Разговор с собой

      — Мама! Мама! Посмотри пожалуйста, что я нарисовала! — маленькая девочка крутится вокруг женщины с разукрашенным листочком А4. Девушка на различные выпады дочери только качала головой, но малыш все продолжал пытаться привлечь внимание мамы. От раздражения женщина резко прекращает разговор и буквально вырывает листок из маленький миниатюрных рук. Девочка из-за испуга округлила свои ярко-карие глазки и поджала бледно розовые ладошки к груди.       — Что тут у тебя? — присаживаясь на одно колено перед ребенком, спросила женщина. Малышка молча подошла ближе по правое плечо и указала на рисунок: на нем был изображен дом, с немного криво нарисованными кирпичиками, тетя в красивом голубом платье, маленькая девочка с двумя хвостиками, собачка, похожая на породу пуделя и котик на заборе. Вот только кого-то не хватало.       Внимательно рассматривая картину, женщина невольно улыбнулась. Осторожно проводя по темным линиям карандаша своими длинными худыми пальцами, надетое кольцо на среднем пальце слегка царапало бумагу, а каждый мазок согревал разбитое и уставшее сердце. Маленькая девочка, все еще стоявшая рядом аккуратно положила свою голову на мамино плечо и приобняла за предплечье.       Воцарилась совсем не угнетающая тишина, а особенно спокойная и только для них. Малышка продолжила что-то рассказывать, на что мама только приобняла ее за талию, прижимая сильнее. Сразу и работа ушла на второй план и заботы, когда ты вот так сидишь со своим ребёнком, и слушаешь несуществующую сказку. И на все ты говоришь ей «Да», и что чудо существует, и Дед Мороз, и зубная Фея. И она верит, потому что так сказала мама. А маме уже сложно поверить во все это, но она делает вид. И так всегда.       Девочка прижалась сильнее, ласково прикрывая глаза. В дверь кто-то ужасно настойчиво зазвонил, будто прижал палец к звонку и не отпускал. Женщина резко встала, чем нечаянно ударила ребенка. Она быстро погладила ее по голове и отправила в свою комнату. Маленькая девочка вопросительно посмотрела на маму, но та, словно на ножах стоя, смотрела со страху на дверь с кожаной отбивкой. Зажав уши руками, она подошла к двери, заглядывая в глазок. На нее смотрел мужчина, чьи глаза косились в разные стороны, пытаясь сфокусироваться на чём-то, веки были немного припущенные, а рот исказился в пьяной улыбке.       Она ахнула в ужасе, отойдя от двери на пару шагов. Она дрожала не понимая что делать. Звонить в полицию? Звонила, сказали не в их компетенции. Звать на помощь? Кого? Соседей? Тоже было, а сказали, что сама виновата. Звонок прекратился. Женщина осторожно подошла на цыпочках ближе к двери, как раздался щелчок скважины. У него были ключи. И она знала об этом, но надежда о том, что он не вспомнит о них исчерпала себя до страшных трех поворотов ключа.       Она открывается с отвратительным скрипом. По ту сторону доносятся нечленораздельные звуки, и запах алкоголя ударяет в нос. Коньяк, виски, водка, ликёр. Маленькая девочка, сидящая на корточках неподалеку, наблюдает за всем из своей комнаты в проеме двери. Она немного принижает голову, чтобы ее не было видно. Она смотрит то на маму, то на мужчину, отдаленно похожего на ее отца и боится. У родительницы взгляд страха, ужаса, безысходности. Она стоит, прижавшись к стене. Дверь полностью отворяется, и в помещение куском мяса вваливается и падает весь в грязи мужчина. Женщина невольно затыкает нос от запаха угара, и пытается помочь, но тот только отдергивает ее руку, пытаясь встать самому. Она смотрит на него с жалостью, но быстро меняется, ведь ему такое не нравится.       Он осторожно встает, опираясь на ближайшую тумбочку, а во второй руке небольшая баночка пива. Как омерзительно. Он поднимает голову и смотри на нее из-под лобья еле заметно ухмыляясь. Но она заметила, и скорчила отдаленно напоминающую улыбку ему в ответ. Мужчина без зазрения совести, уже полностью поднявшись, потянул свою длинную и большую руку прямиком к женщине, на что та округлила глаза, уходя вправо, но ее резко хватают от попытки побега. Она срывается, пытаясь вырваться, но держат намертво. Родительница всем телом упирается вперед, утаскивая и его за собой. Мужчине в кайф идти вот так за ней и держать ее за кисть. А девочка прикрыла маленькими и мягкими ладошками свой рот, чтобы не издать ни звука. Как учила мама. Черно-карие глазки малышки наполнились слезами, сам ребенок покрылся холодными мурашками и гусиной кожей. Хотелось подбежать, встать перед мамой, защитить ее, но перед очами возник мамин образ, которая придерживает малышку и осторожно прижимает палец к губам и шепчет сидеть тут и вылезать, ведь мама все решит. И она вздрагивает, когда родительница валится на ковер в гостиной и издает неприятный стон. Мужчина, словно король, возвышается над ней, смотря диким взглядом голодного зверя. А ведь он действительно зверь. Шакал, который поедает ее плоть уже три года, высасывая душу и последние силы. и никто ей не поможет, все сама.       