаму крикнул «та-да-а!» на весь зал и все обернулась. Честно, было слышно, что голос у заразы счастливый, но все все равно надеялись на то, что он себе шею сломал или еще что похуже. Но нет, он просто сделал две миленькие шишечки на голове Чуи. Рядом с пучками были прикреплены милые заколки розовых и зелёных оттенков — сегодня Накахара в зелёных клетчатых брюках и с розовой сумкой, вот почему он и взял с собой такого цвета украшения. На лице Осаму была широкая улыбка, а руки по бокам. Довольный, как кот, будто съел кучу любимых морепродуктов. Но нет, это лишь рыжик. Самый любимый рыжик. Чуя и вправду выглядит мило с пучками. Его большие голубые глаза с такой причёской смотрелись кукольно, подчеркивали длинные реснички, а губки будто еще более пухлыми становились и даже отдавали бликами, как в аниме. Все таки даже мелочи могут менять сильно облик людей, то, как они выглядят. И Накахара самый яркий пример. Рыжик смутился от взглядов одноклассников и потрогал, что же такого сделала эта скумбрия. Изначально чувствовались две косички, но потом стало понятно, что это не они. Маленькие ручки потрогали затылок и Накахара почувствовал две маленькие шишечки. Настроение тут же испортилось. И как он додумался до такого позора для его личности? Ладно заплести косу или хвост, ведь и Куникида ходил с ними и всем было все равно, но шишки… Как у девочки маленькой. Дазай, беги… — нафига ты сделал это?! — начал нервничать мальчишка и было уже хотел на эмоциях распустить один пучок, но его остановила шершавая рука с ранками на пальцах. Его рука такая маленькая в чужой. Рыжику уже было хотелось простить его за все — тепло руки, вот и разморило потихоньку, за пару секунд. Мальчик ну уж очень теплолюбивый. Чуя, выбравшись из тепла, обернулся на будущего заместителя груши из спортзала. Улыбается еще, зараза ходячая. — не надо, чиби, — ох уж это прозвище. Если бы Накахара был собой пару лет назад, то точно не позволил бы себя так называть… Не такой уж он и маленький, знаете ли, — На тебе это так мило смотрится! — прощебетал шатен. — завались, — грубо ответил мальчишка. Так он обычно говорил на людях или в раздражающих его ситуациях. С его миловидной внешностью это вообще казалось таким странным и неправильным что ли… Но многие уже привыкли к дерзкому и резкому однокласснику и просто перестали остро реагировать на такое. Все знали одно — Дазай всему виной. Даже если Дазай не при чем. — так ты даже выглядишь еще больше на Мари! — воскликнул Ацуши, который облокотился руками на сцену, — Может все-таки согласишься? Целоваться с Дазаем будешь, плюс директор твой отец и вдруг не наругает, — эмоции мальчишки тут же пошли на спад и он снова стал смущаться и быть маленьким стеснительным тигренком, — Поймёт и простит. — ни-за-что, — который раз уже произносит Накахара за этот день. Рампо и По где то на фоне поедают запасы первого, а Куникида их ругает за бумажки. Йосано что то делает с волосами Кёки, а Акутагава читает книгу. Семейка Танидзаки там вообще на своей волне, которую поймут только они. Остальных же нет, ведь не играют они ролей с репликами и смогли уйти пораньше. И вроде чего такого, никто не смотрит, можно быть потише, поспокойней, но нет, эмоции били через край. Ему так надоело уже отказывать, особенно такому доброму и невинному Накаджиме. — Я не хочу играть девчонку, а тем более ребёнка. Целовать Дазая на сцене на людях тоже не хочу. А Мори не поймет и не простит, он лишь ботинком кинет прямо в Осаму и сразу во время выступления. А, и еще так, чтобы он моментально умер, — губы Осаму скривились. Ему даже неприятно это представлять. Он хоть и пытался раньше покончить с собой, но не сейчас. Да и боль он не любит, а вот Мори обожает… — мы его остановим, только сыграй, — подошла ближе к ребятам Кёка с красиво заплетенной косой. Не такой, какую хотела девочка, но она рада была и этой причёске. Все таки Йосано старалась. — отстаньте от моего милого Чуечки! — надул Дазай губки и обнял своего рыжика. «Мой, не трогать!» — так и пылают глаза парнишки. — Осаму, перестань! — дёрнул плечом тот, — Я не дитя малое. — да не, я просто замёрз, — не поменял своего выражения шатен. Как это он замёрз? То есть он… Да он охренел! — ах ты ж… — и тут Чуя дал ему с локтя прямо в бок и сразу так, чтобы от боли скривился. Осаму схватился за место удара и стал тереть, а Накахара уже хотел ударить его прямо в колени, но шатен увернулся. Снова с ним этот трюк не сработает! Не сегодня! — убей его, ради бога! — было слышно голос Доппо с дальнего угла сцены. Ну как же он не внесет свою лепту в избиение этого окаянного. — а, ну тогда живи, скумбрия, — и тут же Чуя успокоился. Ему тоже иногда нравилось подиздевнуться над Куникидой. Ну, если это связано с Дазаем, конечно. — черт… — я напомню, что Чуя все еще на роль не согласился, — прошептала Изуми. — я не хочу и не буду, — где то внутри стало у Накахары вскипать. — да это же один раз, не канючь! — да отстаньте вы уже от меня с этой ролью! — неожиданно рыжик спрыгнул со сцены и злобно посмотрел на дует Ацуши и Кёки, что его так и ломали на весь этот «цирк». Он тут же покинул актовый зал, хлопнув сильно при сильно дверью. Осаму стоял еще где то с пары секунд не врубаюсь, а что сейчас произошло. После хлопка двери он пошёл за Накахарой. — чиби, постой! — Дазай двинулся к двери. Приоткрыв деревяшку шатен вышел в фойе. Он посмотрел по сторонам пустого коридора. Ни одной живой души, кроме той, что сидела рядом с дверью на полу, уткнувшись лбом в руки, сложенные на колени. Всегда он так. Эта поза его любимая. Хорошо в ней обижаться, злиться, плакать, думать и заставлять Осаму обнять себя. И ведь это всегда работало, даже сейчас, когда шатен присаживается на корточки и гладит рыжую макушку, целуя. — даже далеко не ушел, — по-доброму улыбается Дазай, обнимая за плечи Чую. — отвянь, — бурчал он, не поднимая голову на паренька. — ну ты чего, малыш. — не зови меня так. — мы тут одни, значит могу, — Дазай снова поцеловал мальчика в макушку и заставил поднять голову, посмотреть на себя. Его взгляд был таким уставшим, грустным. То, что он говорил так грубо было просто защитной реакцией. Накахара частенько уходил в себя и хотел оставаться один, но эта скумбрия не позволяла. Шатен знал, что тот начнёт самокопания в себе, а если они начнутся, то все, ненависть к себе и своему существованию обеспечена. Осаму не мог позволить этому произойти снова. Он был виной всего, что было раньше, но сейчас он исправляется, извиняется, не даёт повторить прошлые ошибки им обоим. Дазай взял за бока мальчишку. Тот ойкнул и обернулся на него. — Сядь на мои ноги, а то замерзнешь и заболеешь, — и Чуя садится. Очень удобно, хоть и костлявые ляжки у его бойфренда. — я не хочу играть эту роль. Я все еще помню, как надо мной все смеялись, подшучивали, издевались, — Накахара встряхнул головой. По спине прошлись мурашки. Он ненавидел те дни больше всего, даже больше тех, когда Осаму измывался над его национальностью, речью, акцентом и внешностью не азиатской. Это вообще было цветочками, честно. — Это было ужасно! А знаешь почему? — м? — потому что я привык к твоим этим издевкам, но тогда издевались все, но не ты. Почему отмалчивался? — за все это время он почему то и не спрашивал об этом. Конфетно-букетный период? Да, скорее всего. Ничего не хотелось портить в те моменты, ведь они и так сглаживали прошлые острые углы, извинялись за прошлые обиды, издёвки, драки. — потому что сам почувствовал это на своей шкуре и тогда я стал жалеть тебя, а после третий год учёбы и я понял, что ну не надо над тобой было издеваться и вообще ты хороший, — Дазай наклонил голову в бок. Весь третий год его тряс Куникида о