Ужин

Стоящий на отшибе неблагополучного района дом наполнился тяжелыми и громкими шагами. Вернулся хозяин, сотрясая мертвую, во всех смыслах, тишину. Уже в предвкушении охоты, он разминал руки, пока слюна оставляла за ним еле видный мокрый след. О, как же Боб Велсеб голоден…Сколько он без человечины провёл? Неделю? Ах, ужасные семь дней перебивки всем подряд, кроме того, что ему действительно приносит удовольствие и удовлетворение. На полу валялись кости прошлых несчастных, кому не повезло встретится с Красным Дьяволом. На полноценную уборку дома у Боба нет ни желания, ни времени. Да и зачем? Гости тут все равно не задерживаются, от него еще никто не скрылся. Боба легко можно сравнить с животным. Они живут инстинктами, он тоже, но только одним. Голод. Жажда человечины. Желание пить кровь, потребность в супах с мясом из области предплечья, а иногда так захочется ребер на барбекю… и это только малый список его кулинарных изысков. Помимо костей на полу валялись молотки, плоскогубцы, даже бензопила зачесалась. Да, хорошие орудия, Боб не спорит, иногда душа требует разнообразия. Но все же предпочтение он отдаёт ножам. Есть свой особый шарм в том, что ты подходишь вплотную к жертве, зажимая, и вонзаешь клинок по самую рукоять в грудь, живот, да без разницы куда. Любой удар от Боба несовместимый с жизнью. Боб крупный сам по себе, и при этом носит свитер еще больше на несколько размеров. Под таким точно не будет виден его пояс с «рабочими» инструментами, плюс красный цвет не только пришелся по вкусу каннибалу, но и отлично скрывает ненужные брызги крови. Маска, перчатки, несменный пояс. И конечно же, особый ритуал — заточка ножа. Как приятен этот звук, как искра от трения загорает собственную в глазах. Больше времени нельзя терять. Охота началась. Время искать свою жертву. Ах, прогулка с стопроцентным успехом, это возбуждает и заставляет улыбаться только шире! Боб не слишком привередлив в человечине, но предпочтение, так уж и быть, лукавить не будем, он отдает девушкам, ведь у них есть одно огромное преимущество. Эмоциональность. О, что может быть приятнее, чем наблюдать за девушкой, которая, захлебываясь слезами и соплями, падает на колени и жмясь в холодную стену какой-то грязной затхлой подворотни, и просит ее пощадить, предлагая в обмен на свою маленькую, ничтожную жизнь услуги интимного характера? Боба мало интересует секс, но когда сами предлагают, то грех отказываться. Ведь, что самое главное, дьявол не говорит, что действительно отпустит несчастную. Улыбаясь еще шире, он пожимает плечами и игриво говорит: "Попробуй," — как если бы предлагал сыграть с ним в догонялки, а он, уверенный в своей победе, стоял бы на расстоянии вытянутой руки и с вызовом предлагал бы себя поймать, зная, что это невозможно. Чаще всего с колен они и не поднимаются. Прямо здесь, упираясь дрожащими коленками, скрытыми за новенькими колготками, в лужу из чьей-то мочи , дешевого вонючего алкоголя и свежей кашистой рвоты, начинают копошиться с его штанами, потому что руки со страха не слушаются, путаются, и от того не выходит с первого раза расстегнуть эту треклятую ширинку. А Боб, как истинный хозяин положения, одной рукой медленно приподнимает свитер, чтобы лучше видеть будущее действо, гулко хихикая, что заставляет жертву активнее дергаться и торопиться. И вот, дрожащие руки наконец-то расправились со штанами, Боб успел уже пожалеть о своем решении, так как нагрянула скука от ожидания, и убийца смог почти уснуть, но как только член погружается в теплый и липкий ротик с великолепнейшим из звуковых сопровождений, состоящий из сёрбанья и хлюпанья ... С пошлым смешком из рта выливается слюна, зачастую капающая прямо на голову девушки. Приятно во всех отношениях, тут не поспоришь. Боб все же мужчина, как бы его мысли не крутились исключительно вокруг жажды убийств и человеческой плоти с кровью, подсознание изредка требует разгрузки сексуальным путем. Тело размякает, но чтобы не терять драгоценного времени ночи, каннибал, дабы ускорить процесс, погружает в спутанные волосы большую руку и начинает двигаться навстречу рту девушки, абсолютно не стесняясь быть увиденным. Ведь кому какое дело, кому там сосут в одном из многих темных переулков? Раз не кричит, тогда и не важно происходящее. Люди думают о том, как оплатить счета, что купить в магазине на остатки зарплаты, как сказать любимому ребенку, что котика нет с утра не потому, что он убежал погулять, а потому, что ночью его кто-то, — хотя скорее всего это бежавший из тюрьмы Декстер Эротоф, — выпотрошил и показательно кинул пустую мохнатую оболочку под входную дверь, и что маме пришлось это безобразие