Девочка прячется сильнее за дверь, внимательно наблюдая за происходящим. Ее отец медленно, будто тянет интригу, достает из штанов ремень с серебряной тяжелой бляшкой, и складывает его пополам. Женщина переворачивается на живот, и пытается уползти, но ее резким движением прижимают ногой к полу. Она вскрикивает от боли, но прикусывает язык. Он наслаждаясь оголяет ее спину, и бьет четко по лопаткам. Красные заметные кровавые дорожки постепенно появляются на нежной коже спины. Она мысленно проклинает все, что существует на этом свете и сжимает от боли бирюзовый ковер. Следующий удар приходится по позвонкам и, как назло, блестящий металл попадает прямиков в один из позвонков, принося нереальное количество боли, она дрожит, сжимая уже до крови свои потные ладони. Женщина кое-как поворачивает голову вправо и встречается с карими маленькими заплаканными глазками. Она выдавливает для нее улыбку, мол все хорошо, что ты плачешь. Но ведь это так неправдиво. Это так неправильно вот так обманывать своего ребенка. Выстраивать такую стену красивой картинки. Она же все прекрасно видит, что не хорошо, а катастрофически, и ей хочется убежать. Мужчина последний раз ударяет жену по спине, не жалея для него сил. Кожа покраснела, в некоторых местах образовались красные царапины, пропитанные кровью. Женщина ничего не чувствует.       — Ну как тебе? — пьяным голосом он спрашивает, покачиваясь из стороны в сторону. Ремень неожиданно падает напал громким ударом об пол. — Подожд.ди, щас в-все только начнется. Я быс…стро.       И ей даже страшно подумать, что тот уже задумал. Но звук расстегивающейся молнии и кухонной утвари сказал все, чтобы сжаться и закрыть руками голову. Она опять смотрит вправо, и ей мысленно хочется спрятаться, ей стыдно показываться перед ней в таком виде. Она умоляет ее уйти, зарываясь головой в пушистый ковер. И малышка все понимает. Она осторожно прикрывает дверь, оседая полностью на пол и слушая, как мама кричит. Она как можно сильнее закрывает руками уши, опуская лицо в свои колени. Ей хочется раствориться, пропасть в звуках разрывающий ее барабанную перепонку. Слезы продолжают течь, глаза неприятно щиплют, а голоса и крики за дверью все продолжаются и продолжаются. Слышатся звуки ударов, резких вскриков и лязг железа. Девочка закрывает дверь на один поворот замочка и бежит к кровати, прыгая на нее, и обнимает розовую подушку с милым пони на наволочке. Мягкая поверхность моментально становится мокрой, девочка воротит голову из стороны в сторону, якобы отрицая все, что происходит. Всхлипывает тихо, кусая ткань.       За дверью стало тише, стук неснятых грязных сапогов по чистому деревянному паркету отскакивал от глухих бетонных серых стен. Девочка навострила уши, осторожно приподнимаясь на локтях, как неожиданно кто-то грубо дернул дверную ручку, от чего на нежном личике выступил пот, а зрачки сузились. Она медленно села на край кровати, пристально глядя на ручку, которая нервно поддергивалась. От каждого удара об дерево стук сердца все громче и громче отдавался в голове. Когда внезапно кто-то со всего размаху ударил в дверь, образуя в ней трещу, девочка вскрикнула и, быстро спрыгнув с кровати, спряталась под ней. Она залезла далеко примкнув спиной к неотапливаемой стене, закрыв двумя руками рот. Следующий сильный удар пробил дверь насквозь, отбрасывая на пол только окрашенные и лакированные щепки. Послышался женский крик, грозящий вызвать полицию, но пара каких-то бранных слов и ударов об пол, после чего голос пропал. Девочка ненароком издала писк, за что себя наругала.       — Принцес.са мояя, папоЧКА доммА… — пьяный отец еле воротил языком и иногда икал от сильной концентрации алкоголя в теле. Его пошатывало, поэтому он держался одной рукой за косяк, а другой полностью лег на дверь. Торчащая древесина неприятно и больно врезалась в кожу предплечья, на что тот зашипел и пнул слегка дверь. Прошло где-то минуты две пока он смог найти замочек, повернуть его и открыть дверь. Когда коричневый, весь в грязных пятнах сапог показался на пороге, девочка от страха сильнее сжалась в стену, подгибая под себя ноги и зажимая рот крепче. Отец шумно вошел в комнату, пыхтя и пытаясь вытащить руку из дырки. Прокашлявшись, он прошел внутрь, держась за раненную руку. Перед глазами все плыло, он прошел к детскому столу, который стоял рядом с кроватью, споткнувшись об белые тапочки. Девочка от шума зажмурила глаза. Уже даже смотреть стало страшно. Отец взял в ладонь стакан с карандашами, весело повертев его вокруг.       — Котик мОЙ! Выхоодии! ПапочКА тебе подароЧЕк, ой, принес, — сказал он, продолжая смотреть на цветные карандаши, которые катались из стороны в сторону по краям фиолетового стакана. Голова мужчины на пару секунд закружилась и ладонь расслабилась. Высокий стакан с красивыми наклейками упал напал и все карандаши выкатились прямо под кровать. Отец пьяно выругался, извиняясь за свою неаккуратность, и присел на одно колено. Наклонившись, он задрал плед, который прикрывал нижнюю щель, и потянулся за синим мелком, как вдруг нащупал маленькую детскую ножку. Девочка от неожиданности со всей силы дернула ногой, но это никакого эффекта не дало. Отец противно засмеялся, что-то невнятно прошипев, и потянул дочь на себя, сжимая ногу, как позволяет пьяное сознание…       — Я тогда закричала, и сжалась вся… — Женщина, сидевшая в мягком малиновом кресле, сжала ладони в кулак. — Было страшно. Я звала маму, но она молчала. Тогда я не понимала почему, а когда проснулась в квартире соседки, мне рассказали. Ну не прямо сказали, а так м… Мягко намекнули. Ну я ребенком была.       — И что вы тогда чувствовали? — молодой мужчина в очках, расположившийся напротив, внимательно слушал и записывал все за клиенткой. — Вам было одиноко и больно?       