том, какой он ужасный человек. Он всегда так говорил, но тогда речь шла о Накахаре. И Осаму понял, что он и вправду аморальный урод, а рыжик не заслужил такого отношения к себе. Он же такой яркий, добрый, моментами наивный, обидчивый и такой… Будто хрустальный что ли? Но не физически, а морально. Любое слово могло сломать, разбить. И Дазай это осознал и стал ненавидеть уже себя. — После сценки я пожалел о своих ранее сказанных словах. Простишь меня? — уже давно простил, если слепой, — фыркнул Чуя. — ура, меня простил милашка Чуя! — снова театрально и наигранно порадовался Осаму. Привычка. Шатен тут же прижал голову рыжика к своей груди. Какие же огромные плюсы в разнице в росте! Дазаю ну очень нравилось чувствовать себя прям парнем-парнем. Гордость распирала, что он может защищать свое личное солнце. И не важно, что оно в три раза сильнее него, хоть и меньше, ниже. Вообще не важно! Сам факт — вот, что важно! — Но ты и вправду подумай. Никто над тобой издеваться не будет, мы же не уроды и не я из средней школы. Они тебя не уговаривали бы на эту роль, если бы хотели посмеяться. — а если мне понравится быть девчонкой? — Осаму округлил глаза. Вот что-что, а такого он не ожидал… — с чего бы? — ну это прикольно и мило что ли, — уши мальчика покраснели, — мне идёт. — ууу, Чуя девочка что ли, — рассмеялся шатен. Накахара вздернул голову на Дазая и залился еще больше краской. Как же смущало! — не издевайся, — буркнул он обиженно, скрещивая руки на груди, — Обидно как бы. — я просто пошутил… Прости, — Осаму поцеловал в знак своих извинений рыжика в пухлые губки. Ну, кажется, он принял это и теперь Дазай заслужил прощения. — А что такого в платье то? — то, что я мальчик? Нет? — ой, да по-о-офиг. — какой же ты простой однако, — сузил голубые глазки он. Его эта простота всегда бесила, но и восхищала одновременно. Он хотел также уметь, не обращать ни на кого внимания и ни на чьи косые взгляды, мнения… Только по поводу своих шикарных длинных волос он не принимает близко к сердцу обидные слова. Коё часто говорила, что они у него великолепные и ну очень красивые, шелковистые. Вот теперь гордиться ходит ими. — ну я то в отличие от тебя спокойно могу надеть платье и прям на улицу выйти, а ещё и погулять. Просто вспомни, как я проиграл спор Куникиде! — ох, тот день и вправду был ну очень запоминающимся, — я тогда весь день ходил в юбке Кёки-чан! И ничего, живой же. Никто меня ещё не убил, да и я себя, — посмеялся парень, но его тут же слегка ударили и он ойкнул. — мне б твою простоту, да смелость… И наступила тишина. Не натянутая, скорее такая, ммм, лёгкая что-ли. Не было нужды даже прерывать ее, без слов все понятно и выводы сделал каждый сам для себя, но… Осаму не был бы Осаму, если б он промолчал, не так ли? — я даже знаю, какие бы ты платья носил, — прошептал Осаму, боясь нарушать тишину, но все равно нарушал. Хах, в его стиле и правда. Он погладил мальчика за плечо, проводя дальше вниз, к сгибу руки. Он поддел рукав рубашки, дергая вниз, заставляя расползтись по руке. Его вредная привычка оголять руки бесила. Чуя слишком часто царапался, ушибался, а потом ходил и показывал свои раны на всеобщее обозрение и не боялся в кровь занести чего. Дазай постоянно ругал рыжика за это. — ну и какие? — кожаные и длинные. Со всякими ремешками, — парень касается своей ладонью ладони рыжика и переплетает их пальцы вместе, — Ты любишь такое. — это выглядит круто! — резко среагировал он. Ну нравится ему кожаные вещи, чего в этом такого? Правильно — ничего. — не спорю, чиби. На тебе все выглядит бомбезно! , — хихикнул парень, смотря на возмущённое личико бойфренда. Как же ему, черт возьми, нравится Накахара Чуя! 🐿️🐿️🐿️ — расцеловывайте меня, рабы! — с веселыми криками зашёл улыбаясь Дазай. И не один, а с Чуей за ручку. Тот плелся чуть позади, опускал взгляд вниз, под ноги. Было как-то неловко возвращаться обратно после маленькой, свойственной ему, выходки. Куникида и Йосано резко повернулись на до неприятного весёлый голос. У них были просто убийственные лица, особенно взгляды. Чуть ближе подойдут и глазницами зарежут! Жуть. Но Осаму, не смотря на такие ужасные и причудливые мысли шёл на верную смерть и даже не боялся. Навеселе, вприпрыжку! Его даже под коленку слегка пнули сзади, но тот не подал вида, продолжая быть клоуном и шутом одновременно. А, и улыбался, как дурак и смертник так же одновременно. Ну, что с него путного взять-то? — че сказал?! — прокричал не самый дружный дуэт. Они уже было хотели подойти и отпинать до полусмерти бывшего суицидника, но их остановила очередная озорная ухмылочка Дазая. Он сделал свой фирменный жест рукой, встал в позу. Что на этот раз? — я сказал, чтобы вы поклонялись мне, рабы! — таинственно прошептал тот. Теперь все в зале обратили внимание на этого дурака. Чуя зарылся лицом в руки. Ему было жутко стыдно за него. Даже Рампо, которому вроде как всегда все равно и до лампочки, обратил, черт его возьми, внимание! Осаму широко открыл глаза и улыбнулся, весело выкрикивая вновь, а руки поднимая вверх. — Чуя согласен на ро-о-ль! — правда?! — Ацуши соскочил со сцены и взял за обе руки Накахару, заставляя открыть всем раскрасневшиеся щеки. Ему стало еще стыднее за весь спектакль, который устроил его парень. Он согласился лишь потому что Дазай ему пообещал одну очень важную для него вещь. А точнее дельце. Но зачем после этого устраивать шоу?! — ты нас назвал рабами?! — Доппо замахнулся своим «идеалом» на бывшего суицидника, но тот ловко увернулся. Он уже наизусть знал все его удары и стиль боя. Не зря же вместе когда-то ходили на боевые. Только вот Осаму штаны просиживал там, а Куникида честно занимался и учился. — что было, то прошло, — посмеялся он, — Забудь все свои прошлые обиды, Куникидушка! — я тебя убью, — и староста потянулся руками к шее бинтастого. Уж слишком он его достал… Но хлопок маленьких ручек его остановил. Накаджима улыбался очень мило, по-доброму. Доппо сейчас это раздражало. Он хочет его задушить! А ему мешают, черти… — раз уж Накахара-кун согласился на роль, то можно немного пройтись по сценкам, где возможно сделать правки, — и все в голос согласились с мальчиком-тигренком. Куникида даже не успел понасиловать эту бинтастую тварину! Агх… Не сегодня умрет Дазай, не сегодня. И хорошо! От рук Куникидушки умирать ну совсем не хочется! — платье когда наденешь? — Накахара подошёл к сцене, а тут Рюноске стоял у лестницы и чутка посмеивался. Обычно он угрюмый, но не со своим любимым другом. Они частенько друг друга подкалывали и сегодняшний случай не исключение. Накахара цокнул и прищурил голубые глазки, косо поглядывая на Акутагаву. — плешивый ты, Рю, — прошипел рыжик. — очень люблю своего друга, — Рюноске оттолкнулся от стены и повернулся к сцене лицом, — Пошли. — знаешь, кто такой Щелкунчик? — кто же? — Чуя лежал на воображаемой кровати, сделанной из стульев. Сейчас он играл роль маленькой девочки Мари, что спрашивала у своего любимого крестного историю Щелкунчика. Они решили поменять немного эту сценку и сделать так, чтобы вся история была рассказана перед сном, а не на утро. Так было интересней для дальнейшего развития событий. — он… — Рампо сделал драматическую паузу и медленно встал с колена. Чуя посмотрел на него, как на дурака, а другие уже бились головой об край сцены. — Я выясню его историю с помощью моей гениальной дедукции! — Эдогава достал из широких укороченных брюк любимые очки и тут же нацепил на себя. Как хорошо, что у них нет строгой школьной формы, иначе бы юный детектив вообще не пошёл в школу! Слишком уж он любит свой «детективный» костюмчик. И сейчас, на сцене, это выглядело забавно на контрасте большинства ребят в белых рубашках