Повсюду сверкают прожекторы, бас разносится тяжёлым звуком под ногами, заставляя дрожать всё тело. Чонгук ждал этого концерта несколько лет, но по ощущениям всю жизнь, развешивая новые плакаты на стенах своей комнаты в общежитии, пересматривая клипы по сотому разу, и вот, наконец, этот день настал. Он сжимает в своих руках паспорт с широким билетом внутри, прижимает к груди любимый лайтстик и почти плачет, смотря на огромный экран над сценой, где мелькают фотографии певцов и горит обратный отсчёт до начала концерта. Небо в момент заката солнца уже окрасилось в золотой — цвет бойзбэнда BTS, — осталось десять минут.
Чонгук является фанатом BTS уже три года — с момента их дебюта. В этой уникальной группе четыре участника, три из которых являются исполнителями и соавторами, а один — создателем преимущественной части песен.
Итак, знакомьтесь. Участники одной из самых известных групп в мире:
B — Burnt, Бёрнт [сгоревший] — Чон Хосок.
T — TaeT, Тэти [созвучно с «daddy», папочка] — Ким Тэхён.
S — SUGA, Шуга [созвучно с «sugar», сахар] — Мин Юнги.
Producer — Kim Namjoon, Ким Намджун — Ким Намджун.
Парни дебютировали три года назад и за рекордно короткий срок смогли стать очень популярными во всём мире. И дело даже не столько в их таланте, их вкусе к музыке, сколько в их особом даре. Они буквально сделали свою музыку волшебной, идеальной для каждого уха, используя удивительные силы, а о них, дорогой читатель, мне говорить строго настрого запрещено. Но, я думаю, четверо парней сами всё расскажут.
— Иногда я закрываю глаза и представляю, словно у нас нет сил. Как тогда сложилась бы наша жизнь? — Тэхён подогревал кипяток в кружке, прижавшись к её поверхности своей ладонью.
— Думаю, мы бы просто попросили прощения у Верховного ангела. — Намджун усмехнулся, перелистнув страницу книги мыслью, — Я бы, к примеру, не смог бы обойтись без сил.
— Уверен, Юнги бы точно не стал так делать, — Тэхён прыснул, смотря на друга, который работал с гантелями поодаль, чтобы слышать болтовню друзей. — Он слишком гордый. И, наверное, он единственный среди нас, кто выживет в этом мире без сверхспособностей, полагаясь только на собственные силы.
— О да, олухи, — Юнги, наконец закончив с утренней тренировкой, утомлённый уселся за стол, — Я отказался от этой хуйни ещё в первые недели нашего изгнания из Рая. Я даже, чёрт возьми, не знал, что нам оставили силы, потому что когда меня изгоняли в первые два раза, это было, кажется, в двенадцатом и шестнадцатом веках, я был абсолютно слаб, как эти ничтожества, которые называют себя людьми. — он сморщился, словно ещё секунда — и его вывернет наизнанку. — Я даже почти заболел чумой! Я почти умер! Умер, как умирали миллионы, миллиарды до меня, как умирали ещё больше после! Самая позорная смерть, — он сплюнул своё возмущение в уже полупустой бокал с вином. Каждое утро он обязательно начинал с красного вина.
Парни слышали его историю уже много, много раз. Ещё будучи в Раю, наблюдая за миром и играя в него, как в Монополию. Собственно, за это их и изгнали. По словам Господа, Отца их, люди прекрасные, способные на самостоятельное, гордое существование субъекты, но у Юнги всегда возникал вопрос: неужели Отче не мог создать ничего более совершенного? Из-за этого они с детства часто ссорились и Юнги нарушал закон и лишался крыльев. Но ему всегда было насрать. Он жил среди людей, именно жил, а не выживал, и за все свои странствия видел много дерьма, связанного с ними. Люди жестокие, алчные, жадные, им чужды те ценности, которыми пропитывают ангелов с пелёнок: любовь они воспринимают под маской привлекательности, ненависть топят в лицемерии и лживости. Юнги редко встречал действительно хороших людей, интересных собеседников, которые чисты душой. И часто это были не просто души, нет, это были души, которые когда-то также восседали на опоясанном солнечным золотом небе. Те ангелы, которые добровольно лишили себя всех сил и стали душами смертных, душами людей. Но таких было слишком, слишком мало.
А потому обычно Юнги ненавидел людей.
Намджун, Тэхён и Хосок, в свою очередь, относились к людям с неким... интересом. Они заводили приятелей, друзей, изучали их и восхищались человеческими эмоциями и чувствами.