Девушка немного помедлила с ответом. Воспоминания крутились в голове, но был один белый кусок.       — Мне было противно, — девушка сморщила лицо. — Противно от самой себя. В тот день было много шума: полиция, скорая, участковый, соседи… И все с жалостью смотрели на меня. А мне так хотелось скрыться от этого всего, где-нибудь засесть и поплакать.       Мужчина молча смотрел на девушку, ожидая продолжения.       — Ну больно тоже было… И одиноко. — клиентка отвернулась, прикрывая глаза из-за головной боли.       — А какие были отношения с мамой?       — Ммм… Я ее любила… Неважно кричала она на меня или нет. Я понимала, что она волнуется, у нее работа тяжелая. Я как-то… С пониманием к ней относилась. Хотя были обиды.       — А с отцом? — записав что-то в блокнот, спросил доктор. — Всегда ли были такие конфликты, или нет?       — Не всегда. Отца уволили, когда мне было шесть. Тогда в 90-е было массовое закрытие заводов, так как мы не производили товар по качеству равный европейскому. С того дня он начал пить, приходить домой и… Ну, вести себя так?       — А дальше вы что-то помните? — психотерапевт закинул ногу на ногу и подвинул поближе блокнот с записями.       — Нет, после того, как вытянули из-под кровати словно воспоминание исчезло, испарилось, пропало… — задумавшись заговорилась девушка. — Честно, даже вспоминать не хочется. Может мы можем как-то без этого обойтись?       Доктор отрицательно повертел головой.       — К сожалению нет, чтобы точно установить проблему ваших кошмаров, нужна полная картина происходящего. А вдруг в тех воспоминаниях скрывается сама суть проблемы.       — И как мне вспомнить? Я столько раз пыталась… Разговаривала с соседкой, приезжала в квартиру, даже к отцу в тюрьму заходила. Внятного ответа я тогда не получила. Он просто молча смотрел на меня, а потом ушел и…       Девушка эмоционально размахивала руками, а доктор молча слушал, пока не решился на кое-что:       — Вы знаете, у нас вводится новая терапия… Она еще пока только в процессе тестирования, но попробовать можно. — Доктор встал с кресла и отошел к окну, задумчиво глядя в окно на бегущих по своим делам людей. Девушка нахмурилась, и подозрительно скосила глаза. — Но только с вашего разрешения конечно. Если откажетесь, мы найдем другой путь, но скорее всего он будет доль…       — Что за терапия? — перебила его клиентка, закинув ногу на ногу и скрестила руки на груди. — Если она действительно поможет быстрее справиться с этим, то я согласна.       — А вы я смотрю нетерпеливы. — пошутил доктор.       — Я просто не люблю долго с чем-то возится. Так в чем суть? — девушка обдала психотерапевта серьезным взглядом, меняя позу. Доктора пробрало на мурашки. Редко он встречал таких холодных и отстраненных людей. Обычно все его клиенты были эмоциональными, нервными и забитыми людьми, но иногда встречались и такие. Они с первого взгляда внушали некий страх и осторожность. Их сложно разговорить, трудно работать, но они, к удивлению, являются самыми благодарными клиентами.       — Терапия называется «Седация», если говорить более человеческим языком, то вас погрузят в медикаментозный сон или же искусственную кому. Но не совсем. Ваше состояние будет не совсем сном, а скорее напоминать реальность. Такое явление в медицине называют Гипнагогией. Данная терапия направлена на выявление проблемных мест у пациентов, такие как детские травмы, утраченные воспоминания и другие тяжелые моменты. Вы буквально окажитесь в том месте и в то время, когда произошел какой-то определенный момент в вашей жизнь, который изменил ее. — увлеченно пояснил врач. Девушка внимательно слушала, заинтересованно иногда виляя ногой.       — А это не опасно? — она скептично глянула исподлобья. Доктор удивился.       — Что вы! Абсолютно безопасно! От медикаментозного сна еще никто не умирал. Вы будете в сознании, слышать все, что вокруг происходит, но единственное, мы вас обездвижим.       — Зачем? — клиентка нахмурилась. — Вы же сказали, что это безопасно?       — Вы меня не так поняли… Сам сон безопасен, но так как данная терапия направлена на выявление очень острых моментов человека. Иногда на сильных эмоциях, а точнее припадков, люди на бессознательном уровне могут навредить себе. Поэтому, чтобы избежать таких… М… Конфузов, мы перестрахуемся. Что скажите?       Девушка неторопливо переваривала полученную информацию, взвешивая все «За» и «Против». Доктор на это время оставил клиентку и отошел за кофе для девушки. В ожидании она перебирала свои темные каштановые волосы, и смотрела в окно на плывущие облака. Внутри нее смешивались два чувства: В жизни нужно рисковать и идти ва-банк или да ну нафиг, лучше долго, но качественно. Хотелось отступить. Было страшно, хоть и не видно. Но когда пришел доктор, и посмотрел на нее так по-доброму и протянул кофе. Ответ был один:       — Я согласна.       Доктор, удивившись такой решимости, приподнял веки. Он поставил свою чашку с чаем и записал что-то в другом, поменьше, блокноте. А после вырвал лист и протянул даме.       — Замечательная новость! Я уверен, данная терапия вам поможет, вот здесь время — приходите. А сейчас мы продолжим, или вы хотите на сегодня закончить?       — Давайте еще кое-что обсудим…       — Без проблем! Что вас беспокоит?