и зеленых брюках. Лишь парочку элементов отличали их друг от друга. Ну, например, у Йосано галстук, а у Куникиды жилетка, Акутагава вообще во всем чёрном (он исключение, не любящее быть светлым), а Накахара со всякими безделушками на одежде, как и Осаму. — Сейчас я узнаю его историю лишь взглянув на елку и внешний вид игрушки! — Рампо! — тут же злобно рявкнул Куникида, в чьих руках сейчас как раз таки и был сценарий. Ацуши не мог вообще контролировать процесс, он лишь наблюдал и делал поправки. В данный момент, смотря на наглую ро-… кхм…физиономию Эдогавы, Доппо ну очень хотел кинуть ему в лицо этот толщенный сценарий со всеми диалогами, сценами и даже костюмами. Чтобы точно себе в голову вбил сценарий и не отходил от слов, которые у него, черт возьми, под носом! К черту самовольничество! — да что?! Я хочу делать то, что хочу я! — щеки парня тут же надулись, как шарик, — Это моя и-зю-мин-ка! Изюминка! — это наша головная боль, а не твоя изюминка! — продолжал огрызаться староста, выходя из себя от злости. Его первая головная боль, определённо, Осаму Дазай, а вот второе место присуждается Эдогаве Рампо! Как же он иногда вымораживает своим инфантильным поведением с чувством собственного детективного достоинства. И ладно если та же скумбрия просто шутила, да издевалась, то этот прищуренный… Он был в разы изворотливее и мог перевернуть все с ног на голову, еще и улики против тебя найти. Не нашёл их? Значит сделает сам. С ним ну очень сложно бороться, а если быть точнее, то невозможно. — что в этом такого?! Поменяйте сценарий значит! — вскинул руками он. — а у тебя все так легко значит, да?! — ну вообще мы можем подстроить эту часть под Рампо-сана, если уж он так хочет, — где-то рядом с ухом послышался тихий, спокойный голосок Ацуши. — не иди у этого миловидного, на первый взгляд, енота, Ацуши! — изящные пальцы тут же начали сжимать плечо напротив. У Доппо сдавали нервы определённо. Он на последней стадии отчаяния. Накаджима лишь мило улыбнулся и наклонил голову вбок, прям как настоящий котенок. В его случае тигренок. Он прекрасно знал эту раздражительную черту характера старосты, но старался не поддаваться ей и быть все тем же добрым малым. Он всегда такой, если быть честным. — я и не иду, просто так и вправду всем будет легче! — мне точно не будет легче! — Куникида, как же ты раздражаешь меня, — послышалось цоканье каблуков где-то за спиной. Доппо не поворачиваясь сразу понял, кто это. Йосано значит, да? Кроме нее никто не носит каблуки и не говорит, как члены якудза. А она, наверное, член якудза, а то больше объяснений нет некоторым вещам, но об этом уже не идёт речи. — Измени сценарий! Что в этом такого? Руки не отвалятся раньше того, пока я их сама у тебя не отрублю — ой, боюсь-боюсь, убийца на куриных ножках, — прошипел староста, поворачиваясь на девушку… Она хотела убивать. — как ты меня назвал?! — Акико уже было замахнулась своей школьной сумкой, а Куникида прикрывался своей тетрадкой «идеал», но тут темноволосая девушка остановила их, встав между ними двумя. Ребята обратили на нее внимание, а сумка Йосано опустилась на свое законное место — плечо. — ну хватит вам, ребята, — Наоми уже не впервой разнимать этих идиотов. Ей даже лень считать, сколько раз за день она их останавливает, не то что за недели, месяца и года. Они ссорились еще с начала средней школы, когда Наоми познакомила этот дуэт. Они все втроём учились в разных школах, но из-за подготовительных курсов в одной и той же группе темноволосая девушка сдружилась с этими двумя, а потом еще и их между друг другом. Хотя тут можно усомниться, сдружились ли они на самом деле, смотря на все эти случаи, даже сегодняшний… Танидзаки складывает руки на груди и вздыхает. Из-за них ей пришлось уйти от своего любимого братика! Никто, кроме нее, сейчас не разнял бы их и это огорчает. Ацуши вон, вообще сбежал. Он всегда боялся их в гневе. А остальные то и подавно. Они умнее, не лезут на рожон. Жить хотят. Даже скумбрия. А вот Чуя… Он может влезть, но в итоге сделает все только хуже. — и вправду, а то от визгов очкастого башка раскалывается! — кого ты назвала оч-… — никто не слышит никаких странных звуков? — тут же отозвался Джунчиро, что подошёл к ребятам и встал рядом с сестрой. Он положил руки на ее плечи, стоя рядышком с ней, сбоку. Они всегда вдвоем и неразлучны, так что не удивительно, что он подошел к ребятам. Компашка повернула головы на звук и заметила заснувшего Накахару. Когда он только успел? Да и еще во время ссор, криков и многогранного шума… Осаму тоже сразу же заметил и уже шагал к сцене с лёгкой улыбкой. Как, кончено, рыжик смог заснуть в середине всего бедлама никто все еще не понимал, но все замолчали, не хотели будить его. Даже Рампо, который балду пинал и за что-то ругал Эдгара. Шатен присел на корточки рядом со стульями и погладил по макушке лежащего мальчишку. Тот во сне прильнул к тёплой руке — замерз. Выглядел он очень мило в таком спящем состоянии с его неосознанными действиями. А еще он был спокойным и не раздраженным, как обычно, и это радовало. Давало насладиться его видом и оставить себе фотографию на память. — принцесса спит! — пропищал шатен, широко-широко улыбаясь, продолжая перебирать рыжие прядки между пальцами, — Ох, мой малы-ы-ыш. — как противно смотреть на тебя, — появился из-за кулис Рюноске. Его руки были скрещены на груди, а сам он оперся об балку сцены. Где-то за его спиной сидел на стульчике Накаджима и раскладывал сценарии по столику, немножко нервничал и чутка психовал. Его раздражала эта работа в такой обстановке. Но, кажется, он и вправду собирался менять часть с Рампо. — а ты глаза выколи, — взгляд парня тут же изменился. До этого он был полон нежности и заботы, когда Накахара лежал рядышком и посапывал, как маленький ребёночек. Но теперь из-за его лучшего друга настроение изменилось и причем не в самую лучшую сторону. Дазай всегда не любил Акутагаву, он ему противен. Осаму никогда не ввязывался в их дружбу с Чуей, не вмешивался ни во что — не имел право на это, но все равно в тайне тихо ненавидел его. С одной стороны он понимал, что Рюноске его не простит (и не надо) за прошлые годы, а они тогда уже дружили и именно Рю подговорил Чую побить хорошенько Осаму за еще одно обидное слово, но с другой в открытую обзывать его и пытаться настроить рыжика против него без веской на сегодняшний день причины… Дазай будет ненавидеть таких, как он. Шатен признает свои ошибки и исправляет их, старается по-крайней мере, но не признает такую открытую ненависть к нему с попыткой вызвать отвращение к его персоне у любимого для него человека. Это просто неправильно — лезть к ним без их личной просьбы или еще чего, так еще и лезть с плохими намерениями. — Или тебе помочь? — с каких пор ты меня так ненавидишь? — Акутагава часто получал гневные взгляды от шатена или тихое, не скрытое ничем, шипение. Но вот угрозы… Это неожиданно. Нет, это в репертуаре Осаму, но чтобы так открыто и сразу… И вправду что-то новенькое. — с тех самых, когда ты родился, — парниша с тяжёлым взглядом стал скалиться. Как же ему не нравится и не нравился Осаму. Не нравится! Не нравится! Бесит! И темноволосый школьник, с белыми концами прядей, полностью покраснел и начал из-за этого выделяться от этих самых концов. Его лицо обычно белое, будто мёртвое, а сейчас… Ужасно красное, как спелая клубника. Его персональный тигрёнок заметил гнев и готовность к ужасным последствиям для них двоих. Он был испуган, но пытался не показывать это во взгляде. Ацуши аккуратно, медленно встал из-за стола, стараясь не задеть саму деревяшку и бумаги на ней, и подошёл к злому другу, положив руку на плечо и чуть поворачивая его к