Наверное, рассуждал Юнги,
они были так снисходительны к людям, потому что имели честь встретиться лицом к лицу с ними только сейчас, в двадцать первом веке, а не в отвратительно потной, тесной Европе, покрытой вдоль и поперёк зловониями, где на узких улочках между домами умирали юноши и рожали мертвецов девушки. Наверное, потому что сейчас идёт расцвет человеческого «совершенства», по крайней мере, сейчас человечество гораздо более адекватно и, даже Юнги отметил,
менее омерзительно. Возможно, ненадолго Юнги может смириться с этим.
Все, кроме Юнги, были без ума от создавшейся обстановки. Ангелы старались жить как люди, но при первой же сложности прибегали к помощи своих сил. Падшие ангелы, не лишённые своего могущества, могли почти всё. Они могли лечить от смертельных болезней, останавливать войны, управлять погодой, людьми, однако они не делали этого. Как минимум потому, что они были падшими, то есть, проклятыми, а значит — с грубыми пятнами на светлой ангельской душе. У кого-то они были меньше, у кого-то — больше. Но размер не менял дела: они были наказаны за грехи, за особые ангельские грехи. Их заповеди были,
Тэхён считал, до вопиющего недовольства скучными. Не навязывай волю свою простому смертному. Не лги ангелу своему. Почитай Отца, и братьев, и сестёр своих. Люби людей своих
(тут Юнги моментально пролетел). Будь смиренным и покаянным
(а тут Хосок, Намджун и Тэхён к нему и присоединились).
Знать обстоятельства их «страшной» судьбы и наказания уважаемому читателю, думается мне, ни к чему, а затем перейдём сразу к делу.
От идеи устраивать войну и подчинять себе весь мир насилием падшие ангелы решили отказаться по одной простой причине: на Небо они всё ещё хотят вернуться. Через десяток, через сотню лет, но обязательно прибудут обратно домой. А война будет расцениваться как восстание против сил Божьих, сил Отцовских. Ибо война есть дело противочеловеческое, направленное на истребление, на уничтожение человеческого рода
(парадоксально, что именно сами люди изобрели войну, Дьявол им, в отличие от ошибочного мнения, ничего не внушал, а лишь поддержал эту гениальную идею). И потому всем зачинщикам войн мировых, усобных, место глубоко под землёй, под телами миллиардов живых и усопших: в Аду. А Ад, как известно нам с вами, дорогой читатель, противоположен Раю.
Итак, жизнь на земле на вкус пробовать хотелось, а потому молодые ангелы
(из уважения будем иногда называть их так, несмотря на то, что они теперь почти люди) углубились в человеческий быт.
Что отличает человека от ангела? Намджун часто задавал себе этот вопрос, прогуливаясь по пустым улицам. Они обычно были пусты в четыре утра, и из-за этого ангел наслаждался ими. Он на ощупь открывал для себя разные уголки человеческой жизни и наконец столкнулся с таким, наверное, самым тайным, но и самым явным из них, как искусство. Поэзия, музыка, живопись... Намджун с восхищением рассматривал стены, увешанные шедеврами, в картинных галереях, с почти что стонами удовольствия провожал звуки оркестров, с замиранием сердца следил за историей главных героев романа двадцатого века. Он утопал в обожании и внушал его своим братьям.
Юнги, разумеется, давно был знаком с искусством, так что долгое время он сторонился и Намджуна, и его новоорганизованный кружок ценителей, потому что он всё ещё не любил людей, не верил им. Для него было огромной загадкой: как такие ничтожества, зная и умея настолько мало, могут создавать нечто настолько потрясающее. Юнги, честно признаться, был сам большим поклонником некоторых областей искусства. В частности, он был без ума от женщин и музыки. А если женщина была музыкантом, это равнялось золотому снитчу в руке ловца команды по квиддичу — моментальная победа.
Юнги, уже давно познавший все прелести человеческой жизни, откровенно расскажем, занимался двумя вещами: сексом и музыкой. И это доставляло ему такое равнозначное удовольствие, что скоро музыка вытеснила секс почти полностью.
Впрочем, девушки ему всё равно ещё очень нравились. Но именно их привлекательная оболочка, не душа. Иногда он ловил себя на мысли, что заглядывается и на парней, а впрочем, падшему ли ангелу над этим париться? Он довольствовался тем, что даёт ему эта тюрьма в человеческом мире, брал от неё всё, и поэтому именно он предложил своим братьям подчинить мир не войнами, а собственной музыкой.
Их песни были действительно хороши, возможно, потому что Юнги был достаточно опытен в их написании, а может быть потому, что оказалось, что у ангелов есть талант к музыкальному искусству. И это было настолько смехотворной глупостью, что всех волновал лишь один вопрос: нахуя.
В конечном итоге ангелы смирились. Наверняка произошла какая-то ошибка, какой-то брак, связанный с их появлением на свет. Может, очередной конец света случился, а может, у Творца была мигрень. У Господа бывают мигрени?