***

      — Я дома! — металлическая входная дверь негромко хлопнула, впуская девушку внутрь. Легкий ветер с морозным оттенком проник в теплое помещение, заставляя поежиться.       — Это ты, милая? — с кухни раздался пожилой ласковый голос. — Как добралась?       Милая женщина вышла из-за угла. От нее приятно пахло свежей лавандой и кухонным моющим средством после мытья посуды. Руки были слегка в муке и тесте, и прелестный платок, косынкой, был одет на голову. Она тяжело переминалась с ноги на ноги из-за больных колен, потому оперлась рукой об косяк арки в коридор.       — Да, я, теть Наташ. С 8 марта вас! — девушка протянула красивый пакет с красными розочками и золотыми нарисованными линиями. Старушка ахнула от удивления и неловко приняла подарок. — Не делайте такое лицо, теть Наташ, все для вас.       Девушка засмеялась, расстегнув наконец молнию на сапоге, и прошла внутрь. А пожилая аккуратно ее пропустила и следом вошла на кухню. Две фарфоровые чашки с чаем, от который не так сильно шел пар, уже стояли на столе; маленькая корзинка с кусками хлеба стояла около стены на краю дерева. Девушка присела на мягкий стул и, взяв первый попавшийся хлебец, принялась макать в чай и есть, как сухарь. Старушка села напротив, поставив свой подарок рядом на другой стул.       — Сверху бы чем-нибудь намазала, у нас варенье вон стоит в холодильнике, маслице свежее, а ты как всегда в сухомятку все. — добро проворчала пожилая, вставая из-за стола и идя к холодильнику, но ее остановили, помахав в разные стороны правой рукой, мычав что-то. — Прожуй сначала, ха-ха-ха.       Девушка прожевала и проглотила, запив все чаем.       — Вот так. Говори… — улыбалась женщина, вспоминая сколько лет уже борется с этой ужасной привычкой «дочки».       — Я хотела сказать, что ничего не надо. Я так попью и спать пойду. — девушка опустила взгляд.       — Ты была сегодня у врача? — спросила старая, заметив дольку грустинки на лице той.       Девушка промолчала.       — Что-то нехорошее сказали?       — Нет-нет! Все нормально. Мы поговорили, вот. Предложили новую терапию, которую они вводят. «Седуция» или «Седация» называется, точно не помню.       — И она поможет? Ты так долго от этих кошмаров страдаешь, котик… — женщина присела обратно за стол, то же беря буханку в руки, разламывая ее пополам. — И сколько это стоить будет, я могу дать.       Девушка чуть не подавилась чаем. Она быстро проглотила и возмущенно взглянула на старушку.       — Теть Наташ! Недорого стоит. — соврала. — И я в состоянии сама оплатить. Вы лучше копите! А я все куплю. Вы вроде себе хотели новые зубы сделать!       — Ну мне тоже хочется что-то для тебя сделать… — женщина неловко улыбнулась, отпив глоток остывшего черного чая.       — Теть Наташ, вы все уже давно сделали, когда взяли меня под свое крыло. — девушка ласково протянула свою руку, и накрыла чужую ладонь на теплой кружке. — Теперь моя очередь вам платить.       — Скажешь тоже! Спать иди! — не грубо, но строго погнала пожилая женщина. — Тебя во сколько разбудить?       Девушка про себя улыбнулась.       — Как обычно — в шесть. — она прошла чуть в коридор и обернулась. — Доброй ночи! Спите крепко!       Старушка мило улыбнулась на прощание. Когда девушка скрылась в проеме коридора, пожилая женщина тяжело выдохнула и опустила голову, крепко прижимая керамическую кружку. Сердце невольно болезненно сжалось, а руки вспотели. Воспоминания тихо постучали в дверь сознания, и образы незаметно начали появляться перед глазами: как она укладывала эту маленькую девчушку спать, как мило поправляла спустившейся плед зимой, как бегала за ней по саду на даче, как они впервые поехали на море, и как ей снились эти страшные кошмары. Ночные крики, редкие панические атаки, которые для ребенка проходили с температурой тридцать девять; боязнь уснуть, утонуть и проснуться в ужасе. Куча врачей, психологов и долгий перерыв в этой каше. Смирение. И вот спустя долгое время, ее девочка снова решается бороться. А что она может сделать? Пожилая бабка, которая сама на пенсии и без копейки за душой. Чем она может помочь? Только успокоить, и пообещать что-то страшно. Вдруг что произойдёт и не сможешь сдержать, и как маленькому человечку объяснить? Для него слова самый главный документ.       Старушка прикрыла глаза, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, которые готовы были пристыдить, обвинить. Она слегка отдернула голову, направляя взгляд на старый клен под окном. А ведь они его когда-то посадили…       — Бабуль! Я уже несу лопату! — маленькая девочка в розовой шапочке тащила деревянную лопату с железным основанием в два раза большее ее. Она иногда пыхтела, но все делала сама, никому не отдавала, хотя дедушка пару раз хотел забрать. — Я сейчас-сейчас!       Когда малышка все-таки добралась до нужного места, она гордо подняла голову, выставляя подбородок вперед, а руками оперлась на деревянную часть лопаты.       — Егхей! — весело воскликнула она и дедушка в дразнящей форме повторил ее действия. А она снова передразнила его, а потом и он ее. И только бабушка наблюдала за всем этим с милой, уставшей улыбкой… Когда они обратили свое внимание на нее, то хитро переглянулись и неожиданно подошли сбоку от ее взгляда, а потом крепко-крепко обняли, немного напугав уже в престарелом возрасте женщину…       Дед умер рано. 77 лет. 25 мая в 7 часов утра. Девочка была в школе и не знала, а бабушку настигла страшная хандра. Ее слезы были горячи и обжигали кожу собственных щек, а крики были слышны всей больнице, где лежал ее супруг с хроническим бронхитом. Этот год стал настолько серым и безэмоциональным, что стало страшно от самих себя. Никто не ожидал такого удара в спину, но у судьбы есть и свои планы на них.       Через какое-то время девочка устроилась работать и продолжала учиться, чтобы чем-то помогать бабушке. Только «бабушкой» ее больше не называли. С 8 часов утра на кладбище она стала «Теть Наташей». Что стало причиной такой формальности она до сих пор не знает, и не лезет с этим, но тогда ком вины душил пожилое горло и дряхлые связки. Спустя долгое время стало легче, и девочка уже выросла: окончила вуз, стала работать, кем всегда хотела. И квартиру они купили новую, и жить стали как раньше, но вот кошмары все время ходили рядом и держали девушку за ручку, ласково мучая по ночам. Столько врачей было пройдено и итог один — обратитесь к психологу.       — Ох, ох, ох… — кряхтя, женщина встала из-за стола, вылила в раковину холодный чай, помыла кружку и тихо убрала в шкафчик. Она, стараясь не шуметь, протерла стол старой изношенной уже тряпкой и вышла из кухни попутно выключая свет. Она осторожно прошла по стенке в свою комнату, медленно переодеваясь, что-то бубня под нос. Сев на мягкий ортопедический матрас, она перекрестилась, и уже окончательно легла спать. …Ты никто…