себе, обращая его внимание на его персону. — Рю, пожалуйста, лучше не лезь к нему, — стал успокаивать, а точнее оттягивать ужасное, блондин. — да надоел сюсюкаться с ним, — шипел Рюноске. — ты ревнуешь? — о сатана, нет, — его глаза были похожи на блюдца. Это сильно позабавило Накаджиму, что тот даже хихикнул, — Вообще ни каплю. Просто Чуя мой друг и я все еще не простил этого… Этого…! — его переполняют эмоции. Особенно сейчас, когда он пытался шептать все слова, чтобы этот суицидник не услышал его. Да еще и до сих пор противно на душе, ведь он смотрел на вот всю эту нежнятину. Осаму положил свою теплую, длинную, вязаную кофту на рыжика, подпирая все под спину и аккуратно попытался поднять его на руки, но с каждым разом Чуя начинал мычать и чуть шевелится, но не просыпаться. Это немного пугало шатена из-за чего он сильно медлил. — не матерись, ты же обещал, — и вправду. Акутагава старался отучиться от ужасных и грубых слов. Но возможно настал день нетерпения… Уже долгое время от грешил сквернословием и ему вышло однажды это боком, вот и отучивается. — я уже не могу сдерживаться. — давай, — и Ацу стал жестикулировать руками вверх и вниз, — вдо-ох! — пауза, — вы-ыдох, — и Рюноске повторял это до тех пор, пока его лицо снова не стало мертвецки белым. — спасибо, Ацу. Теперь я хочу его просто избить. — не смей! — и Ацуши потянул парня за локоть за кулисы. Не хватало ему еще драки здесь! Нетушки! У Дазая еще и на руках Накахара-сан, так что драться тем более нельзя… … Стоп, что? На руках? Куда он его понес? Дазай потихоньку слез со сцены, совсем тихонько спускаясь по лестнице с высокими ступеньками, так, чтобы не разбудить рыжика, и направился прямиком к выходу. Его тут же заметил Куникида, что протирал свои драгоценные очки. Их репетиция не окончена, он что, прифигел сваливать? Доппо тут же схватил забинтованного за плечо, заставляя остановится. Осаму это возмутило. — эй, ты куда его несешь? — от ваших голосов освобождаю, — его взгляд все еще был достаточно холодным. Он так и не отошёл от агрессии к Рюноске. Зачем Куникида вообще лезет к нему каждый раз? Нельзя спокойно проигнорировать? Надоел. — Чую надо разбудить — только посмей, — Осаму резким движением скинул с себя руку старосты и скрылся за дверьми актового зала. Все прекрасно знали, куда тот понёс «принцессу» класса, а именно в мило украшенную подсобку-классную комнату их клуба недо-художников, недо-писателей. Там, кстати, еще и Рампо с По тусовались пару раз в недельку и прогуливали уроки, а так же еще с Катаем развлекались, который обычно там спал и скрывался от мира сего. А точнее от Куникиды, что постаянно его заставлял на уроки ходить и домашку делать. Катай - лучший друг Доппо. Куникида вздохнул и поправил очки на переносице. И так всегда, каждый божий день. Ему даже уже было лень вести дневник идеалов и просчитать все до доли секунды. И это произошло как раз таки из-за таких, как скумбрия. Йосано медленно подошла к пареньку и скрестила руки на груди, всматриваясь в дверь. Она, кажется, завидовала… Наверное так можно описать то, когда она смотрит на ухаживания забинтованного за рыжиком? Просто хотелось так же, а не как всегда — письмо в ящик с обувью и сбежал, не возвращаясь. — если что-то касается Накахары, то он становится диким, — подал голос парень после достаточно долгой паузы. Йосано была в замешательстве. С чего вдруг он стал первым ей что-то говорить, да еще и так легко? Хэй, Куникида, тебе скорую не пора вызывать? Но девушка лишь кивнула мысленно себе и все-таки решила не язвить. Уж больно сейчас раздражительный староста… М-м-м… Добрый? Ну, можно и так сказать, наверное. — я никогда не верила в любовь в подростковом возрасте, но смотря на них… Это что-то на другом уровне, — Акико тяжело вздохнула, отходя ко сцене вместе с Доппо. На ней уже что-то щебетал нежным голосом Ацуши, пытаясь собрать весь класс вместе, вот только никто его не слушался, кроме Рю и подошедшей снова Кёки — ей пришлось уйти на какое-то время по деятельности клуба. — их отношение друг к другу достойно восхищения. Не все взрослые похвастаются таким. — иногда даже завидую им. — а я ни капли, — как-то ядовито прошипел парень. Он… Злится? Воу, это как-то странно с того ни с се-… -до сих пор не могу понять, как он смог простить этого оборванца из фильмов двухтысячных. — все было настолько ужасно? — взгляд девушки изменился. Она лишь мимолетно слышала историю, а разбирались в ней тем более хуже. Акико видела ненависть Чуи к Осаму лишь на начале обучения в старшей школе, а потом, спустя, наверное, месяца четыре, их дружбу и уже сейчас — любовь. И ей даже не стыдно признавать это любовью, вместо подростковой романтики. — это были слова только, но, — Доппо поперхнулся, откашливаясь. Ему было даже больно вспоминать эти издевки и то, как он пытался прибить Дазая. Он даже его ударил пару раз со злости и наговорил ужасных слов… Но после них он хоть что-то осознал. И Куникида не понимал почему лез в это, но это чувство некого долга и загрызения совести давали ему толчок что-то изменить, — из-за них Чуя стал просто скрывать все свои интересы и вести себя отстранённо от нас. Слова сильнее действий в его случае. — но сейчас он вроде открытый. — ключевое слово «вроде». — а что, это не так? — изогнула она бровь. — если бы было так, то его волосы уже были бы розовыми, а вместо формы он щеголял в юкатах и носил милые сумочки, — а это Чуя любил до жути как. Он однажды приходил в юкатах на какие-то совместные гулянки. Тогда Акико не было с ними и она не знает об этом. У него еще и этих юкат до ужаса много. Есть обычные, как у девушек, цветастые и с красивыми узорами и бантами сзади, так же он имел в своём гардеробе и мужскую с хаками и короткими, а точнее не сильно висящими с карманами, рукавами — это была обычная одежда для работников храмов. В нем было удобно и не сильно выглядел, как девушка. В общем, он любил такое. — не могу даже представить это, — лицо Йосано тут же исказило отвращение. Ну не-е-е… Он же ну не может быть… Таким? Правда? — а ты попытайся, — усмехнулся староста, — у него хоть и противный характер в какой-то степени, но любит всю нежнятину до ужаса. — я даже знать такого Чую не хочу, — ее, кажется, скоро стошнит. Она сама по себе не любит всю эту кавайность, анимешность и так далее, а тут это еще рядом… Бр-р-р, аж холодок по спине прошелся! — и не узнаешь скорее всего… Наверное — Куникида, еб твою на лево, что за «наверное»?! — начала нервничать девушка. Тот смеётся, хватаясь аж за живот. Как же смешно ее выводить на такие эмоции! Он редко такое делает, но тут прям смог. Он гордится собой. — а ты посмотри на их романтику и выводы сделай. Завтра еще и пятница… — оба тяжело вздохнули. День, когда большинство приходят чуть ли не в пижамах и тогда они как раз и могут увидеть такого Накахару. Ну, они видели его уже почти во всем, даже в огромной одежде суицидника, но… Но ладно, они уже почти готовы ко всему, раз уж видели и красные отметины, и его чуть похрамывающего… Это хочется забыть к чертям! — у Чуи стокгольмский синдром явный. — нет, просто суицидник искупает свои грехи. 