— Да конечно бывают. Только он от них избавляется на два счёта, не то, что эти ваши таблетки. — Хосок, готовившийся ко сну, недовольно цокнул.
Хосок, кажется, единственный, кто иногда может слышать автора. По крайней мере, он единственный, кто нам отвечает. А потому иногда мы будем отвлекаться на его реплики. Конечно, он знает куда больше, чем ему следует, хотя бы потому, что история, коснувшаяся этого писания, будет воспроизведена здесь и сейчас, от наших, авторских слов, вашим, читательским глазам и воображению, но, мы надеемся, что он не будет выдавать нас Намджуну, Тэхёну и уж тем более Юнги.
— Без проблем.
Отлично.
А теперь, с вашего позволения, дорогой читатель, вернёмся в сегодняшний день, в день сеульского концерта, на который пришли двадцать пять тысяч человек. Концерт, который собрал в себя такую энергетику, что люди, столпившись за пределами стадиона, рыдали и кусали свои ногти из-за сожаления, что не находятся прямо сейчас именно там. Всё было наполнено атмосферой дикой первобытности, и это и пугало, и сильнее манило одновременно.
Громкая музыка, агрессивный рэп, нежный вокал; каждый показал свою лучшую сторону, ту самую, которую так долго скрывал или боялся. Юнги впервые вышел на сцену один и спел. Не зачитал шумный рэп. Спел.
Он звучал тихо и невинно, так спокойно и холодно, что зал, весь многотысячный зал даже замолчал на несколько мгновений, чтобы позволить такому глубокому голосу разлиться по венам. Он пел на непонятном Чонгуку языке, но ничего не имело значения, потом это был первый раз, когда мир услышал вокал Шуги. И официально, это был день смерти одного студента. Того самого, который три года с момента дебюта ждал этот концерт. И сейчас он умирал, чтобы спустя три с половиной минуты воскреснуть вновь.
Это была последняя песня. BTS никогда не прощались после концертов. Они просто уходили со сцены, и на больших экранах вновь загорались цифры: на этот раз сеульское время, а также ближайшие рейсы автобусов. Это была идея Тэхёна, потому что в один из дней, когда он старался быть
простым человеком, он осознал, что ожидание автобуса или переполненный автобус — одна из самых отвратительных вещей в жизни, а потому в день концертов заказывал больше рейсов для фанатов.
Концерт шел три часа, и Чонгуку этого времени хватило на несколько истерик. Он был вполне эмоционально уравновешенным парнем, да, немного более чувствительным и вспыльчивым, чем хотелось бы, но на этом его недостатки заканчивались. Или нет. В данную минуту спустя почти час после окончания концерта он понял, что у него выявился новый недостаток: впадать в прострацию из-за огромного количества эмоций. Стадион опустел почти полностью, а студент всё ещё стоял где-то в середине танцпола. Он был абсолютно перепуган и потому помчался в первый попавшийся на глаза коридор. Необоснованный страх, что он спятил и что всё это было слишком прекрасным сном, охватил его за доли секунды. Его сердце заходилось в бешеном ритме, когда он шёл по тёмному коридору. Всё, чего он хотел, — это выйти на улицу и увидеть своими глазами вновь эти огромные баннеры, доказывающее, что четыре часа назад тут начался концерт BTS. Это было всё, чего он действительно хотел в данную минуту. Но у желаний есть свойство не исполняться.
Чонгук вышел в какую-то комнату, где было достаточно прохладно, и поздно осознал, что это помещение для какого-то стаффа или для...
— А ты что тут забыл? — Тэхён сразу обратил внимание на незнакомого парня, и все трое, кто стоял спинами или был занят своими делами, обернулись тоже. Хосок и Юнги, которые с помощью силы мысли передвигали коробки по воздуху, с грохотом уронили их. Ангелы даже и предположить не могли, что кто-то придёт сюда. И куда их амбалы-секьюрити смотрят?
— Вот у меня тот же вопрос.
Хосок! Не отвлекайся!
— Прошу прощения.
Итак, лица певцов были всё ещё немного блестящими из-за макияжа. Чонгуку снова показалось, что он спит (теперь-то уж точно сон), а потому он даже не стал тратить силы и время на разговоры. Он молча смотрел на парней, словно они были плакатом с его стены в общажной комнате, и объяснять причину своего присутствия не собирался. Кроме того, у него были вопросы.
— Вы маги? — он удивлённо обвёл их взглядом.
— Он видел? — Юнги был в бешенстве. Это слышалось в его голосе. А ещё его глаза светились золотым. Такое иногда случалось, а потому он носил линзы. Но не сегодня, потому что мать его, отец его, они даже подумать не могли, что кто-то спалит их!