…Да что ты можешь…

…Твое место на помойке…

…Чтоб ты сдохла…

      — МГАХ! — девушка резко села и закрыла рот, дабы никого не разбудить. Она тяжело дышала, холодный пот тонкой струйкой стекал со лба, глазные яблоки бегали по темно-бордовому одеялу. Ладони крепко стиснули рот, большие пальцы давили на нижний угол челюсти, держа ее закрытой, шумно вдыхая и выдыхая через нос. Плечи подрагивали в мандраже, икры начинали сводить. Голова совсем не работала. И опять один и тот же кошмар, который повторяется каждый день, но ни места, ни лиц, ни слов разобрать невозможно. Все размыто, как в кино при цензуре. Но вот голос — скрипучий, настолько въевшийся в память где-то был в затворках разума.       Она осторожно опустила руки на одеяло, сложив их в кулаки. Дыхательная практика, которой ее научил невролог немного помогла снять тряску. Девушка медленно повернула голову в сторону прикроватной тумбы, на которой стояли милые часы в виде мишки, подарок деда. 03:56. Опять. Снова. Как же плохо.       Девушка потрясла руками в воздухе, два раза вдохнув и выдохнув, и снова легла, перевернувшись на правый бок… «Хочется поскорее с этим покончить».       Ее разбудили ровно в шесть, как и просила. Только вставать совсем не хотелось, суббота все-таки. Выходной. И не выспавшиеся лицо в зеркале в ванной издевалось. И зубная паста как назло закончилась. День явно начался не хорошо. Единственное, что радовало — это вкусно пахнущие золотистые сырники с вареньицем, которые так и ждали ее на кухне. Закончив с водными процедурами, она по зову голодного желудка прошла в светлую комнату и села за стол. Сладкий вкус еды облагораживал языковые сосочки, черный чай придавал пряности. «Хоть какая-то радость, надо будет что-то сегодня вечером к чаю купить…»       — Теть Наташ, я побежала! Спасибо за сырники! — девушка быстро чмокнула старушку, и побежала одеваться. Прием на 8:40. Последний шанс изменить свою жизнь. Она наспех обулась, накинула весеннее пальто и вышла из квартиры, аккуратно закрывая дверь. Бабуля след ей помахала и перекрестила на удачу, шепотом попросив Бога. Еще минуты три смотрела на закрытую дверь, а потом прошла на кухню. …Позорище…

…Господи, как так можно?!..

…Ты мне никто!..

…Умри!..

      Музыка громко била в ушные перепонки, удары барабана эхом отбивались в голове. В мыслях витали отвратительные мысли, все время что-то тревожило, царапало изнутри. Опять кошки проснулись. Метро своим шумом, который было слышно даже на максимуме звука, успокаивало. В этом тресканье рельс и стуке вагонов было что-то, но вот что — непонятно.       До больницы оставались еще три остановки. Девушка мягко откинулась назад, положив голову на стекло, и засмотрелась в потолок. Люди сидевшие рядом странно покосились, но позже вернулись к своим делам. Хотя какие: кто-то читал книгу, кто-то слушал музыку, кто-то заинтересованно разглядывал людей, особенно их обувь. Девушка всегда задавалась вопросом, зачем так делают? Поток идей и раздумий прервал резкий толчок вправо, говорящий об остановке поезда. Спортивная. Уже?       Девушка быстро спрятала наушники в кейс и выбежала на станцию, пока двери не закрылись. Было близко, а опаздывать не хотелось. Сегодня утром случилось достаточно неточностей. Больше не нужно.       Она точно по знакам вышла на нужную улицу, написанную на листочке. Уже хотелось убежать. Ну кошмары, ну с кем не бывает. Со всеми, вот именно. Но не каждую ночь, доводящие тебя до состояние желе и заставляющие глотать тебя по три таблетки успокоительного. Такое естественно не со всеми. Значит я в чем-то особенная? …Да нет в тебе ничего!..

…Ошибка природы!..

…Пропади!..       Обрывки слов неприятно кружат голову, дыхание приперает новый корсет. Девушка остановилась, глубоко вдыхая через нос и выдыхая через рот. Казалось, что люди, проходящие рядом, плюют в след и говорят то же самое. …Отродье!..

…Как тебя Земля только носит?!..