🐿️🐿️🐿️ — во что вы все вырядились? Я понимаю джинсы все эти ваши, свитера, — взгляд мужчины полностью пал на последние парты, за которыми сидела великолепная тройка «умный, гений, вундеркинд». К сожалению, в их тройку не пригласили Куникиду, которого, на удивление, не было в классе. Все списали это на шалости Дазая. Хоть тот и оправдывался, что он никак не переставлял будильник Доппо — ему не поверили. Но сейчас своим глазам поверить не мог Фукудзава, смотря на мальчишку в юкате, своего подопечного в футболке и шортах с домашними тапочками-лягушками и идеально выглаженного забинтованного, но в одежду косплея Дракулы, — … Но это? — сегодня у нас ленивый день, — зевнул Осаму, скатываясь головой на плечо рыжика. Они снова сели без разрешения вместе, соединив две парты в одну. Ругать их уже было бесполезно — при чем очень, — выдохнула Акико, что сама сегодня выглядит не лучше — объёмная футболка, лёгкая кофта сверху, да джинсы домашние. Она обычно была с Куникидой официознее всех, но не сегодня. Кто же знал, что сегодня всех прорвет на ленивость? Сборище клоунов школы, ну правда. — о, господи, ладно-ладно, — учитель сжал пальцами переносицу и зажумрился. Ему это снится. Просто сон. Фантазия… Нет, ладно, это реальность. И хотя бы не самая ужасная, а то раньше Рампо перев-… Фукудзава неожиданно раскрыл широко глаза. Так, это лучше не вспоминать. Тогда в шоке был даже отпетый Осаму. — Давайте значит начнём урок и начнём с… С кандзи, а у доски Накахара — ну я же тупой в японском, — Чуя преувеличивает. Тот, кто сдает все экзамены на сто баллов не тупой уж точно, но возможно зубрила. Но японский и вправду у него больше всех хромает, все-таки это не его родной язык. Мальчишка смотрел на учителя со взглядом мученика. Будто на пытки ведут, честное слово. Фукудзава вздохнул. Как же ему не нравилась эта неуверенность в себе у Накахары, ведь такое происходило каждый раз и всегда по итогу он получал лучший результат. — выходи, — и Чуе пришлось все-таки выходить к доске. Он медленно встал из-за стола и направился к доске, беря белый мелок из маленькой деревянной коробочки. — Какого на тебе вообще юката? — все же не выдержал мужчина. Ему и вправду интересно с каких пор Кёка ищет себе сообщников. — я в ней сплю, а еще она очень теплая, — Накахара надул губы и начал переписывать иероглифы из протянутой учителем книжки. — а еще она раньше была моей! — начал возмущаться с задней парты Осаму. Он щекой лежал на тетрадке, глаза были полузакрыты. Эта скумбрия…! Нафига он свою вякалку открывает вообще?! Чуя стал злиться и краснеть от переполняющей его ярости. Мел в его руках стал потихоньку крошиться от того, как сильно рыжик его сжимал… Почему он в школе такой противный, крикливый и говорливый?! — заткнись! — и прямо в лоб шатен в прилетел тот самый кусочек мелка. Осаму взвизгнул и стал тереть чуть покрасневшее место. Какой же он меткий, черт возьми! А с какой силой то кидае-е-ет, ух. Страшно представить. Накахара чуть усмехнулся, прикрывая рот рукавом юкаты. Его ехидную улыбку могли сдать только чуть сузившиеся глазки. Но он быстро вернулся к переписыванию задания на доску и… Кажется у него сбой в системе. Зачем им вообще разбирать иероглифы на составляющие, их происхождение и как употреблять, произносить? Они же и так знают их и произносят правильно, больше просто заморочек из-за этих разборов. — я смогу написать ровно ничего! — мальчишка повернулся с психом к учителю и пустотой в глазах. В голове также ровным счётом ничего. Пус-то-та-а-а! — давай пиши уже, потом разберём ошибки, — где-то с задней парты послышался смешок. Сегодня его давняя мечта исполнится. — ладно… Хлопок. Все находящиеся в классе обернулось на переднюю дверь, что теперь была широко отодвинута вбок. В проходе стоял задыхающиеся Куникида, что опустил голову, а руками уперся в колени. Его волосы скатывались по плечам, а школьная сумка упала на пол. С таким же характерным для упавшей сумки звуком упала у всех здесь челюсть. К-Куникида, ты точно здоров? На нем была обычная красная водолазка с высоким воротом, чёрные джинсы и белые кроссовки на высокой платформе, а волосы не собраны в привычный хвост с помощью такой родной чёрной ленточки. — простите, я опаздал! — тут же, зайдя, вскрикнул Доппо. Он выпрямился и взял в руку сумку. Его лицо и нос были красными от холода. — К-куникидушка и опаздал?! — тут же вскрикнул Осаму, упираясь руками в стол. Его глаза, как по пять копеек. Хотя ладно, не у него одного. Просто Дазая слишком сложно удивить. — что это на тебе такое?! — тут же послышался голос Фукудзавы. Шокированный голос Фукудзавы. Чуя перестал писать и тоже повернулся в сторону старосты, чуть поворачиваясь телом к шатену, показывая ему что-то пальцами, а тот в ответку — я просто торопился. — черт возьми, Доппо, ты впервые не в костюме! — начала насмехаться над старостой девушка с каре. Она снова постукивала своими каблучками под столом. — Почему не говорил, что ты человек?! — Йосано… — Куникида стал злится. Он стал поправлять свои очки от нервов. Как же его она раздражает, особенно с утра. — тишина в классе, — Фукудзава прокашлялся и встал снова у доски, подытоживая Чую в написание задания на доске. Тот лишь фыркнул, продолжая водить мелом по доске. — Проходи Куникида, но не забудь собрать волосы — а… — Доппо совершенно забыл про это ужасное и надоедливое правило учителя. Он стал копошиться в сумке, когда подошёл к столу, но не нашёл свою любимую ленточку, — Блин. — держи, у меня их всегда много, — к нему подошёл Накахара, протягивая зеленую рещинку для волос. Он сразу же ушёл к доске. — спасибо, — тихо поблагодорил его староста, завязывая хвост. — такой добренький коротышка, — послышалось с заднего ряда. Ацуши, что все время не обращал внимание на Дазай-санс, повернулся в его сторону и шикнул. Уж лучше не капать на нервы Чуе-сану, иначе… — а с тобой будет отдельный разговор, — строго прозвучал хриповатый голос Накахары, когда он поставил точку в последнем иероглифе. «он его свесит с моста точно!», — у всех мысли были, как одна. Пока-пока, Осаму. 🐿️🐿️🐿️ — здравствуйте, Коё-сан! — шатен стоит на пороге старенького традиционного японского дома. В его волосах снег, как и на одежде, а на лице улыбка. Он уже привык заходить сюда без стука, не ждать хозяевов, особенно когда приёмный папа рыжика дома. Тут лучше не шуметь и не показывать своего явного присутствия, а то убьют каким-нибудь старым скальпелем, который сохранился еще со времен работы в больнице. Дазай хочет жить. Милая рыжеволосая женщина помохала рукой пареньку и пригласила зайти, но тот отказался — он ждал Чую… Она как всегда выглядела очень доброй и уютной. Ее длинные шелковистые волосы были собраны в высокий пучок, лишь пару прядей спадало на ее маленькие плечи. На ней был белый тёплый свитер и чёрные тёплые брюки — дома как обычно холодно и все согревались, как могли. Если бы кто-нибудь раньше показал Кое-сан и Чую рядом, не говоря, что второй француз и тем более приемный… Дазай бы сразу же сказал, что они до ужаса похожи. Хотя это даже и без родословной происходит. Характер у них чуть ли не один в один, а вкусы в одежде и любовь к безделушкам их общее достояние. Они безумно похожи. Дазай помялся у входа, чуть вздыхая. И где эта бестия? После сегодняшнего урока Осаму досталось знатно и не только морально, но и физически. Теперь на шее у него красуется ужасно болючий синяк. И почему он так любит нарваться, а потом еще и провоцировать, что бы отхватить? Возможно он становится мазохистом? Рядом с рыжиком такое очень даже возможно и реально. Когда сие представление было окончено, Осаму пригласил своего парня прогуляться в предрождественские деньки и тот не смог отказать. Он хоть и дулся на него, но от такого предложения не отказываются. Особенно когда приманивают ларьком со сладостями. И тут на лестницу выходит он и Дазай тут же становится веселее. Дождался все-таки. На рыжике был розовый свитер, белые тёплые штаны и безпальцевые перчатки. Какое же мерзлявое это чудо! Осаму не может прекратить умиляться с него. Особенно с его милого хвостика, что забавно «прыгает» из стороны в сторону, когда мальчишка спускается. — какой? — тут же спрашивает шатен. — красный, — с милой улыбкой отвечает рыжик и встаёт прямо перед