— Вот-вот!!!
Хосок, не мешай, чёрт возьми!
— Сорян, сорян!
Во всяком случае, Юнги был решительней всех парней, а потому с такими же горящими глазами он подошёл к Чонгуку, схватил его за запястье и толкнул к стенке.
Дальше мы просим отойти всех тех, кому ещё не исполнилось шестнадцать, от экранов, потому что Чонгук хоть и совершеннолетний уже, но всё равно бы отошёл.
Юнги развернул студента лицом к стенке, присел на корточки и принялся щупать на наличие звуко- или видеозаписывающих устройств. Он крепко сжимал его икры, коленки, бёдра своими большими ладонями, сминал его задницу — там в заднем кармане джинс он нашёл карточку студенческого проездного и телефон, — его талию. Затем Юнги развернул Чонгука лицом к себе и, всё также упирая его в стенку уже спиной, стал щупать его грудь — во внутреннем кармане куртки был билет с паспортом и бумажник, — его плечи и руки полностью, включая запястья — зажатый в ладони лайтстик пришлось также изъять, — и в конце Юнги почти что собирался немного сдавить парню шею, но лишь проверил его уши и зубы на наличие портативной гарнитуры.
Впрочем, всё скудное найденное, принадлежавшее студенту, было яростно сброшено на пол перед ногами собравшихся трёх зрителей. Что касается Чонгука, то он уже не помнил своего имени, потому что запах Юнги, его пот, смешанный с горьким одеколоном... Да, нам стояло упомянуть, что вот уже три года Чон Чонгук был влюблён. Влюблён в Мин Юнги. С того самого дня дебюта. Окончательно и бесповоротно. А потому сейчас слёзы стекают по его щекам, а слабеющие ноги вынуждают его осесть на пол. Тэхён подхватывает паренька прямо у земли и приобнимает. Он может лишь догадываться о том, какой у фаната сейчас шок.
— И чё мы делать с ним будем? — Намджун докуривал вторую сигарету.
— Может, отпустим? — Хосок повёл плечом, — Просто вряд ли ему кто-то поверит, что мы там какие-то феи Винкс.
— Конечно не поверит, мы ведь феи BTS, да? — Тэхён посмотрел на Чонгука и щёлкнул его нос. Они уже сидели на полу, Ким держал человека за руку, стараясь успокоить его с помощью своей силы. Ангелы умели очень хорошо делать это.
Намджун с Хосоком посмеялись: ну да, феями они себя ещё не называли. Однако одному из ангелов было далеко не до смеха.
— Обычно свидетелей убивают, — Юнги пнул своими берцами кошелёк уже успокоившегося студента и, подняв, раскрыл его. Двадцать тысяч вон. Это в десять раз меньше, чем он мог бы тратить на завтрак каждый день, если бы вообще был заинтересован в еде. Парень хмыкнул. Он взял паспорт человека и раскрыл его. — Значит, Чон Чонгук?
— Д-да, — Чонгук закивал, так яростно, что его голова заболела ещё сильнее.
— Юнги, ты испугал его, — Тэхён вздохнул и приобнял незнакомца, — Нельзя ведь быть таким жестоким.
Мин лишь закатил глаза. Претензии про жестокость — это не к нему. Он вообще не знает значения этого слова.
— Это бесполезно, ты же знаешь, — Намджун недовольно повел плечом, ситуация ему не нравилась, но он держал себя в руках. — Мы можем стереть ему память, верно?
— Да, — Хосок подошёл ближе к брату, — Однако он забудет и концерт, и то, что было с ним в последние пару дней... Это может быть опасно, помнишь, что было с той бывшей Юнги?
— Она сошла с ума, — констатировал Тэхён, причмокнув губами, однако Чонгук перестал слушать уже после фразы «он забудет концерт».
— Нет, пожалуйста, — он выдавил из себя всхлип, и Тэхён был удивлён, что его сила не может в полной мере подавить эмоциональность этого странного мальчишки, — Только не концерт... Что угодно... Но только не он. Я так долго ждал его, так долго копил на билет... Песня Шуги... Я... Я не могу... Я не забуду... Мне нельзя...
Казалось, этот парень начинает бредить. Он говорил очень быстро, задыхаясь, глотая буквы, и его одолевало горе. Это чувствовал даже сам Юнги, который противился человеческим эмоциям и уж тем более эмпатии.
Тэхён тяжело выдохнул и поднял голову, чтобы увидеть братьев.
— Оставьте его на меня, я разберусь. — он сжал губы и повернулся к Чонгуку, — А пока тебе надо отдохнуть, малыш.
Последнее, что видел и чувствовал Чонгук, это холодные пальцы Тэхёна, что прикоснулись к его лбу. Потом парень провалился в глубокий сон.