      Ноги непроизвольно сами начали бежать. Куда, зачем, почему. «Что я вообще творю? «. Когда она остановилась, даже не заметила, что стояла около больницы. Что происходит?       — Доброе утро, мисс! Как вы себя чувствуете? — сзади подошел ее психотерапевт со стаканом только заваренного Латте. Он не был пока в халате, а выглядел, как обычный человек, и такой вид немного… Казался странным? Девушка тихо поздоровалась.       — Доброе утро… Я пришла рано, да? — неуверенно спросила она, смотря на часы, висящие на столбе. — Простите, я могу подождать тогда до сеанса и…       Но ее перебили:       — Что вы! Ничего страшного не произошло, вы примем вас прямо сейчас, проходите. — он прошел вперед к двери, открывая ее и рукой приглашая даму войти. Девушка неловко помялась, но согласилась. Вот теперь все пути назад перекрыты. Бежать некуда. Тупик. В таких случаях человек ищет место, чтобы спрятаться. Но сейчас от кого прятаться? От самой себя? Бред. Полный бред.       — Вы можете сдать верхнюю одежду в раздевалку вот здесь, — он указывает на правый проход. — А потом пройти в третью комнату, где вы переоденетесь. И я позже за вами зайду.       — Главное — не волнуйтесь! Вас будут полностью информировать, что и как мы делаем, что вводим. Если что, вся информация имеется в официальном документе, который вы, в случае соглашения со всеми условиями, подпишите. На данном этапе пока все ясно? Если есть вопросы, задавайте. — он вынуждающе посмотрел на нервное лицо пациентки, пальцы в мандраже переминались между собой, ладошки моментально вспотели, страшно было до чего-то просто коснуться. Все казалось ненастоящим. Они завернули в раздевалку и начали снимать свои куртки и пальто.       — Нет, вопросов нет. Я могу пройти в… Третью комнату, да? — сдавая свое шоколадное пальто женщине, спросила девушкк, уточняя нужную информацию. Врач кивнул ей, указывая на нужную дверь.       — Я зайду за вами скоро, не переживайте. — он кивнул на прощанье и удалился куда-то в даль коридора. Девушка осталась стоять одна, и ее не волновали куча людей вокруг. Больница все-таки. Воскресенье все-таки. Она глубоко выдохнула и прошла в третью комнату.       Внутри было не так много, как казалось. Небольшая палата, скорее всего бокс на одного человека. Кровать, шкаф для вещей, прикроватная тумбочка, на котором лежала сменная одежда, стол для медицинских приборов и стул. Девушка боязливо поставила сумку на заправленную, чистую простынь, одеяло было сложено сбоку у стенки. На всякий случай закрыла дверь при смене одежды. Не хотелось бы засветиться перед каким-нибудь врачом или медбратом в полуобнаженном виде. …Твоя жизнь и гроша не стоит!..

…Что ты сделала в этой жизни?..

…Да ты молиться на меня должна!..       — …Бога побойся. — неожиданно для себя произнесла девушка, рассетегивая карсет. — Что? — глаза девушки округлились. Эмоция шока исказила ее лицо. Пальцы путались с последней пуговицей, моторика сбилась, дышать стало сложно.       Она несильно ударила себя по щекам, приводя в чувство. Но тревога только усилилась. Что. Это. Было. И почему происходит сейчас. Что за слова, которые обрывками мелькают в голове. Какого черта здесь происходит?! В дверь неожиданно и аккуратно постучали.       — Мисс, все готово. Если вам нужно еще времени, то я позже зайду. — было слышно, что человек за дверью топчется на месте. Доктор тоже волнуется.       — Да, можно мне минутку. — девушка кинула свой карсет на кровать, осторожно натягивая сверху выданный халат. Штаны, от ослабленного ремня, спали сами, и тонкие руки медленного, волнующе надевали шелковые тонкие штаны. — Все.       Она тихо открыла дверь, но из проема показалась только голова. Когда в коридоре она заметила только стоящего врача, то почему-то стало спокойнее. Он украдкой глянул на вышедшую пациентку и скромно улыбнулся, пропуская вперед. Девушка все-таки вышла и молча прошла дальше.       — Доктор, скажите… — девушка смущенно начала разговор. — А если мне не понравятся эти воспоминания, их же потом снова не забыть…       Доктор остановился и удивленно взглянул на пациентку. Она тревожно разглядывала его лицо, пытаясь заметить хоть какой-то изъян. Врач прикрыл глаза и ухмыльнулся.       — Я понимаю вашу обеспокоенность. — доктор осторожно подошел ближе. — Да, они могут вам не понравится, но разве может быть хуже, чем мучатся всю жизнь? Или увидеть один раз и успокоится. Наш мозг изучен всего лишь на семьдесят процентов, а что скрывается за остальными тридцатью? Да и мы используем его всего на десять процентов. Воспоминания — это то, что сохранилось у нас в памяти, а память — это склад информация. И как правило, склад чиститься со временем. Что-то остается на всю жизнь, а что-то уходит.       — А если это «что-то» словно приследует меня, отрывками в голове, голоса. — девушка вопросительно изогнула бровь, сладывая руки в защитную позу.       — Значит это важно. Если бы «это» не имело значение, оно не приследовала вас и не мучало ночами. Поэтому вы здесь. Чтобы разобраться, но повторюсь — решать вам, вы можете отказаться. — врая рассудительно подытожил свой монолог.       Девушка опустила глаза в пол. На лбу появились мелкие морщинки. Она уже приняла решение, так зачем отступать назад, зачем обрекать себя на муки. А как же будущие, о котором она так мечтает! Карьера, семья в конце концов. Глубоко вдохнув и шумно выдохнув, девушка подняла свой холодный, уверенный взгляд.       — Ведите, доктор. — психотерапевт снова покрылся мурашками, как в их первую встречу. Он лаконично кивнул, указывая рукой в коридор.       — Нам на право сейчас… — он завернул за угол и оказался около железной двери, с мелким окошком. — Назад пути нет.       — Нет пути назад. — сразу вспомнилась фраза из фильма, который они смотрели с бабушкой накануне. Доктор открыл заветную дверь. Комната состояла из двух частей: основная комната и наблюдательская, где уже сидел человек. — Ого…       — Вот здесь будете находится вы, мы будем рядом вон там. Вас подключат к аппарату, пристегнут не туго! Но крепко, не пугайтесь, я уже говорил почему. Если вы почувствуете вдруг себе плохо, немедленно скажите, и мы остановим процесс. Располагайтесь, но волосы придется завязать в хвост или пучок, для безопасности. — врач протянул резинку вынотую из кармана халата. Девушка быстро взяла предмет и замотала в три оборота шелковые темные волосы в хвост. Она присела на мягкую кушетку с кожным подстилом, и закинула ноги. Руки немного подрагивали, но голова была трезва, как стеклышко. Врач надел белую маску, резиновые синие перчатки и достал из тумбы новый запакованный шприц, из того же места взял и вскрыл ампулу с белой полупрозрачной жидкостью. Он набрал 0,7 мл и немного вскпрыскнул, изгоняя лишний воздух, а потом прикрыл все крышкой.       — Значит сейчас я набрал специальный раствор, он пока полежит. Ложитесь удобнее. — доктор вытянул из-под кушетки пару новых чёрных, кожаных ремней. — Скажите если будет слишком туго, ослаблю.       Врач начал перевязывать кисти на подлокотнике. Он медленно тянул ремешок, пока девушка не сказала «стоп». Потом голеностопы, колени и грудь.       — А вы около шеи не будете?       — А вы хотите задохнуться? Если так делают в фильмах, это не значит, что так надо. — врач посмеялся над наивностью девушки, но по-доброму. — Теперь я буду вводить препарат. Вводится он внутривенно, пару секунд и все. Будет немного покалывать, но это абсолютно нормально. Готовы?       Девушка в ответ угукнула и закрыла глаза, отворачиваясь. Когда тонкая игла вошла в нежную кожу, она слегка поморщилась, возвращая морщинки на место. Жидкость приятно разливалась по телу, серебряная игла быстро выскочила, что заставило девушку ойкнуть. Вата приложилась к образовавшийся микроскопической дырочки. Врач так же подсоединил некоторые провода, для счета пульса и давления.       — А теперь дышите. — врач утилизировал использованный шприц, снял перчатки и преподнял кушетку специальным рычажком.       Девушка открыла глаза, засматриваясь в потолок. …Я ее не знаю!