Осаму. Тот с самой верхней полки достает красный вязаный шарф Чуи. Их у него тысяча и один и это тоже достаточно мило. Дазаю нравилось одевать на Накахару шарфики и красиво, а главное практично, обматывать и завязывать вокруг тонкой шеи. Так и сейчас. Парень аккуратно завязывает сзади шарфик на некое подобие узла и поправляет спереди, что бы шею никак не продуло. Рыжик лишь ворчит — этот чудик закрыл ему еще и нос, почти что натянув на глаза красную пряжу. — мы ушли! — кричит Чуя, когда застегивает последнюю кнопку на длинной чёрной куртке. Осаму берет маленькую белую сумку с кучей кармашков и всяких ремешком и закидывает себе на плечо. Коё моет руки от овощной нарезки для позднего ужина и проходит в прихожую, встаёт перед мальчишками. Она была почти на голову выше рыжика, но ниже Осаму. Стройная, опрятная, пахла вкусными духами, но одновременно и веяло от нее чем-то домашним. Шатен обожал эту женщину. Она могла заменить ему родную мать, что даже забыла про его существование, как и отец. Отослали в квартиру покойного дедушки и дают каждый месяц много денег и хватит. И зачем им нужен был ребёнок? Но Дазай даже рад, что живёт не с ними и никто о нем не вспоминает, мозги не треплет. Кроме рыжика, конечно. Но ему можно. — удачно погуляйте, — Озаки свою изящную руку поместила на чуть пухлой подростковой щеке Накахары. Большим пальцем она погладила кожу мальчишки, а тот прильнул к теплу. — Ты сегодня придешь? — не знаю, — женщина убрала руку, сжимая ей теперь собственное запястье, — Если что напишу тебе. — хорошо, — Чуя нежно улыбнулся женщине, маме, и уже было хотел уходить с любимым за ручку, как их вдруг потрепали по голове, заставляя волосы торчать по разным сторонам. Осаму и Кое посмеялись, а Чуя стал быстро укладывать прядки и натягивать на макушку теплую шапку. Выйдя из дома Накахары парни направились прямиком в центр города. Тихие улочки медленно заполнялись маленьким снежком, что сыпался на головы людей. Дазай на веселе кинул в рыжика снежок, а тот в ответку его пнул. Нет, потом он, конечно, закидал его снежками, но когда перестал злиться. Ненавидит он сюрпризы и какие-то неожиданные действия, как холод за шиворотом, например. По пути они еще и собрали снеговика. Чуя где-то нашёл чёрные камушки и поместил их в смятый снег, как пуговички и глазки. Осаму же аккуратно сорвал тоненькую веточку с дерева и прикрепил, как нос. Шатен сказал, что снеговик похож на рыжика и снова отхватил за это по первое число. Злой Чуя такой милый! Дазай ехидно улыбнулся и резко схватил Накахару на руки. Тот взвизгнул, схватился руками за шею этого дурака и стал его лупасить по плечам. Кричал на всю улицу, вот честно! А шатен смеётся и кружит его. Чуя сначала снова дулся, а потом уже и втянулся в веселье. Может ему уже давно стоило привыкнуть к этим приливам нежности и неожиданности от Осаму? Думаю да, все-таки парень его, а не незнакомец. Нет, иногда он позволяет с ним нежничать и не отхватить… Но это редко! Исключение! Скумбрия эдакая так и не опустил рыжика на землю. Второй, конечно, психовал по этому поводу, но позволил нести его. Они были в безлюдном райончике и почти никто их не увидит… Двух парней, что смеются и улыбаются. Один несет другого, а еще целует в губы, красные щечки и носик, в виски, подбородок… Нет, даже если бы это был центр, то он бы тоже его целовал, обнимал, но это чувствовалось бы не так, как сейчас. На его руках уже спокойный Чуя, что отвечает на его нежность и любовь. Рыжик, пока внимание Осаму на его лице, аккуратно просовывает замершие пальчики под шарф шатена, греясь. Дазай лишь поежился от холода, но оставил все, как есть. И так пролетали часы. Почему им так легко друг с другом? — я хоч-у-у-у, — Чуя дует губки, а ладони прижимает к щечкам, как это делают милые пай-мальчики зайчики в слащавых тайских ларконах. Он блестит своими голубыми глазками прямо на Осаму, умоляет, — шоколад с орешками и наивкуснейший кусочек шоколадного тортика с клубнично-ванильной начинкой! — а вафли? — они быстро остынут, не успеем даже до дома дойти! — фыркнул мальчишка, когда уже милая продавщица складывала плитку шоколада в красивую упаковку, а кусочек тортика в коробочку с зелёной блестящей лентой. Весь магазин был очень светлым, просторным и безумнейше красивым. Здесь было очень людно, особенно из-за туристов в пред канунные дни рождества. Это бесило рыжика, но что уж с этим он может поделать? Он лишь забрал свой заказ, который был оплачен его любимым Осаму. Пригласил? Значит сам плати! Вот такого правила придерживается Накахара. Хотя Дазай оплачивает все и всегда, даже если Чуя позовёт гулять, а не он. Если голубоглазке дать волю тратить деньги на вкусности и другую фигню, то он никогда не накопит на мотоцикл, о покупке которого рыжик просто грезит, как сдаст на права. Дазай лишь чутка помогает его мечте сбыться, даже иногда, совсем редко, покупает ему милые вещички в виде кружевных рубашек розового или красного оттенка, а иногда и белого, или же милых шортиков, как у младшеклашек. Чуя, кончено, возмущался от этого, но все же носил подарки. Да, ему больше нравится стиль рок-н-ролл, но и вроде милота ему идёт, да? Главное, что он неотразим! Мальчишки вышли из магазина с маленьким голубым пакетом сладостей. Дазай тоже себе взял плитку белого шоколада и был доволен. На улице так и шёл этот бесконечно идущий снег и хлопьями падал на кудрявую макушку Осаму и милую белую вязаную шапку Накахары. А в центре светила зелёная прекрасная елка. Вся была она нарядная, распрекрасная. Висели ёлочные игрушки лишь золотых, красных и белых цветов и где-то проскальзывали деревянные или пластмассовые кони, щелкунчики и даже Гринчи. Японцы в этом году забавные люди. И Чуя не смог отвести взгляд от этой красоты, присаживаясь рядышком на скамейку. Шатен усмехается, глядя на эту картину, и присаживается на корточки, кладя голову и руки на коленки голубоглазки. — теперь понимаю, почему вафли бы не дожили до дома, — тихо по-смешивается Осаму. Накахара выглядит просто идеально на фоне зелёной красавицы, он затмевает ее. На красное личико падало пару прядей с чёлки, а губы еле касались шарфа. Руки он согревал в карманах куртки, а сумка все еще висела на плече Дазая — тот не отдавал ее. Кричал, что с ней он выглядит так же мило, как рыжик. — перестань, — Накахара смутился, закрылся носом в шарфик и положил руку на голову шатена, зарываясь пальцами в его кудряшки. Тихо. Даже несмотря на рождественскую музыку и шум улиц, в голове влюблённых была лишь тишина. Они просто любовались друг другом, наслаждались. Почему-то это происходит редко. Обычно они шумные и не особо любят наслаждаться моментом. Дазай романтик, любит обеды при свечах, дарить букеты цветов и быть тем самым мальчишкой из голливудских подростковых фильмов. Чуя же не такой, ему чуждо это. Он до сих пор не может полностью принять эти ухаживания. Его смущает тот факт, что за ним носятся, как за девчонкой, и дарят тоже, что и девчонкам. Ему вроде и нравится, и он вроде это любит, но… Чувство, что он предаёт себя настоящего, поддаваясь всей этой нежности полностью. Он же мальчик… И он может носить милые брелки, юкаты и всякие сумки, но это лишь стиль, а поведение свое он предавать не хочет и свои устои. Но, кажется, с Осаму эти попытки придётся бросить и поддаться чувствам, что ли… Да, наверное. — ты очень красивый, ты знаешь? — любовно ворковал Дазай, вставая с корточек. — конечно знаю, — нахмурился рыжик, снова фыркая. — а мне кажется, что недостаточно… — шатен поматал головой по сторонам, оглядываясь. Будто что-то искал и Чуя посмотрел туда, куда и младший, но ничего не нашёл. А потом Дазай еще и ойкнул, хватая Чую за запястье. — Погодка