выкинуть. То, что творится там, за спиной, кажется мимолетным интересом в ворохе мыслей скучной и серой обывательской жизни с совершенно другими заботами. И вот, кульминация, Боб кончает в рот своей жертвы и даже не дает секунды на размышление, дабы не смогла появиться и тень мысли выплюнуть сперму, и хватает ее за щеки, кивая головой с намеком, что девушке нужно сделать, чтобы полностью заслужить его милость. Не сразу, но она поддается, острые коготки слишком сильно впились в щеки как весомый аргумент поторопиться с решением. Громко глотает, а после закашлялась. Либо ее было слишком много, либо банально поперхнулась. — Как тебя зовут? — поглаживая по голове, спрашивает Боб. Он явно что-то задумал. — Меня? А-э... Д-долли. Долорес! — поправляется девушка. — Прямо как овечку... — не без удовольствия подметил серийник, вытерев слюну с подбородка. Неловко усмехнувшись, девушка поинтересовалась, вставая: — Й...Я ж-же могу идти? — Конечно... — Боб даже сделал демонстративный шажок назад, будто бы пропуская Долли вперед. Растерявшись, она зачем-то поклонилась, и, сжато шагая, направилась на свет уличного фонаря. Неужели кто-то надеется на то, что Боб Велсеб будет играть честно? Да никогда в жизни. Долли не идиотка, — хотя она поверила на слово маньяку, это многое говорит об ее умственных способностях, — она, когда прочувствовала свою мнимую безопасность, ринулась бежать, вот только нож Красного Дьявола впился ей в бедро. Не так глубоко, как было задумано, все же удар был совершен в движении по движущейся цели, однако нерв задело. Как вывод, нога отказала и Долли, даже не закричав от болевого шока, но окропив лицо бесшумными слезами, проехалась лбом по асфальту, упав прямо перед компанией каких-то ребят лет шестнадцати. Быстрым отточенным движением нож уже был за поясом, а Боб залепетал, явив себя из тьмы: — Ах, моя сладкая овечка, ты сильно ударилась? — каков актер, такой тон нежный и заботливый сделал. — И лоб разбила, тск-тск-тск. Тебе стоило пить меньше, Долли. Боб взял ее на руки, одной закрыв рот, так, на всякий случай. Не обращая внимания на то, как на него таращатся, он пошел в сторону своего района окольной дорогой, вслушиваясь в то, что происходит за его спиной. Компашка не рискнула что-то выпытывать у девушки, у которой было красное пятно на все бедро, которое явно кровавое, из-за размеров ее спутника. Да и от его улыбки у них тряслись коленки. — Ребята, мы кажется забыли взять сладостей...Поворачиваем ко мне, — абсолютно глупая отговорка, но этого «обоснования» было достаточно для подростков, чтобы срулить с этой улицы как можно быстрее. Они быстро ушли под испуганное шушуканье. Бобу все равно это не понравилось. Лишнее внимание никогда не приведет ни к чему хорошему. В идеале, он должен был и эту компашку зарубить, — что ему пять детей по шестьдесят килограмм каждый, — но шесть тел за раз он не унесет незаметно. Он их запомнил, следующая неделя будет куда насыщенней. Пока что ему хватит этой сладенькой овечки, он и так убил слишком много времени. На улице почти не было людей, да и что это за люди: пьянчуги да другие маргиналы, — такие Бобу не помеха. Однако он предупредил Долли, у которой слишком активно забегали глаза при виде хоть каких-то людей: — Попробуешь закричать — прямо здесь перегрызу тебе глотку, — предупредил дрожащую девушку Велсеб. Тут он наклонился и слизал так соблазнительно стекающую кровь с ее лба, уж слишком долго он себя отговаривал это делать на улице. Облизнувшись, подобно довольному коту, наевшегося сметаны, Боб поинтересовался, доходчиво ли он объяснил свою позицию, а после добил «забавным фактом». Видно кровь в голову ударила, буквально. — Знала ли ты, что человеческая кровь всего за один день преодолевает путь более 19 000 километров? Долли кивнула, даже не задумываясь, и всхлипнула. От удара ножа отказала нога, это отвратительное ощущение, еще и коченеет из-за поднявшегося ветра и текущей крови. Зрение замыленное. Она умирает? И что, вот так она умрет? Обманутая, без чести? Чем же она заслужила такой конец? Хотя тут следует спросить, как вообще она оказалась в том тупиковом закоулке? Не помнит. Да и разве это сейчас важно? Слезы текут ручьем, хочется закричать, правда хочется, только не получается. Но постойте… может есть шанс? Она так вцепилась в этот гадкий свитер, пахнущий кровью и маслом, как в сто лет не мытой фритюрнице, что заметила, как торчит из-под него рукоять ножа. Попытка не пытка! Она достала нож, кое-как вонзила его в бок и закульгала к ближайшему дому, хотя бы попытается вызвать полицию. Удар неумелый, но Боба затормозил. Он все же человек. Исключительно выносливый, но