…Сгинь!

…В лес бы тебя увезти и оставить!       Через несколько минут захотелось спать. Дикая усталость напала на хрупкое тело, пленя в свои оковы. Девушка прикрыла тяжелые веки, отправляясь в царство морфея.       — Все хорошо, она спит… — прошептал врач, садясь на стул в наблюдательной. Его коллега радостно выдохнул, следя за приборами сердцебиения и давления. Между ними воцарилась тишина. Невыносимая. Тяжелая.       — После этого сеанса, я… Ухожу из практики. — доктор помялся, но в словах читалась ледяная сталь. Коллега шокирующе уставился на него.       — Да ладно?! Почему?       — Что-то мне не хорошо…       …Темнота. Звук лезвия. Радостный смех, с долей перца. Тело словно в невесомости, ничего не чувствуется. Девушка открыла слипающиеся глаза и удивилась. Черный потолок с множеством нарисованных звездочек. Тело стало ощущать мягкий, шершавый плед под собой, от движений скрипел матрас. Быстро сев, она оглянулась: знакомые светлые обои, деревянный стол с канцелярией, ее любимый стакан фиолетового цвета с кучей наклеек, белые тапочки у подножья стула. Да быть не может.       Девушка так резко вскочила, что закружилась голова. Она обратно села, держась за бьющиеся виски.       — Не нервничайте. — голос врача эхом прошёлся по комнате. Пара минут ушло на украшение головной боли. Она аккуратно встала, опираясь на кресло, стоящее рядом.       «Неужели проблема здесь? Опять?»       Девушка пыталась взять под контроль свои подкашивающие ноги и потные ладони, но каждый шаг давался колоссально трудно. В зрачках расплывалось, голова кружилась от воспоминаний о детстве. Когда правая ладонь легка на золотую ручку, температура резко поднялась, стало жарко. За дверью было страшно-тихо. Но не попробуешь — не узнаешь. Она нервно дернула ручку, и неприятно скрипучая дверь отворила свои врата. Та самая гостиная с ковром, любимый деревянный паркет, по которому было приятно бегать.       Приглядевшись, девушка заметила кого-то на ковре, весело игравшись в куклы. Маленькая девочка громко рассказывала какую-то супер важную информацию своим куклам, играя скорее всего в учителя. Она по слогам диктовала им слова, предложения, а те якобы все записывали. У девушки непроизвольно расширились глаза. Это маленькая она. Счастливая и беззаботная. Такая крохотная и уверенная. И ведь она прекрасно знает, что произойдёт с этой малышкой.       Вдруг маленькая копия услышала за своей спиной всхлип.       — Папа? Это ты? — девочка обернулась в ожидании увидеть отца, но в дверях стояла только незнакомая тетя, которая старательно вытирала горячие слезу. — Почему вы плачете?       Она встала и подбежала поближе, но осталась на расстоянии. Ее яркие и полные любопытство глазки внимательно рассматривали взрослую женщину. То как она выглядела, во что была одета, подмечала более тонкие детали, как шрам на запястье.       — Вы очень похожи на моего папу. — девочка радостно подняла руки вверх. Удар ниже пояса. Девушка отвернулась и сморщилась, будто съела самый неспелый и кислый лимон. Она закрыла рукой рот, сдерживая эмоции. Нельзя кричать. Нельзя плакать. …Че разнылась…

…Вы посмотрите на нее! Только и умеешь на жалость давить!..