прекрасная для танца, не правда ли? — ч-что?! — еще такая прекрасная музыка из колонок играет, м-м-м! — Осаму вытянул Накахару на середину площади, но сильно не отходя от елки, и встал. Он взял обе руки рыжика в свои. — Ещё темно, ночь, снег! Как из романтических фильмов! — и тут неожиданно он положил их, руки Чуи, на свои плечи, заставляя еще и схватиться за шею. Он испугался, попытался выдернуть конечности, но его держали за локти. — Осаму, тут слишком людно, не надо! — рыжик ненавидел внимание незнакомца к его персоне. А тут они вдвоём… Сразу же начнут люди осуждать их, мало кто подумает, что они друзья. Будут клеветать геями, неправильными детьми. И с одной стороны это правда и Чуя не стесняется этого, но с другой он просто боится. Дазай успокаивающе стал поглаживать голубоглазку по рукам. Его улыбка была весела, мила и одновременно спокойна. И Чуя чутка перестал нервничать, но совсем чутка! — да на плюй ты на них уже, на этих мерзких людишек, — и Накахара стал тонуть в омутах напротив. Взгляд был таким нежным, любящим. Как он так сумел изменится? Недавно же насмехался над ним, издевался… А сейчас любит, заботиться… И Чуя правда тонет. Он понимает, что ему не сбежать, да и зачем? Ему и так нравится. Руки снова, но уже не насильно, ложатся на чуть широкие плечи Осаму, а голова на грудь. Все тело прижимается к родному напротив. И Дазай вздрогнул от неожиданности, но не совершил шаг назад. Правая рука легла на тонкую талию, которую можно было почувствовать под слоем куртки и другой одежды. Вторая, левая, легла на поясницу, сильнее прижимая к себе на удивление маленькое тело. И так начался танец. Такой лёгкий, спокойный, под, кажется, «Last Christmas». Голова шатена уместилась на рыжей макушке, пока она прижималась к груди Осаму. Можно сказать со стороны, что это обычный танец влюблённых, но для них это не так. Для них это их первый медлячок. Они никогда не танцевали вместе, а тем более что-то такое любовное, можно даже сказать интимное. И это все ощущалось так по-другому, так особенно. Эти медленные шаги, тихие вздохи, крепкие объятья и взгляды любопытных прохожих. Это точно сейчас происходит с ними? Чуя не верит, хоть и находится в центре этих событий. Рыжик покрепче сжимает шею Осаму, прижимая пальчики к тёплой коже, что бы согреться. Тот лишь хмыкает и заставляет голубоглазку отпустить его и положить руки в карманы тёплого пальто шатена. Но они все еще танцуют. — я люблю тебя, — прошептал совсем тихо на ухо рыжику Осаму. Горячее дыхание было как сигналом включить, наконец-то, свой мозг. Кажется Чую даже забылся в пространстве, не то, что бы во времени. — и ты мне нравишься, — Накахара поднял голову и мило улыбнулся. Его тут же поцеловали в нос. Он не смутился, он как-то забыл о людях вокруг. Ему стало все равно. — нет, Чуя, я люблю тебя, — все продолжал улыбаться Дазай, кружа рыжика. А тот был в шоке от услышанного. Он и вправду сказал… Такие серьёзные слова? — я… — можешь не отвечать, ты же все равно влюблен в меня, а значит, возможно, и по-любишь. — звучит так пессимистично, — горько усмехнулся Чуя. Ему было больно за Осаму, что он не может ему ответить такими же взрослыми и ответственными словами. Он опустил личико. Настроение немного подпортилось из-за самого же себя, круто… Дазай взял мальчишку за щечки и сжал их, заставляя сделать губки уточкой, а глазками кукольно моргнуть. — но я же верю, а это главное. 🐿️🐿️🐿️ — ох, моя бедная Мари! — Рампо театрально положил руку себе на лоб и откинул голову назад, еще и невидимую слезинку убрал с уголка глаз, — эта история такая трагичная! Я не могу… У одного бедного человека, под именем Куникида, за кулисами начал дёргаться глаз, а вены на шее выпирать. Ацуши же держал его за обе руки сзади, останавлиаая от любых ужасных действий, иначе сорвется и быть беде. Хотя беде уже быть, что уж тут говорить. Лучше просто вида не подавать, что пошло что-то не так и не срывать сценку, которую они готовили так же усердно, как и другие классы. Эдогава снова отошёл от чёртового сценария. Для него специально меняли, подстраивали под любовь к расследованиям, а сейчас…! В чем вообще был смысл менять его?! Да и вообще пошел он к черту и куда подальше! Ему конец будет полный, когда зайдет за кулисы и его не уберегут никакие Эдгары! Но достанется не только ему… Чуя пытался сдержать смех, пока Рампо красноречиво распинался на сцене. Он чуть сильнее руками сжимал одеяло и подтягивал его к губам, чтобы никто точно не увидел лыбу на все лицо. И ладно, Доппо может его немного простить, хоть скрывается как может и пытается никак не спалиться. Но вот этот идиот… И так их маленький спектакль шел малость не по сценарию. Ну, как малость… Рампо то и дело выеживался, а Дазай вместе с ним, за компанию. Две главных головных боли. Староста пару раз ударил этих двух за сценой, пока они бегали туда-сюда, но те продолжили кривлятся и все портить прямо на сцене, на глазах Доппо. Раздражают! Как же они раздражают! — а где Наоми?! У нее скоро выход! — начал нервничать Танидзаки, который только что пришёл со сцены, отыграв свое. Наоми, его сестрёнка, была в роли девушки, что должна была выйти за Щелкунчика, но увы не вышло, его выгнали, когда он стал уродцем из-за смерти Мышильды. Сейчас как раз и должна была быть сцена перед этим событием, как принцессу расколдуют и сделают снова красавицей. Но вот только принцессы нигде нет. Все стали переживать, искать Наоми. У Куникиды нервы шалили, что он выпил сразу четыре таблетки подобия валерьянки, а Ацуши и Акутагава носились за кулисами, разделившись для поиска девушки. Вот только сценка уже началась, а сама Наоми была видна за одной из кулис, к котрой можно было пройти со второго этажа. Мальчишки были в шоке. Где она все это время была?! Почему она вообще за другой кулисой? Но тут же заметили, что ее платье отличается. Не то, которое было изначально. Значит ей пришлось уходить на свой страх и риск вообще со сцены… Да она чекнутая. Но парни лишь облегчённо вздохнули. Главное нашлась. — вы чего запыхались? — послышался за спинами голос. Мальчишки дёрнулись и резко обернулись. Испуг сошёл на нет, когда увидели, что там стоит ну очень милый Накахара с расставлеными руками по бокам. Чуя был прекрасен и так, в повседневной жизни, но в образе девушки сейчас он не отличим от Мисс Вселенной. Хотя нет, он красивее. Его длинные рыжие волосы были распущены и ложились на спину и плечи волнами. Короткие пряди ввиде некой челки были частично убраны, чтобы не лезли в глаза и на щеки. Некоторые передние длинные прядки были заведены назад и завязаны маленькой белой ленточкой. Платье же было немного необычно для такой сценки: верх похож на очень сильно укороченный топ, высокое горло, а на конце подола красовались маленькие рюши и белое кружево. Пояс из белой атласной ленты и с большим бантом сзади. Все, как у маленькой девочки. Да и взято платье было от маленькой девочки Изуми Кёки. — Наоми искали, — спокойно ответил Ацуши, заводя руку за голову, потирая шею. Ему было немного неловко за то, что они носились в поисках девушки, хотя она уже там, на сцене играет. — а, — лишь расскрыл рот рыжик и посмотрел на сцену. Там разворачивались действия, когда девушка стала снова прекрасной, а Щелкунчик стоял напротив Мышильды, — она платье замарала и пришлось идти переодеваться. — я ее когда-нибудь прибью, — раздражённо прошипел Рюноске, скрещивая руки на груди. — ч-чего?! — да она ест двадцать четыре на семь, — Чуя отреагировал на страх персонального тигрёнка и решил его успокоить. Никто никого убивать, прибивать и так далее не будет, просто раздражение Аку надо как-то объяснить. — Вот и сейчас из-за еды заморалась сильно, — Накаджима