Свобода.

С самого детства Себастьяна заставляли играть на скрипке. И всегда, стоило допустить даже незначительную ошибку, как его ждало наказание. Деревянная линейка врезалась в запястье, оставляя свежие «порезы» поверх уже заживших. Отец никогда не жалел сил. Казалось, Густаву экзекуция доставляет особое удовольствие, хотя выражение лица мужчины почти не менялось. Старший Швагенвагенс никогда не показывал особых эмоций. В основном, презрение и недовольство. Доставалось, по большей части, именно сыну, но и Лидия, старшая дочь, тоже подвергалась чему-то подобному. Редко учитывалось то, что она всё же была девушкой. Особенно сильно ей попадало, когда та пыталась помогать брату. Наверное, в конечном счёте, именно это превратило её в ту, кем она стала. И по той же причине её отношение к младшему стало таким сволочным. Правда, по ночам светловолосая беззвучно плакала, уткнувшись в подушку. Ей было больно вести себя по-дрянному по отношению к единственному родственнику, которого она любила. Жестокий отец и безучастная мать не вызывали у неё никаких чувств. Только желание сбежать, прихватив с собой братца. Вот только бежать было некуда, и помочь им никто не мог. Оставалось только терпеть и ждать подходящего момента. Все неуловимо поменялось, когда Себастьян занял второе место при поступлении в консерваторию. Голубоглазой всё так же приходилось надевать маску надменной аристократки, но мысленно она радовалась счастью брата. То, что он счастлив, было заметно невооружённым взглядом. Связать это с тем незнакомцем было несложно, благо никто кроме неё этого не сделал. Густава же такие перемены в сыне пугали, но он упорно не обращал на них внимания. Изменилось всё в тот день, когда Себастьян заплатил сестре за то, чтобы она его прикрыла. Девушка сделала всё, что было в её силах, желая помочь. Но тяжёлая рука отца просто не оставила ей выбора, пришлось сказать правду. Синяк, синевший на скуле был лишь вершиной айсберга. Кое-как перебинтованная рука, изуродованная линейкой с трудом слушалась, периодически отдавая острой болью. Мать во время наказания даже не смотрела в сторону дочери. Она же даже не вышла на крыльцо, когда отец семейства, на пару с испуганной Лидией, мысленно бившейся в истерике, ждали прихода блондина с «репетиции». Только заметив брата старшая дочь опустила глаза на каменные ступени. Не смогла помочь, предала… Вина пожирала её изнутри. Когда же Себастьян смог уйти, она вздохнула с облегчением. А потом… Потом она посмотрела на спину уходящего юноши и перевела взгляд на отца. Осознание пришло внезапно. Она так не могла. Больше не могла. Поэтому, перепрыгнув каменные ступени и стойко игнорируя грозные крики мужчины, она убежала за братом. За единственным человеком, о котором хотела заботиться, хотя и не могла. Раньше не могла. Теперь всё будет по-другому. И разговор брата с сестрой, произошедший этим же вечером, уже в трейлере Чеса, когда они промокшие до нитки отогревались горячим чаем, стал для них началом новой жизни. Свободной жизни, в которой есть место радости и друг другу.