человек. От удара ножом в бок, причём такого неумелого, не умрешь, но приятного мало. Часть вечера придется выделить на зашивание раны. Краем глаза Боб увидел, как эта дурочка забежала не в абы какой дом, а в его собственный. От такой до боли идиотской случайности, он рассмеялся во весь голос. — Хочешь сыграть в прятки в моем же доме? Ха! Отлично! — Боб, отвернувшись, хлопнул по входной двери. — Сможешь две минуты остаться незамеченной — уйдешь на этот раз точно! — и стал громко считать до десяти. Уже после трех он перестал держать глаза закрытыми, на счет пять уже вошел в дом, на цифре восемь стал точить мясницкий нож, который захватил на кухне, — он же не дурак вытаскивать первый нож из бока, — на десяти уже стоял у двери в ванной. Конечно же она побежит в ванну, других вариантов Боб и не рассматривал. Кровь будет тихо стекать, она не просочится через дерево шкафа, не оставит на ковре под кроватью пятен. Для ее травмы лучше места не придумать. Долли понимала, что уже точно умрет. Телефона нигде не было, по крайней мере ее беглый взгляд не нашел ничего, что было бы похоже в этом треклятом доме на средство связи. Вот и все. Это конец. Как бы тихо она не лежала в этой противной ванне, она умрет. Теперь она боялась даже не факта приближающейся смерти, а того, как медленно она подходит, будто издеваясь. Последние секунды своей жизни она встретит не в кругу семьи, а глядя в жирный потолок и рассматривая крючья с засохшей кровью на веревочке, на которой обычно в ванных комнатах висят милые шторки. Она уже расслабилась, Долли казалось, что она вот- вот умрет от потери крови, а не от рук этого гадкого сального маньяка. Эта мысль была по-своему успокаивающей. Вот только нависшая над ней тень вернула тот ужас и страх. Ударил адреналин в голову. — Нашел, — озвучил Боб смертельный приговор для девушки. Она хотела вскочить, даже удачно приподнялась, оперевшись на ванну, но то, с какой силой ее пригвоздила тяжелая нога, с каким хрустом сломалась шея о бортик...из рта бедняжки Долли ручейком полилась кровь. Впрочем, не только кровь из нее вышла. От таких травм шеи непроизвольная дефекация и мочеиспускание обычное дело. Придется Бобу хорошенько отмыть свою сладкую овечку перед разделкой. Как только такими красивыми чёрными лакированными ботинками ему было не жалко из-под ржавой местами ванны подтянуть тазик с пренеприятнейшим скрипом по грязной плитке, в который стала гулко капать кровь, льющаяся из задыхающейся девушки. Через минуту манящая легким металлическим запахом жидкость перестала стекать с рта. Боб дотронулся до шеи девушки. Тело еще теплое, вот только пульса нет. Умерла. Стоит быстрее слить оставшуюся в ее теле кровь, только сначала стоит Долли вымыть, а то еще накапает всякого… мягко говоря невкусного. Благо Боб не брезгливый. Как только Долли явила ему свою голую, белоснежную плоть, то сразу подвесил ее на крюки, подставив уже знакомый нам тазик с жутким скрипом, все же к нему успело грязи прилипнуть мама не горюй, в ванну. Пока стекала кровь, Боб успел приготовить все необходимое для разделки. Он уложил тело на стол, накрытый клеенкой. Первым делом нужно разобраться с внутренними органами. Печень, как и голова, после того, как он вырезал язык с глазами, ушла в утиль. Не все в теле человека съедобно, а жаль. В любом случае, избавиться от улик легко. Тело он съест, голова и печень уйдут собакам, а одежду банально сожжет завтра утром на заднем дворе. В общем и целом, разделка заняла часа полтора-два, опыт имеет свой вес. Внутренние органы расфасованы и убраны в пакеты, бедра будут сегодня стушены, руки тоже в морозилку. Завтра будет варить супчик. Кровь была перелита в банки и убрана в подвал. К тушеному мясу нужен гарнир. Картошка, отличный вариант. С ней он справился еще быстрее. Прошел час. Последние штрихи к долгожданному ужину: масло, приправы. Теперь можно расслабиться, попивая кровушку из кружки, подобно чаю. За ужином самое то смотреть телевизор, и, какая удача, Боб попал на репортаж про себя любимого! «Дьявол сбежал! — говорит диктор. — Запирайте окна с дверьми и максимально старайтесь не выходить на улицу!» Смех берет. — Закрыть все двери и окна, — жуя кусок тушеного бедра, усмехнулся Боб. — Разве меня это остановит? — как все же хорошо сочетание картошки с человечиной, просто объедение. Боб доволен. Ужин удался. На часах стукнуло два ночи, Боб, что-то насвистывая, мыл посуду, спустя минут пятнадцать, как закончил со своим немного пострадавшим боком, он закинул в дезраствор свои «рабочие», если так можно выразиться, инструменты, и лег спать на диван. Он хорошо поел, ему приснится что-то приятное, Боб в этом уверен.