с легкостью выдохнул. И так их разговор перешёл в другое русло. Там, на сцене, уже доигровали сценку, а им как бы все равно. Чуя выходит лишь после монолога крестного в роли Рампо, Акутагаве вообще почти в самом конце выходить, а Ацуши не играет вовсе, он следит за всем, что происходит за сценой вместе с Куникидой. И даже не понятно, за чем следит мальчишка: за злым старостой или что бы все было под контролем. Наверное за первым. Стали слышны аплодисменты и Ацу снова дёрнулся. Какой же он все-таки пугливый малыш, ей богу. Накахара посмеялся над ним, а Рюноске стал отчитывать за такой характер. Но следом уже дёрнулся Чуя, когда почувствовал ну очень знакомую руку прямо на его заднице, а вторую сжимающую его за талию. Его глаза округлились от сие действий, а воздуха стало не хватать от злости. — Чуечка-а-а! — радостно пропищал шатен, прижимаясь щекой к рыжей макушке. Но было это не долго, его хорошенько ударили в бок с ноги, что тот от боли согнулся пополам. — извращенец конченый! — щеки стали пунцовыми, а пальцы сжимали подол белого платья. И как ему вообще эта идея в голову пришла, когда они, блин, на людях! Ацуши снова испугался, но уже за Дазая — Чуя больно бьёт. Рюноске же изменился во взгляде и стал сверлить парня напротив. — ой, да ладно тебе, — сначала посмеялся Осаму, когда разгинался, а после уже кинул ни чем не прикрываемый со злобой взгляд на Акутагаву. Всем было все ясно с первых же секунд, зачем он так поступил. Это была даже не ревность, как обычное раздражение. Он никогда не ревновал Чую к кому-то, ведь знал его насквозь. Он не может ему изменять, тем более с лучшим другом. — да я же вижу, что специально! — крикнул рыжик, хватая бывшего суицидника за локоть, — а ну пошли, — и тут же Осаму дёргают куда-то в сторону, подальше от лишних глаз и ушей. Акутагава и Ацуши остались стоять и смотреть в след уходящим. Накаджиме было в каком-то смысле жалко этих двоих, ведь никто не понимает то, насколько Чуя все-таки влюблен в Дазая и бьёт его ну очень редко в серьёз и со всей силы (и еще он пытается переучить себя вообще не бить его, но иногда он ну совсем себя ужасно ведёт, что не понимает никаких слов. Либо же рыжик действует уже на рефлексе от испуга или злости), а Осаму давным-давно изменился и искупает свои прошлые грехи, но многие не признают его около Накахары. Рыжик пихнул Дазая в угол и опустил его локоть. — ты теперь всегда будешь так всести себя при Рю?! — не я это первый начал, — фыркнул на крики парня Дазай, отворачиваясь. Ему было просто неприятно видеть их двоих вместе и вот этот злобный взгляд на нем, как у дикого волка. — зато продолжаешь отлично! — раскинул руки рыжик по бокам, ударяя ладонями о бедра. — У нас сейчас идет сценка, а тебе лишь бы очередной раз показать, что я твой. Хотя я не твой, я не собачка, так что запомни это раз и навсегда, — Чуя мог конечно перенести, потерпеть и даже самому сказать фразы «ты мой» или «я твой», но Боже…! Он ненавидил это в каких-либо правокационных действиях с таким слишком собственечиским и ревнивыми смыслами. Лишь так, когда он понимал, что это из любви, а не из ревности, он принимал их. Но сейчас действия Осаму походили на второе и это бесило Накахару. Щеки мальчишки стали краснющими от злости, а руки расставлены по бокам. Дазай бы посмеялся над этой миловидной позой в исполнении рыжика, но ситуация не та, не позволяет ему. — ну конечно ты не животное, Чу, — шатен потянул любимого к себе, обнимая. Он слышал все еще монолог Рампо, а значит времени немного есть на тисканья. Так Дазай расслабляется, не хочет думать об Акутагаве. — Просто терпеть его не могу. Будто я не знаю, какой мразью был — просто успокойся и перестань себя так вести и тогда все будет отлично, — Чуя перестал немного злиться и его отпустило. Стало легче в разы. Он теперь по своей воле прижимая щекой к груди Осаму, поднимая голову и взгляд на него. И вот он снова выглядел мило, будто специально так делает. Но нет, он просто родился таким. Одновременно устрашал и умилял всех и вся. — Ненавидь его хоть сколько, просто не показывай это вот так, — и он правда не защищал своего друга, наоброт даже. Он не хотел их сдружить или хотя бы попытаться поменять их мнение друг о друге. Зачем заставлять их делать то, что они не хотят? Пусть ненавидят и дальше, просто лишь бы он не встревал в их отношения и не чувствовал или видел вот такие действия своего парня, иначе плохо кончится для обоих. Для Рюноске и Осаму, кончено. — но вообще-то мне и правда хотелось потрогать твою сладкую попку, — с ехидной ухмылкой шатен опустил ладони сначала на ягодицы, а потом уже подхватил мальчишку и под бедра, поднимая. Но ладонями он все еще сжимает половинки, прямо под самим платьем, где были короткие белые шорты, которые ни капли не мешали наслаждаться Осаму. — о Боже… — Накахара вздохнул. Он не стал отнекиваться и заставлять его спустить, не трогать, не сжимать так приятно и сексуально его ноги. Он привык уже, да и самому это нравится, — но даже не надейся на продолжение. — а чего так? — сделал невинный щенячий взгляд Дазай. Точка кипения рыжика перешла предел. — ты че, ахринел?! — он уже было хотел его стукнуть по пустой башке, но опомнился и просто схватил сильно за обе щеки и стал тянуть. Осаму застонал от боли и попросил прекратить. — ладно-ладно, я все помню, — и Чуя опускает. — Я сдерживаю обещания, данные тебе и перед тобой — надеюсь ты прилично будешь себя вести. — если твой без пяти минут папочка меня не убьет каким нибудь скальпелем или того по хуже, — начал возмущаться шатен. Почему блин он заставил его пообещать чертов семейный ужин?! Он же не выйдет из его дома живым! Да даже мертвым не сможет, закопают на заднем дворе или того хуже — сьедят, как канибыла. А он то не выкусный! Слишком много таблеток раньше глатал в себя и под укольчиками, да капельцами лежал, даже шрамы остались огромные под бинтами из-за себя же и своих действий. — Ты захотел мёртвого Осаму Дазая увидеть? Почему вообще я должен отдуваться за твоё соглашение на роль Мари?! — потом ты сможешь над остальными издевнуться за это, а сейчас мне уже пора на сцену, — Чуя снова дёргает парня за щеки, а после целует в нос и заставляет опустить себя на землю. Рыжик поправил свое платье и причёску и посмотрел на сцену — Эдогава уже заканчивал свою сценку и ему бы пора пойти туда, но… — знаешь что… — говори быстрее, — раздражённо фыркнул Накахара, поворачиваясь на вот это вот чудо. — я так хочу прогулятся и заняться сексом с таким Чу в платьеце-е-е, — широко-широко улыбнулся шатен, но его лицо тут же искривилось от удара в бок маленьким кулачком. Маленьким, но который целился прямо в синяк, который появился от раннего удара ногой в бок! — да пошёл ты! — ай! — взвизгнул он, хватаясь за место, где болит, — Но ты и вправду такой милашка! — завались, скумбрия, — Чуя надул губки и щёчки, отвернулся от персонального извращенца. Ему все еще стыдно говорить про это вслух, хотя было и не раз в их семнадцать. — Но про погулять я подумаю. — люблю тебя, — Осаму повернул личико Накахары к себе и поцеловал в губы. Глубоко, с языком. Чуя чуть ли не задохнулся, но ответил на такой интимный для него жест (особенно когда они не одни дома, а в людном месте за сценой). — и я тебя, идиот, — мальчишка отстранился от любимого. Он посмотрел в его раскрытые глаза от шока и приоткрытый рот. Забавный. — ч-что? — отвали! — с ни того, ни с сего пнул ногой по полу Накахару, — Я ушел! , — и тут же убежал к последней кулисе, готовясь к выходу. Дазай провел кончиками пальцев по своим губам, пытаясь осознать, что вообще сейчас произошло. И я тебя? То есть он тоже его любит? Шатен усмехнулся. — да ладно, ответил…