      — Мама? — сказала маленькая девочка. Глаза взрослой копии расширились от шока. Мама? Неет, не мама. Это кто-то другой. Может отец?       — Что прости? — спросила девушка, уже полностью приводя себя в норму. Она взяла в руки салфетку, протянутую ребенком, и осторожно вытерла мокрый нос.       — Мама. Голос ее только что был. — ответила девочка, слегка замявшишь.       Девушка присела на одно колено, внимательно изучая лицо ребенка, отчего малышке стало еще более некомфортно. Маленькие глазки бегали по каждой досочки паркета, но поднимать взгляд было страшновато.       — Где твой оте-папа?       Маленькие зрачки вмиг засияли. Почему?       — Он на работе, но должен скоро прийти! Он обещал принести много сладостей! — она активно и эмоционально жестикулировала руками.       — А мама? — сузив глаза, спросила взрослая копия.       — Мама? Не знаю… Давно ее не видела. — засунув ручки в карманы и шурша внутри, будто что ища. — Папа сказал, что мама пока не может приходить.       — А папа тебя обижает? — по-детски спросила девушка. — Там по попе бьет?       — Мама! Мама! Посмотри пожалуйста, что я нарисовала! — маленькая девочка крутится вокруг женщины с разукрашенным листочком А4. Девушка на различные выпады дочери только качала головой, но малыш все продолжал пытаться привлечь внимание мамы. От раздражения женщина резко прекращает разговор и буквально вырывает листок из маленький миниатюрных рук. Девочка из-за испуга округлила свои ярко-карие глазки и поджала бледно розовые ладошки к груди.       — Что за ужас ты нарисовала?! И ради этого ты отвлекла меня от важной беседы? — злостно ответила женщина, разрывая лист пополам. Она закатила глаза, и быстро развернувшись, отправилась в сторону кухни. Девочка опустила голову, маленькие теплые горькие капельки капали из ее глаз, а после тихим звуком падали на красивый паркет…       Перед девушкой полупрозрачной пеленой мелькали картинки. То же самое место, время, год. Голос обрел свою краску: стал более женским, громким. Что-то в груди неприятно защемило, нервный смешок сорвался с обкусанных губ. В дверь осторожно кто-то постучал, и малышка, которая все это время стояла рядом радостно поскакала в коридор, хотелось крикнуть «стой», но голос сел, глотать было больно, внутри сухо. Головная боль с новым напором одолела хрупкое тело. Петли мерзко заскрипели, словно их много лет не смазывали. Послышалось шуршание магазинного пакета, радостный визг девочки и ласковый голос отца.       — Да что ты можешь понять?! А?! Я не хотела этого ребенка! Не хотела! Это ты хотел, и моя мать хотела! А не я! И я не обязана ее любить! Ты и воспитывай! — мать с бутылкой на столе кричала, срывая свои связки, на мужчину, который спокойно стоял у раковины, домывая зеленую кружку. Но в какой-то момент прекратила. — Это все вы виноваты…       Она осторожно встала, взяв со стола мощный нож для мяса и подняла его над головой… Но ее опередили, вставив другой, более тонкий, нож в живот. Ее глаза раскрылись в гримасе ужаса. Она осела на колени, и завалилась вперед. Ни слова так не проронив. Мужчина в ужасе откинул кровавый прибор в сторону. Противный лязг об металлическую плитку эхом прошелся по комнате.       — Эй! Мисс! — кричал фоном врач. — Успокойтесь пожалуйста, помните, что все — иллюзия, созданная вашим мозгом!       — Ты думаешь, она сейчас в состоянии понять твой научный язык? — посмеялся в ответ коллега.       — Ой, заткнись. Но если ее пульс сейчас же не спадет, придется насильно ее выводить.       Врач задумчиво откинулся на спинку стула.       Девушка все прекрасно услышала. Она медленно встала, подняв руки вверх, и резко скинула их вниз. Взгляд стал более трезвым, да и отец в коридоре уже не так пугал. Пугало другое.       Она на ватных ногах отправилась в коридор, где уже раздевшийся отец стоял и что-то весело рассказывал своей дочурке, а та весело смеялась. Она обернулась и увидела свою взрослую копию, и обратила внимание отца.       — Папочка смотри, эта тетя чем-то похожа на тебя! — ее маленький пальчик точно указал на фигуру. Но отец только вопросительно вскинул бровь.       — Прости, солнышко, кто?       Девушка в удивлении открыла рот.       — Твоя воображаемая подружка? Здравствуйте, я папа… — дальше голос затих, чувство смятения и неловкости сковали руки и ноги.       Она развернулась и убежала обратно в комнату. Совсем запуталась. Разные эпизоды, разное время, год, события. Невозможно все сложить в один большой пазл, почему нужно так все усложнять?! Забежав «свою» комнату, она села на пол, подперев дверь, все как тогда, но сейчас никто за дверью не кричит, не умоляет остановится или чего хуже. Сейчас там маленький ребенок радостно провожает папу на кухню, чтобы разобрать сумки. Вдруг в голове возник образ теть Наташи.       — Спрячь ее тело, а потом сообщи о пропаже. Я пока возьму ее к себе. Поговорю с ней. Все будет хорошо, сынок. — уже в возрасте женщина положила на плечо сына ладонь и крепко сжала в поддержке. — Давай.       Авантюра была прекрасной, если бы его случайно не заметил какой-то собачник, поздней ночью гулявшей со своей собакой, которая побежала на запах запекшей крови. Арест. Тюрьма. Крики в суде.       — Запомни, твоя мама тебя всегда любила, дорожила тобой..       — Да я всегда хотела, чтобы моя дочь была счастлива! Чтобы у нее была семья, ребенок, квартира, достаток! А когда малыш родился ее переклинило! Вот " Я его не хотела»! — кричала женщина на чужой кухне.       — И что ты предлагаешь? — спросила соседка, откидываясь назад.       — Она еще совсем маленькая. Я слышала есть такой метод, как замена воспоминаний. Наговорю ей, расскажу, как должно было быть! Не дело, чтобы дочь про родную мать плохо думала… Чтобы все, как у людей было! — резко сев, женщина опустила голову, пряча слезы под ладонями.       Девушка улыбнулась во весь рот и залилась ярким смехом впервые за много лет. Холодный образ куском льда разбился об пол. Руки сильно задрожали, вернулся жар, нехватка воздуха давила на грудь. Голос окончательно пропал, смех превратился ужасный хрип.       — Саня! Выводи ее! — последнее, что услышала девушка, погружаясь в сон. ***       — Как вы себя чувствуете? Водички может? — перед глазами возник испуганный образ доктора. Она шире раскрыла веки, медленно, не без помощи, садясь на кушетку.       — Знаете… Доктор…       — Да?       — Вот она — эта правда, которая пыталась вылезти наружу… — девушка вся сжалась, впервые завыв от боли.